Адвокат Кони - влияние его речевого мастерства на его профессиональную деятельность

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Адвокат Кони – влияние речевого мастерства на его профессиональную деятельность 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнила:

Студентка 2 курса 202 группы

Бекетова  Татьяна 
 

Содержание: 

1. Предисловие

 

2. Биография

 

3. Кони  и его речь.

 

4. Список  литературы

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Предисловие.

   В просторном зале бывшего барского особняка собралось человек сорок. Плохо  одетые рабфаковцы, фабричные девушки  в платочках, интеллигентные дамы, с  виду учительницы, какой-то старичок в  золотом пенсне, забредший на огонек любознательный матрос. В помещении холодно, и все собравшиеся зябко ежатся в своих пальто. Ожидают лектора, почетного академика и профессора Анатолия Федоровича Кони. Согласно объявлению, расклеенному на тумбах ближайших улиц, он будет читать сегодня о великом русском писателе Иване Сергеевиче Тургеневе...

   Тяжело  передвигая с помощью костылей больные  ноги, в зал вошел невысокий  старичок и тихим простуженным голосом  поздоровался с собравшимися. Тех, кто  раньше не встречал А. Ф. Кони, внешний  облик и манеры лектора несколько разочаровывали. В нем не было той профессиональной игривости, которую усвоили некоторые университетские профессора, тоже читавшие в эти годы по клубам и Домам культуры лекции и доклады «для народа» и взявшие за обыкновение в начале лекции «для контакта» с аудиторией бросить ей какую-нибудь немудрящую шутку. Усевшись за большой стол на сцене, Кони спокойно начал свою лекцию. И полилась плавная, образная, высокохудожественная речь, повествование о старых, давно прошедших временах, о людях, которых уже давно нет в живых, об их делах, которые остались и живут.

   Несколько рассеянная сначала аудитория преобразилась. Жадные до знаний рабфаковцы что-то быстро записывали. Фабричные девчата глотали  слезы, бесхитростно переживая драму  немого крепостного Герасима, шумно возмущались жестокостью культурного барина Пеночкина, а любовь Лизы Калитиной к Лаврецкому как-то особенно их волновала. На лицах интеллигентных дам и старичка застыло восторженное выражение: они упивались прекрасной формой изложения. Матрос попытался даже вслух выразить свое восхищение,   но конфузливо умолк под строгими взглядами. Совершалось то, к чему и стремился лектор, — аудитория думала и чувствовала вместе с ним, захваченная великой и волшебной силой слова. 

   Биография.

   Родился Анатолий Федорович Кони в 1844 году в Санкт-Петербурге в семье театральных деятелей и писателей. Его отец Фёдор Алексеевич Кони, по образованию медик, был известным писателем, водевилистом и театральным деятелем. В 1840 году он основал журнал «Пантеон», который в 1842 году слился с «Репертуаром» и стал «Репертуаром русского и Пантеоном всех европейских театров». Мать Ирина Семёновна Кони, урождённая Юрьева (на сцене выступала под фамилией Сандунова — по первому мужу), писательница и актриса. У супругов Кони было два сына: Анатолий и Евгений.

   Начальное образование Кони получил в доме родителей, где наукам обучали домашние учителя. В 1855 году Кони направили в Училище Святой Анны (Анненшуле) — популярную в те годы немецкую школу при церкви св. Анны. Учился Кони хорошо. В 1858 году Анатолий перешёл в IV класс Второй Санкт-петербургской гимназии. К этому времени он в совершенстве владел французским и немецким языками и занимался переводами литературных произведений.

