Истоки русской благотворительности

Сегодня милосердие - это помощь нуждающимся; формы этой помощи могут быть очень разнообразными. Это и призрение осиротевших детей, и опека над престарелыми, помощь многодетным семьям, забота об инвалидах и т.д.

Отрадно отметить, что в наши дни, вместе с возрастанием роли в жизни российского общества возрожденной Русской Православной Церкви и других традиционных конфессий, в народе вновь утверждаются понятия духовности и нравственности, активно возрождаются вековые традиции российской благотворительности.

Самая глубокая, самая искренняя доброта всегда бескорыстна. Она - родник живительной энергии, которая помогает заполнять миллионы опустошенных, страждущих сердец. Благотворительность имеет огромное воспитательное значение, потому что она способствует формированию в людях чувств благородства, душевной щедрости и солидарности, поднимает в них творческую активность, делает их настоящими гражданами Отечества.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Благотворительность в России. - СПб., 2001.

2. Власов П.В. Благотворительность и милосердие в России. - М., 2001.

3. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история: IX-середина XVIII в. - М., 1992.

4. Мельников В.П., Холостова Е.И. История социальной работы в России. - М., 2001.

5. Россия под скипетром Романовых. 1613-1913. - М., 1990.

6. Сочинения Екатерины II / Сост. О.Н. Михайлов. - М., 1990.

7. Фирсов М.В. История социальной работы. - М., 2004.

8. Холостова Е.И., Сорвина А.С. Социальная работа: теория и практика. - М., 2003.

2.

Еще в X в. в Древней Руси возник институт нищелюбия, который отождествлялся с человеколюбием. По мнению большинства дореволюционных исследователей, наиболее распространенной формой благотворительности в Древней Руси являлась милостыня, при помощи которой благодетели надеялись, в свою очередь, получить милость Божию. По этой причине многие богатые горожане делали приношения церкви и нищим. Для большинства населения подача милостыни являлась обрядом для успокоения своей совести. Оказание помощи бедным было не столько нравственным долгом, сколько добродетелью, ступенькой нравственного совершенствования человека (1). При такой точке зрения на благотворительность помощь бедным была делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности и не включалась в круг государственных обязанностей.

Основной объем благотворительной деятельности в этот период выполняли различные церковные учреждения: соборы, монастыри, церкви. При этих учреждениях оседало большое количество нищих, и для содержания последних собирались специальные пошлины (2). При каждом монастыре существовали дома для приема странников и паломников. Во время постов при монастырях и церквах для нищих устраивались обеды. При архиерейских домах учреждались больницы для лечения странников и богадельни для призрения подкидышей и сирот (3). Особое внимание уделялось призрению душевнобольных. Люди, потерявшие здравый рассудок - "опростелые умом" - считались блаженными и находились под особой опекой церкви (4). Основные средства на благотворительную деятельность церковь получала в виде особой платы - десятины, которая была определена в церковном уставе 996 г. на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен и на прием неимущих странников (5).

Первым шагом к созданию в России системы государственного призрения явилось поручение царя Михаила Федоровича осуществлять управление общественным призрением Патриаршему приказу. Однако основной формой оказания помощи нуждающимся в рассматриваемый период по-прежнему являлась благотворительная деятельность частных лиц и церковных учреждений.

В конце XVII в. количество нищих стало довольно значительным. Сложившаяся негативная ситуация подталкивала государственную власть к более глубокому вмешательству в сферу частной благотворительности. Причем отношение правительства к нищим коренным образом изменяется. Это отразилось в именном указе Федора Алексеевича (1671-1672 гг.), изданном в 1682 г., в котором прямо сказано, что "кроме воровства от таких бродячих людей невозможно бытии" (6).

Таким образом, в конце XVII в. государственная власть, поставив цель искоренить нищенство, отошла от традиционных христианских принципов помощи страждущим. Запретив рядом законодательных актов прошение милостыни и частную благотворительность под страхом наказания (7), государство начало осуществлять последовательные мероприятия в социальной сфере, направленные на поддержку и защиту таких институтов, как семья, материнство и детство, инвалидность, престарелые и больные.

