Принцип диспозитивности в гражданском процессуальном праве

Судебная практика свидетельствует  о том, что снижение активности суда в процессе, абсолютизирование принципа диспозитивности нередко ведут к злоупотреблениям сторон, когда процессуальные права используются в противоречии с их действительным назначением. Как заметил Председатель Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А.А. Иванов, массовое злоупотребление процессуальными правами является одной из главных проблем¹⁶, что является социальным явлением, дестабилизирующим правосудие.

Вместе с тем в  российском законодательстве и процессуальной доктрине не раскрыто само понятие «злоупотребление процессуальными правами», его признаки, что вызывает в судебной практике немало проблем. Исследователи касаются этого вопроса, как правило, в связи с комментированием отдельных положений процессуального законодательства либо примеров из судебной практики.

Судьям нередко приходится сталкиваться с такой ситуацией, когда отдельные участники процесса стремятся всячески затянуть разбирательство гражданского дела либо путем представления недостоверных доказательств ввести суд в заблуждение относительно действительных обстоятельств дела. Есть достаточно примеров злоупотребления правами и в доказывании. Это отказ представить доказательства по запросу суда, представление подложных документов, фальсификация вещественных доказательств, ложные объяснения сторон и третьих лиц, лжесвидетельство и т.д. Чаще всего подобное поведение в процессе объясняется заведомым отсутствием субъективных материальных прав.

Если обратимся к  процессуальному законодательству, то придем к выводу, что под злоупотреблением процессуальными правами следует  понимать в гражданском процессе недобросовестное заявление неосновательного иска, систематическое противодействие правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела (ст. 99 ГПК), в арбитражном - отдельные случаи нарушения лицом, участвующим в деле, претензионного или иного досудебного порядка урегулирования спора, невыполнение своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрению дела и принятию законного и обоснованного судебного акта (ст. 111 АПК). Как видим, указанные нормы неопределенны по своему содержанию, что вызывает затруднения в правоприменении.

В литературе ориентируют  на то, что злоупотребление правом на судебную защиту может проявляться  в надуманных возражениях против хорошо обоснованного иска, не имеющих под собой ни фактической, ни законодательной базы.

Злоупотребление отдельными процессуальными правами может  выражаться также в заявлениях об отводе судьи по искусственно сконструированным  основаниям, в неоднократных, немотивированных просьбах принять обеспечительные меры, в многократных «пустых» ходатайствах об отложении дела, в безосновательных жалобах на действия суда, других лиц, участвующих в деле¹⁷.

Шамшурин Л. указывает, что указанные случаи являются примерами процессуальной недобросовестности. Естественно, осуществление правосудия в этих условиях весьма затруднительно, суду сложно выяснить действительные обстоятельства дела и принять справедливое решение по делу. По существу, правомерен вывод о том, что это социальное явление представляет собой нарушение положений принципов процесса, являющихся гарантами вынесения обоснованного и справедливого решения по делу, препятствует успешному осуществлению их функций, а в целом и достижению целей правосудия. Очень непросто добиваться истины, когда не заинтересованная в этом сторона чинит всяческие препятствия на пути к справедливому решению. Нарушитель не испытывает угрызений совести, даже если сознательно обманул контрагента. Более того, он переходит в контратаку, подтасовывая факты и обвиняя потерпевшего¹⁸.

Злоупотребление процессуальными  правами по законодательству других стран может проявляться в  двух формах. Первая из них - любое злоупотребление  процедурой разрешений спора (затягивание  процесса, например), вторая - злоупотребление отдельными процессуальными правами, например правом на иск (иск подается без определенных правовых оснований или же без конкретизации нарушений со стороны ответчика; инициируются новые иски по уже разрешенным конфликтам (иск о признании договора недействительным при наличии судебного решения, признавшего неправомерными действия одной из сторон этого договора))¹⁹.

Однако, российское процессуальное законодательство не содержит эффективных механизмов, обеспечивающих противодействие процессуальным злоупотреблениям, пока не выработано эффективных способов борьбы с ними ни в теории процессуального права, ни в судебной практике.

