Культура средневековой Европы

     Формирование  новых социальных слоев общества оказало огромное влияние на дальнейшее развитие средневековой культуры, нации, становление системы образования.

     Вольнолюбивая направленность городской культуры, ее связи с народным творчеством  наиболее ярко отразила городская литература. Хотя на раннем этапе развития городской  культуры спрос на клерикальную литературу - жития святых, рассказы о чудесах  и т.д. - был все еще велик, изменились сами эти произведения: возрос психологизм, усилились художественные элементы.

     В городской вольнолюбивой, антицерковной  литературе формируется самостоятельный  пласт, пародирующий основные моменты  церковного культа и вероучения (как  на латинском, так и на народных языках). Сохранились многочисленные пародийные литургии (например, "Литургия пьяниц"), пародии на молитвы, псалмы, церковные гимны.

     В пародийной литературе на народных языках главное место занимают светские пародии, осмеивающие рыцарскую  героику (появляется, например, комический двойник Роланда). Создаются пародийные рыцарские романы, пародийные эпосы  средневековья - животные, плутовские, дурацкие. Так, в XIII в. многочисленные рассказы о животных - хитроватом лисе Ренане, глупом волке Изенгрине и простоватом льве Нобле, в поведении которых легко угадывались человеческие черты, свели вместе и переложили на стихи. Так появилась обширная эпическая поэма "Роман о Лисе".

     Одним из популярнейших жанров французской  городской средневековой литературы XII - XIV вв. были фаблио (от французского - фабльо - побасенка). Фаблио - это короткие забавные истории в стихах, комические бытовые рассказы. Анонимными авторами этого жанра городской литературы были горожане и странствующие певцы  и музыканты. Героем этих коротких рассказов  чаще всего выступал простолюдин. Фаблио тесно связаны с народной культурой (народные обороты речи, обилие фольклорных  мотивов, комичность и быстрота действия). Фаблио развлекали, поучали, восхваляли горожан и крестьян, осуждали пороки богачей и священников. Нередко  сюжетом фаблио были любовные истории. Фаблио отразили жизнелюбие горожан, их веру в торжество справедливости.

     Тематически к фаблио примыкает шванк (от немецкого - шутка) - жанр немецкой городской средневековой  литературы. Шванк, как и фаблио, небольшой юмористический рассказ в стихах, позже в прозе. Возникший в XIII в., шванк был очень любим немецкими бюргерами не только в средневековье, но и в эпоху Ренессанса. Основой сюжета шванка часто служил фольклор, а позже - новелла раннего Возрождения. Шванк имел антиклерикальный характер, высмеивая пороки католической церкви. Анонимные авторы фаблио и шванков противопоставляли свои произведения элитарной рыцарской литературе. Жизнерадостность, грубоватость, сатирическое высмеивание рыцарей были своеобразным ответом духовной элите и ее утонченной культуре.

     Городская литература XIV - XV вв. отразила рост социального  самосознания горожан, которые все  более становились субъектом  духовной жизни. В городской поэзии появились немецкие поэты - певцы  из ремесленно-цеховой среды - мейстерзингеры (буквально - мастер-певец). Они усваивали  в своих певческих школах каноническую манеру исполнения песен миннезингеров, на смену которым они пришли. Поэзии мейстерзингеров не были полностью  чужды и религиозно-дидактические  мотивы, хотя в основном творчество их носило светский характер. Наиболее известными мейстерзингерами были Г.Сакс, Х.Фольц, Г.Фогель и др.

     В этот же период появляется новый жанр городской литературы - прозаическая новелла, в которой горожане предстают  людьми независимыми, сметливыми, ищущими  успеха, жизнелюбивыми.

     К XIII в. относится возникновение городского театра.

     Народный  средневековый театр своими корнями  уходит в литургическую драму  католической церкви. Как уже отмечалось, ко времени позднего средневековья  в ней стали превалировать  развлекательность и зрелищность, и церковь была вынуждена перенести  драматические представления на городскую площадь, что еще более  усилило светский элемент в них.

