Механизм развития античной цивилизации

После Ганнибаловой войны Рим смог претендовать на роль политического лидера всего Средиземноморья. Но представляя только себя или союзные  италийские общины, Рим до середины II в. до н.э. не имел устойчивых интересов  в претензиях такого рода. Однако по-иному  положение выглядит, если рассматривать  его в контексте развития цивилизации  греческих полисов. Включившись  в восточносредиземноморскую политику на стороне греков, Рим тем самым  заявил претензию на роль популяционного центра в мире античных гражданских  общин. Провозглашение "свободы Греции" Титом Фламинином означало нечто  большее, чем рассчитанный ход в  политической игре (хотя могло и  не до конца осознаваться самими авторами). Однако в качестве центра цивилизации  претензии Рима подпитывались лишь его военно-политическими успехами. Спешное создание римской исторической традиции руками Фабия Пиктора и  других анналистов под контролем  сената должно было идеологически обосновать не меньшую древность римского социума  и его культуры, чем у греков Балкан и Малой Азии. Вполне вероятно, что раннеримская история, основные этапы которой подозрительно  напоминают этапы истории Афин, создавалась  по образцу истории "культурной столицы" эллинского мира.

Изображение архаического Рима "типичным полисом" среди  общин Лация было обоснованием претенций  на роль второго, если не первого, из двух центров античной цивилизации. В  отличие от Македонии, юный царь которой  безрассудно кинулся к берегам  Инда, внеиталийские завоевания Рима объединили в единую социополитическую  систему (империю) прежде всего весь античный мир. Подавление экономического потенциала Карфагена, Коринфа, Родоса и других торговых центров в пределах античного мира (Александрию и Тир не трогали) в середине II в. до н.э. переориентировало инструмент поддержания популяционного поля с мореплавания и торговли на политические и идеологические институты.

Античная цивилизация  стала развиваться как популяция  со смещенным или, может быть, точнее сказать, с двумя центрами - италийским и балкано-малоазийским. Первый обладал  политическим и военным господством, постепенно вырабатывая формы соционормативного  контроля за общественной жизнью цивилизации. Второй имел большую плотность и  традиции исходных античных (полисных) соционормативных принципов и более  развитую культуру цивилизационного таксономического уровня. Италия была военно-политическим, а Греция - социокультурным центром  античной цивилизации.

Римскую державу  можно представить как популяцию  античных городских гражданских  общин римско-эллинского типа с разной плотностью социальных и культурных признаков. Принявшая форму империи  цивилизация отличалась от первоначальной эллинской тем, что включала в  себя множество народов с иными  социокультурными традициями. Для организации  этих культурно чуждых народов была выработана форма провинций. Выравнивание социального поля выражалось в романизации  провинций, представлявшей собой распространение  там античных городских гражданских  общин в форме муниципиев и  колоний римских и латинских  граждан. Вместе с ними из римского центра распространялась античная социальная культура и римские формы организации  общественной жизни. В III веку процесс  романизации достиг такого качественного  рубежа, когда стало возможно уравнять в качестве римских граждан всех жителей Империи.

Таким образом, основным содержанием римской истории  как истории цивилизации выступает  распространение римских гражданских  общественных норм на все более широкие  круги римских подданных. В отличие  от полисного гражданства греков, тесно связанного с этнической однородность организованной в полисы среды, римское  гражданство выступало в роли социально-правовой формы, которая  с равным успехом могла распространяться как в италийской, так и во внеиталийской  среде. Именно римское понятие гражданства (civilis - гражданский) породило представление  о цивилизации как о культурном городском обществе, противостоявшем варварству, связанному с племенной, сельской жизнью. Столь общее значение гражданства, основанного на таком противолпоставлении, было невозможно в греческом обществе, которому в качестве варваров противостояли прежде всего жители ближневосточных городов. Римское гражданство, расставшееся с этнической определенностью своей сущности, приобрело статус устойчивого таксономического показателя (детерминатива) принадлежности к цивилизации вообще. Даже когда Византия обособилась в самостоятельную цивилизацию сохранилось прежнее обозначение ее жителей - ромеи (римляне).

С течением времени  римляне все шире раздавали права  своего гражданства представителям других этносов. С помощью гражданства  социальное поле империи все более  приобретало антично-римский характер, и Рим выдвигался на роль не только военно-политического, но и социокультурного лидера, отбирая это значение у  Греции. При этом его влияние особенно прочно распространялось на Западе, как  бы естественно приживаясь в среде, где Рим выступал исходным носителем  принципов античной цивилизации. Тогда  как на Востоке, который уже усвоил античную соционорматику в полисно-эллинистической  форме, римское влияние вызывало достаточно выраженное неприятие, граничащее с отторжением. Имея ту же исходную структуру, но более глубокие корни (в том числе и этнические), греческий античный строй обладал  в определенном смысле иммунитетом  к правам римского гражданства.

