Назначение уголовного судопроизводства

Поэтому содержание ч. 1 ст. 6 следует толковать расширительно, а в уголовном процессе должна осуществляться защита не только частных интересов отдельных физических и юридических лиц, но и публичных интересов, а именно: основ конституционного строя, нравственности, обороны страны и безопасности государства.

По буквальному смыслу ч. 2 ст. 6 уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, а также отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение от ответственности и реабилитация не являются целями уголовного судопроизводства как такового. Они лишь отвечают общей правозащитной цели судопроизводства, т.е. соответствуют ей, работают на нее, являясь особенными целями стороны обвинения, стороны защиты либо суда. Так, целью стороны обвинения (уголовного преследования) является установление события преступления, изобличение лица или лиц, виновных в совершении преступления (ч. 2 ст. 21). Цель стороны защиты состоит в доказывании невиновности подозреваемого или обвиняемого и необходимости его реабилитации, либо освобождения от уголовной ответственности и наказания, либо применения к подзащитному минимальной меры наказания. Цель суда - назначение виновным справедливого наказания либо реабилитация невиновных; в случаях, предусмотренных законом, - освобождение обвиняемых от ответственности и наказания, а также защита конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Соединенные воедино в рамках процесса эти цели обеспечивают достижение названных выше общих правозащитных целей уголовного судопроизводства.

Кроме правозащитной цели уголовного судопроизводства можно, на наш взгляд, говорить также и о такой его цели, как восстановление общественного мира. Она находит отражение в примирительной деятельности мирового судьи, суда, прокурора, следователя, дознавателя. Примирение сторон влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования (ч. 2 ст. 20, ст. 25, ч. ч. 4 - 6 ст. 319)[10].

В качестве одной из задач уголовного процесса ранее традиционно рассматривались установление истины и справедливое наказание виновного[11]. Эти интересы исходили именно из задач уголовного судопроизводства (раскрытие преступления, изобличение виновного). Установление истины по делу считалось важной гарантией правосудия, а также и надежной гарантией прав обвиняемого и других участников уголовного судопроизводства. Полное, всестороннее и объективное исследование всех обстоятельств уголовного дела - основной способ установления истины по делу, а установление истины, в свою очередь, является необходимым и важнейшим условием и средством достижения назначения уголовного судопроизводства. Однако УПК РФ прямо не закрепляет цель установления истины по делу, хотя она вытекает из назначения уголовного судопроизводства и необходимости установления всех обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Именно отсутствие прямого указания в УПК РФ обязанности установления истины вызвало острые споры в юридической литературе последних лет.

Рассматривая имеющиеся дискуссии относительно необходимости и возможности установления объективной (материальной) истины, обратимся к высказываниям отдельных авторов. В.И. Зажицкий отмечает: «При разработке проекта нового уголовно-процессуального закона с научной точки зрения исключительно важен был тщательный анализ такой методологической и нравственной категории, как истина в уголовном судопроизводстве. Именно отношение к истине должно было определить все формы и институты в новом законе. Данный подход не находился в противоречии с важнейшими целями уголовной юстиции, сформулированными в концепции судебной реформы, - защитой общества от преступлений путем реализации уголовного закона, защитой прав и законных интересов граждан, вовлеченных в сферу уголовной юстиции. Напротив, установление истины по уголовным делам обеспечивает успешное достижение таких целей. Государство, претендующее на роль правового, не должно «зашвыривать» истину по уголовным делам на недосягаемое расстояние»[12].

С позиции здравого смысла, отмечается в процессуальной литературе, проблема истины в правосудии, казалось бы, не дает почвы для споров. Если понимать истину в этой сфере как соответствие выводов следствия и суда о фактических обстоятельствах дела тому, что произошло в действительности, трудно представить, как можно отрицать необходимость постановки такой цели. «Вопреки этим простым и убедительным суждениям истину в уголовном судопроизводстве сделали проблемной»[13]. О.В. Левченко достижение объективной истины рассматривает как важнейшую гарантию защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод[14].

