Соотношение церкви и государства. Соотношение церкви и семьи

Тот вариант разделения церкви и государства, который сложился во Франции периода революции 1789—1794 гг. и позже — после победы большевизма — в России, представляет собой результат развития противоположной тенденции. В обоих этих случаях отделение церкви от государства практически означало полное вытеснение ее из всех значимых сфер социальной жизни, лишение ее возможности влиять на воспитание новых поколений, заниматься традиционной благотворительной деятельностью, пропагандировать религиозные идеалы, издавать соответствующую литературу. Религия — во Франции на несколько лет, а в России на долгие годы стала объектом преследований и репрессий. Ввиду того что марксистская идеология (как в свое время концепция «естественного права» Ж.-Ж. Руссо) представлялась совершенно новым, небывалым в истории и самым прогрессивным мировоззрением, способным полностью вытеснить все старые формы духовной жизни, революционеры-большевики искренне верили в возможность полного уничтожения религии. Теоретическим основанием этой веры служила марксистская концепция религии как иллюзорно-компенсаторного духовного образования, порожденного эксплуатацией и социальным отчуждением. Религия была главным препятствием установлению монополии марксизма в идейно-культурной области.

В. Беркен, рассматривая место, функции и назначение атеизма в большевистской идеологии и обществе, отмечает, что советский атеизм по своему характеру коренным образом отличается от западных форм атеизма. Он противостоит не только теизму, но также идеологической индифферентности и философскому агностицизму в религиозной сфере. Государство терпит церковь как культовое учреждение и официально признает свободу совершения религиозных обрядов. В то же время посредством своей системы образования, монополии в сфере культуры оно наступает на религию как мировоззрение.

Беркен характеризует марксистскую идеологическую монокультуру как «современный мирской вариант теократии». Советская идеология, считает Беркен, это уникальное сочетание философских и религиозных воззрений: «Квазирелигиозный характер советской коммунистической идеологии становится главным общим знаменателем в процессе многих критических исследований коммунизма. Действительно, основные сходства являются слишком поразительными, чтобы пройти незамеченными; почтя механически используется язык теологии и феномена религии для описания коммунистического мышления — догматический, гностический, эсхатологический, манихейский, сотериологический, мессианский, миссионерский и ритуальный»[2].

В 1922 г. при Политбюро ЦК РКП (б) была создана специальная «Комиссия по проведению отделения церкви от государства», позже переименованная более откровенною «Антирелигиозную комиссию». Целью комиссии была организация не только антирелигиозной пропаганды, но и репрессий. В числе постоянных сотрудников Комиссии основную массу работников составляли люди с самым низким уровнем культуры, многие не имели и среднего образования. Комиссия сыграла заметную роль не только непосредственно в удушении религии, но и в подавлении религиозной и идеалистической мысли.

В журнале «Красный библиотекарь» № 1 за 1924 год были опубликованы списки изымаемой из обращения литературы, куда входили книги Платона и Канта, Шопенгауэра и Вл. Соловьева, Ницше, Лескова, Л. Толстого и многих других авторов. Ряд запрещенных книг из этого списки был предназначен к уничтожению. Образовавшийся культурный вакуум заполнялся учебными пособиями по марксизму-ленинизму и атеизму.

Было организовано движение «воинствующих безбожников» — юных и взрослых. В массовом количестве закрывались церкви, начались карательно-пропагандистские антирелигиозные акции. 23 февраля 1922 года ВЦИК издал декрет о принудительном изъятии церковных ценностей. Прошли судебные' процессы над - священнослужителями и иерархами церкви, над патриархом Тихоном, массовые зверские расправы без суда над священниками и рядовыми верующими. В результате репрессивной антирелигиозной и антицерковной политики религия на десятилетия стала уделом только тех людей, которые во имя веры отказывались от любой карьеры и сколько-нибудь серьезного повышения социального статуса. Религиозность стала рассматриваться как разновидность гражданской неблагонадежности и неполноценности. Периодически на верующих обрушивались волны репрессий, аресты, отправка в лагеря.

В результате отделения от государства церковь приобрела столь желанную внутреннюю духовную свободу, но ее внешнему институционному существованию угрожало разрушение. Все аспекты церковной реформы отступили на задний план перед главным вопросом: удастся ли церкви выжить как институту.

После смерти патриарха Тихона в 1925 г. советское правительство запретило выборы нового патриарха. Приблизительно в это же время перестали существовать церковные кафедры; последние монастыри были закрыты в 1929 году. Послание митрополита Сергия (Страгородского) от 27 июля 1927 г. определило отношение церкви к государству. Она окончательно подпала под власть государства. К началу второй мировой войны церковная организация была практически полностью ликвидирована повсеместно. На конец 30-х годов известны лишь 4 епископа, справлявшие службу (для сравнения: в 1914 г. — 163 епископа).

