Понятие квалификации и квалификационные ошибки

     «Превосходные»  приказы, если бы они еще выполнялись. Например, для отмены постановления  органов дознания Госпожнадзора  Щелковского района Московской области  об уничтожении огнем домовладения на сумму свыше 4 млн руб. «за отсутствием  состава преступления» потребовалось не 24 часа, а 24 дня. Были задействованы высшие юридические инстанции и депутат Госдумы А.И. Гуров. Не получилось бы по Салтыкову-Щедрину, отмечавшему российскую традицию сочетания строгости законов с их неисполнением⁴⁹.

     Весной 2006 г., когда названные приказы уже действовали, их реальное исполнение, прежде всего в органах МВД, контролировалось слабо. Так, прокуратура г. Щелково Московской области в ходе проверки выявила и поставила на учет 261 преступление, укрытое от учета. Горпрокурор в этой связи пишет, что «среди работников щелковской милиции падает уровень профессионализма, можно говорить уже об их деградации, явно просматривается некомпетентность многих, а порой и предательство. Уже дошло до того, что я не провожу совместных с работниками милиции совещаний по ряду серьезных преступлений, так как после этих совещаний вся информация и все наши планы становятся известны преступникам»⁵⁰.

     Беззащитность российских потерпевших от преступлений привела к созданию правозащитной  организации «Сопротивление». Ее основатели обоснованно заявляют, что мы живем в условиях правового перекоса, когда преступники имеют больше прав, чем их жертвы. На сайте «Сопротивление» запущена первая акция «Исправь Уголовный кодекс».

     В советское время функционировала система правового образования населения в средних школах, вузах, трудовых и жилищных коллективах. Она была разрушена в 1990 гг., что привело к полной юридической безграмотности граждан⁵¹. Они даже не знают, куда обращаться при совершении на них преступных посягательств. Нет нужды доказывать, что это способствует квалификационной ошибке № 1, когда не возбуждаются уголовные дела за отсутствием состава преступления, который правоохрана и не пыталась устанавливать.

     Даже  принцип равенства граждан перед  законом в ст. 4 УК распространяется только на лицо, совершившее преступление. В связи с этим требуется его расширительное толкование: «Лица, совершившие преступление, а также лица, пострадавшие от преступлений, равны перед законом и судом независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств». Установление состава преступления в деяниях, где таковой наличествует, на практике нередко незаконно связывается не только со статусом преступника, но и со статусом пострадавшего от него. Виктомологическое направление в уголовном праве разрабатывается еще недостаточно⁵². Между тем пострадавшие от преступлений, признанные по уголовным делам официально потерпевшими, позволили бы реально сократить незаконные невозбуждения уголовных дел и их прекращение. Уголовно-правовая теория достаточное внимание уделяет исследованию принципа вины, субъективному вменению, значимое для квалификации преступлений виновников. Но объективному вменению за ущерб пострадавших от преступлений такого внимания не уделяется. Для убийцы квалификация по форме и степени вины принципиально важна.

     Для потерпевшего она не столь существенна, ибо убитому человеку как-то все равно, с какой формой вины его лишили жизни. Статья 52 Конституции гласит: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает протерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба»⁵³.

     «Объективное  вменение, — гласит ч. 2 ст. 5, — то есть уголовная ответственность  за невиновное причинение вреда, не допускается». Так называемый «голый умысел», как  и «замышление преступления», не объективированные в деяниях  — за пределами уголовного закона. В связи с этим при квалификации преступлений в обязательном порядке надо устанавливать характер и размер общественно опасных последствий, как того требует ст. 73 УПК РФ, фиксируя их в обвинительном заключении и приговоре. Следует, ссылаясь на нормы УПК, ГК, ГПК, разъяснять потерпевшему его право на возмещение преступного и морального вреда путем гражданского иска в уголовном деле или в гражданско-процессуальном порядке.

