Мусульманская правовая семья

« МУСУЛЬМАНСКАЯ  ПРАВОВАЯ СИСТЕМА » 
Студента факультета МП 
1 курса Абина Мурата 
Научный руководитель: 
Ракитская И.А. 
МОСКВА 1998 г. 
СОДЕРЖАНИЕ: 
1. Введение.....................................................................................стр.3 
2. Теоретические основы мусульманского права.......................стр.5 
3. Примеры современного функционирования правовых систем 
в странах ислама...........................................................................стр.11 
4. Некоторые примеры действия мусульманской правовой  
системы на территории Северного Кавказа..............................стр.14 
5. Организация правовых систем в традиционно  
мусульманских странах...............................................................стр.24 
6. Заключение...............................................................................стр.30 
7. Библиография...........................................................................стр.33  
 
1. Введение. 
При написании данной курсовой работы мы будем опираться на следующие реалии и теоретические положения. Такое состояние, когда семья общего права имеет черты, присущие семье континентального права (писаное право), а последняя использует некоторые механизмы англо-саксон¬ской правовой семьи (судебная практика), свидетельствует о глубоких взаимосвязях мирового правового развития, из¬вестном единстве правового регулирования в рамках, в част¬ности, европейской цивилизации. 
Значительным своеобразием обладают правовые системы, основанные на традиционном и религиозном регулировании, где право не рассматривается как результат рациональной деятельности человека, а тем более государства. Различают так называемые традиционные правовые системы (построен¬ные на обычном праве) и религиозные правовые системы (мусульманское, индусское право). К странам традиционно¬го права относят Японию, государства Тропической Африки и некоторые другие. В основе религиозной правовой системы лежит какая-либо система вероучения. 
Так, источниками мусульманского права являются Коран, сунна и иджма. Коран — священная книга ислама и всех мусульман, состоящая из высказываний пророка Магомета, произнесенных им в Мекке и Медине. Наряду с общими духовными положениями, проповедями, обрядами там есть и установления вполне нормативно-юридического характера. 
Сунна — мусульманское священное предание, рассказы¬вающее о жизни пророка и представляющая собой сборник норм-традиций, связанных с поведением и высказываниями пророка, которые должны служить образцами для мусуль¬ман. Иджма — третий источник мусульманского права — комментарии ислама, составленные его толкователями — докторами мусульманской религии. Эти комментарии воспол¬няют пробелы в религиозных нормах. Окончательное толко¬вание ислама дается в иджме, поэтому коран и сунна непо¬средственного юридического значения не имеют. Практики ссылаются на сборники норм, соответствующие иджме. 
Мусульманское право сформировалось в глубоком средне¬вековье и с тех пор проделало существенную эволюцию с точ¬ки зрения развития своих источников. Характерные черты этого права — архаичность, казуистичность, отсутствие пи¬саных систематизированных норм во многом сглажены при¬нятием в новейшее время законов, кодексов — продуктов деятельности государства. 
Главной тенденцией развития как обычного (традицион¬ного), так и религиозного (мусульманского и др.) права является усиление роли закона как источника права. Однако эта тенденция реализуется на фоне неснижающегося значе¬ния традиционных и особенно религиозных норм, и даже в известной мере — их возрождения в качестве ведущей нор¬мативной системы общества, что весьма характерно для ис¬ламских государств. 
 