С нашей точки зрения, отсутствие в самом законе понятия истины и цели ее установления, отсутствие задачи быстрого и полного раскрытия преступления можно лишь объяснить тем, что уголовное судопроизводство Российской Федерации отходит от обвинительного типа и нацелено на то, чтобы стать состязательным, при котором, как справедливо отмечают отдельные авторы, существенно расширяется сфера диспозитивности, которая «позволяет сторонам пользоваться предоставленными законом правами или отказываться от них по собственному усмотрению, влиять своими решениями на исход процесса и т.п., входит в противоречие с принципом публичности (официальности) и вынуждает законодателя искать компромисс между ними. В случаях, когда указанное противоречие решается в пользу диспозитивности, оценка законности приговора производится по критерию соответствия или несоответствия выводов суда материалам дела. Установление такого соответствия дает основание говорить о достижении истины юридической, а не материальной. Юридическая истина может соответствовать, а может и не соответствовать фактам, имевшим место в реальности. В других случаях баланс, обозначенный законодателем, свидетельствует о примате публичности, и право принятия решений, влияющих на исход дела, полностью сосредоточивается в руках субъектов уголовно-процессуальной деятельности»[15].

2.2 Проблемы определения назначения уголовного судопроизводства в уголовном процессе

Статья 6 УПК РФ, закрепляющая назначение уголовного судопроизводства, выступает в качестве гарантии защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса, корреспондируя с нормой ч. 1 ст. 45 Конституции Российской Федерации.

Если декларативные положения части первой ст. 6 УПК РФ не вызывают особых правоприменительных проблем, то часть вторая указанной статьи по меньшей мере дает повод для научной дискуссии. Эта норма гласит, что «уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию».

Из первой половины указанного положения формально следует, что виновным во всех случаях назначается справедливое наказание. Ф.Н. Багаутдинов следующим образом высказывается по этому вопросу: «...назначение виновным справедливого наказания не охватывает в полной мере всех видов решений, принимаемых по результатам уголовного преследовании. Например, полностью упущен вопрос о справедливом применении принудительных мер медицинского характера (глава 51 УПК РФ); о справедливом применении к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного характера (глава 50 УПК РФ). Когда речь идет о справедливом применении наказания, это должно включать в себя в том числе и вопросы освобождения от уголовной ответственности и от наказания»[16].

Не совсем удачной представляется Ф.Н. Багаутдинову сформулированная в ч. 2 ст. 6 УПК РФ задача освобождения невиновных от наказания: «Если строго следовать требованиям ст. 43 УК РФ, то к невиновным нельзя применить наказание...». В своей монографии ученый предлагает следующую редакцию ч. 2 ст. 6 УПК РФ: «Уголовное преследование, назначение виновным справедливого наказания, законное и справедливое применение принудительных мер медицинского и воспитательного характера, законное и справедливое применение норм об освобождении от уголовной ответственности или наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию»[17].

Соглашаясь в целом с изложенной позицией по вопросу о не совсем удачной конструкции правовой нормы, изложенной в ч. 2 ст. 6 УПК РФ, вследствие ее неполноты и некорректности, тем не менее представляется уместным высказать следующее.

Во-первых, в главе 50 УПК РФ речь идет о принудительных мерах воспитательного воздействия, а не о принудительных мерах воспитательного характера.

Во-вторых, вызывает сомнение целесообразность самого упоминания в исследуемой норме о принудительных мерах медицинского характера и принудительных мерах воспитательного воздействия, ведь это, по сути, частные случаи применения норм об освобождении от уголовной ответственности или наказания, а также, что немаловажно, прекращения уголовного дела, уголовного преследования.

В-третьих, изучая положения уголовно-процессуального закона, мы не находим четкого ответа на вопрос о том, что законодатель понимает под словосочетанием «освобождение от наказания»: идет ли речь об освобождении от отбывания наказания или об освобождении от его назначения? То, что это совершенно разные понятия, следует из ч. 5 ст. 302 УПК РФ, в соответствии с которой обвинительный приговор постановляется:

1) с назначением наказания, подлежащего отбыванию осужденным;

2) с назначением наказания и освобождением от его отбывания;

3) без назначения наказания.

