Ключ к Востоку в руках у Севера

Ключ  к Востоку в  руках у Севера

Дмитровская башня ночью

Нижний Новгород - безусловно, один из главных ключей для всякого, кто пытается понять Россию. Сейчас это, может быть, не самое  очевидное высказывание. Но еще лет  сто назад это ощущалось острее. В 19-м веке придуманы поговорки, глубоко  верные, но сегодня воспринимающиеся лишь как курьез, вроде "Нижний - брат Москвы ближний". Имидж Нижнего  Новгорода подпортил Горький, закрытый от посторонних посетителей, унылый промышленный монстр. Все-таки потеря имени – это трагедия. Горькое  время прошло, и Нижний раскрывается вновь - что ни год (а я бываю  там где-то раз в год), то он лучше.

Лично для меня Нижний - город особенный, потому что там  я жил, когда мне было от 5 до 10 лет от роду; это время, когда формируются  первые сознательные впечатления. Впервые  увидев летним полднем 1975 года с палубы теплохода стены кремля, я уже  не помышлял более ни о чем, как  полазить по его стенам, и, едва приучившись  читать, стал собирать разные брошюры  про нижегородские древности.

И все-таки - что особенного в этом городе, где именно в нем  зарыт ключ к пониманию физиономии Руси? На этот вопрос нет быстрого ответа, придется послушать рассказ о  его первоначальной истории.

Имя, основание. Экспансия Владимирского княжества на восток, по течению Волги, во второй половине 12-го века приобрела характер некой мании (“Карфаген”, то есть Булгария и ее сателлиты, должны быть разрушены!) Об истории войн Владимира и Булгарии мы подробно писали, когда рассказывали о городе Булгар. Между Булгарией и Владимиром лежали мордовские земли, то ли управлявшиеся своими князьями, союзными Булгарии, то ли находившиеся под прямым управлением из Булгара. Помимо смелых рейдов в сердце Булгарии, Владимир медленно продвигал свои границы на восток, методично отвоевывая у мордвы территорию за территорией. Без захвата мордовской “буферной зоны” покорение Булгарии было бы невозможным. Это понимал через несколько столетий и Иван Грозный, который покорил Казанское ханство не прежде, чем построил на ее землях опорный пункт, Свияжск.

Первым крупным  успехом стало основание на мордовских землях Городца (Радилова, ныне город  Городец) в 1164 году. Однако, Городец еще не мог быть ключом к Волге, и уж точно – к Оке. Ключ – место слияния Волги и Оки – был под мордовским контролем.

В сегодняшней литературе можно встретить утверждение, будто  владимирцы еще в середине 12 в построили на месте позднейшего Нижнего Новгорода некую крепость, место которой якобы фигурирует в источниках как “Старый Городок”. Почему это невозможно? Как показал еще А. Насонов, в 1107 году у Владимира точно не было никаких опорных пунктов на Клязьме, иначе булгары не смогли бы в этом году разорить Суздаль. Хотя экспансия на Булгарию начата была Юрием около 1120 года, пишет далее Насонов, только с основанием Городца стали невозможным такие эксцессы, как нападение булгар на Ярославль в 1152 году. Около 1176 года или чуть ранее основан Гороховец. Всякий раз эти новые города оказывались точно на границе, сразу за ними начинались вражеские земли. Так, даже в 1228 граница с мордвой проходила практически по восточной околице Нижнего Новгорода.

О владимирском городке  в устье Оки нет никаких  сведений в летописях. Я не видел  также никаких археологических  свидетельств этому. Утверждение зиждется единственно на факте существования  топонима Старый Городок. Однако еще  писатели позапрошлого столетия отмечали, что нижегородцы называли так  свой собственный деревянный кремль, разрушенный от времени, в противоположность  белокаменной цитадели, выстроенной  в середине 14 в. Попытку нижегородских  патриотов удревнить свой город лет на 60 я считаю неудачной.

Ну а как же на самом деле жили люди в устье Оки  до прихода славян? Мордовские предания говорят, что во времена Ильи Муромца (то есть примерно в 10 в; подробнее см. в нашем рассказе о Муроме) здесь обитал некий Скворец, друг знаменитого Соловья, противника Ильи, и чародей Дятел. У них были раздельные друг от друга резиденции. Скворец жил на берегу Оки, где-то в километре от устья, там, где ныне врезается в берег Молитовский мост. Сегодня на месте этого древнего городища – плотно, и хаотично застроенная территория, как старыми жилыми зданиями 19 века, так и промышленными корпусами (рисунки 1, 2). Дятел обитал точно на том месте, где стоит ныне кремль; от его имени кремлевская гора до сих пор называется Дятловой (рисунок 3). Полуостров, образованный слиянием Оки и Волги (“стрелка”), видимо, не был заселен. Храм Александра Невского “на стрелке” появился лишь в 1881 году (рисунок 4). Обычно такие полуострова, напротив, активно заселялись. Причина может быть в том, что место это – болотистое настолько, что в 19 в, когда принялись окультуривать эту территорию под ярмарку, был проект прорезать ее каналами, как в Венеции. Впрочем, археологических разведок на “стрелке” никогда не велось, и, может быть, храм Александра Невского стоит себе на месте мордовского святилища или убежища.

В предании о Скворце  и Дятле много правды. Пара "светский правитель" (Скворец) – “священный царь” (Дятел) зафиксирована у многих древних народов, в том числе  у славян. Неудивительно и то, что жреческий центр был отделен  от светского – не так ли и  на Руси возле города возводили монастырь, обнесенный стенами на манер городских? Сами имена суть тотемы, которые говорят, что правители избирались из двух родов, за которыми была закреплена сакральная и светская “ветви власти”. Умирая, Дятел предсказал, что славяне захватят эти места и поставят каменную крепость. И тут я вижу правду: в переводе с современного чувашского Нижний Новгород называется Каменный Город. Не настораживает и дружба этих правителей с Соловьем, который, как мы показали в рассказе о Муроме, был вовсе не степняком, а мордвином.

Первое столкновение потомков Скворца со славянами произошло  в 1171 году, когда полководец Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич, отправился в масштабный поход на булгар. Поход оказался не слишком удачным, потому что плохо экипированные воины вязли в снегу. Славянам удалось лишь едва вторгнуться в подконтрольную Булгарии территорию, сжечь один город и 6 деревень, причем на обратном пути булгары чуть не настигли и не поубивали все русское воинство. Старые (19 в) историки с полным основанием полагали, что в этом неназванном городе надо видеть мордовскую крепость на месте Нижнего Новгорода. Мордовские легенды говорят, что укрепления этого города были срублены спешно, в виду появления владимирцев, и приводят его название – Ибрагимов городок. Судя по имени, этот Ибрагим был не мордвин, а булгарин, представитель центральной власти на границе. Владимирцы предложили Ибрагиму сдаться. Тот для виду завел переговоры, и тайно послал за помощью. Помощь пришла, Ибрагим показал отчаянную храбрость, но славяне все равно взяли крепость. Интересно, что строить город и обороняться Ибрагиму помогали некие славяне, которые давным-давно бежали из Суздаля к мордве. Вероятно, это были язычники, спасавшиеся от христианства. Чуть позже мы еще увидим некую “Русь Пургасову”, вероятно, тех же славян-беглецов. Еще более интересно, что после поражения от русских, как мы предполагаем, Ибрагим, или его наследник, собрали пожитки и, бросив местность на усмотрение мордовских князей, откочевали на восток, где в 1176 году основали Казань, рассказ о чем читайте в своем месте.

Захват славянами  этих мест спровоцировали сами булгары. В 1219 году они предприняли удачный поход на Устюг (Чудь Заволочская). В следующем 1220 году владимирцы ответили на него, захватив город Ошель (в глубинной Булгарии). Булгары запросили мира, и в ходе переговоров уступили славянам место слияния Волги и Оки. В 1221 году князь владимирский Юрий посетил свои новые владения, и на Дятловых горах заложил Новград Нижний. Хотя в ряде летописей есть другие даты основания города (от 1199 до 1222), историки пришли к выводу, что верна дата 1221, которая и стала традиционной.

В современной нижегородской  литературе честь основания Нижнего  приписывается ростовскому князю  Василько Константиновичу, который после отъезда Юрия во Владимир остался на месте, якобы сам заключал какие-то договоры с местным населением, и вообще развел бурную активность. Хотелось бы напомнить авторам этих писаний, что в момент основания Нижнего Васильку было всего 12 лет.

Откуда взялось  название города - понятно, поскольку  город этот для владимирцев был и новым, и нижним (то и другое – относительно Городца). Когда говорят, что в названии “Нижний” отразилось именование этих земель “Низовскими”, забывают, что этот термин был в ходу не у владимирцев, а у жителей Новгорода Великого, не принимавших никакого участия в этой акции. Тем более вспомним, что в некоторых летописях, признаваемых самыми архаичными, наиболее древнее название крепости приводится в форме Новгород Второй, что напрашивалось прежде всего.

Юрий сразу подошел  к градостроительству в пограничной  крепости очень серьезно. Реку под  Дятловыми горами он или его люди назвали Почайной, как в Киеве – в этом трудно не увидеть некую претензию (вспомните аналогичные случаи в столичном Переславле Залесском; рисунок 5). Помимо обычного деревянного кремля, он тут же начал каменное храмовое строительство. Первым храмом, заложенным в дереве в 1221, а в камне уже в 1227, стал Архангельский собор, сохранившийся в переделках поныне. Примерно в это же время Юрий строит Преображенский собор (разобран в 1920-е годы).

В 1225 году владимирцы впервые воспользовались новой крепостью как базой для нападения на мордву. Та сплотилась вокруг князя Пургаса, на которого Юрий безуспешно послал рать в 1228 году. Вероятно, булгары сдержали свое обещание, и отступились от прав на эти земли, но мордва с этим не согласилась, и сама организовала оборону. В 1229-м Юрий возглавил поход лично, и привлек своего товарища, половецкого князя Пуреша. Поход был удачен лишь частично, потому что мордва попряталась в лесах и развязала партизанскую войну. Уже в 1229 Пургас осаждает Нижний, но ему пришлось ограничиться разорением его округи. Возвращаясь после осады, Пургас был настигнут половцами, которые истребили и воинов Пургаса, и “Русь пургасову” (мы уже знаем, кто это такие). Последнее восстание мордвы относится к 1232 году. В 1239 году и мордву, и русских покоряют монголы, которые делают земли мордвы частью своего государства (так называемый Улус Мохша), и разоряют Нижний в том же 1239 (на год позже взятия столицы, Владимира). Сам Юрий, основатель города, погибает в битве с ними.