Стремление Рима узурпировать чуждую изначально для  него функцию объективно должно было вызвать оппозицию и борьбу между  обоими центрами цивилизации. Лишенный политической власти и теснимый с середины II в. до н.э. в области товарно-денежных отношений, восточный популяционный центр должен был вступить на путь выработки оппозиционного идеологического учения. Это был единственный способ иметь орудие в борьбе с политическим господством римлян. После периода поисков и проб на роль оппозиционной идеологии было принято христианство. Реформированное Павлом, оно оказалось, с одной стороны, ближе к жизни, чем традиционные философские учения, а с другой, более абстрактным, нежели традиционные религии, то есть более способным античную рационализованную цивилизационную норматику. Христианство стало своего рода конкурентом правам римского гражданства в части объединения и подчинения населения империи своим соционормативным принципам. При этом следует учитывать, что, формируясь как оппозиционное идеологии античного гражданского общества учение, христианство основывалось на тех же социокультурных ценностях, придавая им лишь иную форму. Поэтому христианство было закономерным порождением античной цивилизации и не могло возникнуть вне ее социального контекста.   

Этапы развития античной цивилизации в рамках Римской державы.   

В римской истории  можно выделить два важных рубежа, связанных с эволюцией римского гражданства и античного гражданского коллектива.

Первая переломная эпоха связана с событиями I в. до н.э., содержание которых определялось борьбой италиков за римские гражданские права. Союзническая война не решила эту проблему, а лишь сделала ее из внешней по отношению к коллективу римских граждан его внутренней проблемой. Все основные события эпохи кризиса республиканского строя - от диктатуры Суллы и восстания Спартака до "заговора" Катилины и диктатуры Цезаря - определялись этой проблемой. Возникновение принципата было лишь политической формой, сумевшей обеспечить наиболее полное разрешение этой социальной проблемы.

Результатом наделения  италиков правами римского гражданства  стало уплотнение античного социального  поля в Италии. Муниципальный закон  Цезаря был призван унифицировать  гражданское устройство италийских городских общин. Как следствие, этот процесс получил резонанс в  западных провинциях. Это вызвало  казалось бы немотивированные завоевания Цезаря в Галлии. Чуть позднее процесс  муниципализации стал развиваться  в Южной Галлии и особенно в  Испании. Западный центр цивилизации  усиливал свой социальный потенциал  перед лицом ведущего в социокультурном  отношении восточного.

В то же время  восточный центр требовал к себе от политической системы адекватного  своему потенциалу внимания. Фигура принцепса оказалась удобной во главе республики потому, что как лидер (вождь) римских граждан он отвечал интересам италийского центра, а как правитель (император) подданных он был обязан заботиться и об интересах восточного центра цивилизации. Двойственности общественной структуры порождала двойственный характер ее орудия. Восточный вопрос, как известно, занимал наиболее известный лиц начала имперской эпохи: Помпея, Цезаря, Марка Антония, Германика, возможно, Калигулу, Нерона. Хотя в историографии каждый из них оставил свой след, всех их объединяет печальная личная судьба, которая вовсе не кажется случайностью. Италийская знать внимательно следила за восточной политикой. Лишь Веспасиану удалось найти нужную форму занятий восточными проблемами, сохраняя верность римскому сообществу. Но к этому времени соотношение сил между цивилизационными центрами сместилось в сторону более или менее устойчивого баланса.

Целенаправленно проводившаяся в течение века романизация западных провинций  дала свои результаты. Римский муниципальный  строй оказался не менее распространенным, чем греческий полисный. Приобщавшийся  к цивилизации римлянами Запад  очевидно следовал в фарватере их социальной и культурной политики. Во II в. римская знать уже не боялась  отпускать на Восток своих императоров. Тайная эллинофобия сменилась более  спокойным и взвешенным отношением. К этому времени и сам Восток смирился с политической зависимостью от Рима, поколениями осознавая вторичность  своей общественной жизни по сравнению  с римской. Утвердившееся деление  населения империи на римских  граждан и перегринов порождало  две тенденции. Конформисты стремились заполучить римское гражданство  и таким образом почувствовать  себя людьми первого сорта. Для этого  требовались не только заслуги перед  римским государством, но и приобщение к стандартам римской жизни. Те, кому это было недоступно или претило, вставали на путь пассивной конфронтации. Объединяющим началом такой естественно  развивавшейся идеологии нон-конформизма  римскому господству и распространению  италийских традиций на Востоке стало  христианство. Как своего рода государство  в государстве, оно объединяло вокруг своих идей всех, кто оказывался на обочине официальной общественной жизни.