В первой четверти XVIII в. были предприняты определенные шаги в области формирования системы государственного призрения, которое в период абсолютизма стало единственной формой оказания помощи нуждающимся. Государство для призрения нищих и убогих использовало в основном собственные средства, не пользуясь поддержкой общества и не привлекая для благотворительности его средства, что негативно сказывалось на результатах деятельности его деятельности в социальной сфере.

Правовой основой развития общественной и частной благотворительности стали "Учреждения для управления губерний" 1775 г. Здесь указывалось на необходимость развития так называемого "открытого призрения", т.е. оказания социальной помощи вне стен благотворительных заведений. В Уставе благочиния 1782 г. законодатель уточнил различие двух типов общественного призрения: открытого, под которым понималось призрение местными органами, общественными организациями и частными лицами; и закрытого, т.е призрения в государственных благотворительных учреждениях. Кроме того, в Уставе была сделана попытка более конкретной регламентации создания и деятельности частных обществ. Они были разделены на "законом утвержденные" и "законом неутвержденные". К первым относились общества, уставы которых были утверждены императрицей, ко вторым - общества, уставы которых правительству были неизвестны. К последним были отнесены благотворительные общества частного значения. Для их утверждения был установлен упрощенный порядок: достаточно было заявки в Управу благочиния (8).

Вместе с тем упрощенный вариант создания частных обществ не получил применения на практике. Можно предположить, что это было обусловлено изменением личного отношения Екатерины II в целом к общественной деятельности после событий Великой французской революции. Все частные общества, созданные в 70-х гг. XVIII в., были закрыты (9). Несмотря на существующую законодательную базу, в конце XVIII в. не функционировало ни одного частного благотворительного общества.

В первой половине XIX в. систематизированная помощь нуждающимся в масштабах страны была организована "сверху" через приказы общественного призрения и императорские именные комитеты или "учреждения, управляемые на особых основаниях". Созданные в результате губернской реформы 1775 г. приказы общественного призрения являлись по существу первыми государственными органами, в ведение которых специально входили социально-культурные вопросы. Их компетенция законодателем была определена чрезвычайно широко и разнообразно. Приказам общественного призрения поручалось учреждение и содержание народных школ, сиротских домов, госпиталей, больниц, богаделен, а также некоторых тюремных учреждений - работных и смирительных домов.

Помимо содержания перечисленных заведений, в обязанности приказов входило призрение военнослужащих, незаконнорожденных детей и подкидышей, привлечение частной благотворительности, учреждение ремесленных мастерских, рабочих домов для преступников, обличенных в воровстве и мошенничестве.

Сначала руководство Приказами общественного призрения, как и других государственных органов конца XVIII в., было децентрализованным и сосредотачивалось исключительно в ведении губернаторов. С учреждением в 1802 г. Министерства внутренних дел приказы общественного призрения были переданы в его ведение. Таким образом, Министерство внутренних дел можно считать первой государственной структурой социального обеспечения.

Именные благотворительные комитеты олицетворяли собой символическое единство власти и благотворительности. В определенной степени их деятельность соответствовала религиозным идеалам русского народа и общей идее сакрализации режима. В этом смысле такое общественное явление было исключительным в европейском мире.

Статус обществ, носивших титул "императорских", не был четко регламентирован. Каждое из них имело свою оформленную законом систему. Почетные президенты обществ - члены императорской семьи имели возможность обращаться к императору, рассчитывать на субсидии из казны. Царственные кураторы действительно занимались (все в различной степени) своими комитетами. За "беспорочную службу" они награждались соответствующими знаками отличия (10).

Именные комитеты печатали внушительные ежегодные многостраничные отчеты о своей деятельности и рассылали их членам императорской семьи, министрам и отдельным губернаторам. По некоторым отделениям (Петербург, Москва) отчеты печатались ежемесячно в газетах "Голос", "Правительственный вестник" и др.