Под татарами. Великое  Нижегородское княжество. Татары принесли мир в эти места: бывшим противникам нечего было уже делить. Нижний Новгород стал рядовой пограничной крепостью (если только монголы не заставили снести крепостные укрепления) Суздальского княжества, которое в течение 13 в откололось от Великого княжества Владимирского. Князья, которые владели Нижним как уделом, предпочитали жить в Городце, как, например, сын Александра Невского Андрей, известный тем, что он более других князей любил привлекать татарские войска для борьбы со своими политическими противниками.

Первая попытка  создать независимое Нижегородское  княжество относится к 1304 году, когда  упомянутый Андрей умер, а его нижегородский  наместник и некие “бояре”  решили, видимо, отложиться от Суздаля. Но нижегородское вече (это –  единственное упоминание о нем) их не поддержало. Сепаратисты были убиты, впрочем, суздальский князь Михаил в следующем году за самоуправство  убил и самих руководителей веча, после чего оно, видимо, и не возрождалось.

Попытка удалась у  суздальского князя Константина, который  в 1340 году претендовал на стол великого князя во Владимире, но не получил  поддержку в Орде, и решил основать собственное великое княжество. В 1341 году в той же Орде он добивается ярлыка на Городец и Нижний. Г. Федоров-Давыдов  считает этот год моментом основания  княжества, другие отодвигают его к 1350 году, когда столица Суздальского княжества формально перешла  поглубже от Владимира, в Нижний, а от самого князя раздается призыв ко всем недовольным из других княжеств. Как обычно бывает, к “доброму князю” со всех сторон пошли люди. Интересно, что то же самое делала чуть ранее и Москва. Так или иначе, великое княжество Нижегородское стало реальностью. Свою власть Константин утвердил перестройкой Преображенского собора (1350-1352), где и был похоронен в 1355 году.

По его смерти старший  сын Андрей без проблем получил  от Джанибека ярлык на владения отца. Второй сын Дмитрий-Фома сел в Суздале как в уделе, так что Суздаль окончательно перестает быть столицей. Борис получает Городец, а Дмитрий Ноготь - какие-то земли в окрестностях   Суздаля, лишенные городов. Теперь Андрея можно видеть в Орде чаще, чем дома. Он так дорожил дружбой с Ордой, что в 1360 году взял на себя компенсацию убытков Булгарии, пострадавшей от нападения новгородских ушкуйников, к которым князь вообще не имел никакого отношения – лишь бы хан Хызр не гневался. Он был с Ордой в радости и беде; едва не погиб при волнениях, сопровождавших смерть Бердибека (1359 год; в память чего он обновил Архангельский собор), и Кульпы (1360). Зато следующий “эфемерный хан” Навруз (1360) на два года даровал Андрею Великий стол во Владимире. Его Андрей, предвидевший столкновения за него с недовольными москвичами, тут же “подарил” своему брату Дмитрию, а сам принялся укреплять отчину.

Осторожность не помешала. Хан Мюрид (1361-1363) после долгих интриг москвичей дал ярлык на великое  княжение Дмитрию Московскому (Дмитрий  добивался его еще у Хызра). Все же эта передача власти выглядела даже для самих москвичей какой-то нелигитимной. В Орде царила смута, и любой, кому нужен был ярлык, мог получить его - не у одного хана, так у другого. Москва послала на Дмитрия Нижегородского рать. Тот побежал в Орду, и в 1363 году тот же Мюрид выдает ярлык теперь уже Дмитрию Нижегородскому. На ваш ярлык - наш ярлык: Абдаллах (1363-1368), ставленник Мамая, дал ярлык москвичам, которые снова двинули полки на Дмитрия, и тот из Владимира бежал в Нижний.

Вскоре Дмитрию  пришлось забыть обиды на Москву и  искать у своего тезки, Дмитрия Московского, помощи – незадолго до смерти князя  Андрея (1365) престол захватил его  брат Борис из Городца, подтвердив это  ярлыком кого-то из сарайских ханов. Старые историки полагали, что это случилось сразу после смерти Андрея, советские - что еще при его жизни, правда, тогда непонятно, как на это реагировал Андрей. Дмитрий Нижегородский, заручившись ярлыком на великое владимирское княжение у другого хана, Азиза (1364-1367), подарил его Дмитрию, будущему Донскому, в обмен на помощь. Это была первая, и самая страшная ошибка ниегородских правителей. Москвич послал в Нижний сначала митрополита Алексея, потом более искусного агента, Сергия Радонежского, но даже после того, как Сергий приказал закрыть все храмы, Борис оставался непреклонен. Тогда Дмитрий Московский просто дал своему нижегородскому тезке войско. Борис устрашился, и около 1365 года удалился в Городец, а Дмитрий, теперь уже по уши обязанный Москве (для чего москвичи и ввязались в это дело), сел на стол на Дятловых горах, тем более, что после смерти Андрея в 1365 он становится полновластным хозяином великого княжения - правда, княжение уже не то. Отныне Москва считала Нижний своей “колонией”. Доходило до того, что, когда в 1366 году ушкуйники сожгли Нижний и ограбили бывших там татарских купцов, Дмитрий Московский хлопотал лишь о том, чтобы убытки возместили этим купцам, а сожжение Нижнего его не волновало. И это - несмотря на то, что в 1366 году дочь Дмитрия Нижегородского выходит замуж за Дмитрия Московского - куда уж ближе отношения. "Не много радости видела я за ним", - вспомнит потом она.

Теперь Нижний Новгород должен дружить и с Мамаем, союзником  Москвы. Когда Мамай решил вернуть  под свою власть отпавший Булгарский улус, он дал Дмитрию войско, и предложил сделать эту грязную работу вместо себя. Дмитрий взялся с радостью: он уже имел военный конфликт с отпавшим улусом, хан которого, Булат-Тимур, вторгался в нижегородские земли. Нижегородцы захватили Булгар, удалили узурпатора Хасана на окраину улуса, где он якобы основал Казань (что неправда - см. наш рассказ о Казани), и посадили в Булгаре человека, угодного Мамаю.

Вероятно, именно добыча, полученная в Булгаре, позволила  Дмитрию начать каменное строительство  кремля. Нет особых сомнений и в  том, что он привлек, из числа пленных, булгарских инженеров. Столица Булгарии была практически вся выстроена в камне, тогда как на Руси забыли, как строить из камня. Однако, денег на то, чтобы сделать каменным весь кремль, не хватило. Дмитрию удалось возвести одну башню и некоторое подобие цитадели.

Отношения Мамая и  Москвы между тем стали портиться. Чтобы устрашить Москву, Мамай  послал на Русь “посла лютого” Сарайку, который по дороге, видимо, бесчинствовал. Желая переиродить Ирода, Дмитрий Нижегородский захватил Сарайку в плен, а его сын Василий Кирдяпа, пока отца не было в городе, убил Сарайку. В память о Сарайке, которому, видимо, сочувствовал народ, пруд в кремле назвали “Сарка” (находился возле Дмитровской башни кремля, где сейчас выставлены орудия Второй мировой; засыпан в 19 в – рисунки 6, 6а).

Мамай в ответ прислал  серьезную рать, которая разграбила Запьянье. Дмитрий Нижегородский вместе с Москвой предпринимает акцию против неповинного Булгара, в ходе которой удается взять у Булгара дань, но ее львиная доля достается Москве; Москва и таможенников в Булгар поставила. Чем дальше, тем больше становится очевиден замысел москвичей – нижегородские вассалы воюют и получают тумаки, Москва пользуется плодами.

Мамай мстит страшно. Он насылает на Нижний Арабшаха, который в союзе с мордвой нападает на пьяных русских, ставших станом на реке Пьяне, “аке в бане растрепахуся”, и истребляет всех (1377). Дмитрий Нижегородский бежал. Арабшах явился в Нижний, и жестоко разорил город. У Нижнего еще хватило сил, чтобы наказать мордву, потакавшую Арабшаху, но в целом экономическая мощь княжества была в корне подорвана. Той лютой зимой в Нижнем не услышать было голоса человека, и отряд татар, который шел на Москву через Нижний, почти не нашел, что сжигать. За два года княжество превратилось в собственную тень.

Наконец Дмитрий Нижегородский  понял, что дружба с Москвой, которая  желала только ослабления своих соперников, завела его слишком далеко. Он переметнулся к Орде. В Куликовской битве 1380 года он сам не участвовал, хотя и послал какие-то полки. В 1382 году, когда на Москву пошел Тохтамыш, мы видим Дмитрия в числе его прямых союзников. Именно братья Кирдяпа, сыновья Дмитрия, уверили брошенных своим князем москвичей, что Тохтамыш жаждет мира, после чего москвичи открыли ворота и были перебиты. Наказания от Москвы Дмитрий Нижегородский испить не успел – он умер 5 июля 1383.

По смерти Дмитрия  в Нижегородском княжестве начинается смута. Брат Дмитрия Борис получил  от Тохтамыша ярлык на княжество. Сын Дмитрия Василий Кирдяпа счел себя обойденным, и начал думать, как выправить ситуацию. С 1382 года он был в Орде - то ли как заложник, то ли как идейный союзник. В 1386 году он якобы пытается бежать, но неудачно. Момент для Василия пришел в том же 1386 году. Орда поддерживала Бориса как противника Москвы, однако, дабы проявить должный сервелизм перед усиливающимся противником, Борис в лучших традициях княжеской подлости принимает участие в походе Дмитрия Донского на Новгород. Это заставило хана насторожиться, и в 1388 году Тохтамыш отпускает наконец Василия Кирдяпу из Орды со скромным ярлыком на Городец. Василий тут же развивает бурную деятельность. Он заручается поддержкой Донского, и выбил в 1388 году Бориса из Нижнего Новгорода (как видим, Донской легко простил Кирдяпе его зловещую роль в событиях 1382 года, лишь бы внести хаос в нижегородские дела). Василий Кирдяпа объявил себя великим князем Нижегородским, как о том говорят его монеты. Он считал себя и суздальским князем. В летописях вы нигде не найдете признания его как великого князя, потому что формально ярлыка от Орды на нижегородское княжение он не получал, и владел им только силой захвата.

