Религиозное сознание в современной культуре

          Протестантизм учит, что важны не столько обряды, сколько  добросовестное выполнение каждым своих  обязанностей, то есть в добросовестном труде человек воплощает христианские заповеди. Протестантизм утверждает равенство всех верующих перед Богом  и проповедует спасение верой  уже в земной жизни, отрицает монашество, а также безбрачие духовенства. Для протестантизма характерно стремление разделить сферы влияния духовной власти церкви и светской власти государства: Богу – богово, а кесарю – кесарево.

          Главным догматом протестантизма является догмат об оправдании одной  лишь верой в искупительную жертву Иисуса Христа. Иные способы спасения считаются несущественными. Согласно этому догмату, в следствие грехопадения, первородного греха человек утратил  способность самостоятельно совершать  добро, поэтому спасение может прийти к нему только как результат божественного  вмешательства, спасение – это дар  божественной благодати.

          Христианство, так  же как и буддизм, а затем и  ислам, создало идеал универсального человеческого поведения и существования, создало целостное мировоззрение  и мироощущение. В основе христианства – учение о богочеловеке  Иисусе Христе, сыне Божием, который пришел к людям с добрыми деяниями, заповедал им законы праведной жизни  и принял во искупление грехов людей  великие страдания и мученическую смерть на кресте.

          Христиане верят, что  мир создан единым предвечным Богом, и создан без зла. Воскресение  Христа знаменует для христиан победу над смертью и вновь обретенную возможность вечной жизни с Богом. Христианство рассматривает историю  как однонаправленный, неповторимый, «разовый» процесс, направляемый Богом: от начала (сотворения) к концу (приходу  Мессии, Страшному суду). Основная идея христианства – идея  греха и  спасения человека. Люди грешны перед  богом, и именно это уравнивает их: греков и иудеев, римлян и варваров, рабов и свободных, богатых и  бедных – все грешники, все «рабы  божьи».

          Христианская религия  утверждала, что страдания в земной жизни принесут человеку спасение и  райское блаженство в загробном  мире, а в сопротивлении злу  видела путь к нравственному совершенствованию. Она обещала, что праведные будут  вознаграждены, а низшим сословиям  принадлежит будущее. Христианство получило характер универсальной, общечеловеческой религии. 
 
 
 
 

    4. Религиозное сознание в современной культуре 
 

    Прежде чем говорить о современном религиозном сознании в контексте заявленной темы, необходимо прояснить содержание термина «глобализация».Это понятие в современной литературе получило немало негативных акцентов.Оно нередко ассоциируется с понятиями «глобализм»,«однополярный мир», «мир по-американски».Так, например, известный современный социолог У.Бек в своей книге «Космополитическое мировоззрение» разводит понятия «космополитизация» и «глобализация». Под глобализацией, считает он, понимается в основном экономическая сторона процесса, причем преимущественно негативные моменты его. Космополитизация, напротив, затрагивает самые разнообразные аспекты жизни общества,    включая общественно- политическую борьбу против глобализации. Однако более привычным, а значит, и предпочтительным для употребления представляется политический и  правовой  контекст  термина «космополитический».Понятие «глобальный» имеет в современной научной и публицистической литературе амбивалентные коннотации. Мы часто говорим о глобальных проблемах и вызовах человечеству, глобальной массовой культуре, глобальной информатизации.

    Представляется, что глобализация – это не только и не столько процесс в экономической жизни или, тем более, процесс всемирной «американизации». Это внутренне противоречивый, амбивалентный, но в целом закономерный и позитивный процесс интеграции человечества на основе универсальных ценностей в условиях объективных общечеловеческих проблем и угроз. Именно из такого понимания глобализации и будем исходить в дальнейшем, анализируя состояние религиозного сознания.

    Эпоха глобализации  неизбежно влечет за собой значительные метаморфозы религиозного сознания. Информационная открытость, незамкнутость культурной системы делают не возможным тотальное господство той или иной религиозной доктрины в сознании индивида, характерное для общества традиционного. Даже в том случае, если личность получила в семье родителей ортодоксальное воспитание в рамках той или иной конфессии, она не может быть полностью изолирована от внешних влияний. Эти влияния, разумеется, существовали и в историческом прошлом, в том числе – в традиционном обществе, но в эпоху медиа они приобрели новое качество. Информация становится общедоступной, открытой, что создает для индивида новую степень духовной свободы. Вследствие распространения принципиально  новых  средств коммуникации, интеграция отдельного человека в общечеловеческую культуру приобретает (по меньшей мере, потенциально) более полный и всесторонний характер, что дает основание говорить о качественно новом, универсальном состоянии социальности человека. Как отмечает отечественный исследователь медиа-культуры В.В.Савчук, «новые средства коммуникации порождают новую конфигурацию субъекта, отличительной чертой которого является децентрация, а в пределе – всеприсутствие».