   В 1862 году перешел на юридический факультет Московского университета, где и кончил курс со степенью кандидата. В виду представленной им диссертации: "О праве необходимой обороны" ("Московские Университетские Известия", 1866 год), Кони предназначен был к отправке за границу для приготовления к кафедре уголовного права, но, вследствие временной приостановки этих командировок, поступил на службу сначала в государственном контроле, потом в военном министерстве. С введением судебной реформы Кони перешел в санкт-петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 году - в Москву, секретарем прокурора московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала сумского, затем харьковского окружного суда; в 1869 году переведен на ту же должность в санкт-петербургский окружной суд; участвовал в введении судебной реформы в казанском округе, в качестве прокурора казанского окружного суда; в 1871 году назначен прокурором санкт-петербургского окружного суда; через четыре года назначен вице-директором департамента министерства юстиции, в 1877 году - председателем санкт-петербургского окружного суда, в 1881 году председателем гражданского департамента санкт-петербургской судебной палаты, в 1885 году - обер-прокурором кассационного департамента Сената, в 1891 году - сенатором. Таким образом Кони пережил на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые совершались за это время в судебном деле, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общества. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности Кони ценные указания для определения характера и свойств тех приливов и отливов, которые испытал русский суд, начиная с середины 60-х годов. В 1875 году Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княгини Елены Павловны, в 1876 году он был одним из учредителей юридического общества при Санкт-Петербургском университете; с 1876 по 1883 год состоял членом комиссии, учрежденной под председательством графа Баранова , для исследования железнодорожного дела в России; состоял в то же время преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в училище правоведения; в 1883 году избран в члены общества психиатров при военно-медицинской академии; в 1888 году был командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, в 1894 году - в Одессу, для направления дела о гибели парохода "Владимир"; в 1890 году Харьковским университетом возведен в звание доктора уголовного права (honoris causa); в 1892 году избран Московским университетом в почетные его члены. С неизменной преданностью служил Кони судебным уставам как в период увлечения ими, так и в период скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия было нелегким. "Трудна судебная служба, - говорит Кони в одной из своих статей, - быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне ее, а в ней самой". 

   Кони  и его речь.

   Видный  царский судебный и общественный деятель, сенатор, член Государственного совета, признанный судебный оратор, тонкий ценитель искусств и литературы, плодовитый публицист и доктор уголовного права, профессор и член Академии наук, либеральный бюрократ Анатолий Федорович Кони с первых же дней Великой Октябрьской социалистической революции перешел на сторону народа, отбросив все предрассудки бюрократической среды. В дни, когда его коллеги по службе лихорадочно упаковывали чемоданы, распродавали все громоздкое и «лишнее», чтобы налегке покинуть беспокойную и ставшую неуютной отчизну, Кони обратился к А. В. Луначарскому: «Ваши цели колоссальны, — говорил он наркому просвещения, — ваши идеи кажутся настолько широкими, что мне, большому оппортунисту, который всегда соразмерял шаги соответственно духу медлительной эпохи, в которой я жил, все это кажется гигантским, рискованным, головокружительным. Но если власть будет прочной, если она будет полна понимания к народным нуждам... что же, я верил и верю в Россию, я верил и верю в гиганта, который был отравлен, опоен, обобран и спал. Я всегда предвидел, что когда народ возьмет власть в свои руки, это будет в совсем неожиданных формах... Когда увидите ваших коллег, передайте им мои лучшие пожелания».

   Вступивший  в восьмое десятилетие жизни А. Ф. Кони читает лекции по уголовному праву в Петроградском университете, об ораторском искусстве — в Институте живого слова и в Институте кооператоров. Его лекции на самые разные темы звучали в Домах ученых, литераторов, в Музее города, в клиническом институте, в клубах, больницах, школах... Студенты, курсанты, врачи, народные судьи, учителя, артисты, рабочие, красногвардейцы, школьники слушали лекции об А. С. Пушкине, Н. А. Некрасове, И. А. Гончарове, Ф. М. Достоевском. Л. Н. Толстом, о знаменитой актрисе Александринского театра М. Г. Савиной, хирурге Н. И. Пирогове, о детской психологии, врачебной этике, об артистическом искусстве и многом другом. К одному из писем своему коллеге известному ученому М. Н. Гернету в октябре 1926 года Кони приложил список курсовых и публичных лекций, которые oн читал с 1918 года по июнь 1926 года в 68 местах только в одном Ленинграде, а ведь он не раз выезжал с публичными лекциями и в Москву. Всего же по подсчетам друзей А. Ф. Кони прочитал в эти годы до тысячи лекций, т. е. по 110—120 лекций в год и, следовательно, по лекции каждые 3—4 дня.

