Экология речи и языка

В качестве подтверждения — интересная мысль Д.С. Лихачева, прозвучавшая в одной из самых последних его бесед: «Сейчас русский язык очень портится, да и не только русский, страдают и малые народы. Как будто происходит усыхание мозгов, люди становятся все более мелкими и в рассуждениях, и в поступках. Чтобы дать полную силу слову, необходимо лучше изучать классиков, составлять словари. С любой точки зрения одна из главных задач литературоведения и культуры в целом — составление языка Достоевского: подсчитано, что его словарь богаче, чем у любого из русских писателей» (12). 

Мне могут возразить, сказав, что у того же Д.С. Лихачева (в той же, кстати, беседе), есть слова  о том, что «потребность в отделении  от родной почвы заставляет обращаться к соседям — за помощью и  за единением с ними» (13). Но, во-первых, я не вижу никакой для носителей русского языка потребности подобного рода; скорее наоборот — русскоязычное население, оказавшееся за пределами России стремится всеми силами вернуться в родные пенаты, к родной почве, в родную языковую среду. И, во-вторых, Д.С. Лихачев говорил все-таки о средневековье, а не о конце двадцатого века. А в наше время даже в диаспорах «создаются курсы по возрождению родного языка, активизируется их деятельность по пропаганде произведений литературы и искусства» (14). 

Говорят, что  ритмы ХХ века требуют скорочтения. Но одно дело — схватывать быстроменяющуюся информацию сухого документа, и совсем иное — следовать методике медленного чтения произведения, предназначенного для размышления, прочувствования, сопоставления, — то есть, в конечном итоге, для формирования личности, а не только для получения сведений. 

В этом случае нельзя без ощущения языка, как хлеба  произведения: «Лето Господне» Ивана  Шмелева читают не для того, чтобы  узнать о последовании празднования Пасхи: и «Войну и мир» Льва Толстого — не для того, чтобы иметь сведения об Отечественной войне 1812 года, — для этого существуют иные издания, коих десятки. 

Современная прогностика, размышляя о развитии систем коммуникации и информации, пришла к выводу, что многообразие компьютеров в будущем изменят приоритеты наций (15). Это относится как раз к «информационному языку», которым сейчас является английский. Вероятно, со временем человечество, рано или поздно, вынуждено будет прийти к необходимости введения в обиход одного, общего,  всем понятного средства общения. И это — положительный момент. Так, находясь в командировке, в чужой стране или в другом городе, мы без особого ущерба для здоровья пользуемся услугами гостиниц и общепита. Но, вернувшись домой, предпочитаем «не то, что у всех», — уютное старое кресло и привычную кухню. Признание наличия приоритетов не обязывает признавать их все вытесняющими и все заменяющими. 

В данном случае важно не подменять понятия: одно дело — вписаться в век новых технологий, и совсем иное — сохранение и поддерживание в состоянии устойчивости языкового пространства. Тем же США решить эту проблему гораздо проще (если она вообще существует), поскольку там не стоит так остро вопрос, терзающий сегодня Россию, а именно — этнический (тактически это, как правило, вопрос границ, а стратегически — и языка). 

Как объем статьи, так, впрочем, и ее достаточно локальная  цель (высказать точку зрения на некоторые факторы, угрожающие устойчивости языка, а заодно привлечь в очередной раз внимание к проблеме экологии русского языка) не дают возможности отдельно остановиться на таких аспектах, как лингвистико-социальный, семантический, метафорический, терминологический и др. 

Отдельного и  очень серьезного осмысления требует  язык массовой коммуникации — и семантика, и нарушение принципа адекватности языка, и экспрессия, и само по себе речевое действие; в этом же ряду — вопросы стиля новостной информации, использования аббревиатур, введение в отечественную журналистику таких явлений, как «дайджест» (концентрированное изложение) и «рирайт» (переписывание материала другим лицом) и т.д. 

Не менее серьезный  и интересный для исследования объект — русскоязычный Интернет, степень  и результаты его воздействия  на речь. Социокультурные последствия  всеобщей компьютеризации — еще одна тема, привлекающая к себе внимание... 

