Культура и цивилизация

     Трудность для исследования цивилизаций представляет и их внутренняя динамичность. Их облик  формируется не только многовековыми  историческими предпосылками. Развертывает себя драматический процесс взаимодействия западнических и почвеннических импульсов, рационализма и традиционализма. Это взаимодействие прослеживается как одна из определяющих характеристик  культурной динамики в незападных обществах. Она составляет на протяжении двух-трех веков лейтмотив истории России. То же можно сказать о Турции, Японии, Латинской Америке, об Индии и Ближнем Востоке. Такое взаимодействие противоположно направленных импульсов остает¬ся универсальным. Более того, с XIX в. оно даже сумело утвердиться и в западной культуре — коллизия мондиализма и западоцентризма.

     Немалую роль в трактовке этой проблемы, как это очевидно, играет политическая культура. Можно понять социоэкономические и психологические предпосылки фундаментализма — в исламском мире, в православии, индуизме и иудаизме. Фундаментализм действительно приобретает облик эсхатологически грозного, всеохватывающего феномена. Но тенденции нынешнего дня не вечны. Кроме того, если присмотреться к фундаментализму в лоне различных культурных цивилизаций, собственно цивилизационных структур, подойдя к нему культурологически, то это скорее всего попытка активистской перестройки традиционного религиозного сознания в нынешних условиях глубоко несбалансированного во многих отношениях западноцентричного мира.

     Фундаментализм  чужд не только рационализму, но и традиционализму, поскольку он не приемлет традицию в ее исторической изменяемости и  данности, пытается утвердить традицию как нечто харизматически измышленное, силится сохранить ее на путях рационального замысла, закрепить традицию рациональными средствами. В этом смысле приходится говорить не о консервативности, а о радикализме основных фундаменталистических установок.

     Все это свидетельствует о том, что  трудно дать строгое определение  понятию цивилизации. Фактически под  цивилизацией понимается культурная общность людей, обладающих некоторым социальным генотипом, социальным стереотипом, освоившая  большое, достаточно автономное, замкнутое  мировое пространство и в силу этого получившая прочное место  в мировом раскладе.

     По  существу, в морфологическом учении о культурах можно выделить два  направления: теория стадиального развития цивилизации и теории локальных  цивилизаций. К одному из них можно  отнести американского антрополога  Ф.Нортропа, А. Крёбера и П.А. Сорокина. К другому — Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера и А. Тойнби.

     Стадиальные теории изучают цивилизацию как  единый процесс прогрессивного развития человечества, в котором выделяются определенные стадии (этапы). Этот процесс  начался в глубокой древности, когда  стало распадаться первобытное общество и часть человечества перешла в состояние цивилизованности. Он продолжается и в наши дни. За это время в жизни человечества произошли большие изменения, которые коснулись социально-экономических отношений, духовной и материальной культуры.

     Теории  локальных цивилизаций изучают  большие исторически сложившиеся  общности, которые занимают определенную территорию и имеют свои особенности  социально-экономического и культурного  развития. Подробнее об этой теории в в п.3 моего реферата.

     Как указывает П.А. Сорокин, между обоими направлениями есть ряд точек  соприкосновения, и выводы, к которым  пришли представители обоих направлений, очень близки. Те и другие признают наличие сравнительно небольшого числа  культур, не совпадающих ни с нациями, ни с государствами и различных  по своему характеру. Каждая такая культура является целостностью, холистическим  единством, в котором части и  целое взаимосвязаны и взаимообусловлены, хотя реальность целого не соответствует  сумме реальностей отдельных  частей. Обе теории – стадиальная  и локальная – дают возможность по-разному увидеть историю. В стадиальной теории на первый план выходит общее – единые для всего человечества законы развития. В теории локальных цивилизаций – индивидуальное, разнообразие исторического процессия. Таким образом, обе теории имеют преимущества и взаимно дополняют друг друга.

2. Теория  «локальных цивилизаций»

     К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится, прежде всего, теория А. Тойнби (1889—1975), который продолжает линию Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера. Его теория может считаться кульминационным  пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций». Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки. Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».

     Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает более двадцати. Это — западная, две православных (русская и византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская и др. Он указывает также на четыре остановившиеся в своем развитии цивилизации — эскимосскую, момадическую, оттоманскую и спартанскую и пять «мертворожденных».

     Однако  сразу возникает вопрос: почему некоторые  общества, подобно многим примитивным  группам, становятся неподвижными на ранней стадии своего существования и не складываются в цивилизации, тогда  как другие достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации  нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни специфической  комбинацией таких двух условий, как наличие в данном обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком неблагоприятна и не слишком благоприятна.

     Группы, в которых налицо эти условия, складываются в цивилизации. Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне. Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как взаимодействие вызова и ответа. Среда умеренно неблагоприятная непрерывно бросает вызов обществу, а общество через свое творческое меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или поздно достигает уровня цивилизации.

     Возникает и второй вопрос: почему четыре цивилизации (дальнезападная христианская (ирландская), дальневосточная христианская (несторианская в Средней Азии), скандинавская и сирийская развивались ненормально и родились мертвыми. Тойнби пытается понять, отчего пять цивилизаций (полинезийская, эскимосская, кочевая, спартанская и оттоманская) застыли в своем развитии на ранней стадии, тогда как остальные успешно развивались.

     Рост  цивилизации, по мнению ученого, отнюдь не сводится к географическому распространению  общества. Он не вызывается им. Если географическое распространение с чем-нибудь положительно связано, то скорее с задержкой развития и с разложением, чем с ростом. Подобным же образом рост цивилизаций  не ограничивается и не вызывается техническим прогрессом и растущей властью общества над физической средой. Какого-то четкого соотношения  между прогрессом техники и прогрессом цивилизации культуролог не признает.

