Архилох с острова Парос (середина VII в. до н. э.) — один из первых поэтов-ямбографов и элегиков, прославившийся сарказмом и беспощадной сатирой. Наемный солдат, бродяга, сын богатого человека и рабыни (поэтому он был лишен гражданских прав), Архилох мстит своим острым стихом врагам и отвернувшейся от него невесте. Он как бы ведет беседу сам с собой, обращаясь к своему сердцу.

Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!

(Перевод  В. Вересаева.)

И далее мудро  замечает: «В меру радуйся удаче, в  меру в бедствиях горюй», ибо главное  — познать скрытый ритм жизни. Поэт-элегик Тертей (VII в. до н. э.) призывает спартанцев к борьбе и победе. Философ Ксенофан (VI — V вв. до н. э.) в стихах размышляет об идеале человека, а политик и законодатель Солон — о гармонии общества и гражданина.

Известны  три мелических поэта, писавших для  исполнения соло: Алкей, Сафо, Анакреонт.

Алкей (VII — VI вв. до н. э.), будучи участником политической борьбы в родном городе Митиленах на острове Лесбос, воспевает в своих песнях мятеж и восстание. Излюбленный образ Алкея — корабль-государство, попавший в бурю. Паруса его изодраны, он дал течь, мачта сломана, но корабль все еще держится на воде и гордо принимает на себя бурные ветры. Но не только мятеж и восстание воспевает Алкей. Он замечает первые зеленые всходы весны, и пушистые шапки камыша, и журчанье весенних ручьев, «хоры птиц на дубах», «гулко-болтливую» кукушку и «тонкое теньканье» ласточек под крышей («Весна»). Буря жизни с ее ливнями и громами, посылаемыми Зевсом, умеряется у Алкея дружескими беседами, веселым огнем в очаге («Зима»).

Сафо  (конец VII — VI в. до н. э.) также уроженка острова Лесбос, друг и современница Алкея, поэтесса, глава «дома муз» — школы для молодых поэтесс, всегда окруженная своими ученицами. Сафо называли десятой музой, и ее профиль был отчеканен на монетах. Поэтесса создала много песен, удивительных по искренности и трепетному чувству любви к земле, небу, друзьям. Наследие Сафо, как и большинства лирических поэтов, дошло до нас в фрагментах, отрывках, но иной раз даже две строки поражают своей выразительностью. Для поэтессы мир прекрасен цветами, травами, ароматами, красками и птичьими голосами. В упоении Сафо восклицает:

Я негу люблю, юность люблю, радость люблю и  солнце. Жребий мой — быть в солнечный  свет и в красоту влюбленной.

(Перевод  В. Иванова.)

Миф и реальность переплетаются в песнях поэтессы глубоко и искренне.

Поэт Анакреонт (ок. 570 — 487 до н. э.) с острова Теос (Малая Азия) легкостью и беззаботностью мироощущения резко отличается от лесбосских лириков. В стихах этого странствующего певца заметна характерная для лирики автобиографичность. Он стар и сед, над ним весело смеются девушки «в разноцветных сандалиях», но его не страшит ни холод царства смерти, ни насмешки. Анакреонт готов неустанно «нежные песни петь нежной девушке милой». Его поэзия искрится беззаботностью, легкостью и весельем. Имя Анакреонта было столь популярно, что в дальнейшем с ним стали связывать собрание изящных и легких стихов, называя их анакреонтическими. Анакреонтике отдали дань такие русские поэты, как Державин, Батюшков, Пушкин.

Великому  делу единения всех греков и укреплению их национального самосознания служила хоровая лирика Пиндара, Симонида Кеосского и Вакхилида (V в. до н. э.). Хоровые песни исполнялись обычно на празднествах. Это были гимны в честь богов: пеаны (песни-молитвы) — в честь Аполлона, дифирамбы — в честь Диониса и т. д. Кроме того, исполнялись эпиникии — хоровые песни, прославлявшие героев, победителей спортивных состязаний. Тысячеголосый хор исполнял сложнейшие по ритмике песни, воздавая хвалу лучшему из атлетов.

Бессмертную славу принесли эпинпкии Пиндару (конец VI — начало V в. до н. э.). Его песни составили четыре книги соответственно четырем местам спортивных общегреческих состязаний: Олимпийские, Пифийские, Истмийские, Немейские.

