Законодательное обеспечение борьбы с организованной преступной деятельностью в России и зарубежных странах

Законодательное обеспечение борьбы с организованной преступной деятельностью в России и зарубежных странах

Тема 1. Борьба с  проявлениями организованной преступности в России и за рубежом 

       Термин “организованная преступность”  во всем мире означает сплоченную систему криминальных сообществ. По оценкам национальных и зарубежных экспертов, в России это явление представляет собой взрывоопасную силу, стремительно развивающуюся в условиях перехода от социалистической экономики к многоукладной. А. В. Федоров отмечает, что социально-экономические преобразования вызвали резкий рост преступности, которая становится все более организованной и профессиональной.  

       Действительно, уровень преступности  в России резко подскочил в  конце 80-х гг. и длительное время остается чрезвычайно высоким. Исторический период 1965–1988 гг. ныне трактуется как этап “застоя” и последующей “перестройки” социально-экономического и политического устройства. В 1990-х гг. на волне “перестроечных процессов”, приведших к распаду Союза ССР и утрате силы большинства норм союзного законодательства, после провозглашения 12 июня 1990 г. независимости РСФСР в республике началась реформация законодательной, исполнительной и судебной властей, направленная на обеспечение суверенитета и создание образа целостного и самостоятельного государства. Применительно к власти судебной одна из основных причин для проведения реформ формулировалась как то, что судоустройство и судопроизводство “были унаследованы Российским государством от тоталитарного режима”. Надо полагать, что здесь имеется в виду ряд правовых ограничений, существовавших в уголовно-процессуальном законодательстве советского периода нашей истории (достаточно жесткие рамки в плане обеспечения права на защиту (ограничение допуска защитника к участию в деле в стадии предварительного расследования), фактически второстепенная роль таких важных процессуальных установлений, как состязательность, презумпция невиновности). В то же время отметим, что выработанная практика применения уголовно-процессуальных норм способствовала защите общества от преступных посягательств. В период с 1961 по 1990 г. применение наказания в виде лишения свободы снизилось с 60,4 до 36,2% (общее число осужденных к лишению свободы за этот период составило 14 107  959 человек), хотя количество зарегистрированных преступлений постепенно возрастало.  

       Отметим, что из статистических  данных по РФ, характеризующих  рост преступности, привлекают внимание  те, которые относятся ко времени  получения республикой не номинального, а фактического статуса независимого государства, то есть отправной точкой здесь будет конец 1991 г., поскольку именно 14 декабря этого года произошла легализация Содружества Независимых Государств, а Договор об образовании СССР был признан утратившим силу.  

       Мы разделяем точку зрения, высказанную  рядом ученых, согласно которой  феномен организованной преступности  структурировался и стал заметен  на фоне роста преступности  общеуголовной, происшедшего в  результате масштабного экономического  кризиса в начале 90-х гг., ослабления управленческой и правоохранительной функции государства, правового нигилизма и отсутствия правовой культуры, падения общественной нравственности, а также межнациональных конфликтов, возникших на территории бывшего СССР.  

       К выводу о существовании в нашей стране организованной преступности в начале 80-х гг. пришли научные сотрудники Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, ВНИИ МВД СССР и Омской высшей школы милиции, осуществлявшие криминологические исследования независимо друг от друга. Одновременно с развитием кооперативного движения произошла частичная легализация “теневой экономики”. Режим “свободных цен” быстро привлек внимание преступной среды, и в это время наибольшее распространение получили такие виды преступлений, как вымогательство, незаконное лишение свободы, похищение людей с целью получения выкупа.  

       Впервые в нашей стране открыто  заговорили о таком явлении,  как организованная преступность, в 80-е гг. С 1987 г. государство скоординировало криминологические исследования организованной преступности в научных учреждениях органов, в задачу которых входила борьба с преступностью: Прокуратуры СССР, МВД и КГБ. При этом были использованы эмпирические данные за 25-летний период, которые свидетельствовали о зарождении и развитии организованной преступности как минимум с периода введения в действие уголовного законодательства 1960 г., никоим образом эту тенденцию не отражавшего до внесения в него изменений, которые были связаны с установлением уголовной ответственности за простейшие формы проявления организованной преступности.  

