Вьетнамский синдром

 

Оглавление

 

Введение                                                                                                     2

Глава 1                                                                                                         3

Глава 2                                                                                                        11

Заключение                                                                                                15

Список литературы                                                                                    16

 

                                                              ВВЕДЕНИЕ

 

    Термин "вьетнамский синдром" порожден более полувека назад поражением США в их войне против Вьетнама и означает страх американцев перед прямым участием их страны в военных конфликтах. Исследуя "вьетнамский синдром",  американцы первыми высказали мнение, что побывавшей на войне человек потом до своей смерти живет как на поле боя.

  «Если долго всматриваться в бездну – бездна начнет всматриваться в тебя», – когда-то изрек Ницше. «Ты смотрел смерти в лицо, в ее глаза. Ты ее никогда забудешь, и она не отпустит тебя, как бы ты не старался», – это говорит боец, прошедший Афганистан. ¹

На войне свои законы: не убьешь ты - убьют тебя. Но, сделав первый поражающий выстрел, многие почувствовали  себя убийцами. Это труднопереносимое  чувство, но оно стало невыносимым  вдвойне, когда общество согласилось  с такой оценкой. В сознании человека вызревает противоречие: послушный исполнитель, привыкший к армейскому распорядку, плохо приспособленный к быстро меняющейся жизни «на гражданке», в то же время нередко является сильной, волевой, независимой личностью, сознающей свою значимость, обладающей весьма специфическим опытом и особой системой взглядов.  В мирной обстановке такие люди оказываются неудобными для начальства именно своей самостоятельностью, смелостью и фронтовым максимализмом, то есть теми качествами, которые помогли им уцелеть на войне. Безусловно, опыт тех, кто прошел войну, сложен, противоречив, жесток. И это одна из важнейших причин такого явления, как постбоевой синдром, прямым следствием которого становится конфликтное поведение человека в социальной среде: неспособность принять новые правила игры, нежелание идти на компромиссы, попытки разрешить споры мирного времени привычными силовыми методами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1

   Из каждой войны общество выходит по-разному. Это зависит и от отношения общества к самой войне, которое, как правило, переносится на ее участников, и от приобретенного фронтовиками опыта, определяемого спецификой вооруженного конфликта.

   В определенных условиях фронтовая вольница может породить неуправляемую стихию толпы, как это случилось в 1905 г., когда позорные поражения русской армии в непопулярной войне с Японией стали одним из катализаторов социальной напряженности в стране — напряженности, которая переросла в первую русскую революцию, причем волнение затронуло не только гражданских лиц, но коснулось также армии и флота.

   Подобная ситуация повторилась и в 1917 г., когда усталость и недовольство затянувшейся войной, неудачи и поражения на фронтах привели к революционному брожению в войсках, к массовому дезертирству и полному разложению армии.

   Однако в данном случае неизбежный посттравматический синдром не усугублялся кризисом духовных ценностей, как это не раз бывало в истории после несправедливых или бессмысленных войн. А именно к такого рода примерам относится афганская война, в ряду других негативных последствий породившая афганский синдром.

   «Афганский синдром»  вызывает в памяти другое словосочетание — вьетнамский синдром. Невольно напрашиваются прямые аналогии. Обе войны велись сверхдержавами на территории небольших стран третьего мира. За обеими войнами стояли определенные идеологические и геополитические интересы, в обеих использовались высокие лозунги: «защита демократических ценностей», в одном случае, и «интернациональная помощь» народу, совершившему социальную революцию, — в другом. Обе страны, где велись боевые действия, стали ареной демонстрации боевой мощи сверхдержав, включая испытание новейших видов оружия, стратегии и тактики малых войн. Весьма сходными оказались и их итоги: сверхдержавы не смогли навязать свою волю двум относительно небольшим азиатским народам, понесли огромные боевые, экономические, политические и моральные потери.

   Бесславное ведение обеих войн оказало немалое влияние не только на международную обстановку, обострив отношения между основными военно-политическими блоками и социальными системами, но и существенным образом сказалось на внутренней ситуации в США и в СССР.

