История культуры Византии

    императорском  застолье,  и  песни-аккламации,  и  т.п.

    С  IX  в.  в  кругах  интеллектуальной  элиты нарастал интерес к

    античной  музыкальной  культуре,  хотя  этот   интерес  и  имел  по  

    преимуществу  теоретический характер : внимание привлекала не столько

    сама  музыка, сколько сочинения древнегреческих  музыкальных теоретиков.

    Как итог ко второму периоду можно  отметить, что Византия в 

    это время достигла наивысшего  могущества и наивысшей точки  развития

    культуры.  В  общественном  развитии  и  в эволюции культуры Византии

    очевидны  противоречивые  тенденции,   обусловленные  ее  срединным  

    положением  между  Востоком  и  Западом. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

4. поздний этап в  истории культуры  византии X - XV вв.  

    С Х в. наступает новый этап истории  Византийской культуры — происходит обобщение и классификация всего  достигнутого в науке, богословии, философии, литературе. В византийской культуре этот век связан с созданием произведений обобщающего характера — составлены энциклопедии по истории, сельскому  хозяйству, медицине. Трактаты императора Константина Багрянородного (913—959) “Об управлении государством”, “О фемах”, “О церемониях византийского двора” — обширная энциклопедия ценнейших сведений о политической и административной структуре Византийского государства. В то же время здесь собран красочный материал этнографического и историко-географического характера о сопредельных с Империей странах и народах, в том числе и о славянах.

    В культуре полностью торжествуют  обобщенно-спиритуалистические принципы; общественная мысль, литература и искусство  как бы отрываются от реальной действительности и замыкаются в кругу высших, абстрактных  идей. Окончательно складываются и  основные принципы византийской эстетики. Идеальный эстетический объект переносится  в духовную сферу, и она теперь описывается с помощью таких  эстетических категорий, как прекрасное, свет, цвет, образ, знак, символ. Эти категории помогают освещению глобальных проблем искусства и других сфер культуры. В художественном творчестве получают преобладание традиционализм, каноничность; искусство теперь не противоречит догматам официальной религии, но активно служит им. Однако двойственность византийской культуры, противоборство в ней аристократического и народного направлений не исчезают даже в периоды наиболее полного господства догматизированной церковной идеологии.

    В XI—XII вв. в византийской культуре происходят серьезные мировоззренческие сдвиги. Рост провинциальных городов, подъем ремесла  и торговли, кристаллизация политического  и интеллектуального самосознания горожан, феодальная консолидация господствующего  класса при сохранении централизованного  государства, сближение с Западом  при Комнинах не могли не отразиться и на культуре. Значительное накопление позитивных знаний, рост естественных наук, расширение представлений человека о Земле и вселенной, потребности мореплавания, торговли, дипломатии, юриспруденции, развитие культурного общения со странами Европы и арабским миром — все это приводит к обогащению византийской культуры и крупным переменам в мировоззрении византийского общества. Это было время подъема научных знаний и зарождения рационализма в философской мысли Византии.

    Рационалистические  тенденции у византийских философов  и богословов так же, как и у  западноевропейских схоластов XI—XII вв., проявлялись прежде всего в стремлении сочетать веру с разумом, а порою и поставить разум выше веры. Важнейшей предпосылкой развития рационализма в Византии был новый этап возрождения античной культуры, осмысление античного наследия как единой, целостной философско-эстетической системы. Византийские мыслители XI—XII вв. воспринимают от античных философов уважение к разуму; на смену слепой вере, основанной на авторитете, приходит исследование причинности явлений в природе и обществе. Но в отличие от западноевропейской схоластики византийская философия XI—XII вв. строилась на основе античных философских учений разных школ, а не только на трудах Аристотеля, как это было на Западе. Выразителями рационалистических веяний в византийской философии были ‘Михаил Пселл, Иоанн Итал и их последователи. Однако все эти представители рационализма и религиозного свободомыслия были осуждены церковью, а их труды преданы сожжению. Но их деятельность не пропала даром — она подготовила почву для появления гуманистических идей в Византии.

    В литературе обнаруживаются тенденции  к демократизации языка и сюжета, к индивидуализации авторского лица, к проявлению авторской позиции; в ней зарождается критическое  отношение к аскетическому монашескому  идеалу и проскальзывают религиозные сомнения. Литературная жизнь становится более интенсивной, возникают литературные кружки. Значительного расцвета достигает в этот период и византийское искусство.

