Мордовские языки

                                        Истоки мордовского этноса

Этноним мордва появляется в довольно ранних письменных источниках. В ряду этих источников в первую очередь назовем книгу византийского епископа Иордана (гота по происхождению) «Getica» («О происхождении и деяниях гетов»), законченную им в 551 году. Говоря о походах короля готов Германариха, которого древние писатели нередко сравнивали с Александром Македонским, Иордан сообщал, что он покорил много весьма воинственных племен и заставил их повиноваться своим законам. В перечне этих племен он называет и Морденс (Mordens), под которым, безусловно, следует разуметь мордву. Исследователи полагают, что знания о племенах, проживавших в бассейне Оки и Волги (весе, мере, мордве, имнискарах), Иордан почерпнул из итинерариев – римских дорожников, в которых области, где пролегали торговые пути, нередко обозначались названиями населявших племен.         

В других западноевропейских средневековых источниках мордва называется также Merdas, Merdinis, Merdium, Mordani, Mordva, Morduinos. В  древнерусских летописях этноним мордвавстречается с ХI – XIII веков. Наряду с этнонимом мордва в этих летописях сохранился и этноним  мордвичи («Мордовскиа князи с Мордвичи). Псевдопатронимическое оформление этнонимов на -ичи довольно широко применялось в древнерусских источниках (вогуличи, вятичи, дреговичи, кривичи, немчичи, русичи, тоймичи и др.).         

Установлено, что в  своей основе этноним мордва восходит к ирано-скифским языкам    (сравните:     иранское     mord — мужчина,  таджикское  mard — мужчина). В мордовских языках указанное слово сохранилось для обозначения мужа — супруга (мирде). В русском слове мордва частица «ва» носит оттенок собирательности. Его можно сопоставить с этнонимом литва. В русских источниках вплоть до XVII в. мордва выступает только под этнонимом  мордва.          

Одно из наиболее ранних письменных известий об этнониме эрзя (арису) дошло до нас в послании кагана Хазарии Иосифа еврейскому сановнику при дворе испанских    халифов    Абд-ал-Рахмана III (912 —961) и Хакама II (961 — 976) Хасдаю Ибн Шафруту.         

Наболее ранние письменные сведения об этнониме мокша (Moxel) мы узнаем из записок   фламандского   путешественника XIII в.   Гильома   Рубрука   и   сочинения «Джами-ат-таварих»    («Сборник   летописей», на персидском языке) иранского историка и государственного деятеля Рашида-ад-Дина (1247 — 1318), которое считается основным источником по политической и социально-экономической истории монголов.          

Этноним эрзя, вероятно восходит в своей основе к иранской лексике (иран. arsan – самец, мужчина, герой), а мокша – связан с индоевропейским гидронимом Мокша (ср. в санскрите moksha – проливание, утекание, освобождение).         

Древняя мордва изначально представляла собой не одно племя, как  иногда полагают, а группу или семью  племен, которая совместно с древнемарийскими, а возможно, и некоторыми другими  поволжско-финскими племенами, составляла волжско-финскую общность.         

Хозяйство носителей  этой культуры было комплексным, сочетавшим мотыжное земледелие со скотоводством, рыболовством и охотой. Орудия труда  изготовлялись преимущественно  из кости. Характерные формы поселений  – укрепленные крепостными стенами  городища, возводившиеся на труднодоступных  местах, и селища.         

Ареал расселения древнемордовских племен в I тысячелетии нашей эры  включал долины рек Оки, Волги (среднее  течение), Цны, Мокши, и Суры. На юге  граница мордвы совпадала приблизительно с естественным рубежом леса и  степи, на востоке не заходила дальше правого берега Волги (по-мордовски Рав). Северная граница доходила до устья Оки, западная – до Среднего Поочья.         

Этническая территория древнемордовских племен располагалась  в лесном крае. Обширные пространства Волго-Очья были почти сплошь покрыты  хвойно-широколиственными лесами, которые пересекались изобиловшими рыбой реками Волгой, Окой, Мокшей, Цной, Сурой, Пьяной, Алатырем, Иссой и другими. Эта экологическая среда наложила свой отпечаток на хозяйство, культуру и быт, этническую историю и этнопсихологию мордвы, ее представления о родной земле (чачома мастор, касома мастор). А гидроним Мокша, стал даже этнонимом, обозначавшим одно из этнических образований, объединенных в этноструктуре мордвы.         

Каждое из древнемордовских племен, точное число их пока их не поддается  подсчету, включало несколько патриархальных (отцовских) родов, в свою очередь  состоявших из ряда больших патриархальных семей, во главе каждой из которых  обычно стоял куд-атя (кудо – дом, атя – старик). Родом руководил старейшина покш – тяй (покш – большой, атя – старик). Род или несколько родов составляли поселение – веле. Во главе племени стоял выбираемый родовыми старейшинами вождь, набольший – текштяй, тюштень, тюштян, тюштя (текш – верх, вершина, верхушка, макушка, атя – старик). Этим словом древняя мордва называла своих верховных старейшин, управлявших как мирными, так и военными делами мордовских племен. Племена составлявшие древнемордовскую группу (семью) племен, по своим основным параметрам представляли, скорее всего, не столько единство, сколько сходство, близость. Они, по – видимому, говорили на родственных диалектах, легших позднее в основу эрзянского и мокшанского языков.          

Уже с первой половины I тысячелетия нашей эры в лоне древнемордовской семьи племен начинают вырисовываться линии эволюции мокшанской и эрзянской групп племен, или  соплеменностей, которые позднее  становятся более явственными. Мокшанско–эрзянская  дуализация происходила, разумеется, не сразу, это был длительный, растянутый на целые столетия процесс, обусловленный  разными причинами. Одной из серьезных  предпосылок такого раздвоения  была обширность этнической территории древнемордовской семьи племен, затруднявшая контакты между племенными группами. Территориальная разобщенность обусловила их связи с разными этносами, что порождало особенности в языке, антропологическом облике, культуре и быте тех соплеменностей, на базе которых сформировались эрзя и мокша.

                   Мордва в эпоху раннего феодализма

В начале II тысячелетия  нашей эры начался процесс  формирования на базе древнемордовской семьи племен мордовской народности как этнической общности нового типа, отличного от семьи племен. Процесс  этот был обусловлен изменением социально-экономической  структуры древней мордвы, становлением раннеклассовых отношений. Этническая территория мордвы того времени определяется лишь приблизительно. Западной границей ее расселения можно считать реку Оку, о чем свидетельствуют не только летописные источники, но и гидронимы, производные от этнонима мордва, локализуемые в Окском бассейне: Мордвес, Мордовка и некоторые другие. Северная граница проходила также по Оке и Волге, восточная – по Суре, южная – по естественному рубежу леса и степи. Эрзя занимала северную часть «Мордовской земли», мокша – южную. На западе и северо-западе соседями мордвы были мурома, восточные славяне, затем русские (по-морд. рузт). Соседями ее с юга являлись хазары, потом печенеги, с XI в. – половцы и Огузы (по-морд. гузт), а затем татары (по-морд. печкаст).         

Постоянная опасность  подвергнуться нападению, разгрому, закабалению или уничтожению  также, естественно, ускоряла сплочение  мордовских племен в более тесный союз. Однако и союзу племен не всегда удавалось отстоять свой суверенитет, и мордва оказывалась в даннических  отношениях сначала с Хазарией, а  затем с Киевской Русью. Но русские  князья в столкновениях с мордвой  порой терпели и неудачи.         

В конце XII – первой трети XIII в. во главе мордвы становится Пургас – один из наиболее известных ее инязоров (оцязоров), при котором  происходила концентрация части  мордвы в границах «Пургасовой волости» по русским летописям. В этих летописях, частично освещающих события средневековой истории мордвы, Пургас выступает как мордовский правитель («Мордва с Пургасом», «Мордва Пургасова»). «Пургасова волость», возникшая на основе союза по меньшей мере части мордовских племен, была тем потестарно-политическим образованием, которое способствовало сплочению их в территориальном отношении,   закрепляло определенную общность социально-экономических, этнических и других интересов, т. е. ускоряло  их трансформацию  в  мордовскую феодальную народность.         

Некоторым мордовским инязорам (оцязорам), например Пургасу, удавалось сплотить   под   единой   властью   значительные массы мордвы, что имело важное значения в деле консолидации мордовской народности.