2. Теоретические основы мусульманского права. 
Писавшие о мусульманской правовой системе иногда настолько заостряли внимание на его религиозной доктрине, что полностью вырывали ее из человеческого. контекста, в котором она становилась предметом веры, и обходили молчанием практику, которой она подкреплялась и освящалась. Цен¬тральные верования и благочестивые обязанности религии «покорно¬сти» Богу (ислам) заучить нетрудно — с такой же легкостью можно представить себе план какой-нибудь конторы, изучив ее чертеж, но и после того, как вы запомните наизусть его элементарные внешние черты, ислам как живая .реальность будет сокрыт от вашего взора до тех пор, пока вы не научитесь видеть, каким образом верования и практика становятся интегральными частями общественной и личной жизни в специфических культурных контекстах. Мусульмане — те, что «предали себя» Богу, — не перестают объяснять интересующимся иноверцам, что их религия является «цельным образом жизни», не делающим различий между религиозным и светским и не исключаю¬щим ни одного предмета из сферы-действия авторитета и предписа¬ний ислама.  
Ислам и христианство добились заметных успехов в распростране¬нии своих учений среди народов всевозможных культур и географических регионов. Среди религий азиатского происхождения самое широкое рас¬пространение получил буддизм. Ислам — это единственная авраамическая традиция (как и в иудаизме и христианстве, этот великий еврейский патриарх фигурирует в мифах ислама, который, как и обе вышеуказанные религии, провозглашает веру в единого Áîãà и завет (договор) с ним), которая оказала на Азию настолько мощное воздействие, что в некоторых ее областях завоевала доминирующее положение. Ислам сохранил более последовательную систему фундаментальных верований и практики, чем любая другая мировая религия, включая и иудаизм. Хотя в исламе и имеются сектантские группировки, они возникают главным образом в результате политических разногласий и не содержат в себе, за исключе¬нием незначительных деталей, отступлений в сфере культа и обрядовой практики. 
Так как ислам является религией закона и не признает сколько-нибудь принципиального различия между религиозным и светским, все вещи рассматриваются им как подпадающие под Божественное законо¬дательство. Не все жизненные проявления относятся к ритуалу, Но все они имеют назначенную им исламским законом ценность, разместившись на шкале с отметками «запрещенное», «безразличное», «обязательное». Свя¬щенное право известно под названием Шариат, от арабского слова sharia, обозначающего «путь». Шариат не значит буквально «закон», скорее, он означает предначертанный Богом истинный путь для своих верных созданий, путь, включающий в себя собственно право. Понятие Шариат близко соответствует еврейской концепции Торы. 
Мусульмане любят повторять, что «у человечества нет прав, есть только обязанности». Это неприкрытое убеждение чуждо мышлению американцев, воспитанных на Декларации о независимости и Билле о правах. Но исламская преданность пути покорности единому высшему Богу отнюдь не является зловещим тоталитаризмом. Мусульмане на¬стаивают на том, что единственно правильное отношение людей к Бо¬гу — это отношение рабов к своему господину. Но Бог сотворил этот мир ради правой цели, и он не только справедлив, но и милостив. Бог даровал творению своих рук — людям — свободу наряду с такими божественными атрибутами, как разум, воля и речь. 
Служение Всемогущему должно быть свободным деянием, наградой за которое в этом мире является ответственность. Человек, «боящийся только Бога, поднимается над остальными, мелкими страхами и обре¬тает способность вести свободную и активную жизнь халифа, или «заместителя» Бога. Таким образом, обязанности, налагаемые исламом, принимаются добровольно и фактически, согласно представлениям ве¬рующих, приносят подлинную свободу от рабства человеческой алчно¬сти, беспокойства, стремления к изменению своего положения в обще¬стве и прочих вещей, до которых люди, будучи существами несовершен¬ными, столь охочи. Для мусульман служение Богу не означает унижения своего человеческого достоинства; оно освобождает от низменных стрем¬лений и наполняет жизнь смыслом.  
Особенно сильное влияние теологическое направление в правовой системе имеет в му¬сульманских, прежде всего арабских странах, где понятие государства неразрывно связано с идеей халифата — идеальной формы организации мусульманской общины в соответствии с заветами пророка Мухаммеда (VI—VII в н.э.), изложенными в Коране, а также в соответствии с преда¬ниями о его жизни и деятельности (Сунна). Согласно поучениям пророка, идея о создании такого государства была внушена Мухаммеду Аллахом, и пророк осуществил ее. Он сосредоточил в своих руках высшую законода¬тельную, исполнительную, судебную, контрольную власть, принимая ре¬шения обычно после совета с наиболее авторитетными мусульманами (иджма). 
По представлениям мусульманских авторов, в том числе бывшего президента Ирана А. Банисадра, каждое мусульманское государство долж¬но стремиться к подобной идеальной правовой организации, кото¬рая воплощала бы интересы единоверцев Корана. Иногда считают, что в современных условиях к этой концепции ближе всего государственный строй Ирана, где реальная власть сосредоточена в руках высшего духовен¬ства, возглавляемого "руководителем государства", другие мусульманские авторы видят образец в Саудовской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратах. 
Теологическая концепция государства и права не соответствует историческим фактам: государство и право созданы не Богом, а людьми. Пророк Мухаммед, даже действовавший (как он утверждал) по воле Аллаха, все же сам повел своих приверженцев в Медину из Мекки, сам создал довольно крупное по тем временам войско (10 тыс. человек), с которым он захватил Мекку (с согла¬сия некоторых слоев ее населения), и был провозглашен правителем, наме¬стником Бога на Земле. 
Вместе с тем, эта концепция в ее практическом осуществлении не лишена некоторых интересных аспектов. К ним относятся институт ашшура (консультации и поиски консенсуса), маджилиса (открытый, по идее, доступ любого мусульманина к правителю, членам его семьи), закята (особый государственный налог с имущества богатых для поддержания бедных), идея отбора руководящей элиты не путем всеобщих выборов, а в соответствии с естественным авторитетом тех или иных лиц среди населе¬ния и др. Кстати сказать, последнее положение нашло свое специфическое и частичное закрепление во многих современных конституциях, причем не только мусульманских стран (например, в Италии, Индии, где наряду с избранными членами парламента (их подавляющее большинство) прези¬дент вправе назначить в его состав нескольких лиц, имеющих заслуги в сфере науки, культуры, искусства, других сферах жизни общества, граж¬дан, пользующихся влиянием, авторитетом в обществе). 
Появление иджмы и кияса обусловлено двумя основными причинами. Во-первых, Коран не был полным сводом юридичес¬ких норм, а Сунна, наоборот, представляла собой множество казуистических положений, которые зачастую противоречили друг другу и в которых простые мусульмане и судьи практически не могли самостоятельно разобраться. Во-вторых, в Коране и Сунне не нашли отражения новые отношения, в закреплении которых были заинтересованы господствующие слои общества .  
Мусульманское право представляет собой яркий пример "права юристов". Оно было создано учеными-богословами. Юри¬дическая наука, а не государство играет роль законодателя, мне¬ние специалиста имеет нормативно-обязательное значение. При рассмотрении дела судья никогда не обращается к Корану или Сунне. Вместо этого он ссылается на правоведа, авторитет кото¬рого общепризнан. 
Право, как совокупность обязательных предписаний, сформи¬ровалось за первые два века существования ислама, в глубоком средневековье. После того как все правовые школы приняли классическое учение о "корнях" мусульманского права, созида¬тельная деятельность юристов пошла на убыль и мусульманская правовая мысль постепеннос тала сугубо догматической и арха¬ичной. Идея развития и совершенствования Права в зависимости от динамики общественного развития чужда системе исламского права, и в этом состоит основная причина его реакционной роли в современных условиях. 
Требование неукоснительно соблюдать догматы веры, не на¬рушать непреложные обычаи побуждает суды прибегать к много¬численным уловкам. Так, Коран не допускает ссуды под процен¬ты, запрещая ростовщичество. Чтобы обойти этот запрет, изобре¬ли систему "двойной продажи": заемщик "продавал" тот или иной предмет кредитору, а последний "перепродавал" его заемщику по цене, завышенной на оговоренный ссудный процент и выплачи¬ваемой только по истечении срока ссуды. Запрещенную Кораном аренду земли обходят, заключая вместо аренды договор товари¬щества. 
До начала XIX в. социально-экономические условия существования мусульманско¬го мира менялись очень медленно, поэтому шариат, несмотря на застывшую архаичность его догматов, вполне соответствовал им. Однако с упадком Османской империи на Ближнем Востоке усилилось политическое влияние западно-европейских госу¬дарств. Лидеры мусульманского мира осознали, что для того, чтобы выдержать политическую и экономическую конкуренцию с западными странами, необходима модернизация государствен¬ного управления и права. 
С середины XIX в. начался процесс законодательных реформ. В сферу отношений, ранее традиционно регламентировавшихся мусульманским правом, стали вторгаться нормативные источники европейского происхождения. Главным образом этот процесс за¬тронул сферы, в которых конфликт с традиционными исламски¬ми нормами был не слишком острым, в частности торговое и морское право. Власти Османской империи пошли еще дальше. Была принята так называемая Маджалла (1869-1876 гг.) — закон, состоящий из 1850 статей о собственности и обязательственном праве. Этот закон открыто не порывал с правилами шариата, но они были облечены в форму параграфов в европейском стиле и введены в действие с санкции государства. Он был необходим потому, что светские суды, получившие полномочия на рассмот¬рение споров о собственности и обязательствах, едва ли могли опираться на средневековые мусульманские нормы. 
В Британской Индии мусульманское право с течением време¬ни так много заимствовало из общего права, что даже появилась возможность говорить об "англо-магометанском праве". 
В 1876 г. в Египте начал действовать гражданский кодекс, составленный в основном по французскому образцу. Египет пере¬нял также в общих чертах и французский торговый кодекс. Так появилась отрасль торгового права, до того не известная в му¬сульманском праве. И в других странах Ближнего Востока, за исключением Иордании, Кувейта и некоторых других государств Аравийского полуострова, были приняты гражданские кодексы западного образца. Однако они не затрагивали семейного права. 
Семейное и наследственное право подверглись законодатель¬ным реформам в XX в. Законы о семейном праве были приняты в Египте и Судане. В Турции реформа семейного и наследствен¬ного права была осуществлена в 1926 г. Порывая с традиционны¬ми мусульманскими канонами, новые законы осудили многобра¬чие, право одностороннего расторжения брака мужем, неравный раздел наследства между сыновьями и дочерьми покойного. Иранский гражданский кодекс, промульгированный в 1927-1935 гг., также явился кодификацией модернизированного му¬сульманского права в сфере семьи и наследования. Кодексы лич¬ного статуса были приняты в Сирии, Тунисе, Марокко, Египте, Иордании, Ираке и некоторых других мусульманских странах. 
После второй мировой войны законы, регулирующие насле¬дование и семейные отношения, были приняты почти во всех арабских государствах. Эти законы довольно смело вторгаются в традиционные нормы взаимоотношений мужа и жены в семье. В частности, они дают определенные права женам на развод, огра¬ничивают возможности родителей и опекунов устраивать браки несовершеннолетних, ограничивают полигамию, определяют ус¬ловия развода мужа с женой в одностороннем порядке. Судебная практика ныне допускает при заключении брака оговорку, что жена сможет впоследствии отказаться от брака (в принципе это право мужа) или она получает такое право, если муж не сохранит единобрачия.  
Проникновение европейского права в мусульманские страны весьма значительно, и этот процесс, связанный с международной интеграцией и экономическим сотрудничеством, в принципе не¬обратим. Значение, сфера действия и удельный вес мусульман¬ского права уменьшились, а само право, во всяком случае по своей внешней форме, многое восприняло от европейских коди¬фикаций. Однако отмеченную тенденцию не следует преувеличи¬вать, особенно в свете активизации ислама, которая в последние годы характеризует политическую жизнь многих государств. Эта активизация сопровождается в том числе и требованиями отказа от западных правовых моделей, полного восстановления всех норм мусульманского права (например, в Иране). 
Многие мусульманские государства заявляют в своих консти¬туциях и законах о верности принципам ислама. Есть такие положения, в частности, в конституциях Марокко, Туниса, Сирии, Мавритании, Ирана, Пакистана. 
Мусульманское уголовное право устанавливает четко опреде¬ленные наказания (причем весьма суровые) за такие преступле¬ния, как убийство, прелюбодеяние, ложное обвинение в прелю¬бодеянии, воровство, употребление спиртных напитков, воору¬женное ограбление и бунт. Наказание за остальные преступления определяет сам судья по своему усмотрению. 