Две силы медленно, но верно распространяли свое влияние  навстречу друг другу - римское гражданство, объединяющим началом которого было государство, и христианская идеология, в качестве объединяющего начала представленная церковью. Наличие адептов  христианской религии среди римских  граждан и жаждущих стать римскими гражданами среди перегринов, в том  числе и христиан, подчас затемняет  суть происходивших процессов. Но теоретически их первоначальная принципиальная конфронтация очевидна. Обе силы объективно стремились к одной цели - объединить в своих  рядах все население империи. Каждая из них сформировалась в оппозиционной  другой среде: римское гражданство  в политически господствовавшей Италии, христианство - в населенных перегринами подчиненных областях некогда эллинистического мира. Два  центра античной цивилизации боролись друг с другом за лидерство, используя  разные орудия. Поэтому эта борьба кажется незаметной современным  исследователям.

Вторая переломная эпоха в развитии римской цивилизации приходится на III век, начало которого было ознаменовано новым расширением круга римских граждан. С превращением провинциалов в римских граждан почти исчез буферный слой, отделявший гражданский коллектив от варварской периферии. Общественная жизнь граждан вступила в непосредственное соприкосновение с варварсчкой. Социальное поле, порождавшееся античным гражданством, прежде растрачивавшее свой потенциал на провинциалах, теперь стало более мощно воздействовать на варваров. Поэтому племенной строй варваров стал особенно заметен в римской политике и в источниках со второй половины II - начала III вв. Его давление ощущалось и на саму империю, стмулируя в ней процессы консолидации подданных с гражданами. Это смещение акцентов в отношениях с варварской периферией, обычно выражающееся формулой "перехода империи к обороне", проявлялось уже в правление Марка Аврелия.

В течение III в. происходило  нивелирование социального поля в империи, выражающееся в распространении  римских форм общественной жизни  и римского права на получивших гражданство  провинциалов. Этот процесс активно  разворачивался на территориях, где  носителем цивилизации выступал Рим, то есть преимущественно в западных провинциях. Отработанные предшествующими столетиями общественные формы эллинистического Востока не позволяли римскому влиянию проникать глубоко в толщу общественной эизни этой части империи. Поэтому оппозиция обоих центров империи продолжала сохраняться. В III в. их поля социо-культурного влияния пришли в непосредственное соприкосновение, и таким образом сложилась предпосылка для решающей схватки за лидерство в популяции (империи). В течение III в. активно развивалось противостояние двух идеологических систем: официального императорского культа и все более гонимого христианства. Обе главные силы империи постепенно сумели перенести свою борьбу на единое, подходящее для схватки, поле. Таким полем стала идеология. Императорский культ, постепенно из римского гражданского культа гения императора принимавший форму эллинистического культа монарха, был призван сплотить воедино граждан и подданых империи на основе официальной идеологии. Его восприятие народными массами наполняло его чертами, близкими архаическим представлениям о сакральной царской власти, в соответствии с которыми цари рассматривались как посредники между мирами богов и людей и подателями космических благ для последних. В III в. императорских культ стал активно срастаться с культом Солнца, аккумулировавшим в себе почитание небесного светила в различных местных формах от Испании и Италии до Египта и Сирии. Солнце в имперской идеологии символизировало власть над космосом, а император рассматривался как его представитель (посланец) в мире людей. Сходные установки, но в других формах, выработало и христианство с его Единым богом и рожденным им богочеловеком Христом.

Исход борьбы двух центров античной цивилизации за лидерство был предопределен  изначально большей прочностью эллинских  античных социокультурных форм. Органичность античного общества Восточного Средиземноморья  определялась слитностью обоих таксономических  уровней его культуры (этнического  и цивилизационного). Длительное доминирование  Италии определялось военно-политическим господством Рима, которое позволяло  рассматривать в качестве социально  значимых только римские гражданские  нормы. После уравнения в гражданских  правах всего населения империи  в 212 г. и восстановления на этой основе античных общественных форм Диоклетианом социальное поле империи приобрело  формальную однородность. Как только это произошло, оба центра цивилизации  оказались в равных условиях, и  восточный центр стал быстро наращивать свое преимущество, облекая его в  политическую и идеологическую форму. Исторически, как известно, этот процесс  выразился в политике императора Константина и его премников. Столица империи, то есть формальный центр популяции, была перенесена.