                              Мордва и Золотая Орда

В 1236г. орды монголо-татар  обрушились на народы Восточной      Европы и пронеслись, как смерч, сметая все на своем пути. Первой жертвой свирепых завоевателей стала Волжская Болгария. Согласно   утвержденному   на  курултае 1235 г. плану завоевания Европы следующим   объектом нападения была Русь. Маршрут монголо-татарских войск,   которым воспользовался Бату в 1237 г., пролегал от Волги (после переправы в районе Жигулей)  прямо на запад, чуть южнее современной Пензы, и приводил в междуречье Прони и Мокши, откуда открывалась прямая дорога на княжества Северо-Восточной Руси.         

В начале 1237 г. отряды монголов впервые появляются на южных границах Мордовской земли. По свидетельству  венгерского монаха Юлиана, в это  время у мордвы «...было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в  весьма укрепленные места, чтобы  защищаться. В походе 1237—1238 гг, монгольским  военачальникам было нецелесообразно   оттягивать   части своих сил в вязкую борьбу с той частью мордвы, которая отступила в труднопроходимые, покрытые густыми лесами места, когда их манили богатые древнерусские города. Поэтому разгрому подверглась лишь южная окраина Мордовской земли, располагавшаяся на пути следования монгольских отрядов, на которой наряду с мордвой проживало преимущественно население, оставившее памятники золотаревского (булгарского) типа в Верхнем Посурье и Примокшанье.         

Следующее появление  монголов в Мордовском крае относится  к 1239 году, когда, по сообщению Лаврентьевской летописи, «... взяша татарове Мордовъскую  землю и Муром пожгоша и  по Клязьме воеваша и град святыя Богородицы Гороховец пожгоша, а  сами идоша в страны своя». Рейд 1239 года был очередным и кратковременным  в ряде экспедиций по грабежу русских  земель и сопредельной мордовской территории. Судя по маршруту, он проходил по Оке  и затронул приокские поселения  мордвы, не подвергавшиеся ранее погрому.          

С этой поры вплоть до распада  Золотой Орды летописи сообщают лишь об одном походе 1288 года золотоордынского хана Елортая на мордовские  земли:   «...воеваша  Рязань,   Муром, мордву, и много зла сотворили, идоша восвояси...». Однако этот набег состоялся по собственной инициативе монгольского хана и носил чисто грабительский характер, а разорение мордовских земель было совершено попутно, при отходе в степи.         

Мордовский  край  еще  в домонгольское время представлял собой район традиционного земледелия. Общая численность мордвы, составлявшая в домонгольский период около 60 — 70 тыс. человек, в золотоордынское время с учетом периодических потерь в военных   действиях   оставалась   приблизительно на том же уровне. Основная масса мордвы по-прежнему проживала в многочисленных небольших поселках или на хуторах. Передача права сбора дани мордовским князьям в конце XIII в. и основание   Мохши иллюстрируют не только начавшийся процесс целенаправленной эксплуатации местного населения, но и вовлечение в систему золотоордынских вассальных отношений мордовской знати. За право откупа сбора налогов на полученных от ордынских ханов уделах мордовские князья были обязаны прежде всего военной службой со своими отрядами, а также поставкой рабочей силы для проведения общественных работ по требованию золотоордынской администрации.         

С основанием Мохши мордовские ремесленники в силу разных обстоятельств  оказываются втянутыми также  в городское ремесло.         

Несмотря на тяжелейшие последствия завоевательных походов  монголов и установления золотоордынского господства наблюдается дальнейшей развитие экономической структуры  мордовских земель. В рамках золотоордынской  эпохи окончательно сформировались основные направления специализации  мордовского края в области земледелия, пушного и бортного промыслов, что  обеспечило последующий рост производительных сил в условиях включения его  в систему русского феодализма.         

В начале XV в. основная территория мордовского края по-прежнему оставалась в сфере политического влияния  Золотой Орды, несмотря на упадок ее могущества. Существенные перемены в  положении и отношениях между  раздираемой междоусобицами Золотой  Ордой и впитывающей силу централизации  Русью, наступившие в XV в., предопределили включение Мордовской земли в  состав Русского централизованного  государства.         

Вхождение мордовского  народа в состав Руси         

В конце I — начале II тысячелетия  н.э. в Мордовском крае можно констатировать   наличие экономических, социальных и  политических   предпосылок   для образования    государства, даже исходя из классовых критериев и наличие политического  объединения, не уступающего по уровню организации соседним государственным образованиям.         

В начале XIII в. мы встречаем  здесь два социально-политических объединения. В  мордовской историографии утвердилось название этих княжеств по именам наиболее известных правителей Пургаза и Пуреша. Мордовское происхождение последнего некоторые исследователи (Н.Ф. Мокшин) подвергают сомнению, Однако большинство других (И.Н. Смирнов, С.К. Кузнецов, А.П. Смирнов и др.) видят в Пургазе эрзянского князя,  а в Пуреше —мокшанского. При этом, кажется, всеми признается,   что   «волость»   Пургаза простиралась между Окой и Сурой от Волги до Алатыря, включая среднее течение Мокши, то есть   примерно   укладывалась в ареал    эрзи.    Мокшанская   же территория охватывала бассейн Цны, верховья Мокши и Cypы.         

В период феодальной раздробленности  Руси, наполненный ожесточенными  усобицами,  борьбой   князей   за   верховную власть, каждый из них стремился расширить свою материальную базу, захватить больше земли и зависимых крестьян – основной источник богатства в феодальную эпоху. Единая для всей Руси церковь стремилась унять междоусобицы и направить  княжеские походы против не христиан, придать им религиозный характер. Мордовский край, граничивший сразу с тремя княжествами – Рязанским, Муромским и Владимиро-Суздальским, стал подвергаться постоянному натиску с запада.         

Мордовия XII — начала XIII в. представляла собой независимое  сильное государство, способное  на равных бороться с Волжско-Камской  Болгарией или объединенными  силами северо-восточной Руси. Даже после его распада отдельные  Мордовские княжества обладали достаточной  мощью, чтобы успешно противостоять  экспансии Рязанского, Муромского княжеств и наносить ощутимые поражения Владимиро-Суздальскому - по тем временам крупному европейскому государству.         

Одной из важнейших проблем  социально-политической истории мордовского  народа является вопрос о формах и  сроках присоединения его территории к Русскому государству. Большая  часть отечественных и зарубежных историков относит окончательное  присоединение мордовских земель к  России к 1552 году и связывает его  с последним походом Ивана  Грозного на Казань через мордовскую территорию (эрзянскую и мокшанскую одновременно). О времени и форме  присоединения Мордовии к России существуют и другие мнения: от перехода «в вассальную зависимость от московского  великого князя» в 1392 — 1393 гг. до «добровольного вхождения мордвы в состав Российского  государства» к 1485 году.         

В Смутное время мордовские феодалы, обладавшие собственными вооруженными силами и налаженной податной системой, вновь оказались независимыми от Москвы. Однако в крае не наблюдалось  каких-либо тенденций укрепить эту  независимость, боевые действия здесь  отражали общероссийскую борьбу за  власть.          

Перенесение границы  России от реки Алатырь на рубеж  Тамбов – Симбирск к середине XVII в. привело к распространению на  большей части мордовских земель обычной административной, юридической и фискальной практики Русского государства и ликвидации последних остатков местной автономии. Принудительное заселение края крепостными русскими крестьянами из центральных районов России, захват мордовских земель помещиками и монастырями, усиление бюрократического аппарата со всеми вытекающими последствиями приводили к многочисленным противоречиям между местным и пришлым населением, развитию разнообразных форм угнетения мордовского народа. Это вызывало противодействие мордвы, выражавшееся, как правило, в волнениях и восстаниях. Наиболее крупными из них стали восстания 1656, 1670, 1743-1745, 1774 гг. и социально-религиозное движение 1804-1810 г

Этническое развитие мордовского народа в конце XX  - начале XXI века

Этническое развитие мордовского народа, помимо бинарности, характеризует дисперсность населения. Дисперсность оказывает сильнейшее воздействие на этнические процессы, а также на развитие общественных движений и мордвы. Среди мордовской диаспоры активно развиваются ассимиляционные  процессы, связанные с проживанием  в многонациональной русскоязычной  среде, оторванность от литературного  языка, от национального книгоиздания, отсутствием контактов с мордовской культурной средой.         

Общая тенденция этнического  развития мордовской диаспоры в последние  десятилетия – сокращение численности  мордовского населения, повсеместное распространение мордовско-русского двуязычия и уменьшение численности  мокшан и эрзян, говорящих на родном языке.         

