Культура Руси при смутном времени

Забыв провидческие грибое-довские  слова: «Минуй нас пуще всех печалей  и барский гнев, и барская любовь», - деятели культуры, с ложью в  голосе уверяя особо доверчивых, что  не прогибались будто они под  коммуняками, покорно легли или  встали в другие полуприличные позы перед рыночными хозяевами, готовыми щедро поделиться с прислугой  от богатств своих. «Голосуй, а то проиграешь!» - разносился по всей России истошный вопль  бойцов культурного фронта, которые  за увесистые конверты с зеленью  помогали взгромоздиться на трон телу полупьяного Ельцина. Артисты, музыканты и певцы заполошно ринулись открывать рестораны, магазины, торговать нефтью или чем-нибудь подешевле. Представляю, как в душе посмеивались они над Станиславским, Кторовым, Ливановым, Шостаковичем или Прокофьевым, занимавшимися одним лишь творчеством. А с какой готовностью, облачившись в тоги «бессмертных гениев», объединились творцы и провозвестники прекрасного вокруг преступного благодетеля Березовского и его кассирши, раньше секретарившей в Комитете по Ленинским и Государственным премиям, а теперь присягнувшей на верность негодяю, на чьих руках - кровь тысяч людей, погибших в чеченской мясорубке. «Триумфом» окрестили «бессмертные» березовскую премию, забыв, что триумфы празднуются и предателями, находящимися в розыске за чудовищные преступления. За одно только мне хочется поблагодарить «триумфаторов» от всей души. Сразу же дали они понять, что не допустят к воровской кормушке людей, отстаивающих честь Родины, борющихся за сохранение русских культурных традиций и не подыгрывающих Горбачеву и Ельцину. Разве можно представить получающими эту более чем сомнительную подачку Вадима Ко-жинова, Татьяну Глушкову, Александра Панарина, Дмитрия Балашова, Владимира Богомолова или Александра Солженицына? Мне особенно больно писать эти строки, ибо среди склонивших свои головы пред венками «Триумфа» есть очень близкие мне люди, обладающие недюжинным талантом и принципиальностью, но, к сожалению, присевших на одну межу с березовскими. Воистину, слаб человек!

«Весь мир насилием мы разрушим», - слегка измененную строчку из «Интернационала» поместили на своих знаменах опьяненные революционным угаром деятели культуры, рушившие после октября 1917-го духовное наследие прошлого. Как бесновались  футуристы, призывая уничтожать музейные собрания, выбрасывать на свалку спасающую  мир красоту. Даже чистую душу Есенина, всеми корнями связанного с вековым  крестьянским ладом, опалил бесовской  огонь троцкистско-ленинских пожарищ. К счастью, угар этот быстро миновал  поэта, за что с ним зверски  рассчитались чекистские упыри, не простившие творцу возвращение к Богу. Зато Мейерхольд до конца прошел ухабистый  и мрачный путь реформаторства и  надругательства над прекрасным. Предав анафеме Станиславского и  его идеи, будет он после искать защиты у благородного, глубоко верующего  наставника, приютившего отступника, травимого беспощадными друзьями-революционерами. Дождались те кончины Станиславского, чтобы полной мерой воздать Мейерхольду  за приветствовавшееся ранее его  надругательство над Гоголем, Островским и творениями других классиков.

Шатания и шараханье Мейерхольда, Малевича и им подобных были сладкими ягодками по сравнению с беспределом, творимым нынешними псевдопоследователями  революционных экспериментаторов. «Поставангардисты» препарируют классику в особо извращенной форме. Сколько  «Ревизоров», «Мертвых душ», «Чаек», «Вишневых  садов», «Гроз» и «Карениных» осквернили безжалостные эксгуматоры, заставив героев материться, заниматься крутым сексом, плеваться в зрительный зал. Действие пьес они переносят в наши дни: Чичикова превращают в олигарха, а  Хлестаков ревизует тюменские нефтескважины. Главная цель -надсмеяться над  русским народом, наделив его  своими же пороками; исказить историю  и помочь «этой стране» скорее оказаться на дне пропасти.

