Искусство тропической Африки

Другая особенность  традиционного родо-племенного искусства, отражающая его синкретическую сущность, - это его выраженная полифункциональность. Строго говоря, полифункционально всякое произведение искусства, любой художественный акт. Однако функциональная структура искусства не остается неизменной. Под действием экономических, социальных, политических факторов она развивается, перестраивается, меняет акценты. Утилитарный, целенаправленный характер ранних форм изобразительной деятельности позволяет относительно четко определять важнейшие функции первобытного и традиционного искусства.  

В первобытном, как и в традиционном, обществе художественное творчество не преследует личных целей искусство, точно так же как религия, обряд, является выражением коллективного начала, служит целям всей общины в целом. Наряду с другими формами культуры оно является воплощением и выражением общих, устоявшихся представлений данного социума, то есть выполняет идеологическую функцию.  

Традиционные  художественные изделия не являются воспроизведением конкретных предметов, не отражают индивидуальных особенностей, не имеют целью имитацию естественных форм. Все или почти все образы, создаваемые художником, являются вариациями на традиционную тему, выражают сложившиеся тысячелетиями представления.  

Консервативность  в отношении содержания, сюжетов, видов художественных изделий не полностью распространяется на изобразительные  средства. При сохранении общего стилистического единства здесь порой допускается вариативность трактовки тех или иных образов.  
 

Скульптура догонов, бамбара, бауле, баконго, балуба, раскрашенные статуи меланезийцев, австралийские  рисунки на коре обнаруживают неисчерпаемые  возможности интерпретации одних и тех же образов. Так, например, фигура антилопы в масках бамбара варьируется бесконечно, почти никогда не повторяясь, - от изображений, близких к натуре, до крайне стилизованным и почти абстрактных. Так же разнообразны вариации на тему птицы фрегата, тысячекратно повторяющиеся в меланезийском искусстве, или образ первопредка-кенгуру в живописи на коре и наскальных изображениях Австралии.  

Сюжетная и  стилистическая однородность первобытного искусства свидетельствует о  том, что оно, так же как традиционное, выражает коллективное творческое начало.  

Палеолитические "венеры", найденные на территории Франции (Брассемпуи, Лес-пюг), Италии (Бальчи Росси, Савиньяно), Австрии (Виллендорф), Чехословакии (Дольни-Вестонице), СССР (Костёнки, Гагарино), то есть на территории протяженностью несколько тысяч километров, обнаруживают одинаковую степень условности, поразительное сходство в деталях. Для всех фигур характерно отсутствие черт лица, гипертрофированные объемы груди, живота, бедер, отсутствие или схематическое изображение нижней части ног и рук и т. д. Следует признать, что эта однородность не может быть ничем иным, как выражением общего начала - в масштабе всечеловеческой общности.  

Почти столь  же ярко проявляется однородность первобытной  художественной культуры и в широко представленном неолитическом искусстве. Сходные сюжеты, композиции, стиль наскальных изображений Западной Европы, Сахары, Карелии, Сибири, Австралии, Южной Америки свидетельствуют о том, что художественное сознание повсеместно проходит те же этапы культурно-исторического развития. Это единообразие исчезает в традиционном искусстве, стили которого выполняют этно-дифференцирующую функцию.  

В основе произведений искусства дописьменной и особенно предписьменной эпохи лежит пластическая идеограмма. Именно благодаря этому качеству первобытное и традиционное искусство могло успешно выполнять различные социальные функции. Ритуальные маски, статуэтки, нательные и наскальные рисунки и другие изобразительные формы и художественные изделия, используемые при совершении обрядов посвящения, так же как игры, танцы, театрализованные представления, составляют "одну из связей, соединяющих различные поколения и служащих именно для передачи культурных приобретений из рода в род" (Плеханов Г. В. Избр. филос. произв., т. 5. М., 1958, с. 346). Символический характер традиционного искусства, его условный изобразительный язык, идеопластические формы призваны выражать сложные идеи и понятия, которые не могут быть переданы методом непосредственного натуралистического воспроизведения.  