     Это позволило бы шире толковать принцип  справедливости, как одинаково распространяющийся и на преступника, и на потерпевшего. В действующей редакции ст. 6 УК принцип справедливости опять ориентирован только на преступника, что входит в коллизию с целями наказания. Часть 2 ст. 43 УК первой целью наказания признает «восстановление социальной справедливости». Без возмещения причиненного преступлением вреда потерпевшим физическим и юридическим лицам независимо от форм собственности последних, такая цель не может быть достигнута. Более полная, нежели сейчас, защита материальным и процессуальным уголовным правом интересов жертв преступлений позволит сократить и квалификационные ошибки, в их числе самой серьезной — признания наличия состава преступления в действиях лица, преступления не совершавшего. Позволит также правильнее определить такой необходимый для квалификации преступлений признак, как общественно опасные последствия.

     Способствует  ошибке в виде «неквалификации» экономических  преступлений, т.е. в невозбуждении  уголовных дел ст. 23 УПК «Привлечение к уголовному преследованию по заявлению коммерческой или иной организации». Статья основывается на примечании 2 к ст. 201 УК, которое ошибочно по сути и противоречит п. 1 и п. 3 того же примечания. В нем сказано, что, если деяние по гл. 23 УК причинило вред исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия. В УК нет и не могло быть по определению ни одного преступления, которое не было бы общественно опасным, т.е. причинившим вред личности, обществу и государству. Не существует ни одного юридического лица, преступный ущерб которому причинялся только бы ему одному без ущемления интересов других физических либо юридических лиц.

     В первый год действия УК РФ 1997 г. органы прокуратуры обращались за консультацией на юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по данному вопросу. В совместном ответе кафедр гражданского и уголовного права разъяснялось, что собственность юридических лиц не является общей, долевой собственностью ее акционеров. Она суть чужая для акционеров собственность, корпоративная собственность и за ее хищение ответственность следует на общих основаниях как за всякое хищение без каких-либо особых заявлений руководителей юридического лица. В связи с этим действия председателя совета директоров акционерного общества, присвоившего имущество такового даже по письменному решению собрания акционеров, квалифицируются как хищение чужого имущества. М. Ходорковский и П. Лебедев отбывают наказание за совокупность шести преступлений, в их числе за мошенническое хищение собственности АО «Лукойл».

     Вторая  не столь масштабная, но и единично весьма грубая квалификационная ошибка — установление правоохранителем наличия  в содеянном составов преступлений, которых в действительности нет. Исправление этой ошибки судами (оправдательные приговоры по каждому десятому уголовному делу) — показатель профессиональной компетентности судейского корпуса. Одновременно это отрицательный показатель работы органов досудебного уголовного производства. Такая ошибка особенно порицаема, когда допускается по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, например об убийстве. Миллионнорублевые компенсации за такого рода квалификационные ошибки, которые стали выплачивать по судебным решениям, конечно, не в состоянии восполнить причиненный невинно осужденным на длительные сроки лишения свободы вред. Радует, что практически появилась, наконец, такая судебно-реабилитационная форма исправления квалификационных ошибок.

     Не  способствует сокращению квалификационных ошибок известный издревле процессуальный принцип запрета поворота к худшему в судебных актах вышестоящих инстанций. В апелляционном и кассационном порядке допускается ухудшение положения осужденного по жалобе потерпевшего или представления прокурора, в надзорном — нет.

     Сославшись  на положения Конституции, Всеобщей декларации прав человека и гражданина, других международных актов, Конституционный  Суд РФ признал, что «судебное  решение подлежит пересмотру, если выявленные существенные нарушения, допущенные в ходе предыдущего разбирательства, неоспоримо свидетельствуют о наличии судебной ошибки, поскольку такое решение не отвечает требованиям справедливости».

     Речь  идет о судебных ошибках, носящих  фундаментальный, принципиальный характер, когда неисправление судебной ошибки искажало бы самую суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия, разрешение необходимого баланса конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших.