   В первом случае возникло мощное антивоенное движение, произошло радикальное, хотя и временное изменение менталитета американской нации, которое, собственно, и можно назвать вьетнамским синдромом в широком смысле этого понятия. Ведя войну в течение многих лет, неся огромные людские и материальные потери, США так и не смогли реализовать поставленные перед собой во Вьетнаме цели. Итогом стало осознание нацией, в значительной своей части подверженной шовинистическим и великодержавным настроениям, того факта, что далеко не всё в мире решается тугим кошельком и военной силой. Вьетнамский синдром, потрясший основы американского общества, привел к определенной корректировке внешнеполитического курса США, ценностных ориентаций средних американцев и даже внутренней социальной политики. Отреагировав на настроения в обществе, американская государственная машина в целом сумела справиться с этим кризисом, прагматично учтя ошибки и осуществив ряд преобразований, в том числе реформы в армии. Таким образом, общественно-политическая система США смогла выдержать серьезные потрясения, связанные с «грязной» войной во Вьетнаме и с поражением в ней.

   Иной оказалась ситуация в СССР в связи с Афганской войной. Сегодня существуют разные точки зрения на целесообразность или нецелесообразность принятого в декабре 1979 г. решения — с позиций национально-государственных интересов СССР. С одной стороны, ввод советских войск в Афганистан, помимо официальных идеологических мотивов, обосновывался необходимостью более надежной защиты южных границ СССР, недопущения американского проникновения в соседнюю страну. С другой стороны, в результате войны не только не удалось достичь поставленных в 1979 г. идеологических и геополитических целей, но и резко ухудшились международные позиции СССР. Афганская война и порожденный ею новый виток гонки вооружений усилили перенапряжение и без того стагнировавшей советской экономики и, в конечном счете, приблизили крушение всей советской системы.²

   С распадом СССР негативные геополитические последствия Афганской войны не только не были нейтрализованы, но и усугубились — особенно в южных регионах бывшего Союза. Если в 1979 г. речь хотя бы гипотетически шла об угрозе превращения дружественного нейтрального государства в плацдарм враждебного политического влияния, то сегодня можно уже говорить о распространении утверждающейся в Афганистане воинствующей фундаменталистской идеологии на республики Средней Азии и Закавказья и даже на ряд собственно российских территорий с большой долей исламского населения.

   Последствия Афганской войны для внутренней жизни в СССР также оказались в чем-то схожими с последствиями Вьетнамской войны для США, хотя и проявились в иных формах, в качественно иных условиях. Вместе с тем были и принципиальные различия. Главное из них заключалось в разном уровне информированности населения: если американцы на всех этапах Вьетнамской войны получали достаточно полную информацию о ее ходе, в том числе и о бесчеловечных средствах ее ведения, о массовой гибели мирного населения и о собственных немалых потерях американской армии, то советским людям вплоть до 1984 г. информация о событиях в Афганистане преподносилась бодрыми сообщениями, суть которых отражена в ироничной песне Виктора Верстакова: «А мы всё пляшем гопака и чиним трактор местный».

   Вплоть до 1987 г. цинковые гробы с телами погибших хоронили в полутайне, а на памятниках запрещалось указывать, что солдат погиб в Афганистане. Лишь постепенно общество стало получать хоть какую-то реальную информацию, — круг ее расширялся. Но еще несколько лет — до 1989 г. — доминировала героизация образа воинов-интернационалистов. Предпринимались уже явно несостоятельные попытки представить саму войну в позитивном свете.

   Тогда же намечается поворот в общественном сознании: взгляд на войну окрашивается критическими тонами, вообще характерными для перестроечной публицистики. На несколько лет растянулось осознание горбачевским руководством того факта, что введение войск в Афганистан было «политической ошибкой», и лишь в мае 1988 г. начался, а в феврале 1989 г. закончился их полный вывод.

   Существенное влияние на отношение к войне оказало эмоциональное выступление академика А.Д.Сахарова на Первом съезде народных депутатов СССР. Речь шла о том, что будто бы в Афганистане советские летчики расстреливали своих солдат, попавших в окружение — чтобы те не могли сдаться в плен. Эта речь вызвала сначала бурную реакцию зала, а затем резкое неприятие не только самих «афганцев», но и значительной части общества. На Втором съезде народных депутатов было принято Постановление о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан. Именно тогда произошло и смещение акцентов в освещении Афганской войны средствами массовой информации: от героизации они перешли к более реалистическому анализу, но при этом возникли и явные перехлесты: негативное отношение к самой войне стало порой переноситься и на ее участников.