***

Мне, состоящему многие годы в президиуме Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, все чаще приходят запросы о правомочности  тотального воздвижения разнообразных  скульптурных групп во всех уголках  нашей Родины. Время на дворе стоит  революционное, и тут уж без монументальной пропаганды не обойтись. Вспомните, какое  значение придавал ей вождь первого  в мире государства рабочих и  крестьян. Дымились пожары гражданской  войны, голод уничтожал сотни  тысяч людей, а скульпторы наспех мастерили идолы рукотворные  знаменитым революционерам, социально  близким писателям, философам, ученым. Даже персонажей церковной истории  не забыли, только вот вместо намеченного  изваяния Андрея Рублева трижды увековечили  более понятного революционерам Иуду Искариота.

Хозяева нынешней жизни, отмечая  сомнительные успехи, стараются как  можно быстрее запечатлеть в  камне и бронзе своих кумиров  и подельников, забыв о специальном  параграфе, узаконенном ЮНЕСКО, не рекомендующим  устанавливать памятники деятелям культуры раньше, чем через пятьдесят  лет после их смерти. «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед», - слова юной Марины Цветаевой  оказались пророческими; творчество ее вошло в классику русской литературы наряду с шедеврами Гумилева, Пастернака, Ахматовой, Мандельштама. Но, увы, не им ставят памятники нынешние культуртрегеры. Забыты Станиславский, Шостакович, Платонов, Прокофьев. Тютчев в столице отмечен  лишь скромным бюстом во дворе родовой  усадьбы. Зато «украсили» Москву шемякинскими изваяниями человеческих пороков, словно в насмешку помещенными по соседству  с Третьяковской галереей и памятником Репину. Благодарный новым хозяевам Шемякин-американец торопится увековечить  память образованца Собчака. Его  заокеанский «земляк» Эрнст Неизвестный  предлагает в древнем Угличе, рядом  с шедеврами древнерусской архитектуры, установить «Памятник водке». Впрочем, «наследника Микельанджело» не волнуют  наши насущные проблемы. Тем более, что прецедент имеется: болванчик  в честь певца российского  алкоголизма Венедикта Ерофеева уже установлен на трассе Москва - Петушки. Виктор Астафьев, сам в молодые  годы отнюдь не равнодушный к рюмке, диву давался, видя прославление сошедшего  с круга писателя. А еще один полуамериканец - Евтушенко - договорился  до того, что Венечка пребывает  в одном пантеоне с Гоголем…

В дореволюционной России наиболее значимые памятники строили  на собиравшиеся народом пожертвования. Дарители вместе со знатоками выбирали лучший проект и наиболее полюбившегося  скульптора. Монументы возводили  с большими временными интервалами, помня о значимости и важности события. Поэтому и остались знаковыми на века «Медный всадник», «Минин и Пожарский», опекушинский Пушкин, мике-шенское «Тысячелетие России» в Новгороде. Не апологет я тоталитарно-застойных времен, выпавших на нашу долю, но не могу не признать, что всесильный Вуче-тич, обладавший неограниченной властью, сработал всего три монументальных колосса: великолепный памятник Воину-освободителю в берлинском Трептов-парке, «железного Феликса» и «Родину-мать» в Сталинграде. Поучиться бы нынешним ваятелям такой сдержанности у «хозяина всея советской скульптуры»!

Кто в чаду нынешней монументальной пропаганды зрит исторические корни? Разве  подумал скульптор А. Рукавишников, сажая в неприличную позу перед  Государственной библиотекой своего Достоевского, как скромный до болезненности  писатель отнесся бы к идее быть дважды увековеченным, причем в первый раз блестящим меркуров-ским творением, в Москве, где он родился и совсем недолго жил? А что бы сказал Булгаков по поводу уничтожения Патриарших прудов несуразным «примусом» того же автора? Спасибо здешним старожилам, легшим под колеса самосвалов и не давшим надругаться над заповедным местом.

