Просторечная и разговорная лексика в языке современных писателей

     Сделав  теоретическое обоснование, он приступил  к созданию стилистических норм русского языка. Он заметил существование  нормы, грамматического строя в  самом разговорном языке: «Хотя  она (норма) из общего употребления происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению».

     Блестящая плеяда русских писателей-последователей продолжила дело ученого. Считается, что  литературный язык как нормированный  в своей письменной форме сложился в творчестве А.С. Пушкина.

     Во  второй половине XX в. также произошли  значительные перемены в языке, в  связи с чем «современным»  литературный язык стал определяться по состоянию на вторую половину XX в.

     Ничего  неожиданного и разрушительного  современные языковые явления не несут. Происходит сближение разговорной  и книжной речи – это главная  тенденция развития многих языков в  наше время. Проблема лишь в том, чтобы  своевременно разобраться в новых, возникающих сегодня нормах разговорной речи, чтобы определить необходимость их интерпретации в литературную речь.

     Для этого необходимо практическое владение традиционно сложившимися нормами  современного литературного языка, чтобы органично включить в эту  систему новые элементы. 
 

2. Глава. Использование разговорной и просторечной лексики в современной литературе.
2. Использование разговорной и просторечной лексики на примерах произведений писателей Аркадия и Бориса Стругацких.

 Братья Стругацкие — Аркадий Натанович Стругацкий и Борис Натанович Стругацкий, советские писатели, соавторы, сценаристы, классики современной научной и социальной фантастики.

Писатели дебютировали на рубеже 50-х —  60-х  годов.  Это  было  время

общественного подъема,  горячих  ожиданий  и  надежд,  энтузиазма.  С одной стороны, решения XX и XXII съездов партии создали в стране совершенно  новую духовную атмосферу. С другой — на новый  виток эволюционной  спирали  вышла наука: первые  космические полеты,  успехи в обуздании атомной энергии, ошеломляющий прогресс электроники и вычислительной техники. Все это,  вместе взятое, порождало в ту пору, особенно в молодежной  среде,  ощущение  сжатия пространственных и временных  границ  —  Вселенная  становилась  соразмерной человеку. Казалось, что до планет, а потом и до звезд рукой подать, что  еще несколько яростных,  дерзновенных  усилий  —  и  доступными  станут  глубины космоса. Одновременно будущее, которое  еще недавно представало в ореоле фантастичности, приблизилось, стало видеться результатом сегодняшних трудов и свершений. Один из трюизмов исследований научно-фантастического жанра состоит в том, что в научной фантастике реальность "остраняется" единственным фантастическим допущением. Дарко Сувин определял научную фантастику как жанр, который "берет выдуманную ("литературную") гипотезу и развивает ее с полной ("научной") жесткостью". Произведения Стругацких отвечают этому определению сполна.

  Фантастика - трудный жанр. Он требует от  автора  не  только  богатого

воображения, но  и   умения  заставить  читателя  поверить,  в  невероятное.

Вместе с тем  это жанр очень увлекательный  и очень массовый;  круг  читателей фантастических   произведений   нельзя   определить   ни   социальными,   ни возрастными признаками. Для автора – это жанр больших возможностей,  но  ещё больших требований. Авторов-«детективов» и авторов-«фантастов»  подстерегает одинаковая опасность: не выручит  ни лихо закрученный  сюжет,  ни  неистовая выдумка, если беден язык. Ведь язык фантастических произведений  подчиняется условиям, специфичным для всей художественной литературы.

Боясь быть скучными,  Стругацкие  стремятся  максимально  использовать

такие средства языка, которые, по  их  мнению,  отражают  разговорную речь. Здесь, по-видимому,  преследуется  и  другая цель:  подчеркнуть реальность происходящею, сделать описываемое более  достоверным.  Такую  речь,  правда, редко услышишь в жизни, чаще всего она звучит в устах участников  некоторых неудачных передач КВН,—  бойкая,  обильно  уснащенная  остротами,  эта  речь вызывает, скорое, не веселье, а скуку: «Пауль  Рудак!  — заорал  кто-то  из тащивших.— Наша  кладь  тяжела!  Где  твои  сильные  руки?  —  О,  нерадивые! — воскликнул Рудак.— Мои сильные  руки  понесут  заднюю  ногу!  —  Давайте  я понесу заднюю ногу,— сказал Женя.— Я её оторвал, я  её  и  понесу.» (Полдень, XXII век. Возвращение). Фраза «Я её оторвал, я  ее  и  понесу»  строится  по модели реплики Тараса Бульбы, ставшей крылатой, «Я тебя породил,  я  тебя  и

убью».

