Контрольная работа по "Культурная антропология"

    Некоторые молодые люди на пути длительных поисков  идентичности сталкиваются со значительными  трудностями. Нередко идентичность обретается ими лишь после мучительного периода проб и ошибок. В ряде случаев человеку так и не удается достичь прочного ощущения собственной идентичности.

    В прежние времена формирование устойчивой идентичности было делом более простым, так как набор возможных идентификаций  был ограничен. В наше время набор  этот практически неисчерпаем. Любой  культурно заданный стандарт, в принципе, доступен каждому. Средства массовой информации  произведения массовой культуры обрушивают на общество целую лавину образов, значительная часть которых не имеет ничего общего с реальностью конкретного социума. Одних они смущают и сбивают с толку, для других служат стимулом к дальнейшему поиску прочной и нестандартной основы для самоидентификации.

    Главной опасностью, которой, по мнению Эриксона, должен избежать в этот период молодой  человек, является размывание чувства  своего Я. Юношу одолевают сомнения в возможности направит! свою жизнь в какое-то определенное русло. Его тело быстро растет и меняет облик, половое созревание наполняет всё его существо и воображение незнакомым волнением, впереди открывается взрослая жизнь во всём противоречивом многообразии. Стоит ли удивляться, что юноша часто оказывается в растерянности?

    Эриксон указывает четыре основные линии развития неадекватной идентичности:

    1. Уход от близких взаимоотношений.  Юноша может избегать слишком  тесных межличностных контактов, боясь утратить в них собственную идентичность. Это нередко приводит к стереотипизации и формализации отношений или к самоизоляции.

    2. Размывание времени. В этом  случае юноша неспособен строить  планы на будущее или вообще  утрачивает ощущение времени. Считается, что такого рода проблемы связаны с боязнью изменений и взросления, обусловленной, с одной стороны, неверием в то, что время способно принести какие-либо перемены, а с другой — тревожным опасением, что перемены все-таки могут произойти.

    3. Размывание способности к продуктивной  работе. Здесь молодой человек  сталкивается с невозможностью  эффективно использовать свои  внутренние ресурсы в какой-либо  работе или в учёбе. Любая  деятельность требует вовлечённости,  от которой индивид стремится  защититься. Эта защита выражается либо в том, что он не может найти в себе силы и сосредоточиться, либо в том, что он с головой уходит в какую-нибудь одну деятельность, пренебрегая всеми остальными.

    4. Негативная идентичность. Нередко  молодой человек стремится найти идентичность, прямо противоположную той, которой отдают предпочтение его родители и другие взрослые. Потеря чувства идентичности часто выражается в презрительном и враждебном неприятии той роли, которая считается нормальной в семье или в ближайшем окружении подростка. Такая роль в целом или любые её аспекты, будь то женственность или мужественность, национальная или классовая принадлежность и может стать тем фокусом, в котором сосредоточится всё презрение, на какое способен молодой человек. Конечно, вовсе не у каждого юноши, испытывающего кризис идентичности, можно встретить сочетание всех этих элементов.

    Преодолеваются  ли эти явления относительно легко  или приводят к правонарушениям, неврозам или даже психозам — во многом зависит от предшествующего опыта подростка. Если развитие личности проходило в благоприятной обстановке, самооценка ребёнка складывалась под действием впечатлений, связанных с собственной успешностью и с положительными реакциями на него других людей. Наряду с этим у него формировалось убеждение, что его ждёт вполне доступное для его понимания будущее, в котором ему будет отведена определённая роль. В юности это убеждение может быть временно поколеблено, однако личностная интеграция на новой основе для такого индивида, как правило, не представляет особых затруднений, и, когда она достигается, юноша вновь обретает ощущение адекватности того пути, по которому он продвигается.

    Но  для подростка, испытавшего в  детстве дефицит позитивных реакций  на него со стороны окружающих или  чувство незащищённости, вызванное неправильным воспитательным стилем родителей, преодолеть такое нарушение равновесия бывает непросто. Он и так не слишком уверен в себе, а юношеские проблемы, связанные с физиологическими и психосоциальными переменами, ещё усиливают его внутренние сомнения, его недоверие к окружающему миру.

    Важнейшим механизмом формирования идентичности являются, по Эриксону, последовательные идентификации ребёнка с взрослыми. Возможность таких идентификаций  составляет необходимую предпосылку  развития, ибо психосоциальная идентичность, в конечном счете, возникает как их постепенный синтез. Если между различными моделями, с которыми идентифицируется ребёнок, возникает конфликт, он выражается в соответствующих психологических проблемах ребёнка. Наличие идентичности предполагает устойчивость самовосприятия индивида и его уверенность в том, что другие люди воспринимают его таким, какой он есть.

    Важным  этапом на пути решения подростком своих психологических проблем  следует считать развитие способности  к формальному мыслительному оперированию. По сравнению с ребёнком юноша уже способен более объективно оценивать свой опыт и рассматривать открывающиеся перед ним возможности. Он постепенно осваивает точки зрения других людей и начинает более реалистично судить о мотивах их действий. Всё это освобождает его от пут эгоцентрического мировосприятия. Смысл поведения взрослых, который до этого был от него скрыт, постепенно становится для него доступным. Он уже может оценивать это поведение, рассматривая его в системе различных человеческих проявлений. С другой стороны, способность к формализованному мышлению оказывается в определенном отношении небезопасной: овладев ею, подросток отказывается от прежнего поведенческого репертуара, от уже освоенных ролей, а новые роли, нередко идущие вразрез с установками родителей, далеко не всегда являются адекватными с точки зрения ожиданий, предъявляемых ему социумом.