В правоприменительной  деятельности квалификация действий по воспрепятствованию разрешению дел  как злоупотребление процессуальными правами не всегда бесспорна, нередко они являются способом обеспечения судебной защиты. Действительно, исходя из формальных позиций, вряд ли правомерно обвинять лицо, участвующее в деле, в злоупотреблении процессуальными правами, если оно выполняет все требования процессуального закона. Однако если суд приходит к выводу, что это лицо добивается срыва судебного заседания, затягивания судебного процесса, воспрепятствует рассмотрению дела и принятию законного и обоснованного судебного акта (или эти последствия уже наступили), то такой вывод правомерен.

Социальная опасность  злоупотребления процессуальными  правами заключается в том, что  внешне действия лица протекают в  рамках правового поля, а на самом  деле ими причиняется вред интересам  правосудия и интересам других участников гражданского процесса.

Опасность такого деяния может быть в несколько раз выше, чем опасность «обычного» правонарушения: противоправные действия внешне облекаются в юридическую форму и способны причинить серьезный ущерб, поскольку базируются на широкой дозволенности, предоставляемой любым субъективным правом. Такие действия (бездействие) с трудом поддаются обнаружению и раскрытию. Они сложно доказуемы, и лицо, злоупотребляющее правом, может для прикрытия своих противоправных действий использовать арсенал защиты, предоставленный лицу, добросовестно осуществляющему свои субъективные права. Недобросовестные участники процесса, желающие получить выгодное для себя решение либо добиться иных целей, могут быть весьма изобретательны²⁰.

Для выявления истинного смысла выражения «злоупотребления правом» известный цивилист Е.В. Васьковский предлагал за основу взять сущность и задачи гражданского процесса. Считая, что целью процесса является правильное и скорое разрешение дел, которое в состязательном процессе обеспечивается привлечением к участию в процессе тяжущихся, Е.В. Васьковский делает вывод, что процессуальные права даны законом лицам, участвующим в деле, «для содействия их правильному разрешению, и что каждый раз, когда тяжущийся совершает какое-либо процессуальное действие не с этой целью, а для достижения каких-либо посторонних целей (для введения судей в заблуждение, для проволочки дела, для причинения затруднения противнику), он выходит за пределы действительного содержания своего права, т.е., иначе говоря, злоупотребляет им»²¹. По нашему мнению, данный критерий отражает суть исследуемого явления, является ориентиром в совершенствовании процессуального регламента.

Как утверждает А.П. Белов, «стандарты процессуальной морали, добросовестности, законности, доброй воли, надлежащего процесса, корректности и т.д. получают все большее распространение и признание даже в тех странах, где об этом не шло речи ни в законодательстве, ни в доктрине. Это важное явление получает дальнейшее развитие. Оно возникает в различных формах, имеет разнообразные воплощения, однако его существование в большинстве современных правовых систем бесспорно.

Тем не менее судебная практика и доктрины выработали некоторые пути подхода к «злоупотреблению правом». Основным принципом является оценка соответствующего действия лица, злоупотребляющего своим правом, с позиций добрых нравов, справедливости и разумности. Хотя эти термины являются «каучуковыми», все же судебная практика по ним, особенно в иностранных государствах, весьма обширна и разнообразна и на ее основе суды могут прийти к выводу о том, злоупотреблял владелец правом или нет.

Говоря об указанных  концепциях «каучуковых» норм, Шамшурин Л. пишет, что это не что иное, как моральные критерии, которые присущи данному обществу, данному социальному строю, и в силу этого они могут существенно отличаться: что морально в одной стране, аморально в другой. Эти понятия носят социальный характер»²².

Исследуя проблемы истины в условиях состязательности процесса, А.А. Мохов отмечал, что суд должен исследовать весь фактический материал, а не только сведения одной стороны, подготовившейся к процессу. Ведь нередко именно сторона, злоупотребляющая правом, заранее создает помехи другой стороне. Правильное понимание государства и судебной власти предполагает не отрицание присущих им функций подавления и принуждения, а видение их второстепенного характера, выдвижение на первый план задач достижения общественного согласия. Без обязательности право утрачивает свою индивидуальную определенность.

