Социологические идеи в трудах евразийцев. Евразийского движения.

Социологические идеи в трудах евразийцев. Евразийского движения.

Евразийское движение – течение русской школы геополитики, рассматривающее Россию как особый этнографический и культурный мир, занимающий срединное пространство Европы и Азии. Его центральной задачей было отстаивание самобытных основ российской истории и культуры, разработка новых взглядов на русскую и мировую историю.

Евразийское движение возникло в среде русской послеоктябрьской эмиграции в начале 20-х годов. Период его становления и распространения охватывает 1921–1926 гг. Оно зародилось в Софии, вскоре его центр переместился в Прагу и затем в Берлин.

Основателями евразийского движения были лингвист и филолог  Н.С. Трубецкой (1890–1938), географ и экономист П.Н. Савицкий (1895–1968), православный богослов Г.В. Флоровский (1893–1979) и искусствовед П.П. Сувчинский (1892–1985).

В 1921 г. в Софии  вышел первый евразийский сборник  “Исход к Востоку. Предчувствия и свершения”, а в 1922 г. – второй сборник “На путях. Утверждения евразийцев”. В них в сжатой форме излагались основные принципы нового движения. Евразийство сразу же привлекло к себе внимание нетрадиционным анализом традиционных проблем, дерзкими проектами преобразования существующего общественного строя России.

В евразийском движении на разных его этапах принимали участие лучшие интеллектуальные силы русского зарубежья в лице философа Л.П. Карсавина (1882–1952), историка Г.В. Вернадского (1887–1973), правоведа Н.Н. Алексеева (1879–1964) и ряда других.

Расцвет движения связан с изданием “Евразийского временника”, а позже, в 1926 г., – программного документа “Евразийство. Опыт систематического изложения”, большая часть которого написана               П.Н. Савицким, бесспорным лидером и идеологом евразийства, основоположником русской геополитики как науки.

На втором этапе (1926–1929 гг.) центр движения перемещается в Париж, где продолжают выходить “Евразийские хроники” и начинает издаваться газета “Евразия”. Издание газеты было организационным оформлением “левого” крыла движения.

Пражский центр  евразийства, главным теоретиком которого был Л.П. Карсавин, ориентировался на идейно-политическое сближение и сотрудничество с советской властью. Н.С. Трубецкой и П. Н. Савицкий назвали это самоликвидаторством. В тридцатые годы евразийство как движение перестало существовать. Его идеи были возрождены в 60-х годах Л.Н. Гумилевым.

Наиболее ранние источники своих идей сами евразийцы  относят к концу XV и началу XVI вв., периоду осознания русским народом его роли защитника Православия и наследника византийской культуры. Таким источником, указываемым евразийцами, являются “послания старца Филофея”. Филофей был иноком  Псковского Елизарова монастыря. Он считал, что после падения Константинополя в 1453 г. и крушения Византийской империи “Русь стала третьим Римом”. Она осталась единственной великой православной страной, хранительницей восточно-христианской традиции. Филофей писал: “Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя согласно пророческим книгам, и это – российское царство ибо два Рима пали, а третий стоит. А четвертому не бывать”.

Мессианская идея высокого исторического предназначения России, сформулированная Филофеем в XVI в., получила развитие в русском историософском мышлении XIX в., прежде всего в русле славянофильства (А. Хомяков, И. Киреевский, С. Аксаков и др.), оказавшем непосредственное влияние на формирование геополитических взглядов евразийцев. Славянофильство – идейное течение в России середины XIX в., противостоящее западничеству и обосновывающее самобытность развития России.

Евразийцы разделяли  основную мысль славянофилов о самобытности исторического пути России и ее культуры, неразрывно связанной с православием. Вслед за славянофилами они утверждали, что культура России по системе своих духовных ценностей радикально отличается от западно-европейской.

Однако отношение  евразийства к славянофильству нельзя сводить к простой преемственности идей. Основания этих идей у евразийцев и славянофилов носили принципиально разный характер. Евразийцы считали, что в общей постановке проблемы, связывая культуру с религией, а русскую культуру – с судьбами православия, славянофилы были правы. Но, решая проблему России и русской культуры, они пошли по ложному пути “романтической генеалогии”, обращаясь к славянству как к тому началу, которое определяет культурное своеобразие России. В связи с этим П. Н. Савицкий отмечает, что нет оснований говорить о славянском мире, как о культурном целом, а русскую культуру отождествлять со славянской. Культура России не является ни чисто славянской, ни преимущественно славянской. Своеобразие русской культуры определяется сочетанием в ней европейских и азиатских элементов, что составляет ее сильную сторону. В этом плане культура России сопоставима с культурой Византии, которая, сочетая западные и восточные элементы, тоже обладала “евразийской” культурой. В отличие от славянофилов евразийцы утверждали примат духовного, культурного родства и общности исторической судьбы над этнической общностью.

Более близкими для  евразийцев были идеи К.Н. Леонтьева, который сформулировал мысль о том, что славянство есть, а общеславянской культуры нет. К.Н. Леонтьев отошел от узкого этнокультурного национализма славянофилов и первым обратился к восточным корням русской культуры, отнеся ее к византийскому типу. Идеи К.Н. Леонтьева об органической связи Православной церкви с русской культурой и государственностью нашли развитие во многих программных документах евразийцев, особенно в трудах Л. П. Карсавина.