Форма пластической идеограммы может быть более или  менее сложной, но и в тех случаях, когда изображение состоит из нескольких простых геометрических фигур, из трех-четырех линий, оно наполнено более или менее конкретным содержанием для посвященных. Австралийские чуринги - каменные или деревянные плитки овальной формы, покрытые геометрическим узором из параллельных линий, кругов и спиралей, -являются ритуальными предметами, используемыми во время важных церемоний. Участники обряда собираются в кружок, посреди которого лежит чуринга. Ведущий начинает повествование, поддерживаемое восклицаниями участников и принимающее форму речитатива. Во все время повествования рассказчик водит пальцем по линиям на чуринге, которые как бы являют собой зримое и осязаемое воплощение мифа. Мы никогда не смогли бы правильно понять такой предмет традиционного искусства, как чуринга, если бы исходили из современных представлений о символике и декоративности, поскольку его пластический узор является изобразительной проекцией речевых и музыкальных ритмов и оживает только во время обряда, в процессе коллективного ритуального действа. Ритмические узоры на чуринге, так же как и иные виды пластической идеограммы, служат канвой, по которой рассказчик восстанавливает количество и последовательность сюжетов, тогда как конкретный материал, само содержание мифа, хранится в памяти. Можно предположить, что подобным образом использовались и такие предметы первобытного искусства, как "жезлы" или каменные и костяные плитки, покрытые прямыми и изогнутыми линиями, концентрическими кругами, насечками и т. д. (Ср. покрытые геометрическим узором прямоугольные плитки из Мальты (Сибирь), костяную дощечку из Лалинда (Дордонь, Франция), костяной диск из Петерсфельса (Баден, ФРГ)). Возможно, что так же, как чуринги, использовались мезолитические разрисованные гальки из Мас-д'Азиля.  

XL Погребальная  статуэтка. Глина. Народность  аньи, Берег Слоновой Кости. МАЭ, Ленинград. 
 

Синкретизм первобытного и традиционного искусства выражается и в слитности функций, в полисемантичности  художественного акта. Преемственность, связь между поколениями осуществляется через систему обрядов посвящения молодежи (инициации) и культ предков, в которых фиксирующим звеном являются те же предметы: чуринги, воплощающие дух предка, являются символом наследования качеств умершего; культовые статуэтки являются своеобразными родовыми реликвиями и т. д. Мемориальную функцию выполняют отдельные изображения и композиции, например глиняные статуэтки аньи и галла, а также рельефы на дверях у сенуфо, бауле, повествующие в символической форме о конкретных исторических событиях. Такого рода изображения, появляющиеся на поздней стадии в традиционном искусстве, занимают уже значительно большее место в искусстве раннеклассовых обществ. Глиняные раскрашенные барельефы царских дворцов в столице Дагомейского королевства Абомее в аллегорической форме рассказывают о важных исторических событиях. То же назначение имели рельефы, украшавшие дворец обы Бенина, изображения на слоновых бивнях, венчавших мемориальные бронзовые головы бенинских царей и цариц.  

Естественно, что  в первобытном искусстве не находили отражения "исторические" события, оно не изображало ни конкретных исторических лиц, ни культурных героев типа Чивара. Но если в традиционном искусстве мемориальную функцию выполняют статуи предков, то с той же точки зрения в известном смысле можно смотреть и на палеолитических "венер".  

"Искусство... первоначально возникает как сильнейшее орудие в борьбе за существование..." (Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968, с. 312). Таким орудием искусство становится, в частности, благодаря тому, что оно изначально выполняет жизненно важные социальные функции.  

В традиционном искусстве социальные функции тесно  переплетаются с магико-религиозными: статуэтки - вместилища душ умерших, предназначенные для культа предков, играют определенную социальную роль, поскольку отражают реально существующую структуру общества, ибо иерархия в царстве духов соответствует земной.  

Различные общественные функции олицетворяют разнообразные  маски - от функции пожарного до функции  судьи. Например, у сенуфо (Западный Судан) руководящую роль в тайном мужском союзе играет "Мать масок", которая считается общей матерью всех членов союза. Мать поро, почитаемая как божество, является вместе с тем верховным судьей и оракулом, осуществляет функцию социального контроля.  

Синкретизм традиционного  искусства, нерасчлененность его магико-религиозных, социально-политических и иных функций отражает нерасчлененность этих аспектов в реальной жизни "примитивных" обществ. Нельзя провести четкой границы между статуями предков, различными фетишами, масками, так как и те и другие наделены сверхъестественной силой, способны вмешиваться в жизнь людей, служат предметом поклонения.  