В ч. 6 ст. 302 УПК РФ указывается, в каких случаях постановляется приговор с назначением наказания и освобождением от его отбывания. В каких же случаях постановляется обвинительный приговор без назначения наказания, УПК РФ не говорит вообще. Не содержат разъяснения данного вопроса и постановления пленумов Верховного Суда Российской Федерации[18].

В научной литературе находим следующие мнения по данной проблеме. «В обвинительном приговоре с освобождением от наказания суд не всегда должен первоначально назначить меру наказания осужденному. Он может принять решение об освобождении от отбывания наказания, не определяя эту конкретную меру»[19]. Исходя из этой точки зрения, обвинительный приговор без назначения наказания постановляется в тех же случаях, что и обвинительный приговор с назначением наказания и освобождением от его отбывания; выбор же варианта приговора, подлежащего постановлению, полностью зависит от усмотрения суда, а не определяется формально в уголовно-процессуальном законе. Такое видение разрешения сложившейся проблемы представляется не совсем обоснованным, так как утрачивается смысл законодательной дифференциации двух видов приговоров.

Есть и другое решение: «...de jure обвинительный приговор без назначения наказания существует, de facto постановить его формально юридически невозможно. Ведь в уголовном судопроизводстве ни одно решение, тем более итоговое - в виде приговора суда, не может быть принято без ссылки, указания на соответствующую норму уголовно-процессуального закона»[20].

В-четвертых, анализ ч. 2 ст. 6 УПК РФ приводит к мысли о том, что законодатель закрепил в данной норме те действия органов и должностных лиц уголовного судопроизводства, которые должны быть предприняты ими для устранения всех негативных последствий, связанных с привлечением к уголовной ответственности невиновного. Рассмотрим эти действия детально.

Исследуемая норма говорит об отказе от уголовного преследования невиновных. Особого внимания требует вопрос о том, что подразумевается под понятием «невиновный», ведь уголовно-процессуальный закон не раскрывает его смысла. Часть же первая ст. 14 УПК РФ (презумпция невиновности) закрепляет положение, в соответствии с которым обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Формально из изложенного можно сделать вывод о том, что процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, есть не что иное, как уголовное преследование невиновного. Очевидно, что такое понимание категории "невиновный" неприемлемо.

В ч. 2 ст. 6 УПК РФ говорится также об освобождении невиновных от наказания. Это положение закона представляется наиболее сомнительным[21]. Решение об освобождения подсудимого от наказания может быть принято только судом. В свою очередь, институт освобождения от уголовного наказания, нормы которого содержатся в УК РФ и УПК РФ, предусматривает:

1) освобождение от наказания в связи с изменением обстановки (ст. 80.1 УК РФ);

2) освобождение от наказания в связи с болезнью (ст. 81 УК РФ, ч. 1 ст. 443 УПК РФ);

3) освобождение от наказания лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости (ст. 21 УК РФ, ч. 1 ст. 443 УПК РФ);

4) освобождение от наказания в связи с актом амнистии (ст. 84 УК РФ);

5) освобождение судом несовершеннолетнего от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 92 УК РФ, ч. 1 ст. 432 УПК РФ);

6) освобождение судом несовершеннолетнего от наказания и помещение его в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа органа управления образованием (ч. 2 ст. 92 УК РФ, ч. 2 ст. 432 УПК РФ).

Примечательно то, что, освобождая от наказания в связи с болезнью, а также освобождая от наказания лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, в соответствии с ч. 1 ст. 443 УПК РФ суд выносит постановление об освобождении лица от наказания и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, а при освобождении от наказания по другим основаниям суд в соответствии со ст. 302 УПК РФ постановляет обвинительный приговор. Очевидно, что принятие таких судебных решений в отношении невиновного лица противоречит здравому смыслу.