Наиболее крупными ареалами расселения мордвы являются Нижегородская, Оренбургская, Пензенская, Самарская, Саратовская, Ульяновская области, республики Башкортостан, Татарстан, Чувашия.          

Осознание имеющихся  проблем, попытки затормозить ассимиляционные  процессы обусловили активное участие  мордовской диаспоры в создании и  деятельности движения за национальное возрождение.         

Национальные организации  мордовского народа на территории российских регионов отчетливо демонстрируют  тенденцию к укреплению контактов  с Мордовией. Представители диаспоры активно привлекаются властями республики для участия в крупных республиканских  мероприятиях. Очевидно, что работа с мордовскими национальными  общественными организациями в  настоящее время является заметной составляющей политики руководства  Республики Мордовия в области национальных отношений.         

В последнее время  началось формирование концепции национальной политики РМ. Эта политика основана на стремлении обеспечить как национальное развитие народов республики, так  и межнациональное сотрудничество. В процессе разработки концепции  этнического развития мокшан и эрзян  существенное влияние на власть оказывают  общественные организации и прежде всего Совет возрождения мордовского  народа.         

В работу над национальным возрождением вовлечены не только общественные организации республики, но и мордовской диаспоры за ее пределами, а также  общественные объединения финно-угорских народов. 

                                МИФОЛОГИЯ И ЯЗЫЧЕСТВО

В религиозно-мифологических воззрениях мордвы видное место занимают не только антропоморфные божества, в  основном женские, но и зооантропоморфные  предки (люди — птицы, люди — кони, люди — рыбы, люди — медведи, люди — пчелы), образы которых сохранялись  в ее фольклоре, жили в «мифическое  время», именуемое «кезэрень пиньге» (э.), «кезоронь пинге» (м.), «пек умонь  пиньге» (э.) «пяк сире пинге» (м.) «пяк кунардонь  пинге» (м.), что в переводе на русский  язык означает, «стародавний век», «древнейшее  время».     

В мордовской мифологии  герои часто выступают в образах  тотемов, регулирующих жизнь своих  родовых коллективов, вещающих о  будущем. Персонажи мордовских мифов  словно обретают свое прошлое, становясь  деревом травой, волком, медведем, yткой, конем, переходя таким образом в  разряд  необыкновенных людей, имеющих несколько ипостасей, т. е. превращающихся по желанию в растение,  зверя, птицу. Пейзаж, образы  родной  природы служат не  только  иллюстративным фоном, на котором совершается событие, но и активным действующим лицом. Природа в мордовской мифологии не абстрактная, а местная, конкретная, связанная с бытом того или иного села. Нередко даже: называется место развертывания событий, описывается подробно тот или иной объект ландшафта: река, лес, гора, дерево. B наиболее архаичных произведениях мордовской мифологии мир природы и человека един, а человек,   наделяя природу своей сущностью, постоянно ищет в ней аналогии с человеческим бытием. Звери и птицы выступают посредниками между миром живых и миром мертвых, небесным миром и миром земным, они знают тайное, помогают людям.     

Материалы языческих (дохристианских) верований мордвы имеют немаловажное значение для всеобщей истории религии, позволяя глубже осмыслить ряд общих  вопросов, связанных с происхождением и эволюцией религии как особой формы общественного сознания (материальная обусловленность религиозных представлений, ранние формы религии, вопрос о возникновении идеи верховного бога, синкретизм и др.).      

При ознакомлении с религиозными верованиями мордвы прежде всего  обращает на себя внимание большое  количество женских божеств: леса (виръ) — Вирь-ава (ава — женщина, мать), земли(мода, мастор) — Мода-ава, Мастор-ава, воды (ведь) — Ведь-ава, ветра (варма) — Вар-ма-aea, огня (тол) — Тол-ава, дома (кудо) — Куд-ава и т. п. Наряду с божествами в образе женщин встречаются божества и в образе мужчин, например, Вирь-атя (amя —мужчина, старик), Мода-атя, Ведь-атя, Варма-атя, Тол-атя, Куд-атя и др., считавшиеся мужьями женских божеств. Наши предки  полагали,   что   божества эти могли быть как добрыми, так и злыми. По их представлениям, божества могут наделать немало бед и неприятностей, если вовремя не умилостивить, не задобрить их. Они, естественно, хотели, чтобы божества были добрыми и содействовали их жизнедеятельности. С этой целью в честь божеств на предполагаемых местах их обитания, т. е. в лесах, на полях, у рек и родников, озер, в жилищах, дворах, банях, устраивались моляны, моления (озкст), на которых совершались те или иные жертвоприношения, воздавались молитвы(озномат, озондомат).      

Мифы двух основных этнографических  групп мордвы — эрзи и мокши — близки, хотя существуют различия в наименовании некоторых персонажей и в сюжетах. Так, верховный бог мокши —Шкай, демиург в дуалистической космогонии, эрзи — Нишке, демиург и культурный герой, заповедавший человеку труд. Нишке вместе с богом Норов-пазом или Вере-пазом и включённым в пантеон Николой Угодником изображается в народных песнях распределителем человеческих судеб (счастья, доли), сидящим на дубе — мировом дереве. В родственных отношениях с Нишке состоит громовник Пурьгине-паз — приёмный сын или зять бога.     

Характерная черта мордовской мифологии — представления о духах — «матерях» (ава) явлений природы, растительности и т. п.: вирь-ава — мать леса, ведь-ава — мать воды, Варма-ава — мать ветра, Мода-ава — мать земли, Тол-ава — мать огня, Норо-ава — мать полей, Юрт-ава — мать дома, Нар-ава — мать лугов и др. (известны соответствующие мужские персонажи, атя «отцы»).     

Шкай (морд.-мокшанск. «бог»), Оцю шкай («великий бог»), Вярде шкай («высший бог», вярде, «верхний»), Шкабаваз (паваз, «бог»), в мордовской (мокша) мифологии высший бог, демиург. Имя Шкай, возможно, родственно эрзянскому Нишке. Согласно мордовскому дуалистическому мифу, Шкай изначально обитал на камне (на лодке) в водах первичного океана; из его плевка в воде появился шайтан (тюрк, заимствование, см. Шайтан, более древний образ — птица), которому бог велел нырнуть на дно и достать земли (ср. Нуми-Торума и Куль-отыра у обских угров, удм. Инмараи Керемета и т. п.). Шайтан, принесши земли, утаил кусок во рту, и когда по велению Шкай земля стала разрастаться на поверхности океана, часть земли стала разрывать голову шайтану. Тот выплюнул её, сотворив таким образом горы и неровности почвы. Шкай проклял шайтана, и тот стал вредить богу в деле творения: шайтан послал тучи на небо, но бог сотворил в них плодородный дождь, в горы вложил драгоценные металлы и т. д.      

Нишке, Нишке-паз, Вере-паз («высший бог»), в мордовской (эрзя) мифологии высший бог. Нишке создал небо и землю, пустил в мировой океан трёх рыб, на которых держится земля, насадил леса, сотворил человеческий род (эрзян), повелел мужчинам заниматься земледелием, женщинам — домашней работой. Нишке — глава пантеона: он собирает всех богов на пир под яблоней. У Нишке две дочери (Кастарго и Вецорго), которых призывают в заговорах от болезней, и жена Нишке-ава. Нишке женит сына (иногда — Пурьгине-паза) на земной женщине (Азравке), он поднимает её на небо в серебряной люльке. На небе у Нишке семь амбаров: в одном — дед Мороз (Мороз-атя), в другом — дед Мякина, в третьем — пятница, в четвёртом — воскресенье, в пятом — зима, в шестом — лето, в седьмом, который не велено открывать Азравке, видна земля с родителями невестки. Нишке в народных песнях предстаёт сидящим на дубе с богом плодородия Норов-пазом и Николой (Николай Угодник) и раздающим людям счастье. Нишке молили об урожае, о здоровье людей и скота, поминали в заговорах.      

Пурьгине-паз, в мордовской (эрзя) мифологии бог грома. Имя  и образ Пурьгине-паза возникли под  влиянием балтийской мифологии (ср. балт. Перкунаса); под воздействием христианства Пу́рьгине-паз приобрёл некоторые атрибуты Ильи-пророка: он разъезжает по небу на колеснице, запряжённой тремя огненными конями, колёса колесницы высекают молнии (иногда молнию представляли в виде самостоятельного божества — Ендол-паза). В левой руке Пу́рьгине-паза — гром, в правой — дождь. У мордвы-мокши громовник — Атям. Вооружённый луком-радугой и каменными стрелами, он преследует шайтанов, которые его передразнивают.     