Начало войны с фашистской Германией открыло новый этап в истории церкрвногосударственных отношений. Советское правительство пересмотрело сбою антицерковную политику, а Русская православная церковь вступила в период существенного восстановления. В CCCР была приостановлена антирелигиозная пропаганда. «Союз воинствующих безбожников» был распущен; антирелигиозные публикации запрещались, а музеи атеизма закрывались. Вновь открывались старые бездействующие церкви, в которые были назначены священники.

Поворот в сталинской политике в отношении церкви приходится на 1943 г., когда состоялась его встреча с духовенством. Церковь как институт получила возможность восстановления (хотя и в строго определенных пределах). Впервые после 1926 г. церковному (Синоду было разрешено выбрать патриарха. В то же самое время СНК СССР учредил новый Совет по делам Русской православной церкви, который должен был представлять в правительстве интересы церкви. Был разрешен выпуск «Журнала Московской патриархии», хотя его распространение было ограничено, а содержание подвергалось цензуре. В январе 1945 г. был принят новый устав, восстанавливающий организационную основу Русской православной церкви. В 1946 г. вновь были открыты семинарии.

Однако при этом Русская православная церковь должна была, безусловно, поддерживать внутреннюю и внешнюю политику правительства. Руководители церкви даже присвоили Сталину титул «духовного вождя» и «истинного защитника церкви».[3]

В 1945 г. был созван Поместный Собор, на котором был избран новый патриарх Алексий (Симанский), и Русская православная церковь вновь вернулась в лоно мирового православия. Дальнейшая деятельность Русской православной церкви тесно связана с «борьбой" за мир». Ко времени смерти Сталина церковь вновь обрела в обществе и государстве духовную силу, но затем последовали новые испытания.

Эпоха умеренного ослабления напряжения в отношениях между государством и церковью окончилась с развертыванием Хрущевым в 1959 г. антирелигиозной кампании, которая длилась до конца 1964 г. Курс на победу коммунизма, провозглашенный Н. С. Хрущевым, предполагал ликвидацию религии; Московская патриархия, как и вся Русская православная церковь, рассматривалась в известном смысле как пережиток сталинизма, который должен быть устранен.

За пять лет церковь потеряла большинство прав, полученных во время войны. Начавшееся с 1959 г. преследование церкви привело к утрате ею 2/3 ее институтов (из 22 тыс. храмов и 69 монастырей, существовавших к 1958 г., осталось 10 тыс. храмов и 16—17 монастырей); в брежневское время число храмов уменьшилось до 7 тыс.). Воинственным положительным моментом было лишь возобновление в этот период международных контактов Русской православной церкви с другими церквами.

Конец 70-х годов — время «религиозного ренессанса», усиление интереса к русскому православию в интеллектуальных кругах, видевших в церкви хранителя русской культуры и носителя, национальных традиций.

В 1985 г. в Советском Союзе начались важные изменения, в том числе и в области идеологии. Советские писатели и ученые подвергли критике догматизм в различных идеологических областях, в частности, в области атеизма. Новая политика руководителя партии и государства М. С. Горбачева привела к более терпимому отношению к религии и существенно улучшила взаимосвязи между государством и Русской православной церковью.

Соотношение церкви и семьи.

Изучая соотношение государства и церкви, необходимо обратить внимание и на воздействие церкви на семью, так как семья является ячейкой общества, и само государство, прежде всего, опирается на благосостояние семьи.

Христианское понимание сексуальности, брака и семьи в значительной мере находилось под влиянием ветхозаветных представлений о браке как институте, предназначенном прежде всего для продолжения рода, а не для личного счастья партнеров. До самого периода Реформации патриархальная структура семьи сохранялась и отстаивалась от нападок сектантских групп. Невзирая на это, христианские представления были в корне иными, чем ветхозаветные.

Трансформация прежних представлений о семье в Новом Завете была обусловлена тем, что в христианстве, народу с иудейской традицией, содержатся и элементы эллинистического мировоззрения, в котором важную роль играет половая любовь и гармония. Классическое понимание любви, выраженное в платоническом понятии эроса, противостоит в христианстве ее библейскому, иудейскому пониманию. Хотя эротическая любовь часто понималась прежде всего как сексуальное влечение и страсть, в классическом религиозном и философском смысле она интерпретировалась как идеалистическое стремление подняться к высшим интеллектуальным и. духовным ценностям. Христианская концепция любви рассматривала как образец человеческой взаимности и самоотдачи совершенную и безграничную любовь Бога. Вообще любовь рассматривается как высшая ценность и добродетель.