В недолгий период правления Павла I (1796-1801 гг.) было создано Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны, которое просуществовало с 1796 по 1917 г. Оно было основано в 1797 г., а оформлено юридически как IV отделение императорской канцелярии в 1828 г. Ведомство занималось не только оказанием социальной помощи сиротам и немощным, но и женским просвещением, пенсионными выплатами, сословной поддержкой. Его курировала мать-императрица Мария Федоровна. При этом, объединив под своим управлением ряд ранее существовавших благотворительных заведений, императрица управляла ими лично, без посредства бюрократического аппарата. Ко времени кончины Марии Федоровны в 1828 г. под ее управлением и покровительством находились более 30 различных благотворительных учреждений: воспитательные дома для незаконнорожденных младенцев, женские институты, богадельни, больницы и др.

После преобразования Ведомства в IV отделение императорской канцелярии был установлен порядок, согласно которому покровителями учреждений императрицы Марии становились государь и его супруга.

В 1802 г. по инициативе нескольких частных лиц было учреждено Филантропическое общество. С первого дня существования последнее находилось под особым покровительством императора. Руководящим органом общества был Совет, а исполнительным - Медико-филантропический комитет. Деятельность общества осуществлялась по следующим направлениям: призрение бедных по домам и оказание им материальной помощи; оказание помощи лицам, попавшим в несчастье на улицах; строительство особых больниц для венерических больных; призрение инвалидов. Для более эффективного осуществления поставленных задач каждому члену Совета Филантропического общества было предоставлено право посещать "страждущих, бедных и заключенных, где бы они не находились, за исключением государственных преступников" (11). Для нужд общества Александр I из собственных средств выделил 24.000 руб. С 1816 г. Филантропическое общество было переименовано в "Императорское Человеколюбивое общество" (12). Спустя некоторое время в состав вышеназванного общества вошел ряд других благотворительных обществ и учреждений. К концу первой четверти XIX в. деятельность Императорского человеколюбивого общества приобрела общероссийский характер.

Еще одной крупной и неординарной благотворительной организацией, начавшей свою деятельность в начале XIX в., можно считать Императорское женское патриотической общество (1812-1896 гг.). Его возникновение связано с деятельностью супруги Александра I, Елизаветы Алексеевны, под покровительством которой оно затем находилось. Первоначально общество называлось "петербургское благотворительное общество патриотических дам" и являлось исключительно женским. Несмотря на то, что целью учреждения этого общества являлось оказание помощи семьям, пострадавшим от Отечественной войны 1812 г., основным направлением его деятельности было призрение девочек с пятилетнего возраста. Для этого члены общества учреждали на собственные средства, главным образом, пожертвования членов императорского дома, благотворительные заведения: школы для начального образования; "спецшколы для обучения различным женским ремеслам и для подготовки воспитанниц к деятельности учительниц, нянь, приказчиц в школах Общества" (13).

В первой половине XIX в. как одна из форм общественной благотворительности появляется тюремное попечительство. В 1817-1819 гг. были предприняты меры правительства по реформированию российской пенитенциарной системы с учетом западного опыта. В 1819 г. в Санкт-Петербурге было учреждено Общество попечительное о тюрьмах (Попечительное о тюрьмах общество). Основная цель его деятельности определялась как "нравственное исправление содержащихся преступников, улучшение состояния заключенных за долги и по другим делам людей". Задачи Общества конкретизировались следующим образом: постоянный надзор за заключенными, размещение их по роду преступлений, наставление их в правилах христианского благочестия и доброй нравственности, обеспечении работой, изоляция провинившихся или буйствующих в уединенном месте (14).

Несмотря на частный характер этого общества, с момента своего учреждения оно состояло под покровительством императора, который назначал его президента. Попечение Общества распространялось на тюрьмы, полицейские места заключения и исправительные арестантские отделения.