Вирь-ава (вирь, «лес»; ава, «мать», «женщина»), в мордовской мифологии дух, хозяйка леса. Человеку показывается редко, имеет вид обнажённой длинноволосой, иногда одноногой женщины, с грудями, переброшенными через плечи. Может вывести заблудившегося из лесу (после необходимой молитвы) или наоборот запутать дорогу, защекотать до смерти; уходить от неё нужно пятясь назад, тогда она не разберёт, куда ведут следы. Соответствующий мужской персонаж — вирь-атя (морд. атя, «старик», «мужчина»): к нему обращаются мужчины с просьбой о помощи в мужских промыслах, тогда как женщины просят Вирь-аву показать, где больше грибов, ягод и т. п.     

Ведь-ава (морд. ведь, «вода», ава, «мать, женщина»), в мордовской мифологии дух, хозяйка воды. Каждый источник имел свою Ведь-ава (по некоторым поверьям, и мужского духа — ведь-атя, от морд. атя, «старик, мужчина»). Ведь-аву представляли в виде обнажённой женщины с длинными волосами, которые она любит расчёсывать. Она и ведь-атя могут утопить купающихся или наслать болезнь, которую только Ведь-ава и может вылечить (откупиться от нее можно, бросив в воду деньги, просо и т. п.); ср. представление о целебной воде ведь-пря (морд. пря, «голова», «поверхность»), которую нужно зачерпнуть, обращаясь за помощью к Ведь-аве и ведь-ате, и омыть больного. Ведь-ава считалась также покровительницей любви и деторождения: её просили о помощи невесте, молили об избавлении от бездетности. Она же посылала дождь (чтобы вызвать дождь, устраивали культовую трапезу у источника и обрызгивались водой, призывая Ведь-аву — «кормилицу»).      

Варма-ава  (морд. варма, «ветер»; ава, «мать», «женщина»), в мордовской мифологии дух, хозяйка ветра. Обитает в воздухе, может послать плодородный дождь, но и раздуть пожар вместе с духом огня тол-авой, повалить созревший хлеб и т. п. Варма-ава  считалась разносчицей болезней. Соответствующий Варма-аве  мужской персонаж — варма-атя (морд. атя, «старик», «мужчина»).     

Тол-ава (тол, «огонь», ава, «женщина, мать»), в мордовской мифологии хозяйка огня. Тол-ава — виновница пожаров, особенно опасная в союзе с хозяйкой ветров Варма-авой. К Тол-аве обращались с мольбами об излечении от ожогов, бросали в огонь приношения.     

Норо-ава, Паксь-ава, в  мордовской мифологии хозяйка поля. Норо-аву молили об урожае, просили  о помощи в полевых работах, оставляли  для неё в поле несжатые полоски, хлеб и т. п. Считалось, что Норо-ава может испортить урожай, наказать человека солнечным ударом. Во время цветения ржи Норо-ава предвещала урожай ночным свистом, а неурожай — воплем. Она охраняла посевы, в том числе от хозяйки ветров Варма-авы.

                                             ФОЛЬКЛОР

Устное народное творчество мордвы богато, своеобразно, высокохудожественно, поэтому давно привлекло к  себе внимание собирателей и выдающихся русских и зарубежных ученых. Достаточно вспомнить имена академиков В.Ф.Миллера,  
А.А. Шахматова, В. Штейница, профессоров А.В. Маркова, Д.К. Зеленина, П. Домокоша, П. Равилы, X. Паасонена, написавших ряд работ по мордовскому фольклору. До недавних пор собрание материалов X. Паасонена и его издание П. Равилой под названием «Mordwinische Volksdichtung» не имело себе равных в мордовской фольклористике. И если «Мордовский этнографический сборник» (1910 г.) А.А. Шахматова познакомил с поэзией мордвы  русский народ, то книги X. Паасонена, П. Равилы, П. Домокоша рассказывали о ней зарубежным читателям.     

 Естественно, что  наличие  богатого  и активно живущего фольклора способствовало проявлению уже на первых шагах самостоятельной  мордовской  науки,   отряда выдающихся собирателей и исследователей. Это К. Фукс, П.И. Мельников, В.Н. Майнов, А.Ф. Юртов, И.Н. Смирнов, С.В. Аникин, И.И. Дубасов, П. Никитская, в советское время—Б.М. Соколов, М.Т. Маркелов, Л.П. Кирюков, И.С. Сибиряк (Поздяев),  А.И.   Маскаев,   Л.С.   Кавтаськин, К.Т. Самородов, В.К. Радаев, Я.М. Пинясов и конечно же М.Е. Евсевьев — основоположник мордовской фольклористики.     

Важнейшее условие жизни  фольклорных произведений – их всенародная  известность и устность исполнения. Такая форма исполнения – единственная форма художественной жизни народных песен и сказок, так как и  певцу, и сказочнику были необходимы зрители и слушатели.     

Три   особенности   фольклора устность бытования, коллективность творческого процесса   и   вариативность — являются   общими   для произведений устного народного творчества любого народа. Кроме этого для мордовского фольклора присуще бытование произведений на двух языках — мокшанском и эрзянском, здесь нет героического эпоса как жанра, что объясняется историей народа, и некоторые прозаические произведения имеют стихотворные параллели: песни-сказки, предания-песни, что отмечено исследователями, например, М.Е. Евсевьевым и В.Ф. Миллером.      

Мордовское устное народное творчество по содержанию и назначению делится на обрядовую и необрядовую. Обрядовая поэзия сопутствует человеку на всем его пути от рождения до смерти и своеобразно выражает его душу, украшает его повседневную жизнь, наполняет ее своеобразной торжественностью. Во всех ее жанрах отразились древнейшие взгляды людей на природу и желание магически воздействовать на нее, их вера в различные мифологические существа (божества) ради благополучия в общественной и семейной жизни, особенно ради получения ежегодного богатого урожая, приплода скота и сохранения здоровья. Поэтому весь жанровый состав обрядовой поэзии тесно связан с хозяйственной деятельностью и убедительно показывает, как на самых ранних этапах развития человечества общественные и семейные обряды и заклинательные песни порождались трудовой практикой и сопутствовали ей.     

Возникновение и развитие мордовского обрядового фольклора  идет в общем русле развития поэзии вообще и тесно связано с трудовыми  процессами. К календарно-обрядовой  поэзии относятся произведения о  природе и явлениях общественно- бытовой жизни, исполняемые в  определенное время года. У мордвы, как и у других народов, в календарно-обрядовой  поэзии нашли отражение представления  человека родового строя, который находился  почти в полной зависимости от природы и был бессильным перед  ее непонятными и страшными явлениями. По представлениям людей того времени, все предметы и явления имели  своих духов-хозяев. Человек старался подчинить эти сверхъестественные существа, расположить их в свою пользу особыми магическими приемами — действиями и словами. Так сложилась  календарно-обрядовая поэзия. Обрядовые  песни, которые исполнялись только в определенные дни во время традиционных праздников (озксов), в обрядовой  поэзии стали бытовать как календарно-праздничные. Мордовская обрядовая поэзия содержит в себе сравнительно мало элементов  христианской культуры. По форме она  получила христианскую окраску, а по существу осталась языческой.     

Каждый календарный  праздник совершался прежде всего для  того, чтобы повлиять на природу, обеспечить хороший урожай, приплод скота, достаток и благополучие семьи.     

Наряду с жанрами  обрядовой поэзии в мордовском устном народном творчестве богато представлены произведения необрядовые. Таковы жанры  афористического творчества, являющиеся, как и у других народов, сложным  искусством народного слова. Сюда входит целый ряд афористических произведений:      

Пословичные виды изречений; собственно пословицы (Э. – валмеревкст, М. – валмуворкст).     

Мезе теят, секень неят – э.(Что сделаешь, то и увидишь).      

Тев-ки аф содат —  карьге аф кодат — м. (Дело не знаешь — и лаптя не сплетешь.) Пословицы  являются  преобладающими в паремическом творчестве мордвы.                                                                           Пословицы-приметы:      

Лопа прай — сексе  сай. (Лист падает — осень идет.)     

Пословицы-афоризмы:     

Эряфсь фалу моли инголи,  и кие аф кенери мельганза, ся фалу иляды фталу. (Жизнь идет только вперед, и кто не успевает за ней, тот всегда отстает.)      

