История прогнозирования

Ожидание  будущего для человека зачастую принимает  форму прогноза (плана), который выражается мысленно,устно или письменно. Конечно, египетский фараон Хеопс начал возведение своего захоронения, имея план действий, был свой прогноз битвы со спартанским царем Леонидом у персидского царя Ксерокса; существовал прогноз морского путешествия на запад в поисках Индии у Колумба. Все это — примеры прогнозов и планов, формы и методы выражения которых адекватны времени и событиям.

Еще в  древние века человечеством были разработаны определенные представления  о будущем общества. С современной  точки зрения эти воззрения считаются  примитивными, однако сильный философский  аспект делает их весьма привлекательными.Первобытное мышление лишь после долгого развития выработало представления о прошлом и (гораздо позднее) о будущем как о чем-то отличном от настоящего. На ранних стадиях развития общества проблема изменений во времени, видимо, вообще не осознавалась. По сути, время существовало только одно - настоящее. Затем к нему добавилось другое - не прошлое или будущее, а просто другое.

Прежде  чем человек обнаружил, что существует иное время - время, не тождественное  настоящему, ему пришлось задуматься над возможностью иного мира - мира, не тождественного окружающему, куда уходят усопшие. Лишь потом совершился переход к конструированию иного мира в ином времени - иного будущего.

В истории  прогнозирования можно выделить три ветви:

1. религиозные представления о будущем, связанные, например, с перевоплощением души, её реинкарнацией;
2. утопические теории о лучшем будущем (Томаса Мора, Кампанеллы и др.);
3. философско-исторический подход к формированию образа будущего, в том числе экономический прогноз.

Рассмотрим  эти ветви подробнее.

1.1. Религиозные  представления о будущем.

Формирование  представлений о будущем находилось в тесной связи с эволюцией  первобытной мифологии от примитивных  мифов-сказок, фантастически истолковывавших  наиболее простые явления природы, к мифам, объясняющим установление родовых нравов и обычаев, затем происхождение людей и мира в целом, а также судьбу умерших. На этой основе сформировались самые древние из существующих - религиозные концепции будущего.

Помимо  сравнительно примитивных концепций  такого плана, которые либо не дожили до наших дней, либо не имеют значительного распространения, выделяются две, связанные с существующими мировыми религиями:

а) сложившаяся  в I тысячелетии до н.э. и более  развитая индуистско-буддистско-джайнистская концепция, согласно которой история представляется в виде постоянной смены циклов регресса (охватывающих миллионы лет) - от золотого века к концу света, затем сотворения нового мира, вновь регресса и т.д. без конца. Счастливое будущее с таких позиций видится в том, чтобы добродетельным поведением избавиться от бесконечных перевоплощений души после смерти, от этого вечного коловращения мироздания и попасть в нирвану - качественно иное состояние, при котором отсутствуют и желания, и страдания. Такие взгляды характерны для современной религиозной идеологии в обширном регионе Юго-Восточной Азии, и с ними приходится сталкиваться на международных конференциях или в литературе о будущем стран указанного региона;

б) сложившаяся  в I тысячелетии до н.э. - I тысячелетии  н.э. и менее развитая иудаистско-христианско-исламская концепция, согласно которой история будущего представляется в виде прихода спасителя-мессии, установления царства божия, наступления конца света, Страшного суда, наконец, опять-таки перехода в качественно новое состояние, вечного блаженства для праведников и вечных мук для грешников.

1.2. Утопические  теории о будущем.

В I тысячелетии  до н.э. следом за религиозными концепциями  будущего и в тесной связи с  ними стали развиваться утопические  концепции. Они отличались от религиозных тем, что иное будущее человечества определялось не сверхъестественными силами, а самими людьми, их разумом и действиями. В историко-социологическом смысле утопия определяется как произвольное представление о желаемом будущем человечества, уже не связанное непосредственно с провиденциализмом, но еще не основанное на научном понимании закономерностей развития природы и общества. Объективно утопические концепции являются чисто умозрительными благими пожеланиями, надуманными искусственными конструкциями, оказывающимися в непримиримом противоречии с действительностью (что обычно и вызывает неминуемый крах утопий при попытках их реализации).