В царствование Александра I Общество попечительное о тюрьмах сохраняло характер частного учреждения, но по составу и компетенции скорее являлось учреждением официальным. Оно обладало достаточно широкими полномочиями в области управления тюремной системой. Поэтому, как справедливо отметил Д.Тальберг, это общество уже с момента своего создания приобрело характер правительственного учреждения, хотя его деятельность была исключительно благотворительной: "при самом возникновении попечительное о тюрьмах общество было каким-то незаконнорожденным детищем филантропии, какою-то аномалией в порядке организации обществ; оно является не то частным, не то государственным учреждением" (15). Официальный характер общества был обусловлен, прежде всего тем, что во главе тюремных комитетов находились губернаторы и архиереи, а в составе их преобладали чиновники.

Необходимо отметить, что в целом регламентация порядка учреждения общественных организаций в первой четверти XIX в. была ослаблена, что объясняется некоторой либерализацией политического режима самодержавия в этот период. Признавались любые общества, цель которых не противоречила действующему законодательству. Правительственное учреждение уставов общественных и частных организаций требовалось только в тех случаях, когда они претендовали на особые права и преимущества (денежные пособия, бесплатную пересылку корреспонденции и т.д.). Право учреждения уставов таких обществ было передано Комитету министров (16).

Однако, с наступлением политической реакции, указом от 1 августа 1822 г. "Об уничтожении масонских лож и всяких тайных обществ" все неутвержденные правительством общества предписывалось закрыть (17). Позже в "Уставе о пресечении и предупреждении преступлений" 1832 г. содержался запрет на учреждение частных обществ без разрешения императора, испрашиваемого через Комитет министров (18).

В результате указанных мероприятий были полностью запрещены общественная частная благотворительность. Итогом политики правительства Николая I в этом направлении явился указ 1848 г., который не был обнародован. В этом законодательном акте содержался прямой запрет на учреждение благотворительных обществ. Подчеркивалось, что "всякий имеет возможность оказывать пособие бедным личными подаяниями, либо через посредничество Приказов Общественного Призрения" (19). Этот указ был отменен только в 1859 г(20).

Между тем эта мера привела к ослаблению частной инициативы в благотворительной сфере. По данным Н.Ануфриева, за все годы царствования Николая I было учреждено всего 25 обществ (благотворительных, ученых и сельскохозяйственных). Уставы последних разрабатывались Комитетом министров. Они имели титул императорских, пользовались государственными пособиями, правом бесплатной пересылки корреспонденции, правом представления к государственным наградам и пенсиям (21). Вышеперечисленные обстоятельства позволяют предположить, что эти общества были не частными, а государственными.

В царствование Николая I существенно изменился и характер тюремного попечительства. Комитеты также постепенно преобразовывались в административные органы с коллегиальным управлением и утрачивали общественный характер. Фактически в их ведение перешло управление всей тюремной системой. Получая из государственной казны и городских обществ материальные средства, тюремные комитеты занимались вопросами материально-бытового обеспечения. Как справедливо подметил Д.Тальберг, Попечительное о тюрьмах общество после 1826 г. "совершенно утратило благотворительную направленность и превратилось в хозяйственно-экономическое учреждение, взявшее на себя обязанность содержать тюрьмы" (22).

Описание

Развитие благотворительности в России во второй половине XIX – начало ХХ века. Императорское Человеколюбивое Общество. Ведомство Учреждение императрицы Марии Федоровны. Российское общество Красного Креста. Развитие общественной благотворительности.

Скачать бесплатно [26 K]

2

ПЛАН

Введение

1. Императорское Человеколюбивое Общество

2. Ведомство Учреждение императрицы Марии Федоровны

3. Российское общество Красного Креста

4. Развитие общественной благотворительности

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Ряд дореволюционных и современных исследователей определяют несколько этапов благотворительной деятельности в России. Нам ее основные этапы представляются в таком виде: I этап - до IX века - догосударственный; II этап - IX конец XVII столетия - княжеско-церковный; III этап - рубеж XVII - XVIII веков - до реформы 1861 года - государственный; IV этап - 1861 г. - начало XX в. - общественное, частное призрение.