Борис посидел совсем недолго в Городце, и в 1389 году, по смерти Дмитрия Донского, понимает, что пора брать реванш. Он отправляется в Орду, 30 дней сопровождает Тохтамыша в похоже против Тимура, потом дожидается его в Сарае, и в 1391 году возвращается с ярлыком на Нижегородское великое княжение. Он прогоняет Василия Кирдяпу, заключив его в темницу в Городце.

Это был конец княжества. Триумф Бориса был очень недолог. Князь великий и московский Василий, сын Дмитрия Донского, в 1392 году за огромные деньги покупает у Тохтамыша несколько территорий, в том числе Нижний. Тохтамыш идет на эту сделку, потому что после разгрома от Тимура ему очень нужны деньги. Видимо, это был первый случай, когда князь купил у хана не ярлык, а всю территорию, навечно. Летописи осудили поступок москвича. Они пишут, что Василий Московский взял Нижний "не правдой, а златом и серебром", и что он нарушил крестное целование, данное им Борису. В ноябре 1392 года рать Василия и ордынского царевича Улана явилась в Нижний - Василий снарядил ее уже из Коломны, возвращаясь из Орды, не доехав даже до Москвы, так торопился. Борис не хотел открывать ворота, но его уговорил подкупленный москвичами боярин Румянец. Когда замыслы москвичей обнаружились, некоторые бояре с оружием в руках попытались защитить своего князя, но таковых было немного. Измученный народ не вмешался. Вскоре Василий сам подъехал к Нижнему, и пробыл в городе несколько недель, по уходе оставив за себя наместника.

Так Нижний стал частью Московского княжества, всего 42 года наслаждавшись своим столичным статусом. В 1393 году Василий Кирдяпа и Семен на короткое время возвращают себе влать в городе, и Василий Московкий посылает против них войско. В декабре того же гда Борис, как призрак, всплывает в Нижнем в куачестве великого князя всего на несколько дней, но успевает дать грамоту Благовещенскому монастырю. Он кончил свою жизнь в суздальской тюрьме уже в следующем 1394 году. Василий и Симеон Кирдяпа бежали в Орду, вымаливать отцовский удел, но не достигли успеха. В 1399 году Симеон пришел с булгарским войском и царевичем Ентяком в Нижний, и на две недели занял город. Булгары принялись грабить. Симеон оправдывался тем, что “не я это творю, а татары”. При приближении московского войска Симеон опять скрылся в Орде. Жена и дети Симеона тем временем бежали из плена и скрылись у мордвы, но москвичи их нашли. Узнав про то, Симеон с повинной явился в Москву, отказался от всех прав, после чего отправился в ссылку и умер в 1402 году. Василий Кирдяпа также вернулся из Орды со смирением, неизвестно точно когда, но ясно, что умер он в Городце в 1403.

Нижегородское княжество  могло бы стать мощным центром  “другой Руси”, не московской, а  полицентричной. В городе, где восточную речь можно было услышать на каждом перекрестке, могла сложиться открытая, ориентированная на Восток политика, не имеющая ничего общего с московской ксенофобией. В княжестве, жившем транзитной торговлей, могла сформироваться “либеральная экономика” по образцу западных стран, как раз в это время вступавших в эпоху Возрождения. Об этом красноречиво говорят нижегородские монеты. Их не так мало, хотя нумизматам непросто выделить нижегородский чекан из эмиссий других, подчас неизвестных центров (про одного нижегородского князя начала 15 в известно, что он чеканил монеты “в степи и в лесу”). Признано, что чеканить монету славяне научились у Золотой Орды. В Москве чекан начинается лишь после того, как на Куликовом поле удается захватить в плен ордынских мастеров. Нижний мог просто пригласить мастеров из Булгара, что, вероятно, и сделал. Первые монеты А. Орешников относит к чекану Дмитрия Константиновича (1365-1383) – то есть Нижний на самом деле начал чеканку раньше Москвы (рисунок 7). Стремление подражать во внешнем виде ордынским монетам имеет чисто экономическую причину: такую валюту лучше принимали на мировых рынках. Монеты чеканили и Василий Кирдяпа (нижегородский князь в 1387-1391), и Борис Константинович (1383-1394), другие правители. В свое время Г. Федоров-Давыдов опубликовал огромный Саранский клад, включавший в том числе множество нижегородских монет, однако, как говорят мои коллеги-русисты, его двухтомную публикацию уже надо в корне пересматривать.

В целом, судя по монетам, экономика княжества дала резкий старт, но потом захлебнулась. Как  мы видели, проблемы у Нижнего начались тогда, когда князья нижегородские стали искать помощи в династических распрях не в Орде, а в Москве. В дружбе с Ордой был залог крепости княжества. Более того, кто знает – Нижний мог бы поспособствовать более длительному существованию самой Орды, если бы оказался верен ей до конца. Но обаяние Москвы, которая всегда умела мягко стелить, было непреодолимым.

Под властью Москвы. Некоторые потомки Константина скрывались в Орде, и представляли для Москвы первостатейную опасность, но, пока они никак не проявляли себя, Нижний был разорен Едигеем (Эдику) в 1408-м. В 1412 году Джедал ад Дин дал ярлык на Нижний Новгород одному из сыновей Бориса, Даниилу, а булгар Талыч – войско, и рать двинулась на Нижний. Московское войско было разбито под Лысковым, и Даниил овладел отчиной, после чего небольшой отряд булгарцев (500 человек) разграбил и Владимир. Московский князь Василий пошел в Орду, где уже успели сместить Джелал ад Дина, и выпросил у нового хана Керим-Берди ярлык, после чего легко выбил Даниила из города. Это был последний эпизод восстановления независимости Нижнего Новгорода. Все, что было позже, лишь пародия, как, например, явление того же Даниила в Нижнем несколькими годами позже, когда этот человек раздавал грамоты, как князь, и, говорят, бил свою монету, причем где-то в лесах. Где и когда умер Даниил, неизвестно.

Сын Василия Дмитриевича  Московского, Василий Васильевич, правил несчастливо, престол у него отнимали несколько раз. В 1425 году он жил в Нижнем примерно два месяца на правах политического беглеца, потом вернул трон. В 1445-м хан Казанский (и основатель этого государства, выросшего из Булгарского улуса), Улу Мухаммад, пограбил Нижний, а в 1446-м взял его и сделал его своей резиденцией. Пленив в битве под Суздалем Василия Московского, он привез его пленником в Нижний, оттуда в Курмыш, где москвичи и заплатили за него колоссальный выкуп. Во время этой замятни внуки Кирдяпы получили от противника Василия, Шемяки, какие-то права на княжество, но, едва Василий вернулся в Москву, от этих прав отказались.

Отныне Нижний Новгород превратился в военную базу Москвы, о которой она, впрочем, не особо  заботилась – город лежал в  руинах, в нем почти ничего не строили. Поначалу эта база была не слишком надежной из-за внутренних смут, но по мере того, как пресекался род нижегородских князей, и сами нижегородцы забывали о своей  самостоятельности, Нижний все чаще использовался Москвой как опорный  пункт в борьбе с Казанским  ханством. Едва ли не первое участие  нижегородской рати в таком качестве – погром вместе с Муромцами в 1468 году южного (горного) берега Волги (в районе нынешней Чувашии), и схватка  у самой Казани с войсками хана Ибрагима (1467-1469). В следующем году через Нижний шло войско на Казань – это был первый поход из череды многих, которые заканчивались по большей части бесславно. В 1482 году в Нижнем Москва заключала мир с казанцами.

Имея намерение  овладеть-таки Казанским ханством, Иван III начал в 1500 году сооружение нового каменного кремля, но деньги опять  быстро кончились: успели построить  только одну башню. А кремль Нижнему был бы очень кстати. Казанское ханство, находившееся до того под протекторатом Москвы (с 1487), решило отложиться, и в 1505 году казанцы перерезали сначала русских купцов у себя, потом пошли на Нижний. Московское войско не рискнуло идти дальше Мурома. Нижний оказался один на один против 40 тысяч татар и 20 тысяч ногайцев. Дело было бы решенным, если бы не литовские пленные, томившиеся в нижегородских застенках. Это были пушкари, захваченные со своими пушками еще в 1500 году в сражении при реке Ведроше (бассейн Днепра). С их пушками никто из русских обращаться не умел. Литовцам пообещали свободу за меткие выстрелы. Первый же залп Феди Литвича (Литовца) убил ногайского мурзу. Блестящее достижение, с учетом того, каковы были тогда пушки, и того, что за 5 лет плена пушкари должны были потерять профессиональные навыки! Ногайцы почему-то подумали, что мурзу убили татары, и схватились с ними. Хан казанский, не умея унять междуусобие, отвел войска от города. Литовцам дали свободу, но, обессиленные, многие остались в Нижнем доживать свой век.

Урок, однако, был усвоен, и строительство мощной крепости решено было продолжить. Оно началось в 1508 году, закончилось в 1511-м, причем руководил мастерами итальянец  Пьетро Франческо, или Петр Фрязин. Уже в 1513-м году стены спасли город от астраханских татар, которые, возвращаясь из грабежа под Москвой, вздумали пограбить “украины”, да обожглись. Каменный кремль Нижнего не был взят ни разу. Так, в 1520, когда объединенное крымско-казанское войско практически взяло Москву, и великий князь принужден был заключить с татарами договор, снова возвращающий Россию под иго, Нижегородская крепость легко выдержала трехдневную осаду.

В 1523 году экономическое  значение Нижнего вдруг усилилось. В тот год казанцы опять порезали русских купцов на своей ярмарке, и москвичи, отправив туда не имевшую особого успеха рать, решили перенести ярмарку к себе в пределы, в Василь (ныне Васильсурск), совсем недалеко от Нижнего. Много позже (в 17-м веке) ярмарка перекочует в Макарьевский монастырь, а в начале 19-го и в сам Нижний.