     Для надзорной инстанции установлен абсолютный запрет поворота к худшему (ст. 405 УПК). Это не согласуется с  конституционными предписаниями об осуществлении правосудия на основе равноправия сторон, ведет к неправомерному ограничению прав потерпевших от преступлений и злоупотреблениям властью.

     Конституционный Суд постановил: «1. Признать статью 405 УПК Российской Федерации в  той мере, в какой она в системе  действующего уголовно-процессуального  регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений, постановлений суда, не допуская поворот к худшему при производстве судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17 (часть 1), 18, 19, 21, 46 (часть 1), 52, 55 (часть 3) и 123 (часть 3), во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и пунктом 2 статьи 4 Протокола № 7 к ней (в редакции протокола № 11)⁵⁴.

     2. Впредь до внесения соответствующих  изменений и дополнений в уголовно-процессуальное  законодательство пересмотр в  порядке надзора по жалобе потерпевшего, его представителя и по представлению прокурора обвинительного приговора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела, допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу.

     3. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами»⁵⁵.

     На  состоявшемся в феврале 2007 г. Научно-консультативном  совете Генеральной прокуратуры ее члены единогласно признали необходимость уточнения ст. 405 УПК в соответствии с постановлением КС. Аналогичное постановление Конституционный Суд принял 5 февраля 2007 г. в отношении ГПК. В обоих постановлениях КС обращают на себя внимание два положения.

     Первое  — какую судебную ошибку надлежит оценить как фундаментальную (существенную), неисправление которой искажало бы самую суть правосудия. Применительно  к проблемам квалификации преступлений существенной ошибкой следует считать, прежде всего названные ранее ошибки, т.е. когда не установлен состав преступления, в действиях лица, который на самом деле имел место, и когда состав преступления вменен лицу, не совершавшему преступление. К ошибкам в виде неверного избрания для квалификации уголовно-правовой нормы относятся такие, которые при переквалификации существенно изменяют содержание квалификации в сторону отягчения. Например, если в содеянном наличествует состав неосторожного лишения жизни, а лицу вышестоящей инстанцией вменяется умышленное убийство. Это недопустимо даже без изменения наказания, назначенного судом первой инстанции. Как представляется, ошибки в составообразующих признаках — объекте, ущербе, форме вины, способах совершения преступления, которые выполняют роль конструктивных (конститутивных) или квалифицирующих признаков состава также должны причисляться к существенным, фундаментальным ошибкам.

     Второе  положение постановления касается п. 2. В нем признание ст. 405 УПК  РФ неконституционной вылилось по существу в нормативное предписание о применении этой нормы в редакции постановления Конституционного Суда. Надзорные инстанции, пока действует ст. 405 УПК, должны ссылаться на п. 2 постановления Конституционного Суда? Процессуалисты этого не проясняют, хотя само решение об изменении правила о запрете поворота к худшему, как ограничивающего потерпевшему право доступа к правосудию, одобряют⁵⁶.

     Генеральный прокурор предложил отменить ст. 405 УПК как коррупциогенную для  правосудия⁵⁷.

     К группе квалификационных ошибок, связанных с неправильной юридической оценкой содеянного, относятся «избыточные» квалификации или «квалификации с запасом». Они нередко допускаются правоприменителями заведомо не столько из-за традиционного обвинительного уклона, сколько из-за противоречивости уголовно-процессуального законодательства. Как отмечалось, по гуманистическим соображениям оно запрещает так называемый «поворот к худшему». Вышестоящие суды не могут сами без возвращения дела в суды первой инстанции, переквалифицировать преступление по более строгой норме УК. Переквалификация на более мягкую норму УК допускается. В связи с этим судьи и нанизывают при квалификации дополнительные статьи УК по пословице «кашу маслом не испортишь». Лишние статьи вышестоящие суды, де, исключат и приговор будет справедливым. Обратную же ситуацию с возвратом дела на новое судебное рассмотрение УПК не разрешает. Аналогичная логика квалификации у органов предварительного следствия.