Я обозначил  лишь те проблемы, совокупность которых, на мой взгляд, доказывает необходимость  целого ряда мер (в том числе и  необходимость ДЕЙСТВУЮЩЕГО закона о языке, и четкую, жесткую схему применения этого закона; не косметических «реформ», а именно — ЗАКОНА!) в целях укрепления русского языка и как средства общения, и как национального символа, и как традиции. 

Пока же в  нашей стране язык предоставлен сам  себе (как будто он не является предметом первейшей необходимости и как будто у нас есть запасной), и забота о русском языке в России почти нулевая. О ЯЗЫКЕ, то есть о том уникальном явлении, без которого и вне которого мы попросту перестанем существовать, ибо не сумеем понять друг друга, не сумеем общаться. 

И до тех пор, пока мы не станем к охране родного  языка относиться так же, как к  охране собственного зрения (никто  ведь не хочет ослепнуть!), мы вынуждены  будем констатировать, что каждое последующее национальное поколение, совершенствуясь в технологическом, экономическом, индустриальном, общекоммуникативном плане, будет отдаляться от понимания единственности своей культуры. А это уже иной уровень существования, который, вероятнее всего, рано или поздно, будет характеризоваться повышенной личностной интровертностью, уходом в себя из-за невозможности адекватно выразить чувства — ведь культура чувств и языковая культура взаимосвязаны (подтверждение — классика в любом ее языковом воплощении). 

...Кстати сказать,  все это не только к одному лишь русскому языку относится; но в силу обстоятельств у нас эти процессы протекают острее; в силу извечной бедности (дай Бог, чтоб сыты да одеты были), на них общество и государство обращают внимание в последнюю очередь; и, наконец, в силу того, что для литератора родной язык — прожиточный минимум — именно о нем я и написал. 

...А о «великом  и могучем» английском и без  меня напишут англоговорящие  — их сейчас в мире гораздо  больше. 

1.         Ожегов С.И. Словарь русского  языка. — М.: Русский язык, 1991. 

2.         Солженицын А.И. Слово при получении  Большой Ломоносовской медали  Российской академии наук // Независимая  газета. — 1999. — 3 июня. 

3.         Тадевосян Э.В. Словарь-справочник  по социологии и политологии.  — М.: Знание, 1996. — С. 257. 

4.         Басовская Е.Н. Лексико-семантический анализ текста как средство изучения языковой личности // Журналистика и культура русской речи, 1999. — Вып. 8. 

5.         Панкеев И.А. Обычаи и традиции  русского народа. — М.: Бета-сервис, 1998. — С. 65 — 70. 

6.         Даль В.И. Толковый словарь  русского языка. Современная версия. — М: ЗАО Изд-во ЭКСМО-пресс, 1999. 

7.         Даль В.И. Полн. собр. соч., т. 8. — С. 279. 

8.         Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика  и социология языка // http://www.eu.spb.ru/ethno106.htm 

9.         http6://www.litcenter.spb.ru/courier/712.html 

10.       Снакин В.В. Экология и охрана  природы. Словарь-справочник. М.: Academia,  2000. — С. 297. 

11.       Светана-Толстая С.В. Во имя  сохранения культуры // Журналистика  и культура русской речи, 1997. —  Вып. 4. — С. 3. 

12.       Вольтская Т. Все дело в молодости:  беседа с Д.С. Лихачевым // Персона, 1999. — № 10. — С. 23. 

13.       Там же. — С. 20. 

14.       Тощенко Ж.Т. Социология. — М.: Прометей, Юрайт, 1999. — С. 200. 

15.       Впереди ХХI век: перспективы,  прогнозы, футурологи // Антология современной  классической прогностики. —  М.: Academia, 2000. — С. 182. 

16.       Засурский Я.Н. Закономерности и тенденции развития журналистики в переходный период // Журналистика в переходный период: Материалы международной научной конференции. — М.: Фак-т журналистики МГУ, 1998. — С. 15.