   Распад СССР, экономический кризис, смена социальной системы, кровавые междоусобицы на окраинах бывшего Союза привели к угасанию интереса к уже закончившейся Афганской войне, а сами воины, вернувшиеся с нее, оказались вроде бы лишними, ненужными не только властям, но и обществу в целом, у которого появилось слишком много других насущных дел. Проблемы же участников войны и семей погибших решались только на бумаге. Ведь если общество хочет поскорее забыть о войне, откреститься от нее, одновременно опасаясь тех, кто является живым и болезненным напоминанием о ней (в чем, собственно, и заключается смысл афганского синдрома в широком его понимании), то это значит, что и самих участников непопулярной войны оно всячески отторгает. Отторжение приобретает различные формы — это может быть и открытая враждебность, и равнодушие, и просто непонимание.³

   Неслучайно восприятие Афганской войны самими ее участниками и теми, кто там не был, оказалось почти противоположным. Так, по данным социологического опроса, проведенного в декабре 1989 г. (участвовали около 15 тыс. человек, причем половина из них прошла Афганистан), присутствие наших военнослужащих в сопредельной стране оценили как «выполнение интернационального долга» 35 % опрошенных «афганцев» и лишь 10 % невоевавших респондентов. Как «дискредитацию понятия интернациональный долг» войну оценили 19 % «афганцев» и 30 % остальных опрошенных.

   Еще более показательны крайние оценки этих событий: как «наш позор» участие СССР в войне определили лишь 17 % «афганцев» — и 46 % других респондентов. 17 % «афганцев» заявили: «Горжусь этим!», тогда как из прочих аналогичную оценку событиям дали только 6 %.

   Особенно знаменательно, что оценка участия наших войск в Афганской войне как «тяжелого, но вынужденного шага» оказалась близка одинаковому количеству и участников событий, и остальных опрошенных — по 19 %. Таким образом, во взглядах на Афганскую войну у «мирных граждан» преобладали негативные оценки, а представители самого «ограниченного контингента» были более склонны оправдывать свое участие в этих событиях.

   Показательно и то, что различные политические силы пытались использовать молодых ветеранов — как социально активную категорию населения — в своих интересах. К ним апеллировали лидеры перестройки, стараясь представить «афганцев» своими сторонниками; их перетягивали в свой лагерь как либералы и демократы, так и национал-патриоты разных мастей. Виды на прошедших войну имели и криминальные структуры. Конфликтующие стороны во всех «горячих точках» вербовали ветеранов в ряды боевиков.

   Следует заметить, что участники войны в Афганистане, объединенные этим общим для них фактом биографии, в остальном являются весьма неоднородной социальной категорией. Тем не менее эта объединяющая их основа позволяет говорить об «афганцах» не только как об особой социально-психологической группе населения. Ведь для самих «афганцев» война была гораздо большим психологическим шоком, чем опосредованное ее восприятие всем обществом.

   Для понимания социально-психологического состояния «афганцев» особое значение имеет категория афганского синдрома в узком его смысле. Это то, что на языке медиков называется посттравматическим стрессовым синдромом, а на языке самих ветеранов звучит так: «Еще не вышел из штопора войны».

   Афганский синдром похож на синдром вьетнамский и в узком смысле терминов. В США о вьетнамском синдроме говорят в связи с различными нервными и психическими заболеваниями, жертвами которых стали американские солдаты и офицеры, прошедшие войну. По наблюдениям американских ученых, большинство солдат, вернувшихся из Вьетнама, не могли найти своего места в жизни. И причины были в основном не материального плана, а именно социально-психологического: общество сознательно или неосознанно отторгало от себя «вьетнамцев», которые вернулись в него «другими», не похожими на всех остальных.

   Они вели себя независимо в отношениях с вышестоящими и очень требовательно в отношении с подчиненными, в общении с равными не терпели фальши и лицемерия, были чересчур прямолинейны. Таким образом, американские «вьетнамцы» оказались «неудобными людьми» для всех, кто их окружал, и были вынуждены замыкаться в себе; многие становились алкоголиками и наркоманами; кое-кто кончал жизнь самоубийством.

   По официальным данным, во время боевых действий во Вьетнаме погибло около шестидесяти тысяч американцев, а количество самоубийц из числа ветеранов войны еще в 1988 г. перевалило за сто тысяч. При этом вьетнамский синдром развивался постепенно; время лишь обостряло его признаки: «трагический пик болезни наступал почему-то на восьмом году».

   Каковы же основные признаки этой болезни (то, что это болезнь, уже не вызывает сомнения)? Это прежде всего неустойчивость психики, при которой даже самые незначительные потери, трудности толкают человека на самоубийство; особые виды агрессии; боязнь нападения сзади; чувство вины за то, что остался жив; идентификация себя с убитыми. Большинству больных присуще резко негативное отношение к социальным институтам, к правительству. Днем и ночью тоска, боль, кошмары...