Герои Фермопил, триста спартанцев во главе с царем  Леонидом, были воспеты Симонидом Кеосским. Эпитафий Симонида — надгробная песнь героям — провозглашает павшим воинам «память вместо рыданий» и «похвалу вместо жалости». Он воздвиг им алтарь «вечной славы». Племянник Симонида — Вакхилид кроме эпиникиев пишет пеаны. Один из этих пеанов посвящен мифу о поездке афинского царевича Тезея на Крит («Тезей, или Молодежь»). Единственный дошедший из всей античной поэзии дифирамб «Тезей» также принадлежит Вакхилиду. Греческие лирики оказали неизгладимое влияние на дальнейшую поэзию. Они создали размеры и строфы, которые мы находим в творчестве и современных поэтов.  
 

 
Медея. Софокл

МЕДЕЯ Трагедия (431 до н. э.) Есть миф о герое Ясоне, вожде аргонавтов. Он был наследным  царем города Иолк в Северной Греции, но власть в городе захватил его  старший родственник, властный Пелий, и, чтобы вернуть ее, Ясон должен был совершить подвиг: с друзьями-богатырями на корабле "Арго" доплыть до восточного края земли и там, в стране Колхида, добыть священное золотое руно, охраняемое драконом. (Об этом плавании потом Аполлоний Родосский написал поэму "Аргонавтика".) В Колхиде правил могучий царь, сын Солнца; дочь его, царевна-волшебница Медея, полюбила Ясона, они поклялись друг другу в верности, и она спасла его. Во-первых, она дала ему колдовские снадобья, которые помогли ему сперва выдержать испытательный подвиг - вспахать пашню на огнедышащих быках, а потом усыпить охранителя - дракона. Во-вторых, когда они отплывали из Колхиды, Медея из любви к мужу убила родного брата и разбросала куски его тела по берегу; преследовавшие их колхидяне задержались, погребая его, и не смогли настичь беглецов. В-третьих, когда они вернулись в Иолк, Медея, чтобы спасти Ясона от коварства Пелия, предложила дочерям Пелия зарезать их старого отца, обещав после этого воскресить его юным. И они зарезали отца, но Медея отказалась от своего обещания, и дочери-отцеубийцы скрылись в изгнание. Однако получить Иолкское царство Ясону не удалось: народ возмутился против чужеземной колдуньи, и Ясон с Медеей и двумя маленькими сыновьями бежали в Коринф. Старый коринфский царь, присмотревшись к Ясону, предложил ему в жены свою дочь и с нею царство, но, конечно, с тем, чтобы он развелся с колдуньей. Ясон принял предложение: может быть, он сам уже начинал бояться Медею. Он справил новую свадьбу, а Медее царь послал приказ покинуть Коринф. На солнечной колеснице, запряженной драконами, она бежала в Афины, а детям своим велела: "Передайте вашей мачехе мой свадебный дар: шитый плащ и златотканую головную повязку". Плащ и повязка были пропитаны огненным ядом: пламя охватило и юную царевну, и старого царя, и царский дворец. Дети бросились искать спасения в храме, но коринфяне в ярости побили их камнями. Что стало с Ясоном, никто точно не знал.

Коринфянам тяжело было жить с дурной славой детоубийц  и нечестивцев. Поэтому, говорит предание, они упросили афинского поэта Еври-пида показать в трагедии, что не они убили Ясо-новых детей, а сама Медея, их родная мать. Поверить в такой ужас было трудно, но Еврипид заставил в это поверить. "О, если бы никогда не рушились те сосны, из которых был сколочен тот корабль, на котором отплывал Ясон..." - начинается трагедия. Это говорит старая кормилица Медеи. Ее госпожа только что узнала, что Ясон женится на царевне, но еще не знает, что царь велит ей покинуть Коринф. За сценой слышны стоны Медеи: она клянет и Ясона, и себя, и детей. "Береги детей", - говорит кормилица старому воспитателю.

Хор коринфских женщин в тревоге: не накликала бы Медея худшей беды! "Ужасна царская  гордыня и страсть!. Лучше мир  и мера".