Через Нижний шли войска на Казань в 1524, 1530, 1532, 1545, 1548, 1550; в 1535 и 1536 татары осаждали Нижний. Здесь сидели казанские пленные, а в 1530-м еще и хан казанский давал в городе присягу верности Москве, что было обставлено с большой торжественностью, да вот беда – сразу после того Нижний почему-то погорел. И только в 1552, во время решительного похода Ивана Грозного, когда Казань была взята, Нижний остался в стороне – путь царских войск пролегал по южным окраинам нынешней Нижегородской области. Зато с победой возвращался Иван именно через Нижний, где его встретили колокола. После того, как Казанского ханства не стало, его в 1574 осаждали крымцы, но это был едва ли не последний конфликт с Востоком, когда городу понадобились его стены. История сохранила еще несколько свидетельство того, что нижегородские войска участвовали в карательных акциях против народа бывшего Казанского ханства, развязавшего против России партизанскую войну, но эти дела решались уже в основном силами собственно русского гарнизона в Казани.

Изложение дальнейших событий выходит за рамки наших  записок. Перейдем теперь к описанию собственно древностей нижегородских.

Кремль. Общий взгляд. Неизвестно, были ли какие-то укрепления у дворца-храма Дятла на одноименных горах, но скорее нет. Деревянный кремль люди Юрия возвели уже в 1221. Тот кремль охватывал только часть территории нынешнего кирпичного, именно, нагорное плато. Там, где сегодня горит вечный огонь, и начинается спуск вниз, уже была граница кремля. Исследователь И. Кирьянов (см. литературу) считал, что границы самого первого русского кремля можно проследить более точно. Он указывает на план города 1770 года (рисунок 8 - часть плана), на котором "внутри кремлевской стены и параллельно ей показана глубокая впадина в виде рва с изгибающимся коленом — выходом к береговому скату Волги. Есть большие основания считать, что этот ров — остаток древнейшего нижегородского укрепления — детинца или «Меньшого города». Имея округлые очертания и меньшие размеры, чем Нижегородский кремль, оно выполняло его функции вплоть до XVI века". Нам представляется, что исследователь несколько перемудрил. Действительно, на плане есть подобие рва, который обнимает территорию, где, как мы и без того знаем, располагалась первая крепость. Вероятно, этот план действительно дает нам ценную информацию, сообщая, что в районе Северной, Тайницкой, Коромысловой башен древняя стена шла чуть "внутрь" от современной. Поскольку Дмитровскую башню в камне стали возводить в конце 14 века, мы видим, что при этом строительстве зодчие "наступили" в сторону современной площади, причем на всем протяжении прясла от Коромысловой до Дмитровской башен. В прочем же план лишь подчеркивает и без того очевидный факт: там, где в кремле - обрыв, там и стояли ранние стены. Достаточно спустить от Дмитровской башни по Ивановскому съезду, чтобы это почувствовать. Сначала спуск чуть заметен - еще и нивелировка почвы сказывается, но там, где съезд делает резкий поворот налево, вы уже видите очень выразительный холм как бы отдельного городища (рисунок 9), а оказавшись еще ниже, уже различаете тех, кто наверху, лишь по их голосам, а главу Архангельского собора вообще едва видите (рисунок 10). Спуск, устроенный ныне от собора вниз, наверное, фиксирует трассу старого съезда от центральных ворот деревянной крепости к реке (рисунок 11). При таком раскладе несколько непонятным остается свидетельство одного краеведа 19 в, который видел, как при земляных работах нашли дубовую стену, которая шла от Ивановской к Георгиевской башне, то есть как бы по низу. Ни остатков, ни даже рисунков той стены не сохранилось. Вероятно, это могла быть стенка при рву у подножия крепости, но не стена самой крепости, потому как та проходила выше. Эта же предохраняла от проникновения врагов через ров.

Далее полторы сотни  лет кремль только ветшал. В 1500 году московские власти начали кирпичное  строительство, возведя  Ивановскую башню, противоположную  Дмитровской, но деньги кончились опять. Только нападение татар и ногаев в 1505 году, отраженное с помощью сверхъестественной удачи, вынудило Москву бросить деньги на грандиозный инженерный проект. Из Москвы прибыл Петр Фрязин, он же Пьетро Франческо, итальянец; грубой рабочей силой были пленные новгородские разбойники – ушкуйники. Строительство шло с 1508 по 1511, очень быстро. Эти стены не взял ни один враг.

Постройка Фрязина уникальна. Когда гуляешь по кремлю медленно и вдумчиво, поражает дерзость замысла зодчего. Он замыслил оградить не только макушку Дятловой Горы, но и спускающийся книзу, к Волге, подол. Из-за этого кремль просто огромен. Обрыв у Вечного огня и Архангельского собора таков, что спускать стены по его склонам кажется чистым безумием. Но огромными ступенями стены Франческо шагнули вниз (рисунки 12, 13). Даже сегодня горная и низинная части кремля резко различаются. Сверху – здания, в которых помещаются органы власти города и области, вылизанные до блеска, или ветшающие памятники старины, как, например, Манеж (1826), построенный на месте Житного двора 16-17 вв (рисунок 14). Внизу – обрыв и лес, да такой густой, что я, продираясь сквозь него, нахватал на одежду репейников, а на ботинки - килограммы грязи (рисунки 15, 16). Тут никогда не копали; страшно подумать, какие открытия ждут археолога, когда дойдет досюда его лопата. Зачем Фрязину это понадобилось? Ответ журчит в самом низу. Вода. В пределах городских стен, возле Борисоглебской башни бьет ключ, обнесенный сегодня решеткой в стиле 1930-х годов (рисунок 17). Он делал крепость почти неуязвимой. Ради этого стоило громоздить стены на горы.

Теперь  пройдемся от главной  башни, Дмитровской, которая стоит на центральной площади города, вдоль стен, как бы против часовой стрелки. Когда рядом с башнями будут попадаться другие интересные памятники архитектуры, связанные с ними по имени, а то и генетически (в основном это будут храмы, но иногда и целые районы), мы будем на минутку отвлекаться от чистой фортификации.

Дмитровская башня, главная башня с воротами (рисунок 18), стоит на самом уязвимом месте, прикрывая цитадель со стороны равнины. Башня названа Дмитровской не по имени святого, и не от храма; она хранит память о князе, который возвел ее в белом камне, о Дмитрии Константиновиче. Это случилось в 1372-1374 годах, но от той постройки не сохранилось ни единого блока – видимо, весь стройматериал пошел на каменную “подушку” под стенами и башнями кирпичного кремля. В 1508-1511 годах башню полностью перестраивают в кирпиче, но тогда она выглядела не так замысловато, как сейчас – просто каменный куб с воротами. Встаньте возле башни, и вы увидите, что улицы расходятся от нее лучами – эта особенность планировки осталось от глубокой древности.

С самого начала перед  башней был проложен ров, через который  – перекинут мост, ведущий к передовой, мостовой башенке, ныне срытой. Аналог подобного  сооружения можно  видеть только в Кутафьей башне в Москве. Мост был фундаментальный, каменный, на сводах, длиной в 30 м, шириной в 8, защищен по бокам стеной с зубцами. Сама мостовая башня находилась как бы на островке, окруженная рвом, и была тоже довольно внушительным 2-ярусным сооружением, причем формы неправильного пятиугольника, острым концом обращенного в поле.

В 1705 году с башни  сняли пушки, в 1782-1783 снесли предмостное  укрепление, наконец, в 1830-е засыпали перед  ней ров, и сделали  площадь (рисунок 19), а в самом конце 19-го века башню переделали под господствовавший тогда ложнорусский вкус. Получилось не исторично, но красиво.

Пороховая башня. Пойдем направо, по аллее, к следующей башне, название которой говорит, что в ней хранили порох (рисунок 20). Более древнее название башни – Спасская, поскольку прямо за ней стоял знаменитый Спасо-Преображенский собор. Интересно, что подземный ярус башни обнаружен только в 1952 году, причем в нем, как в настоящей пещере, наросли сталактиты.

Спасо-Преображенский собор. Заложен сразу в камне в 1225 году.Эта главнейшая святыня нижегородская некогда стояла, видимо, совсем рядом с Архангельским собором - на площадке, где сейчас расположена администрация губернатора области (рисунок 21). Обычно этот момент упускают, и пишут, что собор всегда находился на месте нынешнего здания мэрии и прилегающего к нему парка, где его в 1920-х годах и застигло невежество коммунистов. Но если это так, получалось бы, что собор оказывался вне пределов первоначальных стен 1221 года. Наконец я нашел прямое свидетельство о переносе собора в правление царя Михаила Федоровича (пишет об этом "Полное собрание исторических сведений..." о монастырях и главнейших храмах). Собор как раз погорел (в самом начале 17 в), а, поскольку грунт на исконном месте его постройки был очень слаб, архитекторы сочли за благо воспользоваться пожаром, от которого полопались даже каменные стены, как поводом для переноса храма. От самого древнего сооружения, выполненного во владимирских традициях, сохранилась найденная археологами резная белокаменная капитель колонны, и такой же резной каменный блок. Как уже говорилось, почва, на которой его возвели, ненадежна, поэтому храм быстро обветшал. В 1350 году князь Константин разобрал прежнюю постройку, и заложил новую, тоже каменную. И это сооружение обветшало к началу 17 в, а потом и сгорело. В 1624 году храм стали ремонтировать, но угрожающие трещины заставили его разобрать (1647), перенести на новое место, и построить третий вариант (1652) по образцу Успенского собора Московского кремля. В 19 в собор опять полностью разобрали, четвертый и последний вариант освятили в 1834 году. До революции в соборе хранилась шапка владимирского князя Юрия, частица его мощей (подарки города Владимира в 1889 году), и икона Спаса Нерукотворного, помещенная в соборе в 1352 году князем Константином. Там были и гробы князей нижегородских.

Ныне  о соборе напоминают только старые фотографии (рисунок 22), да куски кирпича, часто со штукатуркой  и даже с фрагментами  фресковой росписи, которые можно  найти, если спуститься от мэрии по склонам, поросшим лесом, вниз, беря за ориентир заброшенную  спортплощадку.

Георгиевская  башня. Угловая, на обрыве Волги, у памятника Чкалову (рисунки 23, 24). В древности была проездной, и две прорези, которые вы видите на фронтальной плоскости – следы от цепей, державших мост. Названа, несомненно, по имени владимирского князя Юрия (то же, что Георгий). Где-то неподалеку стоял дворец этого князя (“Георгиевский терем” описных книг), может быть, путевой дом или изба, выстроенный около 1221. Через площадь, на месте гостиницы, стоял и храм Георгия Победоносца, разрушенный в 1930-х.