Пословицы-максимы:     

Улихть ломатть, конат  эряйхть, кода панчфнень  еткса  палакст:   кяждост лама, а цебярьсна аш; синь мяльсна куцемс сембода вяри, а ляткшнихть сембода алу сяс, мес синь или тапасазь,  или сязендьсазь. (Есть люди, которые живут, как крапива среди цветов: зла в них много, а добра мало; они хотят подняться выше других, но остаются ниже всех.)     

Другой вид афористических произведений — каламбурно-присловичные изречения, или присловья.     

Сон ваны оржа сельмот. (Экв.: Он смотрит в оба.)     

Присловица:     

Сон моли тоза, сонцьке  аф содасы коза.  (Он идет туда, сам не знает куда.)     

Прибаутки:     

Кирдьк пряцень, кулят!      

Азорсь тон улят. (Экв.: Терпи, казак, — атаманом будешь!)     

Прибаутки являются острыми  и (забавными    высказываниями балагурного характера, употребляемыми либо непосредственно    при    живом    общении, либо в контексте какого-либо жанра для усиления комизма и речевой выразительности.     

Сказка в мордовском фольклоре – один из самых распространенных жанров. Этому способствовали географическое положение, экономическое состояние  и бытовые особенности мордвы.      

Известным исследователем мордовской сказки был А.И. Маскаев, автор монографии «Мордовская народная сказка» (Саранск, 1947). Он отмечал, что  сказка в прошлом играла хозяйственную  роль, т. е. имела производственно-магические функции. По воззрениям мордвы, богиня леса Вирява, охраняющая зверей от охотников, была страстной любительницей сказок. Поэтому в старину летом у  костра, зимой у очага сказочники рассказывали сказки не охотникам, а  Виря-ве, которая до того заслушивалась, что забывала об охране своего хозяйства  — зверей и птиц – и даже засыпала под говор сказочников.     

В мордовском фольклоре  наиболее древним является эпос, в  котором животные наделены чертами  людей, а мир устроен подобно  человеческому обществу. Герои вступают в трудовые отношения и брачные  связи между собой и с человеком  как равные. Основной  особенностью сказок этой группы является    олицетворение главных   героев — зверей,   птиц.   Правда, одушевленные животные и растения имеются и в чудесной сказке, но там они не являются главными, они выступают в качестве второстепенных,  вспомогательных персонажей.     

Эпическая традиция в  мордовской песне настолько сильна, что она проявляется и в  лирике. Даже сравнительно поздние  семейно-бытовые песни несут на себе печать эпичности. Мордовские эпические  песни поются хором, как лирические. Это является их важнейшей национальной особенностью, определяющей жанровую специфику всего песенного эпоса  мордвы.     

Мордовские эпические  песни по содержанию делятся на три  группы: мифологические, балладные  и исторические.     

В мордовском песенном фольклоре  значительное место занимают лирические песни. Если эпическим произведениям  характерны масштабность, прохождение  действия далеко от дома, необычность  героев, то в лирике все слито  с реалиями людей. Исследователь  мордовской лирики А.Д. Шуляев пишет: «…мордовская народная лирика – это особая художественная форма отражения действительности, выражающая эстетическое восприятие внутреннего  мира и внешнего облика человека, его  эмоциональное отношение к жизни».      

Он выделяет такие  группы лирических песен: песни о  мироздании и труде, песни о молодежи и любви, песни о семейной жизни, песни о рекрутчине и солдатчине, песни о переселенцах и отходниках, песни социального протеста.

                               ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

Декоративно-прикладное искусство мордвы имеет древнюю  историю и тесно связано с  хозяйственными занятиями этого  одного из наиболее древних и чрезвычайно  интересных народов России. Его богатые  традиции материально-бытовой культуры позволяют и ныне питать творчество молодых мастеров декоративно-прикладного  искусства.     

Заметно оживился интерес  к декоративно-прикладному наследию мордвы в последние годы. Заметно  усилился интерес к культурному  наследию, и в частности, прикладному  творчеству. Иностранные гости из Венгрии, Финляндии, других стран в  восторге от творчества мастеров из Подлесной  Тавлы. Начатое здесь замечательным  самородком Н.И. Мастиным дело принесло замечательные плоды, известные  теперь во многих странах.     

И еще одного самородка, воспевающего красоту народных традиций в декоративно-прикладном творчестве, открыли национально-культурные события  последних лет. Это В.И. Колмыков директор художественной школы Рузаевки, внесший замечательный вклад  в изучение глиняной игрушки мордвы и других народов России.     

В последние годы большой  вклад в популяризацию традиционной декоративно-прикладной культуры мордвы вносит музей мордовской культуры (директор Т.П. Прокина) где традиционными стали  тематические экспозиции, а также  коллективные и индивидуальные выставки мастеров.     

Оригинальность культурно-языковой структуры мордовского этноса заключается  в субэтническом построении и  ее языковой бинарности, что существенным образом отражалось и на декоративно-прикладном искусстве. Эта особенность проявлялась  в промыслово-хозяйственной деятельности народа и его духовной культуре.     

Традиционные промыслы, одним из источников которых являлось декоративно-прикладное искусство, позволяли  создавать не только предметы утилитарного назначения, но и предметы, воспитывающие  людей на лучших народных традициях  резьбы по дереву, плетения из коры и  лозы, лепки из глины. Это были предметы детской забавы: катающиеся, двигающиеся, свистящие и музыкальные игрушки  не признающие яркой окраски. Предметы детской забавы через игру способствовали выработке у детей этно-эстетической приверженности к национальным традициям  декоративно-прикладного искусства.      

Особенно плодотворной для восприятия декоративно-прикладных традиций была лесная зона, где, соответственно и развивались промыслы, связанные  с обработкой дерева. Это выражалось в предметах быта, внутреннего  и внешнего убранства жилища мордвы. В том числе наличников, фронта, конька крыши, устройства дворовых и  хозяйственных построек.     

Человеку свойственно  стремление раскрыть себя в разных сферах деятельности. Оно дает ощущение разнообразия жизни, пробуждает к ней  интерес, вносит в нее одухотворенность. Через промысловую деятельность крестьяне зачастую приобщались  к искусству. Природа будила воображение, обогащала наблюдениями, оттачивала чувство красоты. На образном соответствии «природного» и человеческого формировались  народные символы, отражавшие коллективные представления о мире, переживания  главных событий в жизни и  труде человека, то есть выстраивается  своего рода цепочка в системе  человек — природа — культура.      

Принято считать, что  промыслы внеэтничны, следовательно, не являются составляющей этносов и  этнических образований. В этих суждениях  есть определенная логика, но она более  характерна для экономических взаимоотношений  участвующих в промыслах лиц. По нашему же мнению промыслы являются составной частью системы жизнеобеспечения этноса, выражающегося в его воспроизводстве  и саморегуляции через предметы и вещи хозяйственного и бытового назначения. Промыслы играли важную роль в развитии основы крестьянского  хозяйства—земледелия, и занимали особую нишу в этнохозяйственном  укладе крестьян Мордовии.     

Промысловая деятельность по-разному сказывалась на составляющих материальной культуры и семейного  быта. Продукция кустарных промыслов  в большей степени воздействовала на материально-бытовую культуру, отходничество  во многом влияло на структуру и  функции членов семьи. Это касается не только конкретного промысловика—носителя  этнических черт, но и его продукции  как одной из форм этнического  воспроизводства, выражающегося в  предметах материально-бытового назначения. Это были, так сказать, овеществленные этнические символы. Использовавшаяся в них символика отличалась своеобразием подачи и размещения этнических элементов. Этническая символика, прежде всего, была связана с желанием, сделать предмет  более привлекательным. Привлекательность  продукции, во-первых, выражалась в  се художественной ценности; во-вторых, в ее конкурентоспособности. Именно это заставляло мастеров-промысловиков  переносить на предметы, предназначенные  для реализации, все из бытового окружения, способное выделить данную продукцию. Зачастую мастер-промысловик, стремясь творчески развить этнические мотивы, вносил новые черты в культуру этноса. Важно отметить и тот момент, что мастер-промысловик, ориентируясь на инонациональный рынок, стремился  использовать близкие рынку этнические традиции в видовом оформлении промысловой  продукции.

                                           РЕЗЬБА  ПО ДЕРЕВУ

Декоративная резьба по дереву — традиционный вид художественного  творчества мужчин, наносивших орнаменты  на фронтоны изб, пари — свадебные  сундуки, долбившиеся из толстых  липовых брёвен, наличники, ткацкие  станы, прялки и др. утварь. Народные традиции резьбы по дереву отразились в творчестве мордовского скульптора С.Д. Нефедова — Эрьзя (1876— 1959). Украшались орнаментом предметы, окружавшие человека в его повседневной жизни. Расположение узоров, их сюжеты обычно канонизировались, мало подвергались изменениям.     