     Приблизительно  в тот же период распространяются светские фарсы - юмористические сцены, в которых реалистически изображается жизнь горожан. Позднее фарсом стали  называть самостоятельную форму  средневекового спектакля - сатирического, нередко фривольного содержания, действующие лица которого представляли определенные социальные типы. Фарс стал главным народным жанром средневекового театра. В это время появляются народные пьесы и пасторали, преимущественно  анонимных авторов.

     С XIII в. широкое распространение получает особый жанр драмы в стихах - моралите - аллегорической пьесы, имеющей нравоучительный  характер. Персонажи пьесы-моралите олицетворяли христианские добродетели  и пороки. К XV в. пьесы-моралите претерпели большие изменения. Хотя сюжет их оставался основанным на христианских темах, они стали аллегорическими  драмами, исполняемыми профессиональными  актерами. Прямолинейность и назидательность  морали сохранились, но усиление комического  элемента, введение в представление  музыки создавало форму народной драмы.

     XIV-XV вв. - период расцвета городской  гражданской архитектуры. Богатые  горожане строят большие, красивые  дома. Феодальные замки постепенно  превращаются в загородные дома, утрачивая функцию военных крепостей.  Растет производство предметов  роскоши, более богатой и яркой  становится одежда знатных горожан.  По мере роста значения капитала  сословные различия между аристократами  и бюргерами начинают постепенно  стираться. В то же время  претерпевает изменения и социальное  положение третьего сословия. Средневековая  социальная структура общества  все более разрушается. Все  это отражает глубокий кризис  средневековья. Постепенно наступает  закат средневековой культуры 

3. Смысл средневековых карнавалов, их структурные элементы: «черная месса», «король  шутов», «корабль дураков».

     Празднества карнавального типа и связанные  с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными  и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись  особые праздники дураков (festa stultorum) и праздник осла, существовал особый, освященный традицией вольный пасхальный смех (risus paschalis). Более того, почти каждый церковный праздник имел свою, тоже освященную традицией, народно-площадную смеховую сторону. Таковы, например, так называемые храмовые праздники , обычно сопровождаемые ярмарками с их богатой и разнообразной системой площадных увеселений (с участием великанов, карликов, уродов, ученых зверей).

     Карнавальная  атмосфера господствовала и в  дни постановок мистерий и соти. Царила она также на таких сельскохозяйственных праздниках, как сбор винограда (vendange), проходивший и в городах. Смех сопровождал обычно и гражданские и бытовые церемониалы и обряды: шуты и дураки были их неизменными участниками и пародийно дублировали различные моменты серьезного церемониала (прославления победителей на турнирах, церемонии передачи ленных прав, посвящений в рыцари и др.). И бытовые пирушки не обходились без элементов смеховой организации, например, избрания на время пира королев и королей для смеха (roi pour rire).

     Все эти обрядово-зрелищные формы  давали подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений; они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Каковы же специфические особенности карнавалов средневековья и прежде всего какова их природа?

     Прежде  всего необходимо отметить, что все карнавальные формы последовательно внецерковны и внерелигиозны. Они принадлежат к совершенно иной сфере бытия.

     По  своему наглядному, конкретно-чувственному характеру и по наличию сильного игрового элемента они близки к художественно-образным формам, именно к театрально-зрелищным. Но основное карнавальное ядро этой культуры вовсе не является чисто художественной театрально-зрелищной формой и вообще не входит в область искусства. Оно находится на границах искусства и самой жизни. В сущности, это сама жизнь, но оформленная особым игровым образом.

     В самом деле, карнавал не знает разделения на исполнителей и зрителей. Он не знает  рампы даже в зачаточной ее форме. Рампа разрушила бы карнавал (как  и обратно: уничтожение рампы  разрушило бы театральное зрелище). Карнавал не созерцают, в нем живут, и живут все, потому что по идее своей он всенароден. Пока карнавал совершается, ни для кого нет другой жизни, кроме карнавальной. От него некуда уйти, ибо карнавал не знает пространственных границ. Во время карнавала можно жить только по его законам, то есть по законам карнавальной свободы. Карнавал носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение и обновление, которому все причастны. Таков карнавал по своей идее, по своей сущности, которая живо ощущалась всеми его участниками.