   В письме к ярославскому профессору уголовного права Н. Н. Полянскому в сентябре 1919 года Кони горячо одобрял работу своего коллеги, считая, что просветительская деятельность составляет «горчичное зерно» возрождения России, и признавался, что сам отдается этой деятельности «всемерно»: «Читаю в Институте живого слова (очень интересное и своеобразное учреждение) курс «прикладной этики» и курс «истории и теории искусства речи» (6 лекций в неделю); в Университете — «уголовное судопроизводство» (4 лекции в неделю), или, по новой терминологии «судебную деятельность государства»; в «Железнодорожном университете» (есть и такой) — 2 лекции «этики общежития»; кроме того, читаю серию лекций... в Музее города и выступаю иногда публично с благотворительными целями. Так, еще вчера читал я, в пользу бедствующих писателей, о Достоевском. Наконец, в Институте живого слова по воскресным дням я устраиваю практические занятия в ораторских упражнениях по судебными и политическим вопросам, причем обнаруживаются недюжинные молодые таланты. Меня эти занятия очень увлекают, а отношение ко мне молодежи очень трогает». В письме к К. И. Чуковскому в конце 1921 года он писал, что лекции составляют «единственное утешение» его жизни и что чтение их и общение со слушателями ободряют его, дают силы для работы. Кони считал, что отказ от лекций нанесет ему «неизлечимый нравственный удар» .

   Часто А. Ф. Кони приходилось читать лекции и доклады в самых отдаленных районах Петрограда, куда добираться старому и больному ученому было очень трудно. Студенты университета добились того, что Наркомпрос выделил ему в 1920 году «лошадь с экипажем» из бывшего Конюшенного ведомства. Однако через несколько месяцев всех лошадей этого ведомства из-за трудности содержания в Петрограде перевели в Москву, и Кони лишился этого средства передвижения. «Подумайте, — шутил неунывающий Анатолий Федорович, — лошади в Москве, а Кони в Петрограде». Он добирался до места выступления единственным массовым видом транспорта того времени в переполненных дребезжавших и холодных трамваях, а порой и пешком, отдыхая на чугунных тумбах бесконечно длинных петроградских проспектов.

   Вместе  со всеми Кони переживал бытовые  тяжести и голод первых лет  Советской власти. В день его рождения 28 января 1921 года большая делегация слушателей преподнесла ему каравай белого хлеба. Растроганный А. Ф. Кони заявил с дрожью в голосе, что считает этот хлеб одной из лучших наград, какие он когда-либо получал в жизни.

   А. Ф. Кони бескорыстно служил делу просвещения народа. Большинство лекций читал бесплатно, и лишь за некоторые (в университете, Институте живого слова) он получал ничтожно малую «заработную плату». В удостоверении, выданном А. Ф. Кони Институтом живого слова, значилось: «Дано сие гр. Кони Анатолию Федоровичу, в том что он состоит преподавателем в Институте живого слова и получает заработной платы два рубля в месяц». С 1 января 1926 года он стал получать за те же 8 лекционных часов в месяц 13 рублей.

   В свободное от лекций время А. Ф. Кони много писал. Он подготавливает к изданию III и IV тома своих воспоминаний «На жизненном пути» и пишет обширное предисловие к сборнику переписки Тургенева с Савиной, печатает статьи в журналах «Вестник литературы», «Голос минувшего», «Право и жизнь», «Дела и дни» и др. Но главной для него оставалась все-таки лекционная работа. Ею он гордился и ей оставался верным до конца своих дней, стараясь по мере сил «быть полезным обществу, ищущему знаний».