Принятая в 1979 г. Конституция исламской республики Иран провозглашает, что все законодательство, в том числе уголовное, должно соответствовать шариату, а суды в борьбе с преступностью обязаны применять установленные им меры наказания. В 1981 г. вступил в силу так называемый закон о Киншасе, 199 статей которого повторяют положения традиционного мусульманского уголовного права (широкое применение смертной казни, наказа¬ние плетьми, избиение камнями, наказание по принципу талио¬на). Процесс исламизации затронул и другие страны (Пакистан, Судан, Мавритания). 
Мусульманское судопроизводство довольно простое. Едино¬личный судья рассматривает дела всех категорий. Иерархии судов обычно не существует. Сегодня в некоторых странах (Турция, Египет, Тунис, Пакистан, Алжир, Марокко, Гвинея) мусульман¬ские суды ликвидированы и заменены судами обычного судопро¬изводства. Однако во многих арабских государствах мусульман¬ские суды продолжают играть немалую роль в механизме регули¬рования общественной жизни. Как правило, к судьям предъявляются высокие квалификационные требования с точки зрения их религиозно-правовой подготовки. 
Мусульманское право, несмотря на существенное влияние со стороны европейских правовых систем, все же остается самосто¬ятельной правовой семьей, оказывающей серьезное воздействие на миллионные массы людей во всех уголках земного шара. 
3. Примеры современного функционирования правовых систем в странах ислама. 
В Иране функционирует достаточно жесткая система социального контроля, основанная на исламской традиции. Закон шариата (мусульманские императивы, заменяющие уголовный и гражданский кодексы) суров, а религиозная нетерпимость и ревностная забота о чистоте души едино¬верцев позволяют компенсировать отсутствие телекамер — о всех проступках правоверных местный мулла узнает от представителей общины (соседей, сослуживцев и членов семьи). Традиционный метод профилактики социальных отклонений в Иране — репрессии за убеждения. На основе ислама может сформироваться очень жесткая и достаточно эффективная система социального контроля, и как резуль¬тат — крайне низкий уровень преступности.  
На территории Афганистана, контролируемой религи¬озным движением "Талибан", полностью отменено граждан¬ское судопроизводство. В этой части страны действуют ис¬ключительно средневековые нормы права — религиозные догмы (все тот же закон шариата). Талибы практикуют весьма суровые меры наказания преступников. За кражу отрубают руку, за грабеж — руку и ногу, изменившую своему супру¬гу женщину родственники мужа забивают камнями. Экзеку¬ции обычно проводятся на центральных площадях, где пре¬ступник, лишенный той или иной части тела, остается исте¬кать кровью. Наказанный таким образом часто умирает от потери крови — к преступнику не отваживаются подойти даже его близкие. Нередко приговор религиозного суда при¬водят в исполнение родственники потерпевших. Вот зари¬совка с натуры: "В пятницу в афганском городе Хост были казнены два человека. После молитвы на городской площади они были расстреляны родственниками своих жертв. Дур Мохаммад, обвиненный в убийстве своего двоюродного бра¬та, обратился на площади с просьбой о помиловании, но его дядя, отец убитого, прервал покаянную речь выстрелом в голову племянника. За показательными казнями наблюдали 15 тыс. собравшихся жителей Хоста".  
Законы шариата применяются и в Саудовской Ара¬вии, но значительно более гуманно. Например, если вору отрубают руку, то врач обрабатывает рану и оказывает прошедшему экзекуцию необходимую медицинскую помощь до полного заживления травмированной части тела. Вооб¬ще в этой стране далеко не всех воров делают профессио¬нально непригодными. Тех, кто задержан за мелкую кражу, обычно наказывают розгами публично. При повторном за¬держании можно остаться без руки. Убийство и распро¬странение наркотиков карается отсечением головы. В Сау¬довской Аравии действует сухой закон. Лиц, замеченных в употреблении спиртного, публично наказывают розгами. Наказание розгами значительно мягче отсечения частей тела, но не так уж безобидно: нередки случаи, когда эта экзекуция заканчивается серьезными увечьями, и даже со смертельным исходом. Весьма распространено в Аравии краткосрочное лишение свободы (на срок от 6 до 20 дней). Например, задержанного за управление автомобилем в не¬трезвом состоянии подвергают кратковременному тюрем¬ному заключению. Интересно, что если в автомобиле не¬трезвого водителя были пассажиры — их также наказыва¬ют (подвергают штрафу). Так в этой стране стимулируют активность граждан в профи лактике правонарушений. 
Обострение внутриполитической обстановки в Ираке вынудило государственного лидера Саддама Хусейна ужес¬точить и без того весьма суровую систему воздействия на преступность. Достаточно отметить, что для устрашения своих оппонентов Хусейн приказывал бросать противни¬ков режима в бассейн с серной кислотой. Члены правящей партии обязаны регулярно патрулировать ночами по ули¬цам Багдада и других городов для пресечения преступле¬ний. Патруль вооружен автоматами Калашникова. С лица¬ми, не подчинившимися патрулю, оказавшими сопротивле¬ние или пытающимися скрыться, там не церемонятся — соответствующие инструкции разрешают уничтожать их на месте. Планируя бомбардировать Израиль снарядами с отравляющими веществами, Саддам Хусейн заявил, что химическое оружие позволяет обеспечивать свою безопас¬ность бедным странам, которым не по карману изготовле¬ние ядерного или высокоточного "гуманного" оружия. Та¬ким же, вероятно, был ход его мысли, когда в Ираке вновь были введены телесные наказания: избиение палками до смерти, отрубание рук ворам, ног — дезертирам (в бедной стране лишь крайне жесткая система воздействия на пре¬ступность может быть эффективной). Однако пример Непала ставит под сомнение эту иракскую доктрину: для эф¬фективного разрушения криминального феномена бедным государствам не обязательно прибегать к террору, кото¬рый может оказаться ужаснее самой преступности. 
Когда в 1975 г. 64 страны предоставили в ООН данные об уровне преступности, Непал оказался среди наиболее благополучных государств. Американская исследователь¬ница Фреда Адлер попыталась изучить причины столь низ¬кого уровня преступности в этой горной стране. Главным элементом непальской системы сдерживания преступности является семейная община — род и клан. Королевство Не¬пал — бедная страна, уровень доходов и материального потребления непальцев очень низок. Низка и преступность. Причина этого заключается в относительном социальном равенстве. Конечно, далеко не все непальцы одинаково бед¬ны. Однако патриархальный уклад жизни, замкнутость ро¬довой жизни сельских общин в горных долинах формируют достаточно низкие стандарты потребления и относительно бесконфликтный образ жизни. Коммуникации и средства связи в стране развиты слабо, большинство сельских об¬щин находится в естественной информационной блокаде, соответственно порокам развитых стран не удалось пора¬зить непальскую молодежь. Сопоставление непальской и швейцарской систем воздействия на преступность показы¬вает, что наиболее действенными элементами социального контроля являются семья и община небольшого населенно¬го пункта. Если развитие культуры в стране идет по пути их разрушения, то никакие жесткие меры не спасут обще¬ство от неминуемого роста преступности. В этом смысле поиск путей защиты первичных ячеек общества от тле¬творного влияния технократической цивилизации является одним из наиболее перспективных направлений кримино¬логических исследований. 
4. Некоторые примеры действия мусульманской правовой системы на территории Северного Кавказа. 
Этноюридический плюрализм существовал на Северном Кавказе на протяжении всего доступного исторической реконструкции времени и сохраняется до сих пор. У каждого коренного народа свои юридические обычаи - адаты, регулирующие кров¬ную месть или заменяющие ее композиции, порядок примирения кровников; характер гостеприимства или изгнание из родных мест; почитание старших; вступление в брак и семейную жизнь; особенности судопроизводства и т.п. На этот этнический полиюри¬дизм наложился полиюридизм конфессиональный, возникающий с проникновением в регион сначала христианства, которое сколько-нибудь заметно удержалось только у осетин, а затем ислама с его чрезвычайно цепким кодексом поведенческих, в том числе юридических, норм - шариатом. Не чужд оказался Северный Кавказ и региональному полиюридизму: адаты Большой и Малой Кабарды, Дигории и Тагаурии в Осетии, Равнинного и Нагорного Дагестана обладают своей спецификой. Но, пожалуй, ярче всего выражен в регионе политический полиюридизм, возникший с вхождением края в состав Российской Империи, а затем РСФСР и России.  
Включение Северного Кавказа в состав Российской Империи происходило в не¬сколько приемов (Кабарда, Осетия, Дагестан и т.д.), и каждый раз у народов края происходили различные правовые преобразования. Однако только после завершения Кавказской войны эти преобразования как в части законодательства, так и в части судоустройства стали еще одним крупным фактором северокавказского полиюридизма. Наряду с двумя традиционными системами права - адатами и шариатом - стала действовать еще одна, европеизированная, правовая система. 
Как же распределялись сферы их действия во времени, в пространстве, в различных областях правовой жизни? 
До распространения имперского законодательства на Северном Кавказе соперни¬чали главным образом адаты и шариат (хотя не обходилось без отдельных попыток правотворчества со стороны местных, премущественно кабардинских и дагестанских, князей). Западная часть региона, где ислам не успел пустить глубоких корней, отдавала предпочтение адатам, восточная - шариату. Однако дело так обстояло только в первом приближении, так как в различных сферах права соотношение адатов и шариата было неодинаковым. Считается, что шариат жестче адатов, но это верно только применительно к уголовному праву. Здесь шариату свойственны поистине варварские санкции: отсечение руки за воровство, длительное заточение в яму за многие второстепенные проступки и т.д. Скорее всего это связано с тем, что в эпоху формирования шариата - раннеклассовое время - приходилось применять особо стро¬гие меры для защиты собственности и обуздания своеволия личности. Так или иначе, но уголовная сфера шариата не привилась даже в таких издавна исламизированных регионах, как Дагестан . 
В других областях правовой жизни шариат как упорядоченное раннегосударст-венное право нередко гуманнее, чем позднепервобытные патриархальные адаты. Это хорошо видно на примере норм, относящихся к кровной мести. Адаты допускали как саму кровную месть, так и замену ее композициями, причем резко дифференциро¬ванными в сословном отношении. Например, у кабардинцев вышестоящим не мстили, а взимаемая с них кровная пеня была настолько высока, что могла разорить большую родственную группу. Шариат вообще порицает кровную месть, а установленные им композиции единообразны, хотя и достаточно высоки. 
Историческая продвинутость шариата по сравнению с адатами видна на примере брачно-семейного права. По адатам браки должны были быть изогамны, т.е. равно-статусны, шариат же, как и в случае с композициями, исходит из того, что все правоверные равны перед Богом. По адатам обязательным условием заключения брака является выкуп невесты у ее семьи (в литературе - калым), по шариату же этот выкуп (в литературе - кебин) передается не семье невесты, а ей самой как обеспечение на случай вдовства или развода по инициативе мужа. ("И давайте женам их вено в дар" (Коран, 4, 3.) Эта норма шариата заимствована из древневосточных правовых кодексов точно так же, как соответствующее предписание закавказского армяно-грузинского права внесено из византийского Свода законов императора Юстиниана 1. На практике чаще всего действовал компромисс: часть выкупа принадлежала невесте, часть - ее родне, которая на эти деньги собирала приданое. Но и в таком виде предписание шариата было заметным шагом вперед по сравнению с обычноправовой нормой неприкрытой продажи невесты. К тому же стало рас¬пространяться убеждение, что калым является чем-то вроде эквивалента приданого. В 1870 году одна из жительниц селения Нальчикское жаловалась в суд: "Отец мой Палуан Карданов выдал меня замуж за настоящего мужа моего Уважуко Батова, от которого и требует за меня калым в 100 руб., но я не желаю отдавать ему такового, так как он... не справлял никакой одежды" .  
Калымный брак по адатам вел к брачному принуждению, преднатальному, т.е. еще не родившихся детей, сговору, сговору в колыбели или несовершеннолетних, обмену девушками-невестами и древним обычаям левирата и сосорота, имеющим целью сохранить в семье однажды выплаченный калым. Был он и одной из причин похищения невест, так как в этом случае приходилось снижать плату за "опозо¬ренную" девушку, а родственники во избежание кровной мести помогали семье жениха собрать калым. Кебинный брак по шариату также знал большинство этих обычаев, но в более стертом и завуалированном виде, а умыкание невест шариатом было прямо запрещено. Кодекс такого ревнителя шариата, как Шамиль, прямо предписывал, чтобы муллам, оформлявшим браки - похищения, зашивали рот. 