Стоны смолкли, Медея выходит к хору, говорит она твердо и мужественно: "Мой муж для меня был все - больше у меня ничего нет. О жалкая доля женщины! Выдают ее в чужой дом, платят за нее приданое, покупают ей хозяина; рожать ей больно, как в битве, а уйти - позор. Вы - здешние, вы не одинокие, а я - одна". Навстречу ей вступает старый коринфский царь: тотчас, на глазах у всех, пусть колдунья отправляется в изгнание! "Увы! Тяжко знать больше других: от этого страх, от этого ненависть.

Дай мне хоть день сроку: решить, куда мне идти". Царь дает ей день сроку.

"Слепец! - говорит  она ему вслед. - Не знаю, куда  уйду, но знаю, что оставлю вас  мертвыми". Кого - вас? Хор поет  песню о всеобщей неправде: попраны  клятвы, реки текут вспять, мужчины  коварнее женщин! Входит Ясон  и начинается спор. "Я спасла тебя от быков, от дракона, от Пелия - где твои клятвы? Куда мне идти? В Колхиде - прах брата; в Иолке - прах Пелия; твои друзья - мои враги. О Зевс, почему мы умеем распознавать фальшивое золото, но не фальшивого человека!" Ясон отвечает: "Спасла меня не ты, а любовь, которая двигала тобой. За спасение это я в расчете: ты не в дикой Колхиде, а в Греции, где умеют петь славу и мне и тебе. Новый брак мой - ради детей: рожденные от тебя, они неполноправны, а в новом моем доме они будут счастливы".

- "Не нужно  счастья ценой такой обиды". - "О, зачем не могут люди  рождаться без женщин! Меньше  было бы на свете зла". Хор  поет песню о злой любви. 

Медея сделает  свое дело, но куда потом уйти? Здесь  и появляется молодой афинский царь Эгей: он ходил к оракулу спросить, почему у него нет детей, а оракул ответил непонятно. "Будут у тебя дети, - говорит Медея, - если дашь приют в Афинах". Она знает, у Эгея родится сын на чужой стороне - герой Тесей; знает, что этот Тесей выгонит ее из Афин; знает, что потом Эгей погибнет от этого сына - бросится в море при ложной вести о его гибели; но молчит. "Пусть погибну, если позволю выгнать тебя из Афин!" - говорит Эгей. Больше Медее сейчас ничего не нужно. У Эгея будет сын, а у Ясона детей не будет - ни от новой жены, ни от нее, Медеи. "Я вырву с корнем Ясонов род" - и пусть ужасаются потомки. Хор поет песню во славу Афин.

Медея напомнила  о прошлом, заручилась будущим, теперь ее забота - о настоящем. Первая - о  муже. Она вызывает Ясона, просит прощения - "таковы уж мы, женщины!" - льстит, велит детям обнять отца: "Есть у меня плащ и повязка, наследие Солнца, моего предка; позволь им поднести их твоей жене!" - "Конечно, и дай бог им долгой жизни!" Сердце Медеи сжимается, но она запрещает себе жалость. Хор поет: "Что-то будет".

Вторая забота - о детях.

Они отнесли  подарки и вернулись; Медея в  последний раз плачет над ними.

"Вас я родила, вас я вскормила, вашу улыбку  я вижу - неужели в последний  раз? Милые руки, милые губы, царские  лики - неужели я вас не пощажу? Отец украл ваше счастье, отец лишает вас матери; пожалею я вас - посмеются мои враги; не бывать этому! Гордость во мне сильна, а гнев сильнее меня; решено!" Хор поет: "О, лучше не родить детей, не вести дома, жить мыслью с Музами - разве женщины умом слабее мужчин?" Третья забота - о разлучнице.

Вбегает вестник: "Спасайся, Медея: погибли и царевна  и царь от твоего яда!" - "Рассказывай, рассказывай, чем подробнее, тем  слаще!" Дети вошли во дворец, все  на них любуются, царевна радуется уборам, Ясон просит ее быть доброй мачехой для малюток. Она обещает, она надевает наряд, она красуется пред зеркалом; вдруг краска сбегает с лица, на губах выступает пена, пламя охватывает ей кудри, жженое мясо сжимается на костях, отравленная кровь сочится, как смола из коры. Старый отец с криком припадает к ее телу, мертвое тело обвивает его, как плющ; он силится стряхнуть его, но мертвеет сам, и оба, обугленные, лежат, мертвые. "Да, наша жизнь - лишь тень, - заключает вестник, - и нет для людей счастья, а есть удачи и неудачи".