История отечественной. Социальной работы как профессии, теория и практика государственного, общественного и частного призрения и благотворительности конца XIX - начала ХХ в., формирование системы подготовки кадров, разработка теоретических, научных и организационных основ образовательной деятельности в области социальной работы в России до сих пор не были предметом детального изучения.

Лишь в 1990-е годы в нашей стране впервые были начаты исследования по теории и технологии социальной работы, о месте, роли и профессиональной деятельности социального работника в обществе, формах и методах и путях работы с различными категориями населения.

Появились также статьи, учебные пособия и учебники по истории социальной работы в России, затрагивающие вопросы благотворительности, меценатства, государственного призрения, деятельности отдельных, ранее не известных благотворителей из числа царственных особо, князей, купцов, предпринимателей в период XIX - ХХ веков.

Среди наиболее известных благотворительных обществ XIX - начала ХХ вв. следует выделить: Императорское Человеколюбивое общество, Ведомство Учреждений императрицы Марии Федоровны и Российское общество Красного Креста.

Цель данной работы: дать характеристику общественной благотворительности в России во второй половине XIX - начало ХХ века.

В ходе написания работы были поставлены следующие задачи:

1) охарактеризовать Императорское Человеколюбивое общество;

2) дать представление о деятельности Ведомства Учреждение императрицы Марии Федоровны;

3) дать представление о деятельности Российского Красного Креста;

4) выявить особенности общественной благотворительности во второй половине XIX - начало ХХ в.

Императорское Человеколюбивое общество

Человеколюбивое общество было основано в 1802 году по инициативе Александра и поначалу носило название «Благодетельного». В задачу общества входило оказание разносторонней помощи бедным, нуждающимся людям. В 1812 году общество было названо Человеколюбивым. Московский Попечительский комитет Человеколюбивого общества был учрежден в 1818 году. Во второй половине XIX в. деятельность Человеколюбивого общества расширилась, развиваясь по трем основным направлениям: 1) упорядочение работы Общества; 2) реорганизация действовавших благотворительных заведений; 3) открытие новых заведений и Отделений Общества.

К мероприятиям по упорядочению работы Общества можно отнести следующие учреждения: учреждение специального Хозяйственно-технического комитета, в функции которого входили организация торгов, поиск выгодных подрядов и производственная деятельность; образование так называемых «кружечных комиссий» (в Петербурге и по линиям железных дорог) для сбора добровольных пожертвований; учреждение особого учебного комитета для наблюдения за учебно-воспитательным процессом в своих заведениях. Кроме того, была восстановлена деятельность ученого комитета.

В составе московского отделения Человеколюбивого общества действовала на автономных началах благотворительная организация, именуемая Обществом поощрения трудолюбия. Оно было создано по инициативе одной из подвижниц русской благотворительности Александры Николаевны Стрекаловой. Этой сердобольной и деятельной женщине Москва обязана созданием нескольких благотворительных учреждений. В 1861 году она основала Общество распространения полезных книг, которое поставило перед собой просветительские цели. Вместе с профессором Московского университета М. Н. Капустиным Александра Николаевна организовала издательство для выпуска дешевых книг: исторических рассказов, очерков, описания путешествий, книг по народному и юридическому образованию. При участии А. Н. Стрекаловой в Москве была создана Комиссия публичных и народных чтений. В 1863 году А.Н.Стрекалова воодушевляется на создание нового благотворительного общества по оказанию трудовой помощи женщинам. Оно было названо Обществом поощрения трудолюбия. На первых порах учредители общества ставили перед собой цель - организацию труда женщин на дому с реализацией готовой продукции через магазин общества. В последующем благотворительная деятельность общества заметно расширилась и приобрела более упорядоченный характер: стали создаваться швейные мастерские, а при них школы кройки и шитья, то есть своеобразные дома трудолюбия. Власов П. В. История благотворительности в России // Помоги ближнему! Благотворительность вчера и сегодня / Под ред. В.В. Меньшикова. - М., 1994. - С.49.