   В 1924 году на вечере в Доме ученых по случаю 80-летия А. Ф. Кони юбиляр говорил о роли молодежи в строительстве нового общественного строя: «В постройке этого здания должны участвовать молодые поколения и вкладывать в свой труд не только знания, но и связанные с ними нравственные начала. Представители этих поколений должны послужить прочными кирпичами в этой постройке, и я счастлив, что на склоне лет, в виду уже недалекой могилы судьба послала мне трудовое общение с ними». Воспитанию этих новых «нравственных начал» А. Ф. Кони придавал большое значение. Уже в последние минуты жизни, 17 сентября 1927 года, он воскликнул, как бы обращаясь к незримой аудитории: «Воспитание... воспитание... это главное. Нужно перевоспитать... Человек вылощенный не то же самое, что человек воспитанныый...». За год до этого он высказал желание «умереть с оружием в руках, или вернее на устах». Старый судебный деятель умер на посту просвещения народа, приступившего к строительству нового социалистического общества.

   Лекторское  мастерство А. Ф. Кони выросло на почве  русского судебного красноречия, ведущего свое начало с 60-х годов XIX века, когда по судебной реформе 1864 года в России были установлены новые буржуазные принципы судопроизводства и судоустройства. В частности, слушание дел стало гласным, в процесс были введены прокурор, адвокаты, присяжные заседатели. Таким образом, суд стал местом публичных заседаний, полем словесных сражений чинов прокуратуры и защитников-адвокатов. И те и другие стремились убедить в правильности своей точки зрения не только членов суда, но нередко и заседателей, специально назначенных представителей от населения, которые и должны были определять виновность или невиновность.

   В эти годы появились первые блестящие  судебные ораторы: В. Д. Спасович, К. К. Арсеньев, а затем К. Ф. Халтулари в Петербурге, Ф. Н. Плевако и А. И. Урусов — в Москве; в 70-х годах — П. А. Александров, В. И. Жуковский, С. А. Андреевский, А. Я. Пасовер, в 80-х годах — Н. П. Карабчевский. Один за другим следовали громкие судебные процессы, широко освещаемые в печати и имевшие огромный общественный резонанс. Судебные процессы создавали знаменитостей. Некоторые процессы, в которых участвовали звезды судебного красноречия, А. Ф. Кони настоятельно рекомендовал изучать каждому, кто хотел бы овладеть искусством живого слова. «...В стремлении к тому, что кажется правым, — подчеркивал Кони, — глубочайшая мысль должна сливаться с простейшим словом... надо говорить все, что нужно, и только что нужно, и научиться, что лучше ничего не сказать, чем сказать ничего».

   С 1866 года А. Ф. Кони служит помощником секретаря Петербургской судебной палаты; затем — на прокурорских должностях окружных судов в Сумах, Харькове и Казани; с 1871 года — в столичном окружном суде и преподает теорию и практику уголовного судопроизводства в училище правоведения. С января 1878 года А. Ф. Кони — председатель Петербургского окружного суда. Уже в эти годы Кони зарекомендовал себя как объективный и гуманный обвинитель, не допускавший унижения достоинства личности подсудимого. В условиях классового суда самодержавной России простая общечеловеческая справедливость прокурора-обвинителя в суде была делом нелегким и даже опасным. В отношении каждого попавшего на скамью подсудимых прокурор проявлял чаще всего одно желание — засудить. «В подсудимом такой обвинитель видит, — писал впоследствии современник Кони, известный либеральный публицист и юрист К. К. Арсеньев, — личного врага, в защитнике — беспокойного, опасного человека, в судьях — недостаточно усердных союзников, в присяжных — жалких профанов, которых необходимо взять на буксир, подчинить своей власти, лишить способности противоречия и противодействия». Свидетели и эксперты для такого прокурора, смотря по обстоятельствам, или «добрые друзья, которых нужно поддержать во что бы ни стало», или же «зловредные, темные силы, подлежащие рассеянию и разгрому».