       Повышенная уголовная ответственность  за организованную преступную  деятельность была известна и  дореволюционному законодательству, и законодательству советского периода. В то же время советская криминология относила преступность к числу затухающих явлений, причины которых полностью ликвидированы, и отрицала наличие в СССР преступных организаций.  

       В литературе отмечено, что к  концу 80-х гг. выделились крупные преступные группировки со сложной структурой, возглавляемые людьми, которых безоговорочно признавали лидерами не только внутри, но и за пределами группировки; внутри группировок и по отношению группировок друг к другу жестко соблюдалась иерархия, существовали правила поведения для членов группировок разных уровней — рядовых и руководителей, противоречия между группировками разрешались с помощью особого ритуала, — и это свидетельствовало о формировании к тому моменту субкультуры организованной преступности, что указывало на целостность организма российской “мафии”. Организованные преступные группы формировались, как правило, либо из лиц общеуголовной среды, либо из бывших спортсменов, причем между этими двумя типами преступных групп возникало жесткое противостояние за лидерство. Деятельность первых направлялась так называемыми “ворами в законе”, вторых — “авторитетами”. В некоторых регионах России доминировали “воры в законе” в других — “авторитеты”. Особое место в организованной преступности занимали “этнические” преступные группы, образованные по национальному признаку.  

       Укажем, что в предмет нашего  исследования не входит криминологический  анализ возникновения и структурного  состава организованных преступных  групп, и далее остановимся на опыте борьбы с организованной преступной деятельностью.  

       Е. В. Топильская полагает началом  такового усиление уголовной  ответственности за вымогательство, а также введение в Общую  часть УК статьи о совершении  преступлений группой лиц по  предварительному сговору или организованной группой.  

       Отметим, однако, что изучение  групповой и корыстной преступности  привлекало внимание и дореволюционных  специалистов в области уголовного  права, а борьба с ней была  обозначена буквально в первые  же годы Советской власти. Так, Н. Д. Сергеевский разграничивает виды соучастия в преступлении по критерию устойчивости группы: заговор (для совершения одного преступления) и шайка (для совершения ряда преступлений).  

       Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 г. “Об  изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении” к подсудности военных трибуналов было отнесено участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство такой шайки.  

       В УК РСФСР 1926 г. состав бандитизма был введен 6 июня 1927 г. — включал помимо организации вооруженных банд для нападений на советские и частные учреждения или граждан также остановки поездов, разрушение железнодорожных путей, средств сообщения и связи, то есть был схож с диверсией. В системе НКВД, а затем и МГБ СССР было создано главное управление по борьбе с бандитизмом (ГУПБ).  

       Постановление Пленума Верховного  Суда СССР от 19 марта 1948 г. “О  применении Указов от 4 июня 1947 г.”  регламентировало порядок борьбы с корыстной преступностью в послевоенный период: имелись в виду два Указа Президиума Верховного Совета СССР “Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества” и “Об усилении охраны личной собственности граждан”, вводившие повышенную ответственность за совершения хищений государственного, общественного и личного имущества.  

       Достаточно подробно в литературе  того периода исследовалась объективная  сторона бандитизма: множественность  участников, согласованность действий, устойчивость, а со второй половины 50-х гг. — установление характера связей между членами преступной группы.  

       Отметим, что по УК РСФСР  1960 г. бандитизм был отнесен  к государственным преступлениям,  глава о которых являлась первой  в системе Особенной части этого кодекса, и которые рассматривались как наиболее опасные для общества. Т. Д. Устинова справедливо признает бандитизм одной из разновидностей организованной преступности и приводит статистические данные 80-х гг.: в 1983 г. за это преступление было осуждено 13 человек, в 1984 г. — 7, в 1985 г. — 15, в 1986 г. — 12, в 1987 г. — 11, в 1988 г. — 14, в 1989 г. — 17, в 1990 г. — 32, в 1991 г. — 8, в 1992 г. — 28, в 1993 г. — 26, в 1994 г. — 66, в 1995 г. — 86. Таким образом, несмотря на достаточную нераспространенность данного состава преступления на фоне общей информации о состоянии преступности, прецеденты применения этих уголовно-правовых норм имели место и играли свою роль в сдерживании преступных формирований.  