Таким образом, христианство тяготеет к спиритуализации брака и семьи, к углубленной трактовке личных отношений между супругами, между родителями и детьми. Брак можно назвать разновидностью теснейшего товарищества верующих. В раннехристианских общинах дети были включены в это товарищество. Они крестились и причащались вместе со своими родителями. В этот период молитвенные собрания христиан проводились в семейных домах верующих. Брак, в котором один из партнеров был христианином, а другой принадлежал к другому вероисповеданию, рассматривался как вероятное средство обращения второго супруга в христианство. Но если партнер - нехристианин не желает состоять в таком браке, церковь рекомендовала развод. 

В Посланиях апостола Павла подчеркивается отличие христианского брака от супружеских союзов, заключаемых верующими других конфессий. Христианский брак характеризуется более высокими этическими требованиями к обоим супругам. Семейно-брачные отношения той эпохи, нормами какой религии они бы ни регулировались, строились на дискриминации женщины, которая обязана была во всем подчиняться мужу, не имела права расторгнуть брак но собственной инициативе, а в случае развода по инициативе мужа (такой развод осуществлялся беспрепятственно) должна была покинуть его дом и оставить родившихся от этого брака детей.

Христианство не произвело революционных перемен в социальном положении женщины; оно лишь дало ей возможность занять новое положение в семье и религиозном сообществе. Бели бракоразводная практика иудаизма оставляла женщину на полный произвол мужа, то Христос, запретив своим последователям, расторжение брака, тем самым резко изменил статус женщины в семье.

Изменилось также и положение женщины в сообществе единоверцев. В иудаизме все религиозные обязанности, совершение большинства ритуалов, даже ежедневные молитвы были делом мужчины. Женщина настолько не принималась в расчет, что имелась даже особая молитвенная формула, которую мужчина должен был повторять каждый день среди обычных молитв и которая содержала благодарность Богу за то, что Он не создал молящегося женщиной. Роль женщины сводилась к рождению детей и соблюдению святости домашнего очага. Она Должна была только выполнять предписанные Законом запреты, но не могла быть равноправным членом религиозного сообщества. Для богослужения необходимо было присутствие десяти мужчин, женщины в счет не шли. В синагоге женщины должны были сидеть отдельно от мужчин, отгороженные плотной завесой.

В христианской общине женщина наделялась всеми правами на, общих основаниях; из Посланий апостола Павла явствует, что женщина рассматривалась как полноценная христианка. Римские критики христианства (например, Порфирий) утверждали, что христианскими общинами управляют женщины. В периоды гонений женщины-христианки проявляли стойкость и приверженность религиозным идеалам наравне с мужчинами. Тот факт, что женщин почитали как святых и мучениц, демонстрирует их активную роль в общинах и высокий религиозный статус.

Одновременно в христианстве сохраняется я восходящая к иудейской традиции тенденция оттеснения женщины на второстепенные позиции в религиозной практике. В Посланиях апостола Павла подчеркивается, что женщине не дозволяется «учить», то есть выступать с проповедями и заниматься теологической интерпретацией Писания. Женщине запрещено входить в алтарное помещение церкви, она не может принять сан священнослужителя (за исключением некоторых протестантских конфессий).

Христианство характеризуется также особой — не свойственной в такой мере другим религиям — тенденцией к половому аскетизму и безбрачию. Идеалом верующего считается личность, целиком, преданная Христу и сохраняющая во имя него целомудрие. Отсюда обязательное требование целибата, то есть безбрачия и абсолютного воздержания от половых отношений, предъявляемое к священнослужителям Римской католической церкви. Отсюда и та особая роль, которая в христианстве отводится монашеству и отшельничеству, как мужскому, так и женскому. В отличие от иудаизма, предписывавшего обязательное вступление в брак всем половозрелым мужчинам и женщинам, христианство превыше всякого другого состояния оценивает девственность; брак рассматривается как вынужденная уступка влечениям плоти, предназначенная для тех, кто не в силах подавить их усилиями воли. Но наивысшей доблестью для христианина является сохранение целомудрия. Вне всякого сомнения, первоначально сильная аскетическая тенденция, преобладающая в христианстве, была направлена против гиперсексуализма эллинистической культуры, против широко распространенной в ней и открыто признанной педерастии, культовой и обычной проституции, содомии и т.п.