Более конкретно  социальная функция искусства выражается в специфическом характере изображений, украшающих различные предметы, сопутствующие  власти: кресла и троны вождей, их оружие, различные жезлы и скипетры, трубки и опахала, музыкальные инструменты, кубки и т. п. Внедрение идеи божественного, непреходящего характера власти занимает доминирующее место в искусстве раннеклассовых обществ. Искусство и религия подчинены здесь одной цели - отображению и обоснованию социальной иерархии, утверждению престижа власти.  

В начальной  фазе, в период становления ранних государственных образований изображения  царей и вельмож вначале полностью  лишены портретных черт и сохраняют  тот же полифункциональный характер, что и статуи предков. Однако со временем в придворном искусстве функция стабилизации социально-политической структуры гипертрофируется и подчиняет себе все остальное.  

Связь искусства  с религией, которая прослеживается с древнейших времен до современности, объясняет возникновение теорий, согласно которым искусство выводится из религии. Синкретизм первобытной культуры и специфические формы первобытного искусства дают основание предполагать, что еще до того, как сформировались собственно религиозные представления, искусство уже по-своему выполняло магико-религиозные функции. Возможно, что появление фигуративных изображений и способность опознавать изображения стимулировали зарождение и развитие охотничьей магии, в основе которой лежит принцип аналогии - вера в получение власти над предметом через овладение его образом. Поскольку изображение воспринимается как реальность, изображенное животное - как настоящее, то и действия, совершаемые с изображением, мыслятся как происходящие в действительности. Наряду с охотничьей магией и в связи с ней существует культ плодородия, выражающийся в разных формах эротической магии. Культ плодородия был распространен повсеместно и сохранился до наших дней в первозданном виде у некоторых народов Африки, Австралии, Океании. Стилизованное или символическое изображение женщины, женского начала, столь частое в первобытном и традиционном искусстве, занимает важное место в обрядах плодородия.  

В современных  традиционных обществах, так же как  в первобытном, искусство служит универсальным орудием магии, выполняя в то же время более широкую религиозную функцию. Наскальные изображения бушменов и австралийцев, сибирские писаницы, символические знаки догонов, статуи предков, фетиши, маски и украшения австралийцев, океанийцев, африканцев, американских индейцев, австралийские чуринги и живопись на коре, охранительно-магические рисунки сахарских кочевников - все это и многое другое имеет магико-религиозное значение и играет важную роль в обрядах, имеющих целью обеспечить военную победу, хороший урожай, удачную охоту, предохранить от болезней и т. д.  

В процессе создания аппарата магии и отправления  обрядов человек закреплял разнообразные  знания. Не имея возможности осмыслить  тот или иной результат своих  действий, он старался повторить действие в том порядке и в той обстановке, которые принесли ему удачу. Таким способом при огромных издержках все же закреплялись некоторые элементы положительного опыта.  

Некоторые исследователи  первобытного общества полагают, что  по своему значению первобытная магия ближе к науке, чем к религии. Известный французский этнограф К. Леви-Стросс считает, что первобытная магия может рассматриваться как "натурфилософская система", как "наука палеолитического человечества".  

Неизвестное или непознанное - постоянный элемент человеческого сознания. Но - также и в том смысле, в каком природа "не терпит пустоты...", - человеческий разум не терпит неизвестности. В религиозном сознании неизвестное нейтрализуется представлением о сверхъестественном.  

То, что мы воспринимаем как тайны и загадки природы, не является таковым для людей  традиционного общества. "В своей  ориентированности на сверхъестественное они всегда готовы признать за видимыми предметами и фактами нашего мира силы невидимые. Вторжение этих сил они чувствуют каждый раз, когда их поражает что-либо необычное или странное. В их глазах сверхприродное облекает, проникает и поддерживает природное. Отсюда текучесть природы. Мифы не объясняют ее, они ее только отражают. Она, эта "сверхприрода", и дает содержание мифам, столь смущающим наш ум" (Lévi-Strauss С. La pensée sauvage. Paris, 1962, p. 21).  

В этом смысле любая  вера, система религиозных представлений  может рассматриваться как идеальное, иллюзорное разрешение духовных проблем. По существу же, здесь совершается извечная подмена одного неизвестного другим. В политеизме все неизвестное персонифицируется, образуя сложный пантеон. Монотеизм собирает все нити в одной точке, именуемой Богом. Признавая в конечном счете божественную сущность непостижимой, недоступной разуму, религия нейтрализует неизвестное, создавая свою модель мироздания.