Большая часть утопий посвящена проблемам  будущего общества и относится к  разряду социальных. Но некоторые  из них затрагивают проблемы науки, техники, технических вопросов градостроительства, здравоохранения и т.д., лишь косвенно касаясь социальной стороны дела.

В зародышевой, примитивной форме такие технические  утопии встречаются еще в древности, но становятся заметным явлением в средние века (например, утопия Р. Бэкона, XIII в.). Существуют также пацифистские утопии. Наконец, особый тип составляют антиутопии, рисующие произвольные картины нежелаемого будущего Земли и человечества.

В основу классификации социальных утопий целесообразно положить не те или иные формы утопических произведений, а основной принцип: какой именно социальный строй фактически изображается в данной утопии? С этой точки зрения социальные утопии разделяются на общинные, рабовладельческие, феодальные, буржуазные и социалистические, идеализирующие соответствующий строй. Каждый тип подразделяется на подтипы: второго, третьего и так далее порядка. Например, социалистические утопии распадаются на собственно социалистические (провозглашающие принцип каждому по труду) и коммунистические (каждому по потребностям). При этом, естественно, перечисленные типы утопий носят конкретно-исторический характер, т.е. могут рассматриваться лишь в рамках определенной исторической эпохи.

Первые  представления о лучшем будущем не в ином мире, а на Земле, первые утопии возникли во второй половине I тысячелетия до н.э. в Древней Греции и в Китае, где уровень философской мысли был относительно высок, а религия не подавляла ее так сильно, как в Египте, Персии, Индии. Вопреки утверждениям ряда историков, буржуазных и тем более социалистических утопий тогда еще не появлялось. Утопии носили характер либо идеализации родового строя (Лао-цзы, Мо-цзы, Эвгемер, Ямбул), либо рационализации рабовладения (Конфуций, Платон), а позднее - феодализма (Шан Ян и др.).

Второй  этап охватывает эпоху средневековья. Засилье религиозной идеологии  в течение почти полутора тысячелетий  сделало немыслимым появление значительных утопий. Некоторый подъем наблюдался в XI-XIII вв. только на Ближнем и Среднем  Востоке (аль-Фараби, Ибн-Баджа, Ибн-Туфайль, Низами и др.). Однако последовавший затем упадок продолжался здесь до середины XIX - начала XX в. До той же поры почти не прогрессировал утопизм в Китае, Индии и других странах Азии.

Третий  этап связан с эпохами Возрождения и Просвещения (XVI - первая треть XVIII в.: условно от «Утопии» Мора до «Завещания» Мелье и «Философских писем» Вольтера). В это время рабовладельческие утопии исчезают, а феодальные отходят на второй план, уступая место буржуазным и особенно социалистическим (Мор, Кампанелла и др.). Утопизм наряду с религиозными концепциями будущего становится идеологией буржуазных революций XVI-XVII вв. В нем впервые ставится проблема связи между социальным и научно-техническим прогрессом (Ф. Бэкон).

Четвертый этап охватывает остальные две трети XVIII в. (условно от Мелье до Бабёфа). Он отличается от предыдущего резким разрывом с религией и эсхатологией, использованием достижений западноевропейской философии нового времени (Ф. Бэкон, Гоббс, Декарт, Спиноза, Локк и др.), тесной связью с идеологией просветительства (Вольтер, Руссо, Монтескье, Гольбах, Гельвеции, Дидро, Лессинг, Гёте, Шиллер, Джефферсон, Франклин, Новиков, Радищев и др.), а также более четким характером конкретных программ политической борьбы. Последнее относится не только к утопиям Морелли и Мабли, но и в особенности к утопиям Великой французской революции (Бабёф и др.). Даже общинная по форме утопия Руссо объективно приобрела в этих условиях характер мелкобуржуазной эгалитаристской утопии. Вновь растет число феодальных утопий (Новалис, Щербатов), но сохраняется и усиливается преобладание буржуазных и особенно социалистических.