    Захват  Константинополя крестоносцами  в 1204 г. привел к распаду византийской империи и кратковременному существованию  латинской империи (1204—1261) и владений латинских баронов на земле Византии. В сфере культуры этот эпизод знаменует  культурное взаимодействие греческой  и западной цивилизаций. Католическая церковь прилагала большие усилия для распространения среди греков латинской культуры и католического  вероучения. Уже в 1205 г. была сделана  попытка основать в Константинополе  католический университет, а центром  распространения католицизма в  Латинской империи стал монастырь  св. Доминика в Константинополе, где  в 1252 г. монахом Барто-ломеем было составлено полемическое произведение “Против ошибок греков”. Одновременно византийская культура стала оказывать влияние и на просвещенных людей, прибывающих с Запада. Так, католический архиепископ Коринара Гийом де Мэрбеке, человек широко образованный, сведущий в латинской и греческой философии, переводил на латынь труды Аристотеля, Гиппократа, Архимеда и Прокла. Эти переводы, по-видимому, оказали влияние на формирование философских взглядов Фомы Аквинского.

    При дворе латинских императоров, князей и баронов распространялись западные обычаи и развлечения, турниры, песни  трубадуров, праздники и театральные  представления. Заметным явлением в  культуре Латинской империи было творчество трубадуров, многие из которых  были участниками четвертого Крестового похода. Так, Конон де Бетюн достиг зенита своей славы именно в Константинополе. Красноречие, поэтический дар, твердость и мужество сделали его вторым лицом в государстве после императора, в отсутствие которого он нередко управлял Константинополем. Труверами империи были знатные рыцари Робер де Блуа, Гуго де Сен-Кантон, граф Жан де Бриен и менее знатные типа Гуго де Брежиля. Все они обогатились после захвата Константинополя и, как повествует в ритмических стихах Гуго де Бре-жиль, из бедности погрузились в богатство, в изумруды, рубины, парчу, оказались в сказочных садах и мраморных дворцах вместе со знатными дамами и красавицами-девами. Разумеется, попытки введения католического вероисповедания и распространения западной культуры в Латинской империи наталкивались на постоянное упорное сопротивление как православного духовенства, так и широких слоев населения. Среди интеллектуалов росли и крепли идеи эллинского патриотизма и эллинского самосознания. Но встреча и взаимное влияние западной и Византийской культур в этот период подготовили их сближение в поздней Византии.

    Византийские  императоры из династии Палеологов восстановили в ходе ряда войн империю, последние  столетия существования которой  характеризовались нестабильностью  экономики, территориальными потерями, нескончаемыми феодальными усобицами  и возрастающей турецкой угрозой. И  в этих условиях продолжали развиваться  прогрессивные тенденции византийской культуры XI—XII вв. Вместе с тем они  постоянно встречали отчаянное  сопротивление со стороны идеологов  господствующей церкви. В обстановке трагического умирания некогда могущественней империи, ныне зажатой в кольцо внешних  врагов и сотрясаемой внутренними  социальными конфликтами, происходит четкая поляризация двух основных течений  в византийской идеологии: прогрессивно-предренессансного, связанного с зарождением идей гуманизма, и религиозно-мистического, нашедшего воплощение в учении исихастов.

    Для культуры поздней Византии характерно идейное общение византийских эрудитов с итальянскими учеными, писателями, поэтами, что оказало влияние  на формирование раннеитальянского гуманизма. Именно византийским эрудитам суждено было открыть западным гуманистам прекрасный мир греко-римской древности, познакомить их с классической античной литературой, с подлинной философией Платона и Аристотеля. Необходимо отметить, что понятие “византийский гуманизм” обозначает тот культурный, духовно-интеллектуальный психологический и эстетический комплекс, который характерен для мировоззрения слоя эрудитов XIV—XV вв., и который по своим признакам может считаться аналогом итальянского гуманизма. Речь при этом идет не столько о завершенной и сформировавшейся культуре гуманизма, сколько о гуманистических тенденциях, не столько о возрождении античности, сколько об известном переосмыслении античного наследия, язычества как системы взглядов, о превращении его в фактор мировоззрения.

    Широчайшие  познания таких прославленных византийских философов, богословов, филологов, риторов, как Георгий Гемист Плифон, Дмитрий Кидонис, Мануил Хрисолор, Виссарион Никейский и др., вызывали безграничное восхищение итальянских гуманистов, многие из которых стали учениками и последователями византийских ученых. Однако противоречивость общественных отношений поздней Византии, слабость ростков предкапиталистических отношений, натиск турок и острая идейная борьба, завершившаяся победой мистических течений, привели к тому, что возникшее там новое направление в художественном творчестве, родственное раннеитальянскому Ренессансу, не получило завершения.