       Религиозное сознание содержит в себе множество противоречий. Некоторые из них касаются самой религиозной доктрины, некоторые – способов и форм отправления культа, регламентации жизни верующих. Причем среди обеих групп можно выделить противоречия внутри одной конфессии и межконфессиональные противоречия. Отдельную группу представляют собой когнитивные и психологические противоречия: между верой и разумом, мистическим опытом и догмой и т.п. Наконец существенным является и противоречие между религиозным сознанием как таковым и атеистическим сознанием и мировоззрением. Все перечисленные противоречия общеизвестны. Они существовали в самых различных исторических условиях бытия религии, включая даже периоды тотального господства той или иной формы ортодоксальной религиозности в культуре. Нет смысла приводить примеры их проявлений. Целесообразно остановиться на тех сторонах религиозности в современном обществе, которые отражают именно новые процессы жизни глобализирующейся цивилизации.

    В современном обществе представляются наиболее актуальными две функции религии как социально-культурного феномена. Это функция идеологическая, заключающаяся в консолидации некой обширной социальной группы, и функция экзистенциально- психологическая, компенсаторная. В соответствии с двумя названными функциями, религиозное сознание имеет две формы проявления: оно выступает как средство обретения культурной идентичности (осознание индивидом своей принадлежности к определенной конфессии) и как стержень мировоззрения (вера как внутреннее религиозное чувство, психическое состояние). Обе эти формы актуализируются в современном мире, имеют под собой основания в самой социальной реальности эпохи глобализации. При этом каждая из форм отвечает потребностям человеческой субъективности определенного типа.

    Тип личности с преобладанием экстравертного жизненного начала тяготеет к массовым, внешним проявлениям религиозности. Само религиозное чувство для такой личности основывается на социальных потребностях и социальных эмоциях, выступает как производное от них. В несколько гротескной, но вполне адекватной форме такой тип религиозного сознания отражен Достоевским в «Легенде о Великом Инквизиторе». Тип интровертный, с преобладанием духовного начала, напротив, имеет тенденцию к переживанию мистических состояний и чувств. Разумеется, реальные конкретные субъективности сочетают в себе эти две формы в разных «модификациях» и «пропорциях».

    По поводу внешних массовых форм про- явления религиозного сознания в современной литературе написано немало. Эта тема актуализируется в связи с противостоянием севера и юга, борьбой шиитов и суннитов внутри ислама. Разумеется, «внешняя» религиозность на сегодня не обязательно связана с агрессивными ее проявлениями, не всегда принимает формы борьбы и конфронтации. Она выражается, в частности, в росте числа верующих, посещающих храмы, участвующих в богослужениях. Такое происходит и в современной России. Как отмечает Д. Белл, религия переживает расцвет везде, кроме Европы (имеются в виду страны в основном западной Европы).По меньшей мере две группы причин способствуют сегодня активизации интереса к религии. Первая группа касается самого социального бытия. Экономическое, экологическое, политическое неблагополучие большинства стран мира вызывает неуверенность, страх перед будущим. Причем страхи принимают в эпоху глобальных проблем эсхатологические масштабы.

    Вторая группа причин касается духовного состояния общества. Утрата идентичности, а точнее – плюрализм в понимании идентичности, характерный для эпохи постмодерна, заставляет личность обращаться к религии как универсальному способу самоидентификации. В частности, это характерно для отечественного массового сознания. Представляется, что, несмотря на все экономические и политические коллизии постперестроечных лет, именно последняя группа причин активизации религиозного сознания для нашей страны оказалась наиболее существенной. Д. Белл подчеркивает, что сейчас «прежние социальные связи разрушаются, и люди перестают понимать, во что они верят, к какой общности принадлежат, кто их друзья, а кто – враги. Поэтому в религиозной жизни братство, община или приход в большинстве случаев   оказываются важнее абстрактного символа веры».В настоящее время эти слова можно отнести и к отечественной православной религиозности. В течение долгого времени именно западное, прежде всего, протестантское христианство характеризовалось акцентами на совместное социальное действие, общение. Теперь, в силу указанных американским социологом причин, русская «воцерковленная» религиозность все больше реализуется в таких же формах. 