Наиболее существенное влияние на становление евразийской  концепции оказали идеи Н. Я. Данилевского. Выделение евразийцами особого типа “евразийской” культуры базировалось на его теории культурно-исторических типов, разработанной в труде “Россия и Европа”. Если сравнить работу Н.С. Трубецкого “Европа и человечество”, давшую интеллектуальный толчок евразийскому движению, с трудом Н.Я. Данилевского, то идейное влияние последнего на концептуальные построения евразийцев становится очевидным.

Н.Я. Данилевский  сформулировал теорию культурно-исторических типов как антитезу универсалистским концепциям истории, которые носили ярко выраженный европоцентристский характер. В основе европоцентризма лежала рационалистическая теория прогресса с ее трактовкой истории как одномерного линейного процесса. Европоцентризм выражался в отождествлении судеб человечества с судьбами западноевропейской цивилизации. Главное возражение Н.Я. Данилевского против евроцентризма заключалось в том, что этот подход не давал объяснения ни истории России, ни истории народов Востока, превращая их в приложение к европейской истории.

Вместо моноцентризма европейской цивилизации Н.Я. Данилевский предложил концепцию полицентризма типов культур, вместо линейности – многовариантность развития. И для Н.Я. Данилевского, и для евразийцев прогресс – это реализация разнообразных возможностей, заложенных в различных культурах. Расхождение во взглядах евразийцев и Н.Я. Данилевского проявлялось в том, что евразийцы относили Россию к особому типу евразийской культуры, а                             Н.Я. Данилевский – к славянскому культурно-историческому типу.

В евразийской концепции  культуры углубляются и развиваются  идеи, высказанные в теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского и теории органического развития К.Н. Леонтьева. В работах                        Н.С. Трубецкого культура определяется как “...исторически непрерывный продукт коллективного творчества прошлых и современных поколений данной социальной среды”.

На территории Евразии  в ходе ее тысячелетней истории сфор мировалась многонародная нация, именуемая Н.С. Трубецким евразийской. Народы Евразии явились творцами особой культуры – евразийской, соизмеримой по своему мировому значению с культурами Запада и Востока, но имеющей свое значение. Культура России – не славянская и не европейская, а евразийская: в нее вошли элементы культур Юга, Востока и Запада. Влияние Юга на Россию в лице Византии было основополагающим в X–XII вв. Влияние Востока в облике “степной цивилизации” с его духом государственности было особенно сильным с XII по XV вв. С XVI в. начинает сказываться влияние западноевропейской культуры, достигшее максимума в XVII–XIX вв. Но культуру России нельзя рассматривать как вторичную, поскольку она не сводится к суммированию или опосредованию западных и восточных тенденций. Культура России, определяемая формулой “ни Восток, ни Запад”, а “Евразия”, есть нечто третье, нечто самостоятельное и особое, что не имеет выражения ни в терминах Востока, ни в терминах Запада.

В трудах евразийцев мир Евразии рассматривался как  единое геополитическое пространство, государственное объединение которого диктовалось географическими особенностями. Становым хребтом ее истории выступала степная полоса в ее открытости. Степное пространство способствовало широким геополитическим комбинациям и взаимодействию народов, населявших Евразию. История оставила ей скифскую, гуннскую, монгольскую, русскую державы. Мир Евразии отличается своим постоянным стремлением к политическому объединению. П.Н. Савицкий справедливо констатирует, что “Евразий-ское месторазвитие” по основным свойствам своим приучает к общему делу”, к внутреннему единству народов, к политическому объединению.

Евразийцы единодушны в парадоксальном на первый взгляд выводе, согласно которому “без татарщины не было бы России”. Монголо-татарское иго они рассматривают как военно-политический союз Древней Руси с Великой Степью, объединенной в государстве татаро-монголов. Этот союз был выгоден для Руси и в военном, и в финансовом, но более всего в геополитическом отношении. “Великое счастье Руси, что она досталась татарам, а никому другому”, – полагал Савицкий.

Решающее значение на формирование геополитических идей оказала география. Сочинения крупных русских ученых-географов А.И. Воейкова (1842–1916) “Будет ли Тихий океан главным морским путем земного шара?”, географа и демографа П.П. Семенова-Тян-ШанскогоЗначение России в колонизационном движении европейских народов”, Л.И. Мечникова “Цивилизация и великие реки. Географическая теория развития современных сообществ”, военного географа Д.А. Милютина и других ученых подготовили хорошую теоретико-методологическую базу для формирования отечественной геополитической школы. (1827–1914) “

Д.А. Милютин (1816–1912) – военный министр России (1861–1881), является основателем российской геополитической школы. Наиболее важным его трудом считается “Критическое исследование значения военной географии и военной статистики” (1846). Это своего рода идеологическая, теоретическая предтеча геополитики. Под углом зрения основных принципов геополитики он рассматривал роль народонаселения, государственного устройства в геополитических, геостратегических отношениях.

Немалый вклад в  развитие геополитических идей внес И.А. Ильин (1882–1954) – русский философ, геополитик, который считал, что  Россия складывалась веками не как  “механическая сумма территорий”, а как “органическое единство”, не подлежащее произвольному расчленению. Его взгляды перекликаются с  “органической теорией” отца термина  “геополитика” шведского ученого  Р. Челлена. Как и последний, Ильин считал, что государство, страна с ее населением – “живой организм”.