     Для смеховой культуры средневековья характерны такие фигуры, как шуты и дураки. Они были как бы постоянными, закрепленными в обычной (т.е. некарнавальной) жизни, носителями карнавального начала. Такие шуты и дураки, как, например, Трибуле при Франциске, вовсе не были актерами, разыгрывавшими на сценической площадке роли шута и дурака (как позже комические актеры, исполнявшие на сцене роли Арлекина, Гансвурста и др.). Они оставались шутами и дураками всегда и повсюду, где бы они ни появлялись в жизни. Как шуты и дураки, они являются носителями особой жизненной формы, реальной и идеальной одновременно. Они находятся на границах жизни и искусства (как бы в особой промежуточной сфере): это не просто чудаки или глупые люди (в бытовом смысле), но это и не комические актеры.

     Официальные праздники средневековья и церковные  и феодально-государственные никуда не уводили из существующего миропорядка  и не создавали никакой второй жизни. Официальный праздник, в сущности, смотрел только назад, в прошлое  и этим прошлым освящал существующий в настоящем строй. Официальный  праздник, иногда даже вопреки собственной  идее, утверждал стабильность, неизменность и вечность всего существующего  миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных  ценностей, норм, запретов. Праздник был  торжеством уже готовой, победившей, господствующей правды, которая выступала  как вечная, неизменная и непререкаемая  правда. Поэтому и тон официального праздника мог быть только монолитно  серьезным, смеховое начало было чуждо  его природе.

     В противоположность официальному празднику  карнавал торжествовал как бы временное  освобождение от господствующей правды и существующего строя, временную  отмену всех иерархических отношений, привилегий, норм и запретов. Это  был подлинный праздник времени, праздник становления, смен и обновлений. Он был враждебен всякому увековечению, завершению и концу. Он смотрел в  незавершимое будущее.

     Особо важное значение имела отмена во время карнавала всех иерархических отношений. На официальных праздниках иерархические различия подчеркнуто демонстрировались: на них полагалось являться во всех регалиях своего звания, чина, заслуг и занимать место, соответствующее своему рангу. Праздник освящал неравенство. В противоположность этому на карнавале все считались равными. Человек как бы перерождался для новых, чисто человеческих отношений.

     Это временное идеально-реальное упразднение  иерархических отношений между  людьми создавало на карнавальной площади  особый тип общения, невозможный в обычной жизни. Здесь вырабатываются и особые формы площадной речи и площадного жеста, откровенные и вольные, не признающие никаких дистанций между общающимися, свободные от обычных (внекарнавальных) норм этикета и пристойности.

     Отметим важную особенность народно-праздничного смеха: этот смех направлен и на самих  смеющихся. Характер этого праздничного смеха был направлен на высшее. В нем в существенно переосмысленной форме было еще живо ритуальное осмеяние божества древнейших смеховых обрядов. Все культовое и ограниченное здесь отпало, но осталось всечеловеческое, универсальное и утопическое.

     Итак, в карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой  жизнью. В этом специфическая природа  карнавала, особый род его бытия. Карнавал это вторая жизнь народа, организованная на начале смеха. Это  его праздничная жизнь. Праздничность  здесь становилась формой второй жизни народа, вступавшего временно в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия

     Заключение

     Средние века в Западной Европе — время  напряженной духовной жизни, сложных и трудных поисков мировоззренческих конструкций, которые могли бы синтезировать исторический опыт и знания предшествовавших тысячелетий. В эту эпоху люди смогли выйти на новую дорогу культурного развития, иную, чем знали прежние времена. Пытаясь примирить веру и разум, строя картину мира на основе доступных им знаний и с помощью христианского догматизма, культура средних веков создала новые художественные стили, новый городской образ жизни, новую экономику, подготовила сознание людей к применению механических приспособлений и техники. Вопреки мнению мыслителей итальянского Возрождения, средние века оставили нам важнейшие достижения духовной культуры, в том числе институты научного познания и образования. В их числе следует назвать, прежде всего, университет как принцип. Возникла, кроме того, новая парадигма мышления, дисциплинарная структура познания без которой была бы невозможна современная наука, люди получили возможность думать и познавать мир гораздо более эффективно, чем прежде. Даже фантастические рецепты алхимиков сыграли свою роль в этом процессе совершенствования духовных средств мышления, общего уровня культуры.