Прямо к башне жался  Крестовоздвиженский монастырь. Он был очень небольшим, однако, несмотря на это, я так и не понял, как он ютился на этой крайне обрывистой местности. Я полагаю, опираясь на один старый план, что монастырь был прямо на месте памятника Чкалову. Автор "Полного собрания исторических сведений..." о монастырях России пишет, что монастырь был основан в 1618 году, но, видимо, он не знает, где именно, потому что пишет - "не в дальнем расстоянии от того места, где он теперь существует". На самом деле, расстояние как раз "дальнее". После пожара в 1811 году, когда монастырь возле Георгиевской башни сгорел совершенно, его перенесли в пустынную и не слишком приятную местность сразу за городской стеной. Уже к 1812 году его отстроили возле нынешней площади Лядова, где этот монастырь при желании можно найти и теперь. С площади хорошо видны ворота монастыря. Войдя в них, попадаешь на грязный двор, где среди современных домов, бараков 1920-х годов, в хаосе свалок, веревок белья и самодельных гаражей, ютятся храмы и келии, иные - заметные даже в разрухе, как то собор Воздвижения Креста (1823; рисунок 25), иные неотличимые от бараков, как, скажем, церковь Богородицы Всех Скорбящих Радости, напоминающая скорее разрушенный манеж. До такого состояния монастырь дошел, пока Нижний был Горьким.

Борисоглебская  башня. От Георгиевской башни дорога круто идет вниз, по откосу (рисунок 26). Этот участок стены вместе с тремя башнями был разрушен оползнем в 18 в. Уже на моей памяти его стали восстанавливать. В 1966 году реставраторы разобрали “пролаз”, воздвигнутый на месте Борисоглебской башни в 18 в (это такие маленькие ворота), и раскопками открыли кусок подлинной башни начала 16 в, на который можно полюбоваться и сейчас. Хорошо видно, что прежняя башня была прямоугольной, реставраторы для простоты восстановили ее круглой (рисунок 27 – остатки подлинной башни, рисунок 28 – вид на восстановленную башню).

Имя башне дал или  Борисоглебский храм, стоявший где-то рядом, или меч Бориса, русского святого: реликвия, которой гордился владимирский князь  Андрей Боголюбский, и с которой ходил на булгар.

Зачатская башня. Не восстановлена. На ее месте – разрыв стены (рисунок 29), и куски древней башни, которые откололись от ее массива и остались лежать in situ (рисунок 30). В пролом видно, как круто здесь поднимается покрытый густым лесом кремлевский холм. Эта крутизна, порождавшая оползни, и погубила фортификационные сооружения. Судя по старым планам, башня снабжена была воротами. Названа по монастырю Зачатия, основанному еще в 14 в, который располагался вне стен, неподалеку. У нее было и другое имя, Духовская, тоже по имени монастыря, но внутри стен.

Духовский монастырь. Основан в 1572 году опальным дворянином, высланным из Новгорода Великого. Только в 1703 году получил каменную церковь Сошествия св. Духа. Упразднен в 18 в, в 1845 году за ветхостью покинута и разобрана церковь. Ныне занят комплексом служебных сооружений, недоступных для посещения.

Белая башня. Восстановлена недавно по старым рисункам (рисунки 31, 32). Ее название выводят или от цвета стен, или от того, что стояла она на "белой", церковной земле, но мне не нравятся оба объяснения. Я предлагаю вспомнить традиционную цветовую символику народов кочевого мира, не чуждую и русским. В этой системе запад обозначался белым цветом. Белая башня на самом деле смотрит на запад, хоть и с некоторым отклонением. Нашу гипотезу укрепит тот факт, что в древности Белой башней часто называли соседнюю Зачатскую, которая смотрит уже точно на Запад. Нынешнюю Белую башню тогда называли Симеоновской, поскольку в кремле неподалеку от нее находился одноименный монастырь. Уже в 18 в, после того, как Зачатская башня обрушилась, название “Белая” перешло на Симеоновскую башню. С этими двумя башнями связана легенда, которую мы вспомним, когда будем говорить о Коромысловой башне.

Симеоновский монастырь основан опальными новгородцами в 1574 году. В 1715 году, будучи деревянным, сгорел и упразднен. В 1743 году на месте монастыря построили каменную церковь, которую разобрали в 1955. Ныне на этом месте – запущенный бульвар и свалка (видно на рисунке 29).

Ивановская  башня. Именно с нее началось строительство нового, "итальянского" кремля в 1500 году (рисунки 33, 34). Это - самое древнее сооружение Нижнего Новгорода, сохранившееся целиком.

Башня крайне важна по многим причинам. Во-первых, она прикрывает путь к порту и торгу. Даже современная  улица, ведущая от башни, изогнутая, как  лезвие сабли, сохраняет дух и планировку едва ли не с 13-го века (рисунок 35). В древности эта улица была замощена деталями корпусов отслуживших свое кораблей. Отсюда начинались дальние путешествия. Отсюда Минин повел полки на Москву.

Вторая  причина - башня стоит  как раз напротив Дмитровской башни, и их соединяла Большая Мостовая, то есть замощенная, улица (ныне – Ивановский съезд); это была “ось”, на которую "нанизали" планировку всего кремля.

Древняя улица от Ивановской башни в порт, рисунок 19 в.

Наконец, в-третьих, именно тут  была деревянная цитадель (ее называли Твердская, то есть “твердая”), которой усилили каменные стены. Обычно сообщение летописи о цитадели понимают так, что возле башни стоял сруб – нечто вроде пристроя – а на нем пушки. Мне, однако, представляется, что цитадель располагалась в треугольнике между Ивановской, Часовой и Северной башнями. Происхождение этого треугольника ныне никак не объясняется, кроме как “чувством прекрасного”, во что слабо верится. Аналогов такой цитадели нет больше ни в одном русском кремле.

Название  башни происходит от имени московского  князя Ивана III, в  правление которого башня и построена, причем на голом месте (старый кремль, напомним, ограничивался  нагорной частью). Храм Иоанна Предтечи и  сейчас стоит метрах в 200 от башни, вниз по съезду, и освящает имя фортификационного сооружения авторитетом пророка. Башню придумал так назвать, вероятно, сын Ивана Василий, возобновивший строительство.

Храм  Иоанна Предтечи – заложен, вероятно, вместе с воротами в дереве около 1500 года. В камне возведен в 1683 году нижегородским купцом, который торговал в Астрахани, много претерпел от Разина, и так благодарил Господа за счастливое спасение. В 1885 году перестроен до неузнаваемости (рисунок 36).

Часовая башня. Получила название как от часовых, которые дежурили на этой, самой высокой точке кремля (рисунок 37), так и от часов, которые водрузили на нее в 17-м в. Башня резко отличается от других своим деревянным верхом. Я полагаю, это – конструктивные остатки деревянной цитадели, которая, как сказано выше, по моему мнению, была в треугольнике между тремя башнями, причем Часовая доминировала. То, что это – необычный участок прясла стены, хорошо видно по усложненной планировке прясла с внутренней стороны, с кремлевской, на участке между Часовой и Северной башнями (рисунок 38).

Под башней - обложенный кирпичом ров со следами  инженерных сооружений; это – следы  подъемника-фуникулера, построенного в 1896 году (рисунок 39). Он должен был доставлять людей от берега Волги прямо к кремлевским стенам. Подъем здесь не очень тяжелый, но его не любили: нижегородцы поговаривали, что Часовая башня потому так называется, что к ней карабкаться целый час (на самом деле, минут 20). В советское время фуникулер заброшен.

Северная  башня. Она вовсе и не самая северная (рисунок 40), но, если смотреть от Архангельского собора на Белую башню, имя которой мы связали с западом, то Северная будет от нее ровно на 90 градусов. Стало быть, Архангельский собор предстает перед нами сакральным центром кремля.

Другое  название башни - Ильинская, связывают с храмом Илии, который до сего дня стоит  на посаде (рисунок 41 – вид на храм от Северной башни). В сознании средневековых  людей Илья Пророк отождествлялся с  древним Богом  Молний, и сам Илья часто изображался  на громовой колеснице. Так же и пушечный гром стал выражением силы Ильи Пророка, а  Илья – покровителем пушкарей. Нет ли тут более глубокого  смысла? Есть.

Как мы уже рассказывали, в 1505 году к кремлю подступили татары и  ногайцы. Как помнит читатель, положение  спасли пленные литовские  пушкари. Именно на Северной башне стояла “батарея”  литовцев. А ногайский  мурза с войском  был на противоположном  берегу реки Почайны (ныне она в трубе; на месте ее русла – глубокий овраг как раз под стеной), на пригорке, который с тех пор называли Ильинской горой. Именно на месте стойбища мурзы основан был храм Илии. Но тут мне хотелось бы сделать самое существенное отступление, и рассказать про Ильину гору, которая как раз раскрывается перед нами во всей красе на том берегу Почайны.

Ильина  гора (рисунок 42). Район оказался в черте городских (посадских) стен уже в 14-м столетии; сегодня именно здесь гуще всего сосредоточены памятники нижегородской старины. Это, прежде всего, собственно Ильинская церковь. Нынешнее здание построено якобы в 1655 году, но на глаз храм явно старше, века 15-16-го (рисунок 43). Думаю, храм основан в 1505 по горячим следам, как только ушли татары, в честь “покровителя пушкарей” Ильи. Учитывая, что в 1508-м в городе началось массовое каменное строительство, очень вероятно, что тогда же его сделали каменным. Правда, этому несколько противоречит то, что Писцовая книга 1621 года видит храм деревянным, однако, не было ли каменное и к тому времени обветшавшее здание обложено деревом, как это случалось, например, с кремлем Дмитрия Донского, который тоже все очевидцы считали деревянным? В 1874 году храм сильно перестраивают, добавляя безвкусный “греческий” портал, но сегодня, после многочисленных разрушений уже советского времени, даже он не портит впечатления от почтенных руин. Кроме этого, на горе - еще три храма, что для Нижнего, сильно пострадавшего от коммунистов, очень много. Чуть выше от Ильинской церкви, во дворе характерного "круглого" дома (современного), расположена Церковь Успения, воздвигнутая в 1672 году (рисунок 44). Постройка "посадского" облика, сейчас активно реставрируется. Меня поразил купол без "тела", просто решетка, еще стоявший на земле и не поставленный реставраторами на верх. На самом верху горы стоит церковь Сергия Радонежского (1865-1869; рисунки 45, 46). Храмы в честь Сергия Радонежского вообще редки за пределами Москвы, но Нижний недаром "брат Москвы ближний". Здание интересно тем, что люди в советское время получили в нем квартиры и прорубили в апсидах окошечки; такое я видел только тут и в одном храме XII века в Новгороде Великом. Наконец, у самого берега Почайны - сильно перестроенная церковь Жен Мироносиц (1649, перестройки в 1864, 1894; рисунки 47, 48). У нее даже главы нет - а когда-то наверняка доминировала на этом участке горы.