Пятый этап приходится в основном на первую половину XIX в. (от Сен-Симона, Фурье  и Оуэна до Л. Блана и Кабе, Дезами и Вейтлинга, а в России - до Герцена и Чернышевского включительно). К его отличительным чертам относятся: попытки критического осмысления опыта Великой французской революции, в ходе которой несостоятельность утопизма проявилась особенно наглядно; стремление связать утопизм с пролетарским движением (отсюда - разнообразные типы социализма, перечисленные К. Марксом и Ф. Энгельсом в  «Манифесте Коммунистической партии»); попытки использовать не только идеологию просветительства, но и классическую философию (Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель), а также классическую буржуазную политическую экономию (Смит, Рикардо, Сисмонди и др.) - попытки, которые не увенчались и не могли увенчаться успехом.

Шестой  этап охватывает вторую половину XIX - начало XX века и характеризуется в основном борьбой марксистской и анархистской утопии, причем первая выдавала себя за науку и резко противопоставляла себя иному-прочему утопизму.

Седьмой этап (символически - с 1917 г. по сей день) можно считать современным. На этом этапе состоялась реализация и крах марксистско-ленинской утопии казарменного социализма, жертвою которой оказалась целая треть человечества, начиная с СССР. Никуда не делись и прочие многообразные утопии. На этом этапе постепенно складывается понимание того, что социальный утопизм - это отнюдь не черно-белое кино с разделением всего и вся на утопическое и реалистическое, а те элементы сознания и нововведения, в том числе политики, которые исходят не из объективных закономерностей и не из промысла божия, а из произвольных представлений о желаемом будущем (которые часто выдаются за научные или за некое откровение). Таким образом, черты утопизма можно найти в политике любого правительства любой страны мира и во взглядах любого политика, философа, ученого, писателя, вообще любого человека.

Среди социальных утопий второй половины XIX - первой половины XX в. наибольшее развитие получили марксизм и анархизм. Марксизм сделался к началу XX в. основой широкого революционного движения и в своей  экстремичной форме (марксизм-ленинизм) привел к попытке реализации этой утопии (утопия социализма) сначала в масштабах России, а затем, уже во второй половине XX в., в масштабах целой трети человечества. Но в 90-х гг. XX в. эта утопия, как и всякая утопия, потерпела крах, и к XXI в. от нее остались лишь быстро деформирующиеся рудименты.

Анархизм, как общественно-политическое течение, сложился в 40-70-х годах XIX в., но его  идейные истоки восходят к утопии Руссо и другим утопиям XVII-XVIII вв., которые идеализировали патриархальную общину. Анархистская концепция будущего, изложенная в работах Годвина, Прудона Штирнера, Бакунина, Кропоткина, Реклю, Грава, Карелина, Фора и др., в самых общих чертах сводилась к формуле свободной федерации автономных ассоциаций производителей - мелких частных собственников с немедленным и полным упразднением государства, справедливым обменом продуктов труда отдельных работников.

Еще одну группу социальных утопий представляют различные направления либерального реформизма, собственно буржуазные утопии, восходящие к Океании Гаррингтона  (произведения Бентама, Г. Джорджа, Герцки и др.). Утопии такого рода появляются в значительном числе и до сих пор.

Особую  группу социальных утопий составляют теории феодального социализма (Карлейль, Дизраэли, Рескин и др.), где будущее  рисуется в виде возврата к идеализированному прошлому средневековья. Разновидностью таких теорий являлся поначалу христианский социализм (Ламенне и др.). Но на протяжении второй половины XIX в. это течение приобрело самостоятельный характер, постепенно превратившись в разновидность буржуазного утопизма. В XX в. на смену исчезнувшим рабовладельческим и феодальным утопиям приходят фашистские, которые справедливо расцениваются общественностью как антиутопии.

Сложнее обстоит дело с утопическим социализмом. Утопические идеи Сен-Симона, Фурье, Оуэна и других социалистов-утопистов первой половины XIX в. просуществовали в виде соответствующих школ социальной мысли еще несколько десятилетий после смерти их основателей, а в отдельных странах (особенно в царской России и в ряде стран Востока) эти идеи сохраняли известное влияние до первой половины XX в. включительно и даже позднее. Концепции будущего некоторых социалистов-утопистов (Бланки и др.) сложились хронологически почти одновременно с марксизмом и сохраняли значение во второй половине XIX в. и позднее. Рождались и новые социалистические утопии (Моррис, Беллами, Золя, Франс, Уэллс, Дж. Лондон, Циолковский и др.), конкретная оценка которых возможна только с учетом особенностей творчества того или иного утописта в конкретной исторической обстановке.