Важно отметить тот факт, что в резьбе по дереву достаточно четко просматривались традиции соседствующих в Мордовии этносов, и в то же время заметны и  некоторые внутриэтнические (мокшанско-эрзянские) различия.     

Своеобразие домовой  резьбы у мордвы, связано с конструктивными  особенностями жилища. Декор так  называемой самцовой конструкции избы, широко бытовавшей в начале XX в., был  предельно лаконичен. Доски, украшенные резьбой, выполняли утилитарные  функции, они служили для защиты выступающих торцов кровельных слег, предохраняя их от дождя и снега. В конструкцию крыши вводились  доски причелины, крылья, подкрылки, украшенные резьбой. Для этой же цели к торцам верхних повальных бревен прикреплялись короткие дос-ки-«полотенца», малые подкрылки. В мокшанском с. Анаеве бывшего Спасского уезда  отмечен флейгер — местное  название резной доски в верхнем  углу фронтона, как бы соединяющей  противоположные скаты крыши. Иногда центральной формой, словно венчающей  флейгер, служит стилизованное изображение  человеческой фигуры, что несет следы  глубокой древности, говорит о далеком  прошлом языческой мордвы.     

В орнаменте домовой  резьбы прошлого столетия преобладали  бордюры из треугольников, зигзагов, ромбов и других простейших элементов. Розетка из ромбов, круги с радикально расходящимися лучами оформляли  центр фронтона избы или входы. Большинство  узоров долбленые, края досок профилированы.      

В присурских и приалатырских  селениях Мордовии, особенно в селениях современных Ардатовского, Дубенского и Большеберезниковского районов, распространилась глухая резьба (корабельная  резь). Высокий художественный уровень  ее определялся непосредственным влиянием декоративной резьбы волжских судов  и отражал в целом художественную культуру края.     

Среди артелей плотников, строивших суда, были и мордовские. Одну из таких артелей, например, возглавлял Дергачев из эрзянского села Поводимова. Артели плотничьего дела работали по деревням в свободное от судостроения время, строили крестьянские избы, переносили корабельную резьбу на оформле ние  домов. Но пришло время, когда на Волге, как и на других судоходных реках, старинные расшивы, мокшаны, коновязи, суряки, украшенные богатой резьбой, были вытеснены паровыми судами. Оставшись  не у дел, корабельные резчики  уходили в деревни, расположенные  вблизи рек, распространяя там искусство  резьбы по дереву.     

В глухой домовой резьбе преобладал растительный орнамент. Располагал его мастер-резчик в основном на лобовых досках, на границе фронтона и сруба и на досках фронтона. Главным элементом была стилизованная  ветвь, плавно изгибающаяся. От нее  в обе стороны отходили овальные завитки. На конце ветви и в  завитках с листьями вырезали цветок или плод, виноградную кисть. Это  были мотивы, характерные для русской  глухой резьбы в Нижегородском крае. На ставнях дома чаще всего помещалось стилизованное изображение вазы со стилизованными же цветами (с. Поводимово). Изредка в растительный орнамент вплетались фигуры птиц, животных и  вырезались год постройки, инициалы хозяина или мастера, выполнившего резной узор дома.     

Глухая резьба по сравнению  с трехгранно-выемчатой требовала  больше труда и больше ценилась. Поскольку она была довольно дорогой, то ею украшали свои дома зажиточные крестьяне. Основная же масса населения края использовала в украшении дома несложные  геометрические узоры трехгранно-выемчатой  резьбы, которая бытовала на крестьянской утвари. С конца XIX века в резном уборе  дома появились пропильные украшения  с детализированным рисунком, нашитом  на доску. Характер орнамента здесь  часто зависел от свойств дерева и еще больше от инструмента. Технология пропильной резьбы позволяла создавать  криволинейные узоры.     

Говоря о внутриэтнических различиях в символике резьбы на предметах быта, необходимо отметить бытовавшие в эрзянских селениях и сохранившиеся в музейных коллекциях резные «пари», подвергавшиеся наибольшей художественной обработке. Парь—долбленая кадушка с крышкой высотой 60—90 сантиметров, диаметром 40—70 сантиметров  — использовалась достаточно широко, в частности для хранения приданого  невесты. Орнамент «паря» состоял из изображения гребней, антропоморфных фигур, старинных мордовских украшений, чаще всего сюлгамов (застежек). Выполнялись  узоры ножом, набором прямых и  полукруглых стамесок и контурной  резьбой. Технические приемы на «парях»  свидетельствуют о высоком мастерстве и таланте резчиков.     

Традиционная духовная и бытовая культура мордвы, ее народное искусство развивались в тесном взаимодействии с русской культурой  под воздействием ее традиций и художественных достижений.

                                                  ПРЯДЕНИЕ

Из различных бытовых  предметов продукции промысловой  деятельности наиболее яркими носителями этнической символики являлись донца  прялок. Особой эстетичностью и этническим русским колоритом выделялись донца  прялок нижегородского Поволжья. Совсем не случайно они имеются во многих крупнейших музеях России и Европы, в том числе Русском музее (в  Санкт-Петербурге) и Государственном  историческом музее в Москве. Территория Мордовии, примыкавшая к выдающимся очагам традиционных художественных промыслов  нижегородчины — ярких символов богатейшей русской материальной и  духовной культуры, безусловно, ощущала  их благотворное влияние. Большинство  из отмеченных в Мордовии образцов донцев прялок несут на себе символы  русской бытовой культуры. В то же время в музейных и частных коллекциях обнаружены донца прялок с мордовской этнической символикой. В частности, в этнокультурном центре мокшанского села Старая Теризморга имеется донце с яркой мокшанской символикой в виде многоярусного комплекса традиционного нагрудного бисерного украшения мокшанок, закрывавшего грудную часть от плеч до пояса. Частые бисерные снизки были представлены в виде небольших ромбиков на части плоскости донца. Само же донце обозначает женскую фигуру.

                                                   ВЫШИВКА

В рабочем режиме свохранилось у нас еще одно направление  декоративно-прикладного творчества мордовского народа - вышивка и  изготовление комплектов или отдельных  элементов традиционной женской  одежды. Это в мокшанском селе Старая Теризморга Старошайговского района. Отсюда во многие страны мира, в уголки России уходят замечательные творения местных мастериц прикладного искусства.      

Праздничная традиционная мордовская одежда, изготавливаемая  зимними вечерами, не только передавалась по наследству, но изредка отдельные  ее элементы (особенно «пулай», «пулокаркс», головные уборы «панго», «сорока», вязаные  узорные чулки, лапти-семерички и  т. д.) изготовлялись на заказ или  на продажу. Зафиксированы случаи, когда  такие элементы традиционной женской  одежды передавались в качестве подарка  через отходников в места проживания мордвы Заволжья.     

Предметом купли-продажи  являлась традиционная одежда с элементами вышивки, выполненной как мордовскими, так и русскими мастерицами. Это  были женские и мужские рубахи, пояса и кушаки, головные уборы  и даже обувь. Так, в Краснослободске  в базарные дни в качестве товара фигурировала праздничная кожаная  обувь — коты. Это были ботинки  на невысоком каблуке с вязаным  верхом. Верх обычно вязался из хорошей  цветной шерсти и нередко фигурно  украшался сукном. В селе Сивинь Краснослободского уезда данный вид обуви надевался молодой  на свадьбу и назывался венчарками. И еще один любопытный факт в начале XX в. в Карсунском уезде отмечено изготовление валенок, расшитых узорами.      

Вышивка также являлась предметом самостоятельной промысловой  деятельности. Особым разнообразием  выделялась мордовская вышивка. Богатство  традиционной вышивки мордвы даже стало  предметом исследования финского ученого  А. Хейкеля, который сто лет назад  издал на немецком языке свой труд и показал всему миру культуру одного из крупнейших финно-угорских народов  через такой сложный элемент  украшения одежды, как вышивка.     

Многосоставная, с обилием  различных украшений, разнообразием  вышивки одежда была неповторимо  колоритна и красочна. Украшая  ее, мастерицы собирали и сохраняли  многовековой опыт вышивальных традиций, отбирали лучшие орнаментальные мотивы.      