Главное богатство горы, однако же, не в храмах, а  в палатах. Каменные палаты 17-го века - вообще в России крайняя  редкость. В Москве-то их не так много, и  почти все они  сильно перестроены, рассеяны по разным районам, и составить  цельное представление о каменном гражданском зодчестве не так-то просто. На этой горе - сразу трое палат. Со стороны, от кремля, хорошо видны только одни - палаты купца "гостиной сотни" Чатыгина (рисунок 49). Вблизи здание, отреставрированное в 19-м столетии, выглядит особенно красиво (рисунки 50, 51). Отреставрирован он несколько неравномерно - сравните хотя бы два вышеприведенных снимка, видно, что одна сторона здания в большей степени сохранила декор, чем другая. Типично поволжский декор (рисунок 52), и столь редкие вне Москвы изразцы (рисунок 53). Точная дата постройки здания неизвестна, говорят просто - 17-й век. Интересно, что все палаты сблокированы с церквями. Эти - с храмом Жен Мироносиц. Другие палаты - возле храма Успения. Это знаменитые палаты купца Олисова (рисунки 54, 55). Декор палат гораздо изысканнее, чем только что описанных (рисунок 56), и снова - изразцы (рисунок 57), больше изразцов в Нижнем нам не попадется. Палаты построены в 1670-е или чуть позже. Олисов прославился тем, что, будучи купцом, сумел выйти на высокий государственный уровень, и наравне с дворянством участвовал в московских интригах. Он был примером того, как в Нижнем Новгороде умели делать деньги. Наконец, недалеко от Сергиевской церкви стоят самые большие палаты - Пушникова, который в 17-м столетии был производителем кожи. Палаты активно перестраивались в более позднее время. Массив, выходящий на современную улицу (рисунок 58) - самый ранний, а вот со двора - мы видим более поздние пристройки, может быть, 18-го столетия (рисунок 59). Не пожалейте времени для прогулки по Ильинской горе - месту, которое игнорируют туристы, и зря. Но вернемся к прерванному обходу стены.

На  участке между Северной и Тайницкой башнями (рисунок 60) закончилось строительство кремля в 1511 году: хорошо виден стык, оставленный двумя бригадами строителей, двигавшихся с противоположных сторон (рисунок 61), заметны углубления от строительных лесов. Присмотримся к стенам внимательней. Их основание сложено из белого камня: он лучше кирпича держит фундамент. Камень выложен в самых причудливых комбинациях с кирпичом - под конец строительства материала оставалось мало, и где камня не хватало, подкладывали кирпич. Именно на этом прясле, мало пострадавшем от поздних переделок, хорошо видны и древние осадные ворота, и вылазные калитки, и особые бойницы, забранные решетками.

Также на этом участке, с  внутренней стороны  стены, попадается особенно много керамики, которая выглядывает из каждого размыва почвы. На старом плане здесь показан Житный двор и частные постройки. Мне удавалось найти здесь красноватую керамику с неравномерным обжигом и примесями 15-го века, белоглиняную керамику 16-го и особенно много лощеной 17-го века. Само собой, есть и более поздний фаянс. Попадаются гвозди, но не слишком старые.

Тайницкая башня. Называется так потому, что от нее шел подземный ход к Почайне, по которому ходили за водой (рисунок 62). Его нашли в 19-м веке, да тогда же и засыпали. Хотя вода была и в самом кремле, подстраховаться считалось не лишним. В башне хранился порох (зелена), так что она называлась также Зелейной. Третье название - Мироносицкая, от храма Жен-Мироносиц, основанного еще в 13-м веке (нынешнее здание храма - 19-в).

За  Тайницкой башней, в пределах стен, находилось уничтоженное ныне подворье Дудина монастыря, с церковью Зачатия (известны с 17 в). В 2001 году я нашел на этом месте два фрагмента керамических фризов из желтоватой глины с многочисленными вкраплениями песка, покрытых поливой желтого цвета (рисунок 63 – профиль). Считаю, что это остаток храма Зачатия.

Коромыслова башня. Самое загадочное сооружение кремля, которое таит предания еще от 13-го века, когда на Дятловых горах только-только строили деревянную крепостцу (рисунок 64).

Об  имени башни есть две легенды. Первой я не верю. Она  гласит, что в 1521 году, когда казанский  хан Сахиб-Гирей осаждал совсем недавно законченные кирпичные стены, рано утром некая девушка вышла под покровом тумана за водой. Ее попытался схватить татарский патруль, но она поубивала коромыслом много татар, хотя и сама погибла. Гирей, устрашенный, отступил, думая: "если такова женщина, каковы мужчины". Здесь всюду неувязки. За водой ходили с Тайницкой башни, а ход вниз, к исчезнувшей ныне Почайне (рисунок 65), проделали только в 19-м веке, когда устраивали бульвар. Гирей потому снял осаду, что торопился в Москву, которую легко сжег, и заключил с Москвой 8 августа того же года договор, возвращавший Россию под иго; но его подлинник выкрал у хана какой-то ловкач, родом, кажется, из Нижнего.

Вторая  легенда интереснее. Якобы, когда строили  башню, зодчие объявили: дабы кремль стоял  крепче, надо убить  первое живое существо, которое покажется  утром в месте  строительства. Им и  стала женщина, пришедшая  на Почайну за водой, ее похоронили вместе с коромыслом под башней. Присмотримся к этому преданию, полному глубокой архаики, явно не 16-го в. Обычай закладной жертвы известен всем народам, к новому времени он трансформировался в привычку вкладывать в основания стен монеты. Мы не думаем, что он сохранялся у русских в 1221 году в своей первобытной форме. Но он мог присутствовать у булгар и мордвы, которую и согнали делать валы и стены. В те времена Булгария опережала Русь в зодчестве. Знаменитые владимирские храмы созданы из булгарского камня, возможно, булгарскими же мастерами. Куда как естественно было заставить недавно побежденные народы помочь в строительстве крепости. Скорее всего, принести в жертву человека им все-таки не позволили, вместо женщины в котлован бросили коромысло.

В моей коллекции хранится любопытный артефакт, подобранный знакомыми  археологами в 1990-м  году на территория кремля. Это фрагмент штукатурки, или обмазки, на котором четко отпечаталась литера "А" (рисунок 66). Она имеет точное соответствие в клеймах Волжской Булгарии, которые ставили на черепицу и кирпичи ханские ремесленники и гончары в 13-14 вв. Возможно, этот фрагмент – прямое свидетельство того, что крепость 13-го в строили булгары.

Интересно, что обычай закладной  жертвы зафиксирован и для других башен. Безнадежно модернизированная легенда о строительстве Белой и Зачатской башен, возможно, несет в себе более древние пласты. Якобы во время освящения котлованов под башни, когда народ стоял и бросал в ямы нательные кресты (сам по себе интереснейший обычай), схватились – из-за девушки – пленный новгородский ушкуйник, работавший на стройке, и итальянец Татти, помощник Петра Фрязина. Они убили друг друга. Итальянца так и не смогли вытащить из уже засыпанной известью ямы под Зачатскую башню, куда он упал, а новгородца бросили в котлован под Белую башню. Быть может, в 13-м веке под каждую башню кремля положили какую-то жертву.

Мы  укрепимся в этом мнении, если вспомним о находках в Чебоксарах, городе, который известен с середины 13 в как булгарский форпост. Оказывается, там закладная жертва не была какой-то диковинкой даже в позднее время. В 1926 году при разборке стены Троицкого монастыря были найдены семь мощей - "высохшие скелеты", как писали тогдашние газеты. Получается, кто-то закопал людей непосредственно под стеной монастыря! Через 10 лет, при разборке Предтеченской церкви (стояла на берегу Волги, к монастырю не относилась) прямо под фундаментом нашли гроб, в котором - остатки платья и тела. Старожили вспомнили, что замуровывать людей, особенно девственниц под фундаменты домов было обычным ритуалом - так якобы дом стоял прочнее. Насколько же был распространен этот обычай собственно в булгарский период!

По  дороге к Никольской башне обратите внимание на стену (рисунок 67). Она почти целиком  сложена из тесаных  блоков белого камня. Полагают, что это - остаток белокаменного  кремля 14 в. Отсутствие в толще стены  боевой камеры также  намекает на это. Я  думаю, что, даже если камни сохранились  не in situ, это - те самые блоки, которые реально стояли в белокаменной крепости, и были впоследствии лишь переложены.

За  этим пряслом также  есть на что посмотреть. Некогда тут стоял  Воскресенский монастырь, основанный, очевидно, около 1647 года, когда для монастыря возведена была Воскресенская церковь. Упразднен в 18 в из-за отсутствия монахинь. Церковь некоторое время была приходской, но в том же 18 в за ветхостью разобрана. Сегодня при строительстве то и дело находят внушительные белокаменные надгробия века 17-го, а то и ранее, и, не зная, куда их девать, прислоняют к пряслу стены (рисунок 68).

Никольская  башня (рисунок 69). Получила свое имя от церкви св. Николая, который располагался в районе нынешней Покровской улицы (не сохранился). В башне устроены ворота, и мост, через который можно переходить овраг (русло Почайны). И мост, и ворота - все это было уже в глубокой древности. Мост называется Зелейным, то есть Пороховым, потому что вел к пороховому заводу, который стоял за оврагом. Глядя на Никольскую башню, представьте, как выглядела Дмтровская сразу по завершении строительства – точно так же.

Кладовая  башня. Вторая из древнейших башен кирпичного кремля - заложена в 1500 году, вслед за Ивановской, но, в отличие от первой, стояла недостроенной до 1508 года (рисунок 70). Более древнее название башни - Тверская, от слова "твердь". Третье название - Алексеевская, по церкви 13-го в, снесенной в советские годы (стояла в начале Алексеевской улицы). Ворота рядом с башней проделаны в 18-м столетии. На этом круговой обход вокруг кремля закончен. Внутри у него осталось одно сооружение, о котором стоит рассказать отдельно.