Адаты грубо ущемляли права замужней женщины, лишая ее доли в общесемейной собственности; шариат ей право на такую долю давал, хотя и в более урезанном, чем для мужчин, виде. Развод по инициативе женщины адатами, по крайней мере у части народов региона, не допускался (например, у ингушей), шариатом же допускался, хотя и был затруднительнее, чем для мужчин. Другие личностные права женщины также были для своего времени гуманнее. По адатам прелюбодейку-жену разрешалось не только убить, но и искалечить (хотя это могло повести к кровной мести со стороны ее родни), по шариату она предавалась суду общества, которое, впрочем, также могло лишить ее жизни. Сходным образом обстояло дело с другими домочадцами. По адатам домовладыке разрешалось их убить или продать в рабство, по шариату - только лишить наследства. 
Единственное, в чем шариат усилил подчиненность горянки, — ужесточение ее сегрегации и отчасти скрывания. Женщина лишилась права входить на мужскую половину дома, посторонний мужчина - на женскую. Покрывал крестьянки не носили (это было принято только в крупных и издавна исламизированных городах Дагестана), но они должны были обязательно закрывать волосы платком, а при старших или посторонних мужчинах прикрывать концом платка нижнюю часть лица. Вот харак¬терный пример: в начале нашего века народный кадий Нальчикского округа провел на сходе крестьянских представителей постановление о "воспрещении всем от 10-летнего возраста женщинам появляться на улице, а также на танцах с обнаженными головами, т.е. без платков, а также воспрещении девицам во время танцев брать мужчин за ладонь рук". Все это показывает, что исследователи, долгое время доказывавшие, что именно шариат резко ухудшил положение некогда свободной горянки, во многом искажали факты. 
Почему шариат способствовал сегрегации полов и скрыванию женщин - вопрос сложный. Решать его можно только на глобальном этнологическом материале и в рамках специального исследования. Вообще же, в северокавказских адатах и в ша¬риате, в основу которого некогда легло арабское обычное право, много общего. Само слово адат - обычай - арабского происхождения, хотя большинство арабских народов в этом случае пользуются словом урф. Не всегда можно с уверенностью сказать, какие нормы кавказских адатов или шариата исторически более продвинуты, а какие нет. Это относится не только к общим для них ценностным категориям (почитание старших, гостеприимство, при определенных условиях - многоженство), но и к таким, казалося бы, однозначно отрицательным явлениям, как браки с несовершеннолетними (с нашей точки зрения) девушками. Шариат, возникнув в более жарком климате, допускал браки мужчин и женщин в возрасте соответственно 12 и 9 лет (при наличии признаков половой зрелости). На Северном Кавказе с его более умеренным климатом адаты скорректировали этот возраст до 15-16 и 12-14 лет (исключением были ставропольские ногайцы, у которых отмечены сверхранние браки девушек). Думается, и то, и другое применительно к определенной природной среде имеет свой резон. 
Имперские власти легализовали обе системы традиционного права, за исключением, как уже упоминалось, уголовной сферы шариата. Из адатов было исключено срав¬нительно немногое: кровная месть и так называемое преступное укрывательство гостей, т.е. людей, нарушивших имперские законы и прибегнувших к защите госте¬приимства . 
Легализовано было и традиционное судоустройство - по адатам и по шариату. На этом надо остановиться подробнее. 
Суд по адатам вершился обычно в рамках крупных патрилинейных групп, возник¬ших в результате сегментации и почкования больших (реже малых) семей. В мировой этнологической литературе такие группы называют патрилиниджами (от лат. патер — отец, линеа - линия), в отечественной литературе за ними закрепилось введенное в 1930-х годах название патронимия (от греч. онима - имя). Существенных причин в различении патрилиниджей и патронимий нет: скорее всего здесь пережиточное стремление хотя бы терминологически отгородиться от западной науки. Патрилиниджи существовали у всех народов Кавказа и не только у них, различаясь лишь количеством уровней патрилиниджной организации (обычно от 2 до 4-5). Они связывали своих членов воспоминаниями об общем памятном предке и культом этого предка, а на низовых уровнях также территориальной близостью семей, иногда остат¬ками общей собственности (лесное урочище, покос, общая мельница и т.п.), мате¬риальной взаимопомощью, а там, где сохранялась кровная месть, и физической взаимозащитой. Патрилиниджи имели своего общепризнанного главу, устраивали свои собрания и, что особенно важно для нашей темы, свои родственные суды. Главой патрилиниджа обычно был старейший из дееспособных мужчин, патрилиниджные суды также, как правило, состояли из старцев ("почетных стариков"). 
Суд по шариату вершился кадиями, которые в своем большинстве тоже были престарелыми людьми и считались "почетными стариками". Поэтому (хотя и не только по этой причине) у всех народов когда-то существовала геронтотимия - почитание стариков.  
В то же время, даже если оставить в стороне уголовную сферу права, имперская администрация наряду с адатами и шариатом стала исподволь внедрять российское законодательство и судопроизводство, например в Кабарде и Осетии, путем создания смешанных судов из председателей - имперских чиновников, депутатов из числа патрилиниджных старейшин и духовных судей. Таковы были, в частности, горские словесные суды, окружные словесные суды и аульные суды (для рассмотрения вто¬ростепенных дел). В целом судебная реформа в регионе растянулась на несколько лет, и судебные постановления часто основывались на разного рода инструкциях и правилах. И все-таки: наряду с адатами и шариатом появился третий компонент -общеимперское законодательство и судопроизводство. Конечная цель нововведения состояла в том, чтобы со временем вытеснить местные адаты и шариат общерос¬сийскими законами и подзаконными актами. Но делалось это не прямо, не в лоб. Пока в одних сферах права отдавалось предпочтение адатам (чаще в имущественном пра¬ве), в других - шариату (преимущественно в брачно-семейном праве), в иных -общеимперским законам (главным образом в уголовном праве). Если дело не касалось уголовно наказуемых деяний, то стороны были вправе, договорившись между собой, сами выбирать систему права, а то и судопроизводства. Это был разумный, рассчитанный на десятилетия реформистский курс преобразований. 
Совсем другой курс преобразований был взят после Октября и установления на Северном Кавказе советской власти. Была проигнорирована общеизвестная куль¬турологическая закономерность: нововведения прививаются только тогда, когда об¬щество-реципиент готово к их восприятию (например, Турция 1920-х и Иран 1960-х годов). Между тем на Северном Кавказе уже в 1927 году были запрещены суды по шариату, годом-двумя позже - еще более древние патрилиниджные суды по адатам. Как известно, в 1920-е годы еще действовали не только принуждением, но и убе¬ждением. О том, как разрушались религиозные традиции, хорошо известно. Что же касается борьбы с народными традициями, то на этом надо остановиться особо.  
Власти старались создать видимость некоего передового общественного мнения, организуя "инициативу снизу" и используя средства массовой информации. Первое чаще всего делалось с помощью партийных и комсомольских ячеек, второе - руками боевитых публицистов, главным образом из местных. 
Чтобы дезавуировать адатные патрилиниджные суды, надо было прежде всего дезавуировать сами патрилиниджи. В 1928 году в постановлении ЦК ВКП(б) "О работе парторганизаций нацобластей Северного Кавказа" обращалось внимание на связь между "влиянием кулачества" и "родовыми связями и традициями" . С этого времени не только циркуляры местных партийных и советских органов, но и протоколы всевозможных собраний, северокавказская пресса и периодика буквально изобиловали выпадами против родственной солидарности. В Чечене-Ингушетии, где родственные связи были особенно тесны, даже было придумано особое словечко-клеймо - "тайповство" ("тайповщина"), образованное от названия патрилиниджа са¬мого высокого уровня. На страницах журнала "Революция и горец" развивалась мысль, что родственные интересы несовместимы с партийно-государственными. «Для коммуниста, который еще связан пуповиной со своим родом (фамилией), кулак данного рода в определенных отношениях "свой". Поэтому часто сила родовых связей ока¬зывается сильней классовых задач». Другой автор писал о кулацкой природе верхушки чеченских тайпов . Особенно прославился на этом поприще кара¬чаевский публицист И.А.-К. Хубиев, писавший под псевдонимом И. Карачайлы. В газетах "Советский Юг" и "Горская жизнь", в журналах "Революция и горец", "На подъеме", "Советский Северный Кавказ" и др. он неоднократно писал о губи¬тельности "родовых" связей между бедняком и "кулаком", партийцем и белым офи¬цером, комсомольцем и "почетным стариком", о том, что круговая порука была по¬лезна перед лицом царизма, но в условиях советской власти превратилась в свою противоположность. Здесь примечательны и откровенность, с которой говорится о нежелании партии терпеть рядом с собой неподконтрольные ей объеди¬нения, и наивно-циничный субъективизм в оценке одних и тех же явлений. Подобные наставления не остались втуне. Позднее тот же социальный заказ выполняли, например, М. Мамакаев в Чечене-Ингушетии и С. Кулов в Северной Осетии. Да и в последующие десятилетия в научной и пропагандистской литературе были нередки нападки на родственную солидарность у тех или иных народов Северного Кавказа. 
Особый вред патрилиниджной организации виделся в том, что при ней действовали суды "почетных стариков". Поэтому не меньше, если не больше, досталось тому, что стали называть другим новоявленным словечком-клеймом - "стариковство". Тот же И. Карачайлы объявил чуть ли не всех стариков классовыми врагами и осудил геронтотимию как таковую. «"Кулаку", - писал он, - легче эксплуатировать бедняка, потому что он не просто "кулак", а "почетный старик", "родовой авторитет". Почи¬тают не стариков вообще, а только богатых и знатных стариков, об уважении к престарелым беднякам не может быть и речи... Отсюда следует, что обычай ува¬жения к старикам направлен к сохранению и упрочению господствующего положения паразитических элементов». Естественно, что больше всего до¬ставалось старикам, судившим судом по адатам: их обвиняли в приверженности к старине и дурном влиянии на окружающих, в особенности на молодежь. Главы родственных объединений, члены советов старейшин и судьи-медиаторы - лишались права голоса, многие из них высылались. А с началом сталинского террора северо¬кавказские старики зачастую стали просто уничтожаться физически. По свидетельству писателя Л. Разгона, ня Колыме ему довелось видеть целые эшелоны дряхлых дагестанских старцев, отправленных в лагеря уничтожения, чтобы у себя на родине они не мешали строить "новую жизнь". Лишь позднее стали дифференцировать позитивную народную традицию уважения к старшим и слепое преклонение перед их авторитетом - своего рода культ старших. 
Такими же темпами искоренялись традиционные системы права. Уже на рубеже 1920-х годов власти Горской АССР опубликовали первые запретительные поста¬новления против не только кровной мести, но и уплаты возмещения за кровь, а также целого ряда прежних брачно-семейных обычаев. Одновременно на национальные автономии Северного Кавказа распространялись соответствующие декреты и законы РСФСР, где в гл. Х были сведены, унифицированы и снабжены санкциями все преступления, отнесенные к разряду "бытовых" (позднее - "составляющих пережитки родового быта", еще позднее - "составляющие остатки местных обычаев"). Одно¬временно в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР была введена статья, разре¬шающая возбуждать по всему кругу бытовых преступлений публичное обвинение, независимое от жалобы пострадавших. Статья была прямо направлена против местной юридической специфики, так как часто бывало, что потерпевшие под влиянием родни и соседей не решались прибегать к защите нового закона. Это рассматривалось как неуважение к традициям, к хранителям и ревнителям традиций - старшим, а со стороны женщин - и как неуважение к мужчинам . 
Нормы УК РСФСР только в одном случае принципиальным образом не отличались от прежних имперских законов (кровная месть рассматривалась как умышленное убий¬ство), однако и здесь общий подход был строже и далек от привычного населению взгляда: карались также уплата и получение композиций, а также уклонение от примирения. К насильственному похищению невесты, наказуемому и по адатам, и по шариату, и по законам империи, теперь приравнивалось принуждение женщины к вступлению в брак или воспрепятствование этому (лишение свободы на срок до двух лет). Совершенно новыми и необычными для местного правосознания были санкции за уплату и получение брачного выкупа (лишение свободы или принудительные работы сроком до одного года), многоженство (санкция та же) и брак с несовершеннолетними или малолетними (соответственно два года и восемь лет). 
Неудивительно, что при предварительном обсуждении некоторых из этих норм на местах возникали неожиданные осложнения. Население, в том числе многие женщины, протестовали против отмены брачного выкупа, не без оснований считая, что это скажется на выдаче приданого. Раздавались голоса против преследования за многоженство, так как лишение свободы мужей отражалось на материальном поло¬жении жен и детей. Высказывались требования разграничить дневные и ночные похищения невест, так как днем обычно совершались настоящие насильственные похищения, ночью же - похищения с согласия девушек, выражавших таким образом свой протест против семейного деспотизма. В 1923 году Съезд советов Ин¬гушского округа разрешил сокращенный "условный" брачный выкуп в размере 200 руб. и двух комплектов одежды для невесты . 