    Когда физическая зрелость накладывается  на социальную незрелость, юноша оказывается  перед лицом противоречий, обусловленных необходимостью выбора в сложной социальной ситуации, в которой его статус является в высшей степени неопределённым. Свойственные многим подросткам нервозность, неловкость, демонстративность создают впечатление инфантильности и даже умственной неразвитости. Неблагоприятные реакции окружающих, вызванные этими проявлениями, приводят к возникновению у них ощущения собственной социальной неадекватности и неполноценности. Спонтанные проявления эмоций, которые выглядят чересчур сильными и неоправданными, обычно воспринимаются окружающими как признаки инфантильной импульсивности.

    Эмоциональная неуравновешенность для юношеского периода может считаться нормой. Подросток, только что перешагнувший  порог детства, ещё не нашёл для  себя надёжной, устойчивой опоры в  идентичности ответственного взрослого. В стрессовых ситуациях подростки нередко возвращаются к надёжной роли ребёнка, зависимого от родителей. Но в то же время им бывает стыдно этой зависимости, поскольку множество разнообразных факторов постоянно подталкивает их к завоеванию независимости, к эмансипации от родителей. Что думают о нём родители, становится гораздо менее важным по сравнению с мнением сверстников и других взрослых. Ставшие притчей в языках «смены настроения» подростка можно объяснить циклическим действием следующего механизма. Стремясь утвердить свою независимость, подросток становится неуступчивым, дерзким, ведёт себя с родителями вызывающе, доводит их до такого состояния, что они почти готовы выгнать en из дома. Это пугает его, и он снова становится дружелюбным и покладистым, ищет примирения. Отношения в семье выравниваются, в них возникают близость и взаимная привязанность, но всё это начинает слишком напоминать ситуацию детских взаимоотношений с родителями, которые он стремится разрушить. Тогда он вновь начинает протестовать.

    Совершенно  ясно, что на долю родителей и  учителей выпадает немалая психологическая  нагрузка. Они должны уметь разумно реагировать на изменения взаимоотношений с подростком, чтобы, с одной стороны, предоставить ему независимость, к которой он стремится, а с другой — не терять реального контроля над его поведением, удерживая его в разумных границах. Поэтому нет ничего удивительного i том, что юность является периодом стрессов не только для самих подростков, но и для тех, кто их окружает. Однако в большинстве случаев эмоциональные проблемы юношеского развития являются временными и не представляют большой опасности. Ситуации, в которых действительно требуется квалифицированная консультация психолога, возникают не так уж часто.

    К концу юношеского периода битва  за независимость оказывается, в  целом, выиграна, хотя победа эта ещё  не очень прочна. Юноша уже в основном освободился от детской зависимости. Он может сам о себе позаботиться, может отвечать за последствия своих поступков. У него уже есть система ценностей, благодаря которой он способен судить о себе как взрослый. Его поведение становится менее импульсивным, более последовательным, эмоции перестают быть ведущим фактором в его организации. Он уже может строить глубокие человеческие взаимоотношения, в которых не склонен воспроизводить тип своих детских отношений с родителями, основанных на зависимости. Он полностью осознал и принял свой новый физический облик, свою половую роль и чувствует, что другие люди тоже относятся к нему как к взрослому. У него есть вполне определённые соображения относительно того, кем он хочет быть и как дальше строить свою жизнь. В общем, он приобрёл к этому времени довольно устойчивые личностные качества, которые уже не могут меняться скачкообразно, хотя и будут ещё, без сомнения, эволюционировать по мере накопления опыта самопознания.

    Не  следует забывать, что представления  Эриксона, ставшие сегодня ведущей теоретической концепцией юношеского развития, были разработаны им на основе изучения клинических случаев. По мнению самого Эриксона, эти представления нельзя подвергать слишком широкому обобщению. Тем не менее, никакая теория не оказала такого влияния на представления о юношестве, как теория Эриксона.

    Суммируя  результаты исследований, основанных на понятиях теории Эриксона, можно  констатировать, что, хотя некоторые  подростки и переживают проблемы, связанные с идентичностью, никаких данных, свидетельствующих о том, что кризис идентичности носит нормативный характер, пока получено не было. Лишь у 30 % подростков различных возрастов удалось обнаружить какие-то психологические отклонения, причем многие из них ещё в детстве испытывали различные затруднения, связанные, например, с неправильным поведением родителей, с социальными факторами или с трудностями в учёбе. Более того, складывается впечатление, что не юность, как это утверждает Эриксон, а, напротив, ранний подростковый возраст и начало пубертата являются той стадией, на которой проблема идентичности стоит особенно остро. Утверждать вслед за Эриксоном и Марчиа, что без кризиса проблема идентичности не может быть решена на прочной основе, означает не считаться с очевидными фактами. Большинство подростков, выросших в благоприятных жизненных условиях, благодаря психологической поддержке, как дома, так и в школе имеют возможность плавно адаптироваться к изменениям физиологического и социального порядка, происходящим в их жизни.

    Обращение к проблеме идентичности подразумевает наличие единого нормативного кризиса юношеского возраста. Однако в силу того, что каждый человек индивидуален в любом возрасте, все его кризисы также должны быть во многих отношениях сугубо индивидуальными. Есть существенная разница между обобщенной картиной кризиса и его деталями, определяемыми восприятием самого молодого человека. Кризис является глубоко личным по своей природе, по напряжённости и конфликтности, по величине тех усилий, которые требуются для его преодоления, наконец, по самому способу преодоления и по тем изменениям в структуре личности, которые он за собой влечет.

    Сравнительный анализ представителей двух разных этнических культур.