Архангельский собор. Сакральный центр кремля (рисунки 71, 72). Очень невелик по размерам, что не мешает ему доминировать в крепости. Очевидно, в свое время строители кремля выбрали прежде место для собора, а потом, стоя на выбранной площадке, планировали, где ставить стены и башни. Собор находится на Часовой горе кремля. Можно если не часами, но уж по крайней мере долгими минутами любоваться его волшебным декором, аналогов которому вы все равно не найдете (рисунок 73).

Деревянный  храм Архистратига Михаила  Юрий возвел в 1221-м, уже  через несколько  лет его перестроили  в камне. От того здания археологи нашли  только каменную голову льва, что говорит  о богатом убранстве  выдержанного во владимирских традициях сооружения. Его остатки в  виде музеефицированных апсид - плод работы археологов - можно рассмотреть рядом (рисунок 74). Вероятно, от древности - и белокаменный порог в храм со стороны парка (рисунок 75), но от какой именно перестройки он остался, я не знаю. Сам факт возведения каменного храма крайне необычен для пограничной крепости, которую в каждую минуту могли сжечь дотла. В 1359-м его подновили. Пока стояло независимое Нижегородское княжество, храм служил домовой церковью и усыпальницей нижегородских князей. Рядом с собором был дворец великого князя нижегородского, из камня или из дерева - неизвестно. Скорее всего, дворец сгорел в пожаре 1531 года, поскольку после него уже не упоминается.

В 1622 годах собор был  так стар и опасен для посетителей, что в нем “не  служили давно”. В 1628-1631 возвели совершенно новое здание. Еще в 19 веке в соборе сохранялись некоторые вещи 13 в из числа первоначальных вкладов, как то церковные сосуды; где они теперь, неизвестно. В соборе были захоронения великих князей нижегородских, но лишь поздних владетелей, как то Василия Юрьевича, который получил княжество из рук узурпатора Шемяки в 1446 году, и Василия Кирдяпы (+1403). Перед храмом и ныне стоят две каменные плиты, которые я сфотографировал; мне сказали, что тексты этих плит изданы, но где именно, я не знаю (рисунок 76). Внутри я последний раз был в 1999 году: шатер уходит вверх и теряется в темноте; даже в самую жару в храме прохладно. Там не служат, там музей.

Посад. Линии обороны. Кремль - не более, чем цитадель, даже если в самом кремле была еще одна цитадель. Сам город тоже нуждался в защите. Видимо, в 13-начале 14 вв посада сначала не было (гарнизон просто сидел в деревянном кремле), потом посад появился, но политическая обстановка мешала приступить к строительству внешних стен. В 1363 году момент настал - князь нижегородский пытается строить цитадель в камне, и в то же время отдает указание "город сыпати", то есть возводит посадское укрепление из дерева и земли.

где набережную пересекает современная улица  Пискунова. Там стояла проезжая Георгиевская башня (как видим, каменную Георгиевскую башню назвали  по имени посадской). Улица Пискунова  интереснейшая - она  проходит как раз  по древней линии  обороны. Почему? Да потому, что при  разрушении посадских  стен в 1770-е годы улицы  прокладывали по валам  и засыпанным рвам, "ничейным", которые не надо было выкупать у владельцев. Да и прежде здания, храмы жались к  стенам. На пересечении  современных улиц Пискунова и Минина стояла непроезжая башня. На пересечении Пискунова  и Большой Печерской - проезжая Печерская, эта дорога вела к Печерскому монастырю. Поразительно, но прясло между этими башнями сохранилось. Примерно 150 метров вдоль улицы Пискунова идет вал, высотой примерно метра 2, довольно четко оформленный (рисунки 77, 78). Почему историки полагают, что это именно вал 14-го столетия, а не более поздняя его переделка 1618 года? Во-первых, Писцовая книга за 1621 год говорит, что вал 1618 года сыпали по старому валу. Во-вторых, раскопки вала показали, что перед ним шел ров, по дну которого натыкан был частокол (это и есть укрепления 1618 года - всего-то), а в самом вале - зарыта дубовая клеть, поставленная в технике 14-го столетия. Если бы вал сохранился бы дальше, небольшая часовенка века 19-го, не помеченная даже в списках памятников архитектуры, но достойная того (рисунок 79) оказалась бы точно за валом, со стороны крепости. Между тем улица Пискунова идет к пересечению с Варварской улицей (рисунок 80) - где также стояли проезжие ворота. Как нетрудно догадаться, подобно Москве, название этой улицы произошло от храма, ныне исчезнувшего. Через Варварские ворота въезжали, едучи со стороны Казани. Улица Пискунова идет себе дальше, как ни в чем ни бывало, но это ее спокойное направление обманчиво. На самом деле вал покидает "ложе" современной улицы и устремляется наискось прямо по современным (и не очень) домам к перекрестку Покровки и Октябрьской. Поразительно, но старым "руслом" вала можно пройти и сегодня - тут наискось идет колея для трамвая, там квартал деревянных домов прорезает как бы "черный ход", короче, кварталы поразительным образом помнят "правду". Но еще более поразительно, что в парке на перекрестке Покровки и Октябрьской остались следы проездной Никольской башни (рисунок 81). Еще авторы 1960-х годов описывают этот остаток как "груду камней" - башня была каменной, хоть и стояла на земляном валу. Ныне камни задернованы, и посетители парка, в котором стоит памятник Свердову (и где, кстати, тусуются нижегородские нумизматы) видят лишь холмик, который, наверное, скоро уничтожат строители нового здания по соседству. Представьте себе, это остаток сооружения, может быть, 14-го века. За Покровкой стена должна была перечесь овраг Почайны, и это было сложное для нее испытание. Это сегодня Почайны нет, но до сих пор, стоя на верху Лыковой дамбы (улицы, которая хранит имя боярина, перестраившего старую линию обороны в 1618-м году), видишь траекторию, по которой вал со стеной преодолевал это препятствие и перебирался на Ильину гору (рисунок 82). Потом стена возвращалась к реке, и по ее берегу достигала кремля. Территория, очерченная крепостью конца 14-го века - ядро города, источник главной о нем информации. Раскопки еще принесут сюрпризы, которые потрясут даже знатоков истории. Даже сегодня на большей части территории "старого города" (как называли площадь внутри стен уже в 15-м столетии) архитектура отличается от того, что вовне. Пройдитесь по улице Пискунова - это очень четко бросается в глаза.

Город рос, и в какой-то момент ему стало  тесно и в этой стене. Когда московский князь начал строительство  каменного, нынешнего  кремля, одновременно стали сыпать "Большой город". Летопись за 1510 год говорит так: "Лета 7018 году сентября 1 дня заложили Новгород Нижней камены ко Дмитриевской башне. Того же лета князь великий Василий Иванович взял град великий Псков; перевод учинил изо Пскова в Нижний Новгород. Того же лета весною присла князь великий Василий Иванович боярина своего Петра Фрязина повеле ему ров копати в Нове граде Нижнем, куда быти городской стене и обложи на семи верстах". Судя по длине нового сооружения, речь идет как раз о той самой стене, которая позже называется Большой острог. Трудно даже представить себе масштаб задачи: стройка кирпичного кремля уже сама по себе представляла мероприятие нед.жинное, а как вам плюс к этому вал со стенами и башнями длиной 3268 сажен? Как вы уже поняли из летописи, стену строил Петр Фрязин, не гнушался. В 1513 году возведенная им стена сгорела, но была быстро восстановлена уже русскими мастерами. Уже в 1520 году этим стенам пришлось вынести первый татарский приступ. Эту стену прорывали, например, в 1538 году, но она лишь прикрывала кирпичную стену цитадели. Когда в 1618 году правительство занялось восстановлением крепостных стен, линию Большого острога решено было забросить. Именно поэтому, экономя средства, строители восстановили обветшавшую линию 14-го столетия. Таким образом, уже к 17-му веку Большой острог прекращает существование, но это не мешает ее следам читаться на современной планировке и сегодня. Линию Большого острого хорошо видно на рисунке выше. Поделюсь лишь некоторыми наблюдениями. Площади, на которых стояли башни, и сейчас очень выделяются из линии "простых" площадей. Вот, например, площадь при пересечении Малой Покровской и Ильинской улиц (рисунок 83). Видите - старый дом стоит не по красной линии, а наискось. Просто стена шла тоже наискось, а он к ней приспособился. такие площади вообще отличаются тем, что улицы пересекаются не под прямым углом. Конкретно на изображенной тут площади находились проезжие Ильинские ворота, они вели на Ильину гору. Сама Ильинская улица оформилась уже к 16-му веку - это очевидно. Храм Вознесения (1866-1875; рисунок 84) стоит почти посередине между воротами Большого острога и Старого города. Впрочем, эти ворота никогда не были актуальны одновременно. Вся улица - собрание памятников ветшающего деревянного зодчества.

Другой  интереснейший пример вписанности старой фортификации в новый городской масштаб - площадь Горького, которая до 19-го века была занята прудом, и лишь в ее конце (в "дальнем углу" на снимке 85) стояла проезжая Никольская башня, открывавшая дорогу по Покровке к цитадели. Чтобы попасть к этой башне, пришлось бы пройти по дамбе, которая вела к ней через пруды. Посмотрите еще раз на фото: вы верите, что тут была настоящая водная фортификация? Я - да, потому что до сих пор на площади очень влажно. Кто не верит - прогуляйтесь по ней летним очень ранним утром. Как-нибудь таким же летним утром я прослежу всю линию Большого острога - гулять по таким местам хорошо, когда народу мало, не мешают и машины. Там были другие, не менее выдающиеся фортификационные находки, о которых мы поговорим при случае.

В пределах стены Большого острога находился Благовещенский монастырь. Основан как раз посередине между крепостью 1221 года на Дятловых горах и древним поселением мордвы, где жил легендарный Скворец. Этим преследовалась двойная цель: вынести обитель за пределы суетного города, и обратить на себя внимание еще не до конца крещеной мордвы. Как пишут в сегодняшней литературе, была якобы и третья цель – прикрыть переправу через Оку, хотя, как мы показали, на другом берегу в те годы были болота и топи, и тут через реку никто не переправлялся.