Жизнь показала, что  правовой плюрализм нельзя ликвидировать  сразу. Боль¬шинство норм гл. Х УК РСФСР  оказались скороспелыми и непродуманными. Несмотря на суровые приговоры, предписания  адатов и шариата продолжали действовать. Брачный выкуп никогда не выходил  из обычая, только был более скрытым  во времена террора и более  явным во времена относительной  либерализации. Существовало множество  способов его обойти: платить деньгами, а не скотом или продуктами, что  было не так заметно; давать деньги якобы в долг и т.п. Обходили и  нормы, на¬правленные против многоженства: те, кто уже состоял в полигамных союзах, фик¬тивно расторгали один из браков; те, кто в них только вступал, обходились без легализации  брака. Случалось, что, опасаясь соседей, жили с разными женами по¬очередно. Еще проще обстояло дело с женитьбой  на девушках, не достигших ми¬нимального  брачного возраста: браки до поры не регистрировали или регистрировали там, где этот возраст был ниже (Армения, Молдавия). Случаи настоящего насиль¬ственного похищения невест, как правило, скрывали от властей  и решали путем консенсуса. Ведь похищенная, даже если она и не была изнасилована, считалась опозоренной, и ей было нелегко найти другого  мужа. В тех случаях, когда дело доходило до суда и наказания, похищенная нередко дожидалась похитителя, чтобы  выйти за него замуж. Мало изменилась и ситуация с кровной местью: самого убийцу, как и до Октября, выдавали властям, но кровнические отношения  между родней сохранялись, а в  случае примирения придерживались древних  ритуалов. Не принимая этого де-юре, но признавая де-факто, сами власти (например, в Чечне, Ингушетии, Осетии) в 1950-1960-х годах создавали из стариков примирительные комиссии.