     Тойнби  считает, что рост цивилизации состоит  в прогрессивном и аккумулирующем внутреннем самоопределении или  самовыражении цивилизации, в переходе от более грубой к более тонкой религии и культуре. Рост — это непрерывное «отступление и возвращение» харизматического (богоизбранного, предназначенного свыше к власти) меньшинства общества в процессе всегда нового успешного ответа на всегда новые вызовы среды внешнего окружения.

     Интересна мысль Тойнби о том, что растущая цивилизация — это постоянное единство. Ее общество состоит из творческого  меньшинства, за которым свободно следует, подражая ему, большинство — внутренний пролетариат общества и внешний  пролетариат варварских соседей. В  таком обществе нет братоубийственных  схваток, нет твердых, застывших  различий. В результате процесс роста представляет собой рост целостности и индивидуального своеобразия развивающейся цивилизации.

     И еще один, третий вопрос: как и  почему цивилизации «надламываются, разлагаются и распадаются»? Не менее 16 из 26 цивилизаций сейчас «мертвы и погребены». Из оставшихся в живых десяти цивилизаций «полинезийская и кочевая находятся сейчас при последнем издыхании; а семь из восьми других в большей или меньшей степени — под угрозой уничтожения или ассимиляции нашей западной цивилизацией». Более того, не менее шести из этих семи цивилизаций обнаруживают признаки надлома и начавшегося разложения.

     Упадок, как считает Тойнби, нельзя приписать  космическим причинам, географическим факторам, расовому вырождению или  натиску врагов извне, который, как  правило, укрепляет растущую цивилизацию. Нельзя объяснить его и упадком  техники и технологии, ибо во всех случаях упадок цивилизации является причиной, а упадок техники —  следствием или симптомом первого.

     Сам упадок — это не единовременный акт, а весьма длительная стадия, которая, согласно Тойнби, состоит из надлома, разложения и гибели цивилизаций. Между  надломом и гибелью цивилизации  нередко проходят столетия, а иногда и тысячелетия. Так, например, надлом египетской цивилизации произошел  в XVI в. до н.э., а погибла она только в V в. н.э. Период между надломом и  гибелью охватывает почти 2000 лет  «окаменевшего существования», «жизни в смерти». Но как бы долго это  ни длилось, судьба большинства, если не всех, цивилизаций влечет их к конечному  исчезновению, раньше или позже. Что  касается западного общества, то оно, видимо, по Тойнби, обнаруживает все  симптомы надлома и разложения. Но все же он считает, что мы можем  и должны молиться, чтобы нам не было отказано в отсрочке, причем просить ее вновь и вновь с сокрушенным духом и сердцем, полным раскаяния.

     Подробный анализ повторяющихся моментов, симптомов  и фаз упадка цивилизаций дается в разных томах исследования Тойнби. Здесь можно коснуться только некоторых. Творческое меньшинство, опьяненное победой, начинает «почивать на лаврах», поклоняться относительным ценностям, как абсолютным. Оно теряет свою харизматическую привлекательность, и большинство не подражает и не следует ему. Поэтому приходится все больше и больше использовать силу, чтобы контролировать внутренний и внешний пролетариат. В ходе этого процесса меньшинство организует «универсальное (вселенское) государство», подобное Римской империи, созданной эллинистическим господствующим меньшинством для сохранения себя и своей цивилизации; вступает в войны; становится рабом косных установлений; и само ведет себя и свою цивилизацию к гибели.

     Именно  в такие периоды «внутренний  пролетариат» отделяется от меньшинства  и часто рождает «универсальную (вселенскую) церковь», например, христианство или буддизм, как свою собственную  веру и установление.

     Таким образом, нетворческие силы общества совершают  творческий акт.

     Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе Тойнби. Когда  «универсальное государство» господствующего  меньшинства рушится, «универсальная церковь» внутреннего пролетариата (например, христианство) служит мостом и основанием для новой цивилизации, отчужденной и в то же время  дочерней по отношению к прежней.

     А как поступает в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится  врасти в старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает штурмовать падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и душу цивилизации. Он приводит к росту распрей и  братоубийственным войнам... Раскол в душе обнаруживает себя в глубоком изменении настроенности и поведения  членов разлагающегося общества. Он ведет  к возникновению четырех типов  личностей и «спасителей»: архаистов, футуристов (спасителей с мечом), отреченных и безразличных стоиков и, наконец, преображенного религиозного спасителя, нашедшего опору в сверхчувственном мире Бога. В такие времена чувство затерянности в потоке, чувство греха все возрастают. Половая распущенность и смещение принципов (синкретизм) становятся господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация» захватывают искусства и науки, философию и язык, религию и этику, нравы и установления. За исключением преображения, никакие усилия и спасители не могут остановить разложения. В лучшем случае, как отмечалось, цивилизация «окаменевает» и может века и даже тысячелетия существовать в этой форме «жизни и смерти».

     Но  рано или поздно она обычно исчезает. Единственный плодотворный путь —  это путь преображения, перенос цели и ценностей в сверхчувственное царство Божие. Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может  послужить посевом, из которого вырастает  новая дочерняя цивилизация. Таким  образом, это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека к  сверхчеловеку, от «града человеческого  к граду Божьему», как предельному  итогу человека и цивилизации.

     Эти свои рассуждения Тойнби заканчивает  почти на апокалиптической ноте: «Цель  преображения — дать свет тем, кто  погряз во тьме... Она достигается  в поисках царства Божьего, чтобы  привести его жизнь в действие... Таким образом, цель преображения —  царство Божие...»