Для набоечного промысла (изготовление головных платков, полотенец  и др. продукции) были характерны русские  мотивы. Начиная от досок-шаблонов с  крупным рельефом, похожим по характеру  на глухую корабельную резьбу, кон  чая мотивами рисунков, где угадывались  силуэты цветов, виноградных листьев, изображения пышногрудых петухов  или графические узоры стеблей, побегов, прожилок, бликов, бордюров геометрического орнамента. По традициям ярмарочной культуры продукция набивного промысла включала надписи типа: «На память», «Кого люблю, тому дарю». Данные виды промысловой продукции были особенно популярны вплоть до 20—30-х годов XX в. у русского населения.

Гончарное ремесло

 Гончарный промысел Мордовии также не был лишен этнической символики. На большинство сосудов наносился геометрический орнамент, напоминающий древний ямочно-гребенчатый. Особый интерес представляют отдельные экземпляры продукции шишкеевских мастеров — так называемая задымленная керамика, более характерная для мастеров села Сухой Карсун Карсунского уезда. Но если у сухокарсунцев это были крупные сосуды для зерна, то у шишкеев-цев были и обычные крынки, и небольших размеров кувшины. Данная продукция отличается необычной красотой форм, пропорциями и цветом. Наиболее ярким этническим элементом продукции гончаров являлись глиняные игрушки. На потеху ребятишкам гончары-промысловики делали игрушку-свистульку, в которой варьировались традиционные мотивы русской народной игрушки: всадники, птицы, барышни. Соседство с мордовским населением, его красочные костюмы если не прямо, то косвенно влияли на колорит местной русской игрушки и на все гончарное ремесло.     

Для мордовских промысловиков  было характерно своеобразное переплетение христианских традиций с остатками  язычества. Особой обрядовой яркостью отличалась заготовка лыка и березовой  коры для изготовления туесков и  т. д. У мордвы эта работа начиналась с моления, обращения к покровительнице, держательнице леса Виряве с просьбой о разрешении вторгаться в пределы  ее владений. 

                                Консолидация мордвы в нацию

В XIX в. рост аграрного  перенаселения, распад под воздействием капиталистических отношений мордовской сельской общины ускоряли миграционные  процессы, направлявшиеся преимущественно в Сибирь. Миграции в города были незначительными. Под влиянием новых, развивавшихся капиталистических отношений усилилась социальная дифференциация в сельской общине, ускорялось ее разложение. Богачи-предприниматели скупали земли, занимались хлеботорговлей, открывали собственные лавки, содержали постоялые дворы, водяные и ветряные мельницы, пасеки, арендовали лесные участки для промышленной разработки леса.         

Из среды мордвы выделялись состоятельные купцы и промышленники. Особенно значительные капиталы растущей мордовской торгово-промышленной буржуазии  и наиболее крупные контингенты  мордовского пролетариата концентрировались  в лесной промышленности.         

В последней четверти XIX в. появляется мордовская интеллигенция, которая, в основном, готовилась в  Казанской русско-инородческой учительской  семинарии: А.Ф. Юртов, М.Е. Евсевьев, З.Ф. Дорофеев, Е.В. Скобелев, М.И. Наумкин, И.Ф. Прокаев и т.д. Начинают издаваться на мордовских языках первые книги, правда, преимущественно религиозного содержания.          

После февральской революции  в России наблюдался рост национальных движений. 15-22 мая 1917 г. в Казани проходило  «1-е общее собрание мелких народностей  Поволжья», в работе которого принимало  участие свыше пятисот человек  из чувашей, мордвы, марийцев, удмуртов, калмыков, крещеных татар, коми-зырян, и коми-пермяков, в большинстве  учителя. Рассмотрев вопрос о местном  самоуправлении, оно рекомендовало  будущему Учредительному собранию установить в России демократическую республику с предоставлением всем малым  народностям культурной автономии. 20 мая 1917 г. на заседании Мордовской секции собрания было основано Мордовское культурно-просветительное общество, председателем которого избран М.Е. Евсевьев.         

Принятое 19 августа 1917 г. учредителями Воззвание призывало  мордовскую интеллигенцию создавать  местные организации наподобие  Мордовского культурно-просветительного общества в Казани, «воспитывать в  своем народе любовь ко всему родному», «знакомить мордву с ее прошлым, бытом, нравами и читать мордовские произведения», создавать национальные хоры и т.д. Однако Мордовское культурно-просветительное  общество не смогло оказать существенного  влияния на «объединение интеллигентных», а тем более «народных сил  мордвы», которое оно пыталось осуществить. Внутренние информационные связи у  мордвы были слабее, инфосвязи, ассоциировавшие  ее с русской капиталистической  нацией. Уже для дореволюционной  мордвы был характерен широкий мордовско-русский  билингвизм. А грамотность среди  нее распространялась почти исключительно  на русском языке.         

Октябрьская революция  стала одним из кардинальных событий  мировой истории. 10 июня 1921 г. в Самаре был созван I Всероссийский съезд  коммунистов мордвы, принявший решение  о необходимости «выделить мордву в автономную единицу с управлением, соответствующим Конституции РСФСР».          

20 декабря 1934 г. Мордовская  автономная область была преобразована  в Мордовскую Автономную Советскую  Социалистическую Республику, а  с 25 января 1994 г. стала называться  Республикой Мордовия.         

В годы советской власти произошли качественные изменения  в типологии мордовского этноса, который стал развиваться в нацию. Однако политическое всевластие партийно-государственной  бюрократии, идеологический диктат негативно  сказались на развитии мордовского  народа и привели в частности  к ослаблению этнического самосознания.          

Мордовское национальное движение в XX веке.         

Движение мордовского  народа за национально-культурное возрождение  в XX веке имело ряд существенных отличий от прошлых столетий. Прежде всего, это было связано с общим ходом исторического развития России и появлением мордовской интеллигенции. Национальное движение развивалось преимущественно в новых формах, захватывая области просвещения, печати, политики – общественного сознания в целом.         

К началу века в десятках крупнейших эрзянских и мокшанских сел появляются свои мордовские учителя, несущие народу идеи национального  достоинства и возрождения.         

В конце 80-х годов XX в. в республике стали создаваться  общественные организации. Причинами  послужили, с одной стороны, реально  существующие проблемы этнического  развития у мордвы – ускоренная ассимиляция мокшан и эрзян, сужение  сферы функционирования родных языков.          

К 1980-м гг. мордовский народ являлся единственным в  Поволжье и одним из двух-трех по всему Советскому Союзу, численность  которого непрерывно сокращалась на протяжении десятилетий. Одновременно шло уменьшение доли коренного населения  в самой Мордовской республике. Тяжелая  демографическая ситуация дополнялась  широко распространившимся в том  числе и в среде национальной интеллигенции национальным нигилизмом. Дело дошло до того, что в столице  Мордовии не было ни одной мордовской школы, люди стеснялись говорить на родном языке.         

В таких условиях даже либерализация общественной жизни, начавшаяся во второй половине 1980-х  гг., мало способствовала пробуждению  национального самосознания мордвы. Попытки отдельных интеллигентов  поднять проблемы сохранения языка, изучения истории родного края и  т.п. носили рекомендательный характер и поэтому были мало эффективны с  точки зрения воздействия на административный аппарат. Более того, эти попытки, в которых выражались озабоченность  настоящим и будущим мордовского  народа, боль за него, вызывали в республике и негативную реакцию среди части  ее жителей. Привыкшая считать сложившееся  положение нормальным явлением, эта  часть населения восприняла совершенно обоснованные тревоги мордовской интеллигенции  как "стремление нажить политический капитал".         

К чести интеллигенции  края проводником антимордовских настроений стали далеко не лучшие, в нравственном и интеллектуальном отношении, ее представители. Тем большие трудности ожидали  тех, кто хотел бы разъяснить существующие национальные проблемы, убедить общественность в необходимости их разрешения. Становилась  очевидной необходимость целенаправленной комплексной деятельности по восстановлению национального достоинства и  создания условий для нормального  социально-экономического и культурного  развития народа.         

Конкретно и по существу эта проблема была поставлена в ряде публикаций в региональных и центральных  газетах, а также непосредственно  озвучена филологами на конференции  в Мордовском пединституте по случаю юбилея М.Е. Евсевьева в начале 1989 г. Профессора-филологи и стали руководителями национальных организаций, созданных  в последующие месяцы.         

У истоков национального  движения в этот период находился  так называемый Мордовский общественный центр "Вельмема", образовавшийся весной 1989 г. после нескольких предварительных  собраний. Первый протокол его официального заседания датирован 7 апреля. Сначала  он объединял преимущественно филологов, затем на собрания в старый «Дом печати» стали приходить представители  различных профессий и слоев  общества. В этническом аспекте члены  Мордовского центра были, в основном, эрзянами.         