С поражающей вседозволенностью  спешат окультуренные демократы  отблагодарить Сахарова, Бродского  или Окуджаву, отливая бронзовых  уродцев в их честь. «Откуда вдруг  взялся кит-чевый памятник Б. Окуджаве на Старом Арбате? Люблю его песни, но почему он опередил потомственного арбатца Андрея Белого, Марину Цветаеву, многих выдающихся литераторов-москвичей? Рискну предположить, что дело отнюдь не в его творчестве. Отчасти он удостоился такого поспешного увековечения за свою горячую поддержку расстрела  Белого дома 4 октября 1993 года и прочих ельцинских авантюр». Это сказано  на страницах газеты «Труд» поэтом Юрием Кублановским, а не каким-нибудь патриотическим писателем, загнанным  либералами в маргинальную резервацию. На фоне такой сервильности демократов выглядит чудовищным четырехлетнее  противостояние питерских «культурных  хозяев» во главе с директором Русского музея Гусевым, всеми силами мешающих увековечить память великого музейного деятеля В.А. Пуш-карева, в течение почти тридцати лет  руководившего этим музеем, во времена  отнюдь не легкие для людей с его  мышлением. Несмотря на препоны, которые  ставили перед «директором №1»  сначала диктаторский сталинский, а  потом застойный толстиковско-ро-мановский  режимы, он сумел пополнить музейные фонды 120 тысячами редчайших экспонатов. Четыре года самые уважаемые художники, музейщики, писатели, академики во главе  с министром культуры А. С. Соколовым  осаждают просьбами об установлении мемориальной доски В. А. Пушкареву  губернатора Санкт-Петербурга г-жу Матвиенко. Последним пытался достучаться  до женского губернаторского сердца Президент Российского фонда  культуры Н.С. Михалков. Человек, особо  приближенный к главе государства, написал: «В плеяде знаменитых людей, прославивших Санкт-Петербург в ХХ веке, имя  В. Пушкарева стоит рядом с  именами Д. Шостаковича, А. Ахматовой, Н. Черкасова, Е. Мравинского, К. Сергеева, Ж.Алферов а, Г. Товстоногова». Не вызвало  должного трепета и это дорого стоящее сравнение.

***

За долгую и интересную свою жизнь постоянно имел я счастливую возможность учиться, общаться, а  иногда и дружить с лучшими  представителями отечественной  культуры. Сейчас, отчетливо понимая, что отпущенные мне Богом оставшиеся годы - величайший дар судьбы, стараюсь приносить посильную дань памяти ушедшим из жизни творцам. Страшно  видеть, как нынешние кукловоды от культуры в лучшем случае забывают тех, кто дарил нам возможность  постижения прекрасного, а в худшем оскорбляют саму их деятельность. Сколько  грязных слов сказано и написано ими об Аркадии Пластове, Викторе  Попкове, Олеге Комове и других мастерах, без которых невозможно представить  историю мирового искусства минувшего  столетия! И не только либерально-демократическая  верхушка позволяет себе жировать, когда культурное наследие наше, подобно  сироте, протягивает руку за подаянием. Числящие себя патриотами, изрекающие «Славу России!», открывают они в  центре столицы «музеи имени себя», забыв, что в мире никогда не делалось ничего подобного. Музеями становились  лишь мастерские прославленных художников, ушедших из жизни. Попросили мы на заре перестройки у культурных властей  пятнадцать тысяч долларов, дабы сохранить  мемориальную квартиру великого мастера  Валентина Серова, где хранились  его работы, в том числе и  вариант прославленного «Похищения Европы». Получили хладнокровный отказ, поставивший крест на существовании  последнего приюта Серова и способствовавший «уплытию» в чужеземство бесценных  его работ. Может, одумаются художники, пришедшиеся ко двору при всех режимах -от тоталитарного до либерального - поймут, какое незначительное место  они занимают в истории русского искусства, давшего миру новгородских и псковских иконописцев, Рублева  и Диони-сия, Рокотова и Левицкого, Иванова и Брюллова, Сурикова и  Нестерова и станет им стыдно, что  забыли они провидческие строки Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво».

Видя, как буквально на глазах гибнет древний Псков, уничтожается столь много значащее для России Абрамцево, какие трудности приходится преодолевать отечественной школе  реставрации, я уверен, что нужно  всеми силами противостоять «иных  времен татарам и монголам». Бескорыстные подвижники в русской провинции, за гроши хранящие историко-культурное наследие, отнюдь не думают идти на поводу у шоумена, объявившего музеи  кладбищами культуры.