Возможно, скрытой  или полускрытой правовой жизни  не было бы, если бы власти учли опыт юридического плюрализма, накопленный во многих странах мира. Известно, что в  Японии с ведома судебных органов  разрешается кровная месть. В  США у части мормонов ("секта  в секте") допускается многоженство. В Швейцарии собственник или  владелец дома вправе устанавливать  свои правила внутреннего распорядка, так как Гражданский кодекс этой страны признает институт домашней власти. Во Франции мусульманские эмигранты (главным образом арабы) вступают в брак и разводятся по шариату, в  чем педантичные правоведы видят  не столько право, сколько "подправо" . Так ли уж плох подобного рода выборочный полиюридизм, учитывающий в одних  случаях народные или конфессиональные традиции, в других - региональную специфику  или остатки прежних правовых систем?

С точки зрения этиологии  права, здесь нет ни юридического криминала, ни нрав¬ственной всеядности. Надо лишь, оставив в стороне как  культурный абсолютизм, так и культурный релятивизм, попытаться разграничить традиции вредные, нейтральные и  полезные. Нелегализованная кровная  месть как варварский самосуд  или насиль¬ственное похищение  невест как насилие над личностью  недопустимы с точки зрения современной  общечеловеческой морали, а стало  быть, и права. (Заметим, что они  были осуждены уже шариатом.) Закрывание женщиной лица (часто более или  менее символическое) или разграничение  жилого помещения на мужскую или  женскую половины - ценности скорее нейтральные. А вот брачный выкуп, уравновешиваемый приданым, и допускаемое  при определенных условиях (например, при нетрудоспо¬собности или  бездетности первой жены) и вошедшее в устоявшийся веками и ты¬сячелетиями народный менталитет двоеженство не лишены положительных черт.