Вскоре общество, а  практически кружок "Вельмема", по степени радикализма разделилось  на менее и более умеренные  части.         

Умеренные создали организацию "Вайгель", занявшуюся культурно-просветительными, преимущественно языковыми, проблемами. На учредительном собрании 6 июня 1989 г., на котором присутствовали преподаватели  кафедр мордовских языков и советской  литературы Мордовского госуниверситета, кафедры мордовских языков Мордовского  госпединститута, сотрудники журналов Сятко и Мокша, был принят Устав  этой организации, называвшейся тогда  «Всероссийское мордовское общество родного  языка «Вайгель». Вступительный  взнос определялся для преподавателей в 10-12 руб., для студентов - в 1 руб. Временами  численность общества доходила до 60-80 человек. Среди наиболее активных членов были А.Г. Борисов, П.А. Ключагин и др. 21 мая 1992 г. оно было зарегистрировано в Министерстве юстиции Мордовии, как Республиканское Мордовское общество родного языка «Вайгель». По словам его руководителя Д.В. Цыганкина «Вайгель» создавали «для поддержания научно-культурных традиций» и ориентировали, прежде всего, на культурно-просветительную деятельность.         

Более радикальная часть  Мордовского общественного центра после объединения в одной  структуре групп эрзян и мокшан создала "Эрзянско-мокшанское общественное движение Масторава". Одним из инициаторов  создания и первым руководителем "Масторавы" стал профессор-филолог, уроженец эрзянского с. Иванцово Лукояновского района Горьковской (Нижегородской) области Д.Т. Надькин (1934-1992).         

Самым большим достижением  «Масторавы» также как и «Вайгеля»  в политической сфере, несомненно, следует  считать подготовку и проведение 14-15 марта 1992 г. I Всероссийского съезда мордвы. На съезде был избран Совет  возрождения мордовского народа, в котором сосредоточилась основная политическая работа. Это вновь поставило  перед «Масторавой» проблему выбора дальнейших действий. В новых условиях логичным представлялось преимущественное развитие культурно-просветительской сферы, в которой намечались три  основных направления: сбережение и  популяризация традиционной мордовской культуры, изучение и распространение  знаний о национальной истории, охрана и развитие эрзянского и мокшанского  языков.         

Затем председателем  «Масторавы» был избран директор национальной библиотеки Н.И. Чиняев. Он энергично продолжил культурно-просветительную  работу. В частности были проведены  дни мордовской культуры в диаспорах  Татарии, Нижегородской, Самарской  и др. областей. В этот период внутри организации обостряются противоречия на субэтнической (противостояние мокшанской и эрзянской групп) и политической (отношение к властям) основе. После  смерти Н.И. Чиняева в 1995 г. деятельность «Масторавы» как единого общества практически прекратилась. Однако некоторые  ее филиалы продолжали действовать, среди них: Мордовско-эстонское общество (Ю.П. Кульнин, А.Ф. Симберг и др.), организации  в Нижегородской (Н.И. Аношкин), Самарской (П.К. Кулагин), Саратовской (П.Ф.Чатуров), Оренбургской (В.Ф. Тингаев) и др. областях.          

II съезд мордовского  народа проходил 23-24 марта 1995 г., в  его работе принял участие  271 делегат. Вопросы касались главным  образом культурно-просветительской  сферы.         

На III съезде, который  состоялся 7-10 октября 1999 г., его исполнительные органы из всероссийских были переименованы  в межрегиональные. Председателем  Совета «Межрегионального общественного  движения мордовского (мокшанского  и эрзянского) народа» был переизбран известный ученый, профессор, декан  филологического факультета Мордовского  государственного университета М.В. Мосин.          

Оценивая сравнительно недолгую историю Масторавы, можно  сказать, что, объявив себя преемницей Мордовского культурно-просветительного общества во главе с М.Е. Евсевьевым, образованного в мае 1917 г., она  пошла дальше своего предшественника, развившись из кружка интеллигентов  в движение значительной части мордовской интеллигенции.         

"Вельмема", "Вайгель"  и "Масторава" сделали немало  для возрождения мордовского  народа. Именно благодаря их активному  воздействию на органы власти  в Мордовии были открыты: Национальный  театр, факультет Национальной  культуры, принят Закон о языках, оживилась работа с диаспорой  и т.д. Они стали организационной  и культурно-просветительной школой  для своих членов и в этом  смысле предшественниками и донорами  последующих организаций и групп:  ассоциаций эрзянских и мокшанских  женщин, соответственно «Эрзява», «Литова»  и «Юрхтава»; газет «Масторава»  и «Эрзянь Мастор»; Мордовского  регионального финно-угорского общественного  фонда культурного и экономического  сотрудничества, «Од Вий» и др. Несомненным политическим следствием  развития этих общественных организаций  стали съезды мордовского народа и деятельность Советов.

Классификация и  численность

Карта финно-угорских племён до прихода славян и миграции венгров

Финно-угорские народы разделены  на две группы: финскую и угорскую.

Общую численность финно-угорских народов оценивают в 25 миллионов  человек. Из них венгров около 14 миллионов, финнов 5 миллионов, эстонцев около 1 миллиона, мордвы 843 тысячи, удмуртов 637 тысяч, марийцев 604 тысячи. Каждый из остальных народов  имеет численность менее полумиллиона человек

По новейшим данным, прибалтийская  группа мигрировала из Южной Сибири в Европу порядка 10 тысяч лет назад и составила ядро прибалтийских финнов. Волжские и камские финны прибыли в Восточную Европу лишь 4 тысячи лет назад. Вопрос о саамской подгруппе остаётся открытым, так как несмотря на родственность языков имеются очень существенные различия в этногенезе (саамы — генетические палеоевропейцы с некоторым азиатским вкраплением, финские племена имеют от одной до двух третей азиатское (забайкальское) происхождение по отцовской линии).

Финно-пермская группа

Прибалтийско-финская  подгруппа

Финны (суоми) — 6 000 000 (4 800 000 — в Финляндии, 300 000 — в Швеции, 300 000 чел — в США)

• Эстонцы — 1 050 000 (920 000 — в Эстонии (2009), 28 113 — в России (2002), 25 509 — в Швеции (2007), 25 000 — США (2000), 22 509 — в Финляндии (2008)
• Сету — 10 000 (10 000 — в Эстонии, 197 — в России, перепись 2002 года)
• Карелы — 120 000 (93 344 — в России, перепись 2002 года, 20 000 — в Финляндии)
• Вепсы — 8 240 человек (в России, перепись 2002 года)
• Ижорцы — 700 человек (327 человек — в России, перепись 2002 года)
• Ливы — 250—400 человек (в Латвии)
• Водь — 100 человек (73 — в России, перепись 2002 года)

        Саамская подгруппа

         Саамы — 30 000—70 000 (40 000 — в Норвегии, 20 000 — в Швеции, 6 500 — в Финляндии и 1 991         человек — в России (перепись 2002 года)

Волжско-финская подгруппа

• Мордва (экзоэтноним) — 843 350 (в России, перепись 2002 года)
• Мокшане — 300 000 (49 624 — в России, перепись 2002 года или до 300 000 по оценке, в том числе в Мордовии — 180 000)
• Эрзяне — 520 000 (84 407 — в России, перепись 2002 года или до 400 000 по оценке)
• Шокша — 10 000 (в России)
• Марийцы — 604 298 (в России, перепись 2002 года)

Пермская подгруппа

• Удмурты — 636 906 (в России, перепись 2002 года)
• Бесермяне — 3 122 (в России, перепись 2002 года)
• Коми-зыряне — 293 406 (в России, перепись 2002 года)
• Коми-ижемцы — 15 607 (в России, перепись 2002 года)
• Коми-пермяки — 125 235 (в России, перепись 2002 года)
• Коми-язьвинцы — 5 000 (в России)
• Коми-зюздинцы

Угорская группа

Дунайская подгруппа

• Венгры — 14 500 000 (9 416 015 — в Венгрии (2001), 1 563 081 — в США (2006), 1 433 073 — в Румынии (2001), 520 528 — в Словакии (2001), 315 510 — в Канаде (2006), 293 299 — в Сербии (2002), 156 600 — на Украине (2001).
• Секеи
• Чангоши
• Магьяраб
• Ясы (средневековый аланский народ, ассимилированный венграми)

Обская подгруппа

• Ханты — 28 678 человек (в России, перепись 2002 года)
• Манси — 11 432 человек (в России, перепись 2002 года)