Видоизменение устойчивого оборота часто применяется  в языке фельетона,

но его неумеренное  использование в  художественной  литературе,  —  если  не преследуется сатирическая цель,  а  такая  цель  не  стояла  перед  авторами «Полдня»,—  не  является  оправданным.  Тяготение  к этому   приему   можно подтвердить и другим примером из названного произведения:  «Странник,  новые анекдоты есть? — Есть, — сказал Поль.  —  Только  неостроумные.  —  Мы  сами неостроумные...— Пусть расскажет. Расскажи мне анекдот, и я скажу, кто  ты». Фраза «Расскажи мне анекдот, и   я скажу  кто  ты»    явно  перекликается с поговоркой   «Скажи,   кто   твои друг,  и я скажу, кто ты».

      Но не всегда видоизменения   устойчивого  оборота осуществляются  ради красного словца. Они несут  несомненную  идеологическую  нагрузку  и  служат одним  из  активных  средств  создания  образа.  Иногда   здесь   происходит следующее: сочетание, широко употребительное в какой-то  период произносится отрицательным персонажем  и  является  в

его речи неким  демагогическим приемом. Но ведь за этим  сочетанием  стоит  и опредёленное  содержание,  а  у  читателя  совершенно  отчетливо   возникает представление, что данное сочетание только демагогия,  и  больше  ничего,  и что пользовались им люди, подобные Выбегалле (один  из  персонажей  повести «Понедельник начинается в субботу»), о котором авторы пишут: «Был  он  циник и был он дурак». Приведем пример: «...Конечно, товарищу Хунте,  как бывшему иностранцу и работнику церкви, позволительно временами заблуждаться, но  вы- то, товарищ Ойра-Ойра, и вы, Федор Симеонович, вы же простые русские люди! — И П-прекратите д-демагогию! — взорвался наконец и  Федор  Симеонович.—  К- как вам но с-совестно нести такую чушь? К-ка-кой я  вам  п-простой  человек? Это д-дубли у нас  простые!..—  Я  могу  сказать  только  одно,—  равнодушно

сообщил Кристобаль Хозевич.—  Я  простой  бывший  Великий  Инквизитор,  и  я закрою доступ к нашему автоклаву до тех пор, пока не  получу  гарантии,  что эксперимент будет  производиться  на  полигоне»  (Понедельник  начинается  в субботу).

      Обыгрывание  прилагательного   простой   перекочевало   и   в   повесть

«Стажеры»: «  — Ну что вы! — сказал Юрковский  благодушно.  — Я всего лишь...э-э... простой ученый...— Были вы простым учёным! Теперь вы, извините  за выражение, простой генеральный инспектор».

  Герои Стругацких  шутят в самых  разных  ситуациях   и  обстоятельствах.

Даже  когда  проводится  опасный  и  ответственный  эксперимент,  героя   не

покидает чувство  сомнительного  юмора:  «Было  слышно,  как  кто-то  кричал звонким веселым голосом:— Шестой! Сашка! Куда ты лезешь,  безумный?  Пожалей своих детей! Отойти на сто километров,  ведь там опасно!  Третий!  Третий! Тебе русским языком было сказано! Держись в своре со мной! Шестой, не  ворчи на начальство! Начальство проявило заботу, а ему уже нудно!..» (Стажёры). Но  «нудно»  становится  не  только  «шестому»,  но  и  читателю,  когда  он знакомится с  другими  высказываниями  и  распоряжениями  начальника  Кости: «Только не говорите мне, что вы не поняли! – закричал Костя. – А то я в  вас разочаруюсь. Голубоглазый подплыл  к нему (дело происходит в невесомости)  и начал что-то шептать. Костя выслушал и  заткнул  ухо  блестящим  шариком.  - Пусть  ему  от  этого  будет  лучше.  –  сказал  он  и  звонко  закричал:  - Наблюдатели, послушайте меня, я опять командую!  Все  сейчас  стоят  хорошо, как  запорожцы  на  картине   у   Репина!   Только   не   касайтесь   больше управления!..» и т.д.

      Именно в уста лихого Кости  вкладывается неологизм, созданный по модели одесского жаргона: «..я скажу вам всё коротко и ясно, как любимой девушке: эти декламированные  кое-какеры  из  нашего  дорогого  МУКСа  на  что-нибудь жалуются». Чтобы слово не прошло  как-нибудь мимо  читательского внимания, авторы снова возвращаются к нему в конце главы: «Вот они, люди, Юра! –  (это уже говорит Юрковский, один из персонажей повести «Стажеры») –  Настоящие  люди!  Работники.  Чистые.  И

никакие кое-какеры им не помешают».