Как бы ни относиться к народным и конфессиональным традициям, этическим ценностям и юридическим  нормам, ясно, что многие десятилетия  они у нас либо не учитывались, либо нивелировались. Юридический плюрализм  не признавался в теории и был  практически не известен в жизни. Стоит ли удивляться, что в последнее  десятилетие, отмеченное разительной  либерализацией общественно-политической жиз¬ни, а равно возрождением этнических и конфессиональных традиций, перегретый пар стал разрывать котел. Определенные аспекты Чеченской войны стали  самым острым, но далеко не единственным проявлением конфликтной ситуации. Президент Ингу¬шетии Р. Аушев настойчиво призывает к тому, чтобы наряду с федеральным дей¬ствовало республиканское  законодательство, учитывающее специфику  местных обы¬чаев. В частности, в  Ингушетии возник вопрос о легализации  кровной мести. В вер¬ховном законодательном  органе Чечни уже в 1996 году был  поставлен вопрос о легализации  многоженства. Думается, то, что мы наблюдаем  в современной Чечне и Ингушетии, не замкнется их пределами. Может быть, на очереди соседний Дагестан, где наиболее исламизированные народы (кумыки, аварцы, даргинцы и др.) тоже предъявят определенные юридические требования. Проблема юридического плюра¬лизма на пороге России. И независимо от того, какие официальные формы примет полиюридизм (соответствующие оговорки в федеральном законодательстве, парал¬лельное действие федеральных и местных кодексов с правом сторон судиться по одному из них, "право" и "подправо"), нельзя отмахнуться от этой проблемы. Тем более, что при ее решении возникает множество других вопросов: о деликте, или тяжбе, о подсудности сторон, о соотношении подсудности и административной, этни¬ческой, конфессиональной принадлежности и т.д. Как ни сложны эти проблемы, решение их не терпит отлагательства. Это один из факторов, которые в конечном счете определят и сохранение Россией своей целост¬ности, и дальнейшие пути развития ее мусульманских республик: в сторону евро¬пейской (евразийской) цивилизации или исламского фундаментализма.