Не проходят даром ежегодные  «Дни славянской письменности и культуры», «Аксаковские праздники» Михаила Чванова  в Башкирии, иркутское «Сияние  России», окормляемое Валентином Распутиным, делает свое благородное дело кинофестиваль  «Золотой Витязь». Российское телевидение (Второй канал) все чаще обращается к проблемам, о которых года три  назад и заикаться запрещалось. Рад, что мне довелось участвовать  в создании фильма Аркадия Мамонтова  «Косово», впервые честно рассказавшего  россиянам, к чему привели посреднические деяния Черномырдина и его присных, сдавших исконного нашего союзника -сербский народ. Показ полнометражной картины «Псковский набат. Сны о  потерянном городе», к счастью, принес уже первые плоды: начались работы по спасению жемчужины древнерусской архитектуры - церкви Богоявления с Запсковья (ХV век). Руководство радиостанции «Маяк» позволило нам с Ю. Болдыревым в прямом эфире ознакомить страну с конкретными причинами разграбления Эрмитажа.

***

Последние недели ознаменовались для меня двумя поистине знаковыми  событиями. Под сенью михайловских рощ читал я с восторгом  и упоением книгу Вадима Кожинова «Правда против кривды». Вернее будет  сказать -не читал, а изучал, ибо глубоко  научное исследование русского просветителя потребовало максимального внимания и тщательной работы с текстом. В  книге блистательно прослежена и  систематизирована история русского государства в период с VII по XV век, зафиксирована интернациональная  составляющая православия, а следовательно, и русской культуры того времени. Ссылки автора на моих учителей и коллег, таких, как Н. П. Сычев, В. Л. Янин, Л. Н. Гумилев, Л. А. Творогов, Б. А. Рыбаков, Н. К. Голейзовский, Ю. Г. Мас-лов, постоянно  цитируемые Ко-жиновым, подтверждают выве-ренность и глубокую обоснованность его исторического  и социального видения огромного  хронологического отрезка, как правило, игнорируемого нынешними интерпретаторами многовекового становления, развития и возмужания российской державы. Пора бы уже перестать с настойчивостью попугаев повторять слова итальянца  Альгарот-ти об окне, якобы прорубленном при Петре I в Европу. «О каком  окне может идти речь? - любит повторять  крупнейший наш археолог Валентин Янин, - если в древних Киеве, Новгороде  и Пскове были широко распахнуты двери  для общения со многими народами и государствами». Красиво, элегантно  проведено Ко-жиновым исследование и обобщение выдающихся литературных произведений, а также шедевров изобразительного искусства Древней Руси, предвосхитивших  и обильно питавших почву цветущего  сада отечественной культуры XIX-ХХ веков. Книга «Правда против кривды»  на сегодняшний день является лучшим учебным пособием для старшеклассников, студентов многочисленных университетов  и академий, которые, как справедливо  заметил Андрей Платонов, словно грибы  появляются в зыбкой революционной  атмосфере.

Второй «закономерной  случайностью» стал звонок, заставший  меня на Псковщине, моего одноклассника - крупнейшего специалиста в области  ядерной энергетики, создателя многих весомых «аргументов», сдерживающих наших оппонентов в США от опрометчивых поступков - Игоря Острецова. Строгие  режимные условия, в которых моему  другу пришлось трудиться, разлучили  нас на целые полвека. И вот  сегодня Игорь буквально потряс меня своими последними открытиями новой  схемы релятивистской тяжелоядерной  энергетики (ЯРТ), способной решить проблемы ядерных отходов и нераспространения ядерного оружия. Если перевести эти слова на язык «лириков», Острецов сделал серьезный шаг по спасению человечества от сползания в гибельную пропасть и избавлению его от пороков глобализма и глобального уничтожения. Написанная недавно талантливым ученым книга-размышление «Введение в философию ненасильственного развития» стала колоссальным результатом погружения исследователя-прагматика в самую суть православия. «Аксиоматическая база теории становится полной и адекватной реальности лишь в случае включения в ее состав фундаментальных аксиом Иисуса Христа». Эти слова профессора-ядерщика, пересмотревшего кардинально свои взгляды на мир после чернобыльской трагедии и первого же прочтения Евангелия, созвучны с высказыванием автора предисловия к его книге - академика В. Преснякова. «Несомненно, будущее за новой общественной системой - обществом христианского социализма, - социализма с ликом Иисуса Христа». В кратком перечне понятий аппарата философии ненасильственного развития, завершающем книгу, два определения имеют самое непосредственное отношение к видению и проблемам российской культуры Смутного времени, изложенных мною.