Теперь обратного  пути нет: если Медея не убьет детей  сама - их убьют другие. "Не медли, сердце: колеблется только трус. Молчите, воспоминанья: сейчас я не мать им, плакать  я буду завтра". Медея уходит за сцену, хор в ужасе поет: "Солнце-предок и вышний Зевс! Удержите ее руку, не дайте множить убийство убийством!" Слышатся два детских стона, и все кончено.

Врывается Ясон: "Где она? На земле, в преисподней, в небе? Пусть ее растерзают, мне  только бы спасти детей!" - "Поздно, Ясон", - говорит ему хор. Распахивается дворец, над дворцом - Медея на Солнцевой колеснице с мертвыми детьми на руках. "Ты львица, а не жена! - кричит Ясон. - Ты демон, которыми боги меня поразили!" - "Зови как хочешь, но я ранила твое сердце". - "И собственное!" - "Легка мне моя боль, когда вижу я твою". -"Твоя рука их убила!" - "А прежде того- твой грех".- "Так пусть казнят тебя боги!" - "Боги не слышат клятвопреступников".

Медея исчезает, Ясон тщетно взывает к Зевсу. Хор  кончает трагедию словами: "Не сбывается  то, что ты верным считал, / И нежданному боги находят пути - / Таково пережитое нами".

***

Медея - центральный  персонаж трагедии. Основной характеристикой  образа М. является ее варварский темперамент, который делает чрезмерными все  ее чувства и приводит под конец  к совершенно немыслимому, по словам Ясона, для гречанки поступку - убийству собственных детей. В связи с этим хор вспоминает только одну аналогию - Ино, которая, в отличие от М., была в безумии, когда совершила подобный поступок.

М. считает, что  соперница гораздо ниже ее, поэтому отчаяние в ней соединяется с оскорбленной гордостью - не просто уязвленным женским самолюбием, но попранной честью царской дочери и внучки Гелиоса.

Главным противником  М. на протяжении всей трагедии выступает  Ясон. Первоначально положение М. обрисовано Еврипидом как положение жертвы. Она пассивна, несчастья сыплются на нее одно за другим, измену дополняет изгнание, и она не знает, что противопоставить этому, кроме неоформленного желания мести, которое комментируется хором как совершенно справедливое и законное. Хор также не возражает против ее намерения убить соперницу. Однако сила ответного действия М. постепенно нарастает. Переломным моментом служит появление в ее доме афинского царя Эгея. Эгей бездетен, и его горе, видимо, наводит М. на мысль об убийстве детей, которое будет самой страшной местью. Однако против плана убийства детей хор уже решительно протестует, определяя тем самым границу, преступая которую она обращает ситуацию в противоположную, делая уже Ясона жертвой страшного беззакония. Хор явно сострадает теперь не М., а Ясону, который лишен даже последнего права похоронить своих детей или просто проститься с ними. 

Ипполит

Пересказал М. Л. Гаспаров

В древних Афинах правил царь Тесей. Как у Геракла, у него было два отца — земной, царь Эгей, и небесный, бог Посейдон. Главный свой подвиг он совершил на острове Крите: убил в лабиринте чудовищного Минотавра и освободил Афины от дани ему. Помощницей ему была критская царевна Ариадна: она дала ему нить, следуя которой он вышел из лабиринта. Ариадну он обещал взять в жены, но ее потребовал для себя бог Дионис, и за это Тесея возненавидела богиня любви Афродита.

Второй женой  Тесея была воительница-амазонка; она  погибла в бою, а Тесею оставила сына Ипполита. Сын амазонки, он не считался законным и воспитывался не в Афинах, а в соседнем городе Трезене. Амазонки не желали знать мужчин — Ипполит не желал знать женщин. Он называл себя служителем девственной богини-охотницы Артемиды, посвященным в подземные таинства, о которых рассказал людям певец Орфей: человек должен быть чист, и тогда за гробом он обретет блаженство. И за это его тоже возненавидела богиня любви Афродита.