       В целом отметим, что единого уголовно-правового определения организованной преступной деятельности в российской и зарубежной науке не существует. Например, И. И. Карпец предлагал ввести исчерпывающий перечень деяний, наиболее характерных для организованной преступности и тем самым исключить расширительное толкование этого понятия. В. В. Лунеев, возражая ему, указывал, что организованная преступность постоянно и целенаправленно ищет высокодоходные и малорискованные преступные деяния. Е. В. Топильская определяет организованную преступность как систему являющихся результатом действия криминогенных и виктимогенных детерминант проявлений отклоняющегося поведения членов общества в качестве вида преступности; эти проявления носят умышленный характер и выражаются в создании антисоциальных объединений для извлечения незаконных доходов и в длительном, не ограниченном по срокам участии в деятельности таких объединений при условии, что достижение цели деятельности обеспечивается аппаратом принуждения, а безопасность деятельности — имеющими антиобщественную подоплеку контактами с представителями органов власти. Надо сказать, что все определения организованной преступности носят криминологический характер, и по нашему мнению, это правильно, поскольку мы полагаем, что ее сущность и самая значимая особенность в степени взаимодействия в процессе осуществления того или иного вида криминальной деятельности, то есть сама по себе “разновидность преступного промысла” значения не имеет.  

       Законодательство США определяет  организованную преступность как  “противоправную деятельность членов высокоорганизованной дисциплинированной ассоциации, поставляющей незаконные товары и оказывающей незаконные услуги, что включает (но не ограничивается этим) игорный бизнес, проституцию, ростовщичество, распространение наркотиков, рэкет в области трудовых отношений и другие”.  

       В. Н. Осипкин приводит точку  зрения итальянского юриста Р.  Минна о том, что преступная  организация — это не только  банда или группа лиц, сообща  совершающая преступления. Сущность  организации определяется непременным наличием у данной группы следующих признаков: сбор и передача информации, нейтрализация действий правоохранительных органов, использование социально-экономических служб, существование внутренней структуры, определенная внешняя “законность” действий.  

       Феномен организованной преступности  в Японии известен с древних  времен, и в процессе его эволюции  отношение к нему на государственном  уровне было различным. Современные  формы организованной преступности  не возникли на голом месте, а явились как бы теневым отражением существующей официальной структуры. В современный период истории государственная власть осознает размах последствий организованной преступности, опасность для общества в смене мест между теневым и официальным правительством и предпринимает реальные шаги в поисках возврата к единству с обществом, что позволяет в определенной мере “блокировать” организованную преступность. В результате принятия государством соответствующих мер антагонизм создан не между обществом и государством, а между государством и организованной преступностью. В сравнении с положением американских и иных гангстеров к японским якудза отношение общества совершенно иное. Руководители банд все еще часто известны общественности, зачастую пользуются авторитетом, и политики относятся к ним без всякого отвращения, если не сказать с уважением.  

       Германские полицейские специалисты  определяют организованную преступность  следующим образом: “...основанная  на разделении труда, умышленная, осознанная, продолжающаяся длительный  срок совместная деятельность  нескольких (многих) лиц, направленная на совершение преступных (наказуемых) действий — зачастую с использованием современных инфраструктур, с целью возможно более быстрого извлечения высоких доходов”.  

       Особенность организованной преступности  в Колумбии состоит в том, что картели (преступные организации) способны вести активные боевые действия с правительственными войсками, уже много лет пытающимися пресечь наркобизнес, являющийся основным профилем деятельности этих сообществ. В октябре 1996 г. Президент Колумбии Сампер распорядился создать новое полицейское подразделение — “Хуманитас” — для прекращения похищения детей и торговли человеческими органами, также ставшими элементом организованной преступной деятельности.