       Список литературы:

1. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970, стр. 138.
2. В. Н. Виноградова. Стилистические средства словообразования. "Стилистические исследования". М., 1972, стр. 201.
3. Т. Г. Винокур. Стилистическое развитие современной русской разговорной речи. "Развитие функциональных стилей современного русского литературного языка". М., 1968, стр. 20.
4. Иванова Е.А. Культура речи. Учебно-методическое пособие. - Ростов-на-Дону, 2009.
5. Иванова Е.А. Язык и стиль процессуальных документов. Учебно-методическое пособие. - М., 2010.
6. Корнилов Е.А., Колесников Н.П. Поле русской брани. Словарь бранных слов и выражений. - Ростов-на-Дону, 1996.
7. Ефимова Е.С. Краткий словарь жаргонных слов и выражений, употребляемых современными осужденными. - М., 2004.
8. http://www.hi-edu.ru/e-books/xbook028/01/part-008.htm
9. Русский язык и советское общество. Лексика современного русского литературного языка. Изд-во "Наука", М., 1968, стр. 47.
10. А. Баранников. Из наблюдений над развитием русского языка в последние годы. - "Учёные записки Самарского университета", вып. 2, 1919; А. Маzоn. Lexique de la querre et de la revolution en Russie (1914-1918). Paris, 1920; А. Селищев. Язык революционной эпохи. Из наблюдения над русским языком последних лет (1917-1926). М., "Работник просвещения", 1928; Его же. Революция и язык. - В книге "На путях к педагогическому самообразованию", М., 1925.
11. А. Меромский. Язык селькора. Изд-во "Федерация", М., 1930; Н. М. Каринский. Из наблюдений над языком современной деревни. - "Литературный критик", 1935, № 5; В. Ф. Чистяков. К изучению языка колхозника, Смоленск, 1935; Ф. П. Филин. Новое в лексике колхозной деревни. "Литературный критик", 1936, № 3.
12. Ф. П. Филин. О языке Великой Отечественной войны. - Диалектологический сборник, III. Вологда, 1946; А. В. Миртов. Из наблюдений над русским языком в эпоху Великой Отечественной войны. - "Вопросы языкознания", 1953, № 4; А. Н. Кожин. Русский язык в дни Великой Отечественной войны. - "Ученые записки Московского областного пединститута", вып. 7, 1961.
13. С. И. Ожегов. Основные черты развития русского языка в Советскую эпоху. - "Известия АН СССР. ОЛЯ", 1951, вып. I; Его же. К вопросу об изменениях словарного состава русского языка в Советскую эпоху. - "Вопросы языкознания", 1953, № 2.
14. А. Меромский. Указ. соч., стр. 82-83 (подчеркнуто нами).
15. Лексика современного русского литературного языка. Изд-во "Наука", М., 1968, стр. 49.
16. 8. См., например, такие труды последних двух лет: Э. М. Ахунзянов. Русские заимствования в татарском языке. Изд-во Казанского ун-та, 1968; Г. П. Ижакевич. Украинско-русские языковые связи советского периода, Автореф. доктор. диссерт., Киев, 1968; В. В. Ильенко. Процессы параллельного развития и единения русской и украинской литературной лексики в советскую эпоху, Автореф. докторск. диссерт., Л., 1969, и др.
17. Ср. комсомол, пионер и др., которые отражают соответствующие явления жизни народов, - в первую очередь стран социализма.
18. Словарь этот краткий, включает 1500 слов (64 страницы малого формата).Он не только неудовлетворителен по форме (кстати, он даже напечатан по старой орфографии), но и по содержанию, по толкованию слов, М., 1918. Издательство не указано, тираж тоже.
19. Нижний Новгород, 1924, Школа-типография им. В. Г. Короленко. Тираж 1750 экз.
20. Л. М. Селищев. Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926). - "Работник просвещения", М., 1928.
21. См., напр., статьи последнего времени: Д. Н. Шмелев. Лексико-семантические изменения в современном русском языке. - "Русский язык в национальной школе", 1966, № 3; Н. М. Шанский. Слова, рожденные Октябрем. - "Русский язык в школе", 1967, № 5 и др. См. также книгу из серии "Русский язык и советское общество". - Лексика современного русского литературного языка. Изд-во "Наука", М., 1968.