    Специфику современной цивилизации определяет не только процесс глобализации, но и индивидуализм. Индивидуализм общества потребления качественно отличается от индивидуализма эпохи Возрождения или прочих его исторических форм. Его можно характеризовать как гедонистический, обывательский, массовый. В качестве идеологической установки утверждается право на удовлетворение потребностей не какой-то особо одаренной, образованной, творческой личности (как это было в европейском Возрождении), а человека массы, о котором писал еще в начале ХХ века Х. Ортега-и-Гассет. Важно учитывать, что это продиктовано законами рынка и буржуазного способа производства в целом, а отнюдь не специфическими закономерностями современной цивилизации. Политическая и экономическая элита буржуазного общества заинтересована в конформном, легко поддающемся социальному манипулированию типе личности, ориентированной на потребление, не привыкшей и не стремящейся мыслить самостоятельно, реализовать себя в творчестве.

    В то же время некоторые специфические особенности постиндустриального или информационного общества также содержат в себе предпосылки индивидуализма. К ним можно отнести, например, изменения в условиях труда (утрата его коллективного характера в силу взаимодействия с компьютером), изменения в сознании, психической жизни (усиление роли виртуальной реальности, тенденции к солипсизму), изменения в процессе общения  (переход  от  непосредственных форм к формам, опосредованным техническими приспособлениями). Это дает основание предполагать, что в недалеком будущем появится новая историческая форма индивидуализма. В свое время индивидуализм имел для всемирной истории позитивное значение. Он способствовал освобождению человека от страха перед сверхъестественным , внушал уверенность в собственных силах, в праве на счастье, чувство собственного достоинства. Надо надеяться, что это не будет утрачено и в будущем. Но сегодня, в условиях информационного общества, жизнь в основном демонстрирует издержки индивидуализма, его недостаточность. Жажда духовной близости с другим человеком и неумение ее создать часто соседствуют в нашей цивилизации с полной психологической капитуляцией перед одиночеством. Одиночество, которое в научной литературе уже назвали чумой ХХ века, – а в наступившем веке эта тенденция только усиливается, – есть прямое порождение индивидуалистических принципов и жизненных ориентаций.

    Религиозное чувство в условиях индивидуалистических ценностных приоритетов становится качественно иным в сравнении с коллективистским типом культуры и массового сознания. Еще более ста лет назад В.С. Соловьев с горечью констатировал, что религиозность становится делом личного вкуса. Сегодня, в эпоху постмодерна, смешения культурных потоков, глобализации, религия превращается даже в своеобразную игру. Один из наиболее известных теоретиков феномена игры Й. Хейзинга определяет ее как «добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием «иного бытия», нежели «обыденная» жизнь».⁷К религии современного мира всецело подходит подобное определение. Все перечисленные компоненты и признаки игры отвечают духовному настрою типичного современного верующего.

    На религиозное сознание накладывают свой отпечаток и особенности системы воспитания, получившей распространение в постиндустриальном обществе. Оптимальный процесс воспитания можно представить как диалектическое противоречие двух принципов: уважения к его объекту (обеспечения его интересов, его витальных, материальных и духовных потребностей) и требовательности к нему. В реальной практике воспитания в разные исторические эпохи чаще всего наблюдалось рассогласование этих двух принципов. В традиционном и индустриальном обществе пре- обладал жесткий, авторитарный подход к воспитанию. Иногда такой подход осуществлялся стихийно, под влиянием экономической нужды, угнетенного социального положения самих воспитателей (родителей). Иногда, особенно в среде господствующих социальных групп, жесткость воспитания обосновывалась идеологически. Например, пуританское, протестантское воспитание основывалось на всевозможных ограничениях ребенка, дисциплинарных мерах

    – и это рассматривалось как долг воспитателя перед Богом. Именно такой взгляд на социализацию индивида в семье мы находим у Гегеля. «Главным моментом воспитания, – пишет он, – является дисциплина, смысл которой в том, чтобы сломить своеволие ребенка, истребить в нем чисто чувственное и природное. Не следует думать, что здесь можно обойтись добротой, ибо именно непосредственная воля действует, руководствуясь непосредственными фантазиями и прихотями, а не основаниями и представлениями. Если детям приводить основания, то им самим предоставляют возможность решить, следует ли эти основания признавать, и ставят поэтому все в зависимость от их желания… Если не воспитывать в детях чувство подчинения, вызывающее стремление стать взрослыми, в них развивается дерзость и не скромность». В целом подобный архетип взаимоотношений отцов и детей сохраняется и в современной мусульманской культуре.