Гора, у подножия которой  стоит монастырь, называется Ярилина, в чем, надо полагать, сохраняется – в славянской форме – имя мордовского солнечного бога, святилище которого, вероятно, специально уничтожили при строительстве. Монастырь заложили вскоре после 1221 года. Во всяком случае, в 1228-м на него уже покушался восставший против русских мордовский князь Пургас. Зимой 1369 года монастырь засыпало обвалом горы, но его быстро восстановили. Нижегородский князь традиционно оказывал монастырю особое внимание, не забывали его и московские власти. Рассмотрим сохранившиеся сооружения.

Алексеевская  церковь – до сих пор используется под планетарий (рисунок 86). В свое время я ребенком был в этом планетарии, и он произвел на меня огромное впечатление, и я даже не догадался, что нахожусь в церкви. Возведена в 1834 году после того, как монастырь испросил себе новую землю для расширения территории. Рядом с церковью стоят, хорошо реставрированные, палаты 17-го века, в которых раньше и теперь жило монастырское начальство (рисунок 87).

Сергиевская церковь (рисунок 88, справа) называется так после того, как была построена Алексеевская, а до того она звалась Алексеевской. Построена около 1690 года. Успенская церковь (рисунок 88, слева) расположена над Трапезной палатой. Построена, скорее всего, в 1650-е годы. Отсутствие источников о ее строительстве происходит потому, что в 1652 году в России запрещено было строительство шатровых церквей как “подражающих Востоку”, тогда как эта церковь, уже начатая, как считается, в 1649-м, была именно шатровой. Поэтому окончание ее строительства около 1653 предпочли “не заметить”, мол, “старая постройка”.

Благовещенский  собор (рисунок 89) производит впечатление необыкновенной древности потому, что его главы, мощные, коренастые, наклонились в разные стороны, как будто не выдерживают собственного веса. В белом камне и с одной главой собор был возведен еще в 1370 году, от того сооружения сохранилось изображение на иконе, которую я лично не видел. Нынешнее же здание возведено из кирпича в 1649 году, что для Поволжья – также очень ранняя дата. Хотя, сказать по правде, собор напоминает собой сооружения 16-го в, что также встречается в Поволжье достаточно часто: тут любили архаику и издревле сознательно ей подражали. Добротная реставрация 19 в, что редкость для этого времени, сохранила его облик до нас.

Знаменитая Строгановская (Рождественская) церковь стоит в принципе в пределах Старого города, но генетически ее вернее было бы связать с более поздним временем расширения города "эры Большого острога". Стоит она по дороге от кремля к порту. Первая запись летописи о храме Рождества относится к 1521 году. Это был храм, построенный жившими на посаде купцами, веке в 15-м, а то и ранее. В 1653 году купец Задорин впервые перестраивает церковь в камне, вскоре ее и прилегающую землю покупает известный промышленник Строганов, который начинает затяжное строительство нового храма, поддержанное его родственниками и законченное лишь около 1720-х гг. Однако, результат того стоил. Мы не приводим снимок всего храма, потому что он в лесах. Но на рисунке 90 вы видите его резное каменное убранство, которое просто восхищает. Храм был моим сильнейшим детским впечатлением (помню, мне показалось, что внутри все сделано из золота), и останется таковым для меня навсегда.

Окрестности Нижнего. Дух нижегородского народа. Стоя на кремлевском холме, вы без труда различаете Бор - город, название которого можно прочитать на донце любого граненого стакана (в городе - стекольный завод). Мало кто знает, что еще в 15-м столетии там была поставлена крепость, прикрывавшая подходы к городу с этой, болотистой и неудобной для жизни низинной стороны Волги (рисунок 91). Дорога - водой - на древний Городец - различается в тумане через легкий поворот головы (рисунок 92). До него - полчаса на метеоре.

Можно совершить вояж по деревням в окрестностях Нижнего, чтобы узнать, как жили и строили  крестьяне на "хоре" великого города, но можно просто пойти в музей деревянного зодчества - неплохой музей на южной окраине Нижнего, про который, однако, мало кто знает.

Меня судьбина занесла  туда поздней осенью. Музей уже  не работал, его охраняли овчарка  и несколько бухающих мужиков. Однако же, я уговорил их, и они позволили  мне осмотреть экспонаты хотя бы снаружи. Наибольшее впечатление  производит Покровская церковь из села Зеленого, построенная в 1672 году и достроенная в 1794 году. Это - пример глубочайшей архаики. Так ставили храмы в Великом Нижегородском княжестве в 14-м столетии; когда мы говорим про какую-то современную церковь, что она построена на месте древней деревянной, мы имеем в виду именно такую деревянную церковь. Судите сами (рисунки 93, 94). Простой декор (рисунок 95) и купол, покрытый непременной дранкой (рисунок 96). Особенно радует, что из деревни принесли плиту 17-го века (рисунок 97), и она лежит рядом с храмом, как будто они оба тут вместе и были.

Другая церковь - Покровская из села Старые Ключищи - находится на противоположном конце музея, за прудом. Она сейчас реставрируется, и на церковь даже не похожа. Она построена в 1731 году, и фиксирует более позднюю традицию храмостроительства (рисунок 98).

Тремя экземплярами представлены частные дома. Возведенный в 19-м  столетии дом Пашковой из деревни Перелаз (рисунок 99) интересен скорее своим декором (рисунок 100), нежели архитектурой. Этого не скажешь о доме Павловой из села Раково (также 19-е столетие, рисунок 101), который хорош и запутанной архитектурой (масса достроек), и декором (рисунок 102), в том числе въездными воротами, напоминающими портал боярских хором (рисунок 103). На этом фоне дом Обуховой из деревни Ульянково (19 век, рисунок 104), даром что большой, производит впечатление вторичности.

Больше всего в  музее хозяйственных построек. Мельница толчея-столбовка из деревни Петухово (конец 19 в, рисунки 105, 106) должна вращаться, следуя ветру, при этом она просто громадная, и работа по ее созданию - незаурядный инженерный труд. Сегодня она обветшала, и подойти к ней нельзя, а то завалится прямо на вас; сто лет, однако же, простояла - и то хорошо. Есть водяная мельница, ее из деревни Рябиновка привезли, но она, видимо, уже в музее совсем обветшала, и представляет из себя просто стоящий в низине дом, который я даже и фотографировать не стал.

Поражают своим  многообразием амбары. Амбар из села Пятницкого (рисунок 107) выполнен как маленькое оборонительное сооружение - могли ли в таких, сугубо утилитарных формах деревянного зодчества, остаться навыки строительства, скажем, острожных башен? Похож на этот амбар другой, принадлежавший Грошевой (рисунок 108), но в совершенно иной манере выполнен амбар Пучковой (вторая половина 19 в, рисунок 109), который похож на современный дачный домик. Само слово "амбар", кстати, пришло к нам из тюркского, и я не берусь тут судить - неужели у славян до монгольского нашествия не было такой простой вещи, как деревянные склады для разной утвари?

Баня, в отличие от амбара (рисунок 110) - чисто русское изобретение, и, насколько я могу судить, с 19 века классическая русская баня мало изменилась: во всяком случае, мне самому приходилось париться в таких избушках, как изображенная на рисунке; топят их по-черному. Рядом с баней - колодец ступальный из древнего Городца (конец 19 в; рисунок 111). Сооружение грандиозное - подойти к нему и то страшно, не то что воду из него зачерпывать. Колесо вот это намного выше человеческого роста, и крутится очень туго. Я в нижегородских деревнях видел только "журавлей" - колодцы с длинными рычагами, которые видно еще за границами деревни, потому что они торчат над крышами всех хат, а таких не видел. И наконец такие важные в быту крестьянина сооружения, как сараи для просушки зерна, или овины, оба стоят рядом с храмом с Покровской церковью, и относятся к 19-му веку, но фиксируют очень глубокую архаику. Ямный овин (рисунок 112) служил для просушки снопов (перед обмолотом) с помощью костра, разведенного в подполе, в яме. Такая же печь стояла в верховом овине (рисунок 113), но тут же снопы находились как бы на втором этаже, а печь не была углублена в землю, а стояла на пермов, вот, собственно, и вся разница.

Безусловно, этот экскурс  в музей познавателен для прочитавшего его лишь тем, что вы можете картинки увидеть, и подписи к ним, не перепутанные; а какие тенденции фиксирует  то или иное произведение деревянного  зодчества - я пас. Но хоть что-то вам  показал, и то хорошо.

Итог. Вроде бы все написано, что нужно написать в таких случаях – и историю города бегло рассмотрели, и по наиболее значительным памятникам прошлись. Да, чуть не забыл – Печерскому монастырю посвящен на этом сайте отдельный рассказ. Но все же нет какой-то ясности, что ли, полноты. Всякий раз, уезжая из Нижнего, ловишь себя на мысли, что стал знать меньше, чем прежде, а вопросов стало больше.

В свое время Владимирское княжество обратилось на Восток, и  наверняка захватило бы Булгарию, если бы не монгольское нашествие. Очевидно, если бы Владимир и Булгар не воевали бы, у монгол было бы куда меньше шансов осуществить свои планы в Поволжье. Очевидно также, что Нижегородское княжество стремительно эволюционировало в сторону самостоятельности. Оно претендовало на то, чтобы стать полурусским-полувосточным государством. Язык славянский, вера православная -–торговля ориентирована на Восток, Булгар, Астрахань, Хорезм. Этим планам не суждено было осуществиться, прежде всего из-за быстрой деградации самой Орды. В результате “окно в мир”, в мир Востока, прорубали тут же, в Макарьеве, но лишь в 17-м столетии, и с огромными трудами преодолевая сопротивление московского чиновничьего аппарата. Сколько потеряно лет, денег, судеб потому, что нижегородские князья не всегда были так проницательны, как основателя княжества; что Москва была так уверенно-агрессивна; что Орда быстро впала в пучину замятни? Все могло быть иначе, и точка поворота могла быть тут, в Нижнем. Но вместо точки – вечная запятая.

Литература

Н. Храмцовский. История и описание Нижнего Новгорода. НН, 1998.

Н. Филатов. Три века Макарьевско-Нижегородской ярмарки. НН, 2003.

А. Насонов. "Русская  земля" и образование территории древнерусского государства. СПб, 2002.

А. Горский. Москва и  Орда. М, 2000.

А. Орешников. Русские  монеты до 1547 г. М, 1996.

Г. Федоров-Давыдов. Монеты Нижегородского княжества. М, 1989.

И. Кирьянов. Старинные  крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961.

Евгений АРСЮХИН,

декабрь 2001 –  октябрь 2003