5. Организация правовых  систем в традиционно мусульманских  странах.

За краткостью нашего курсового исследования и ввиду  большого количества мусульманских  стран покажем на примерах двух стран - Кувейта и Ирана - некоторые детали организации правовой системы. Для  нас эти примеры особенно ценны, потому что они взяты из действующий  практики традиционно мусульманских  стран, не порывавших своих правовых традиций что называется со времен « Тысяча и одной ночи».

Издавна в основе судебной системы Кувейта лежали поло¬жения шариата, Корана и сунны. Они касались лишь подданных эмира. Иностранцы до получения независимости  Кувейтом находились под юрисдикцией  английского политического рези¬дента в Персидском заливе. В конце 50-х  годов в судебную си¬стему были введены  гражданский и уголовный кодексы. В 1960 г. состоялся окончательный  переход к новой судебной практике.

Согласно конституции, основу современного судопроизводст¬ва  составляют положения светского  и мусульманского права.

Низшей судебной инстанцией является суд первой ступени. Он объединяет судебные учреждения, правомочные  рассматри¬вать гражданские, уголовные  дела, бытовые нарушения. При¬чем  каждое судебное учреждение имеет отделения  дляярассмот¬рения дел мусульман-суннитов, мусульман-шиитов, немусуль¬ман и смешанных  дел.

Высшей судебной инстанцией является апелляционный  суд, подразделяющийся на суд по уголовным  делам и суд по граж¬данским делам.

Как правило, все  судебные заседания проводятся публично. Запрещается какое-либо вмешательство  в свершение правосу¬дия, и судьи  независимы при выполнении своих  обязанностей. Прокуратура имеет  право возбуждать дело, осуществлять су¬дебный надзор за судами и контроль за выполнением кодексов и судебных решений. Вне компетенции прокуратуры  находятся только дела, рассматриваемые  органами государственной без¬опасности.

Общий надзор за работой  судов по конституции возлагает¬ся на Высший совет. Существует также особый Государствен¬ный совет, который занимается вопросами административного судопроизводства и проблемами религиозно-юридического ха¬рактера.

Наряду с этими  современными атрибутами в судебной си¬стеме Кувейта сохраняется и  ряд средневековых норм мусуль¬манского  права. В частности, мусульманское  законодательство используется в бракоразводном деле. Развод считается состояв¬шимся, если муж трижды повторит формулу  «инта талак» — «ты разведена», и суд в таком случае оформляет  акт развода. Разведенная женщина  возвращается в отцовский дом, дети, как правило, остаются с отцом, если только он сам не пожелает от¬дать  их матери.

Иранская конституция  принята в пери¬од революции 1905—1911 гг. и состоит из Основного зако¬на, принятого в декабре 1906 г., и Дополнения к Основ¬ному закону, утвержденного  в октябре 1907 г.

Основной закон  состоит из пяти разделов (51 статья): об устройстве национального собрания (меджлиса); об обязанностях меджлиса и  его полномочиях и правах; о  внесении предложений в меджлисе; о внесении предло¬жений меджлисом; об условиях учреждения сената.

Дополнения к  Основному закону—наиболее важная часть иранской конституции. Дополнения содержат 107 статей и делятся на десять разделов: общие поста¬новления; права  иранского народа; государственная  власть; права членов меджлиса и  сената; права монарха Ирана; о  министрах; о судебной власти; права  провинци¬альных и областных  анджуменов; о финансах; об армии.

Несмотря на значительные перемены в общественной и политической жизни Ирана, в конституцию до сих пор не внесено каких-либо серьезных изменений.

Постепенная система  выборов в сенат была заменена пря¬мыми выборами лишь в начале 1960 г. Кроме того, закон устанавливает  целый ряд цензов для избирателей. Воп¬рос о лишении избирательных  прав решается почти так же, как  и в законе о выборах в меджлис. Кандидаты в сенат должны удовлетворять  следующим требованиям: быть иранскими  подданными, исповедовать ислам, иметь  возраст не менее 40 лет, пользоваться уважением среди жителей своего округа, «быть честными и прозорливыми». Статьи 9—10 закона о выборах еще  более точно опреде¬ляют, кто  может быть сенатором. Это муджтахиды (пред¬ставители высшего духовенства); лица, трижды избирав¬шиеся депутатами меджлиса; министры" и их заместите¬ли; послы и посланники; правители  провинций; генераль¬ные прокуроры; председатели Верховного кассационного суда и  его палат, имеющие двадцатилетний стаж служ¬бы; отставные генералы и  профессора университета, име¬ющие 10 лет  службы; владельцы недвижимой собствен¬ности, коммерсанты, платящие ежегодно 500 тыс. риалов прямого налога; адвокаты, имеющие  двадцатилетнюю практику. Сенат состоит  из 60 человек, 30 из которых назначаются  шахом (15 от столицы и 15 от провинции), а остальные избираются населением (15 от столицы и 15 от провинций).

При таких многочисленных цензах и той системе вы¬боров, которая существует в Иране, представители  тру¬дящихся классов почти не имеют возможности стать чле¬нами меджлиса и тем более сената. Большинство  депу¬татов парламента—это представители  крупной буржуа¬зии, помещиков, верхушка государственных чиновников.

Верховная исполни¬тельная  власть в государстве согласно конституции  при¬надлежит шаху. Шах имеет право  законо¬дательного почина. Законы, принятые обеими палатами парламента, вступают в силу лишь по одобрении  их ша¬хом. По конституции шах свободен от ответственности за свою деятельность. Это означает, что он не отвечает за свои постановления и действия ни перед меджлисом, ни перед сенатом. Шаху принадлежит право роспуска пар¬ламента и экстренного созыва обеих палат. Согласно ст. 51 Дополнения шаху принадлежит право объявления войны и заключения мира, а также  заключения догово¬ров с иностранными государствами. Как глава государ¬ства шах осуществляет прием послов, лично  встречается и ведет переговоры с главами других государств. Чекан¬ка монеты производится от имени шаха. Шах осуществ¬ляет верховное  руководство исполнительной властью  в стране. По его приказу происходит отставка и назначе¬ние министров. Шах является главнокомандующим  все¬ми вооруженными силами страны, присваивает  воинские и почетные звания, награждает орденами, выбирает и назначает по представлению соответствующих  минист¬ров высокопоставленных чиновников. Он имеет право ос¬вобождать от уплаты пошлин и налогов, право помило¬вания политических преступников, а также  частичного смягчения наказания  уголовным преступникам.