    Одновременно  с развитием гуманистических  идей в поздней Византии происходит необычайный взлет мистицизма. Как  будто все временно притаившиеся силы спиритуализма и мистики, аскетизма  и отрешенности от жизни консолидировались  теперь в исихастском движении, в учении Григория Паламы и начали наступление на идеалы Ренессанса. В атмосфере безнадежности, порожденной смертельной военной опасностью, феодальными усобицами и разгромом народных движений, в частности восстания зелотов, среди византийского духовенства и монашества крепло убеждение, что спасение от земных бед можно найти лишь в мире пассивной созерцательности, полного успокоения — исихии, в самоуглубленном экстазе, якобы дарующем мистическое слияние с божеством и озарение божественным светом. Поддерживаемое господствующей церковью и феодальной знатью, учение исихастов одержало победу, заворожив мистическим идеями широкие

    народные  массы империи. Победа исихазма во многом была роковой для Византийского  государства: исихазм задушил ростки гуманистических идей в литературе и искусстве, ослабил волю к сопротивлению  народных масс с внешними неприятелями.

    В поздней Византии процветали суеверия. Общественные неурядицы порождали  мысли о приближении конца  мира. Даже в среде образованных людей были распространены гадания, предсказания, а иногда и магия. Византийские авторы не раз обращались к сюжету о пророчествах Сивиллы, якобы правильно определившей число византийских императоров и патриархов и тем самым будто бы предсказавшей время гибели империи. Были специальные гадательные книги (библиа хрис-матогика), предсказывавшие будущее.

    Часто плохое самочувствие или неудачное  течение дел объяснялось воздействием колдовских сил. Император Феодор II Ласкарис считал свою эпилепсию результатом колдовства. Людей, применявших различные формы чародейства, побаивались, не желая испытать на себе силу их воздействия. Порой колдунов преследовали с тем, чтобы узнать цель их тайных действий против какой-либо персоны. Однажды заподозренную в чародействе старуху для того, чтобы выведать цель ее колдовских действий, обнаженной посадили в мешок с кошками, причем кошек через ткань кололи шиповником, чтобы они вонзались когтями в тело старухи. Часты были случаи применения магии в кругах духовенства, хотя это и преследовалось церковью.

    Некоторые рецепты лечения болезней свидетельствовали, что в Византии наряду со знанием  астрономии, фармакологии, умением  оперировать с применением наркоза  уживались самые наивные суеверия относительно путей избавления от болезней. Вот одна из подобных рекомендаций: “При Зубной боли: нужно поймать  речного краба и, вынув его  правый глаз, приложи (к зубу?), самого же (краба) отпусти живым”.

    Суеверия  сохранялись еще и в сфере  правосудия, хотя не были частым явлением; кое-где в селах еще применялся “божий суд”. Иногда обвиняемый в тяжелом  преступлении испытывался огнем, ступая босиком на раскаленные угли или  беря в руки раскаленное железо. Даже спорные вопросы теологии порой  решались подобным образом. Так, богословы  пытались решить догматические споры  двух церковных направлений, предав огню два манускрипта, содержащих религиозное кредо этих направлений. Порой в суде для определения правой стороны прибегали к поединку между обвинителем и обвиняемым.

    Религиозная настроенность была в высшей степени  характерна для поздневизантийского  общества. Обращенные к народу проповеди  аскезы и анахоретства не могли не оставить следа. Стремлением к уединенности, к молитве была отмечена жизнь многих людей, как выходцев из знати, так и представителей низов. Слова Георгия Акрополита могли характеризовать не одного лишь деспота Иоанна: “Проводил целые ночи в молитве... было у него попечение о том, чтобы больше проводить времени в уединении и наслаждаться вытекающим отовсюду спокойствием или по крайней мере находиться в близком общении с лицами, ведущими такую жизнь”. Уход из политической жизни в монастырь далеко не единичен. Стремление уйти от общественных дел объяснялось прежде всего тем, что современники не видели выхода из тех неблагоприятных коллизий внутреннего и международного плана, которые свидетельствовали о падении авторитета империи и приближении ее к катастрофе.

    Подводя итоги развития византийской культуры в XI—XII вв., мы можем отметить некоторые  важные новые черты. Безусловно, культура Византийской империи в это время  еще оставалась средневековой, традиционной, во многом каноничной. Но в художественной жизни общества, несмотря на его  каноничность и унификацию эстетических ценностей, пробиваются ростки новых  предренессансных веяний, нашедших дальнейшее развитие в византийском искусстве эпохи Палеологов. Они сказываются не только и не столько на возвращении интереса к античности, который в Византии никогда не умирал, а в появлении ростков рационализма и свободомыслия, в усилении борьбы различных общественных группировок в сфере культуры, в росте социального недовольства.