В условиях ослабления директивной  роли государства в лице его исполнительных органов «освобождающееся» пространство должен занять суд, способный эффективно реализовать демократические процедуры, предусмотренные законом, с целью поиска истины по делу, правильной социально-правовой оценки обстоятельств и вынесения законного и обоснованного решения. Если же разумных пределов плюрализма и децентрализации с учетом специфики психологии населения России найдено не будет, то общество может быть дезорганизовано²³. С этой позицией можно только согласиться.

В конфликте интересов вывод о том, являются ли «злоупотреблением правом» или нет те или иные действия лиц, участвующих в деле, суду приходится делать на основании одного только судейского усмотрения. А это усмотрение носит оценочный характер. В связи с этим нельзя не согласиться с утверждением М.М. Агаркова, исследовавшего проблему злоупотребления правом в современном гражданском праве, о том, что «сторонники теории злоупотребления правом должны сформулировать критерий, который укажет суду, в каком направлении он должен пользоваться предоставленным ему полномочием... Как и во всех случаях судейского усмотрения, лицо узнает о границах своего права не заранее из закона, а post factum из судебного решения»²⁴.

Непоследовательность, пробелы в нормативном регулировании, теоретическом обосновании и усмотрение в правоприменении ведут к недоверию праву, закону, не способствуют стабилизации судебной практики и подрывают авторитет суда.

Необходимость совершенствования  институтов отправления правосудия стала назревшей задачей. В подтверждение сошлемся на фрагмент выступления Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А.А. Иванова на VII Всероссийском съезде судей в декабре 2008 г.: «Нам необходимы дополнительные меры для защиты права граждан на справедливое судебное разбирательство, гарантированное и Конституцией Российской Федерации, и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

...В то же время  с целью исключения злоупотреблений  правом и сохранения баланса публичных и частных интересов требуется разработать систему институтов, гарантирующих действительную реализацию принципов равноправия и состязательности сторон, установить ответственность сторон за злоупотребление процессуальными правами и неисполнение процессуальных обязанностей, предусмотреть последовательное раскрытие доказательств, ограничить возможность представления доказательств в суды проверочных инстанций»²⁵. С этим можно только согласиться.

И в завершение хотелось бы сослаться на позицию Конституционного Суда Российской Федерации, который, исходя из взаимосвязанных норм Конституции и международных договоров (ст. 6 ЕКПЧ, ст. 14 МПГПП), констатировал, что правосудие по своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах²⁶.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Таким образом, по результатам  рассмотрения курсовой работы можно  сделать следующие выводы.

Принцип диспозитивности  обеспечивает лицам, участвующим в деле, свободное распоряжение своими материальными и процессуальными правами, связанными с возникновением, движением (переходом из одной стадии в другую) и окончанием процесса по делу.

Принцип диспозитивности  находит свое развитие в многочисленных нормах как процессуального, так и материального права.

Причем расширение принципа диспозитивности, наполнение его новым  содержанием связано в первую очередь именно с изменениями  в материальном (гражданском) праве.

Принцип диспозитивности  находится в самой тесной связи с принципом состязательности (оба эти принципа гармонично дополняют друг друга) и в некоторой конкуренции с принципом законности.

Таким образом, принцип  диспозитивности обеспечивает в  гражданском судопроизводстве положение, в соответствии с которым никто, кроме самого заинтересованного лица (исключая случаи, прямо предусмотренные ГПК и другими федеральными законами, когда при изложенных выше условиях возможно иное), не вправе обращаться в суд за защитой его прав, свобод и законных интересов. В принятии заявлений, поданных в суд в нарушение этого принципиального положения, следует отказывать как не подлежащих рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК).

Принцип диспозитивности  определяет содержание норм ГПК, регулирующих состав лиц, участвующих в деле (процессуальное соучастие и замену ненадлежащего ответчика).