Во время русско-турецкой войны, в 1877 году, А. Н. Стрекалова устроила приют для детей убитых воинов. В 1893 году Стрекалова учредила благотворительное общество «Московский муравейник», целью которого было оказание помощи беднейшим женщинам путем предоставления им работы. Наконец, незадолго перед своей кончиной она организовала последнее в своей жизни общество, названное «обществом исправительно-воспитательных приютов». Кстати, А. Н. Стрекаловой принадлежит заслуга в организации первого в России исправительно-воспитательного детского приюта, которому было присвоено имя его директора Н. В. Рукавишникова.

Открылись новые отделения Общества в провинции (Казани, Воронеже, Уфе, Костроме, Угличе, Скопине [ныне Рязанская область], Пензе др.). В недрах Общества велись работы по благотворительной тематике и в 1887 г. увидело свет семи томное издание «Сборник сведений по вопросам общественной и частной благотворительности».

К началу 1900-х гг. Человеколюбивое общество превратилось в весьма разветвленную структуру, включавшую в себя различные типы благотворительных заведений. Отделения Общества имелись в двух столицах и в 25 провинциальных городах и местечках. Насчитывалось до 210 заведений общества (в том числе: 57 учебно-воспитательных заведений для сирот и детей бедных родителей (на 5500 мест); 63 богадельни (на 2000 мест); 32 дома бесплатных и дешевых квартир (на 2500 мест); 7 народных столовых (на 2500 обедов в день); 6 домов трудолюбия (на 1000 человек); 26 комитетов, оказавших временную помощь бедным; 19 больниц и лечебниц).

Ежегодно Общество расходовало на благотворительные цели до 1,5 млн. рублей. «Общество оказывает помощь ежегодно 150000 - 160000 бедным, расходуя на это ежегодно свыше полутора миллиона рублей». Волков Н. Краткий очерк Императорского Человеколюбивого общества // Антология социальной работы : В 5 т. - Т.1. История социальной помощи в России / Сост. М.В.Фирсов. - М., 1994. - С. 160. Источниками средств являлись как частные пожертвования, взносы сотрудников Общества и императорской семьи, так и проценты с капиталов и доходы с недвижимой собственности (последняя на начало 1897 г. оценивалась в 10,4 млн. рублей). Членов Общества от попечителей, почетных и действительных членов до воспитателей, преподавателей, врачей и др.) насчитывалось около 4,5 тыс. человек.

Во второй половине XIX в. нарастал процесс постепенного «огосударствления» Общества. С 1897 г. работа в Обществе стала приравниваться к государственной службе и сочетаться с обычной чиновной службой по «Табели о рангах», вплоть до V класса включительно. Чиновникам Общества отныне полагались государственные пенсии и льготы. В том же году был учрежден особый наградный знак Императорского Человеколюбивого Общества.

Для поощрения деятелей и жертвователей в разнообразных видах благотворительности сего общества и для привлечения впредь неограниченного числа членов, Советом Общества исходатайствованы и Высочайше утверждены 17 мая 1897 г. следующие положения: 1)о предоставлении Императорскому человеколюбивому Обществу права замещать классные, установленные по ведомству Общества должности, как платные, так и не оплачиваемые содержанием до V класса включительно, лицами. Не имеющими соответственных чинов, или не имеющими вовсе чинов, с предоставлением сим лицам прав действительной государственной службы, если они по своему происхождению и образованию пользуются правом поступления на таковую службу, и с распространением сей льготы на лиц, как занимающих вышеупомянутые должности, со дня определения на оные; и 2) об установлении в ведомстве Императорского Человеколюбивого Общества, для деятелей и жертвователей оного, особого нагрудного знака, состоящего из инициалов Императорского Человеколюбивого общества, помещенных под Императорской Короной в овале из дубовых и лавровых листьев, перевитых лентой, на которой написано: «Возлюби ближнего, как самого себя». Волков Н. Краткий очерк Императорского человеколюбивого Общества // Антология социальной работы. - В 5 т. - Т.1. - История социальной помощи в России/Сост. М.В. Фирсов. - М., 1004. - С.161.

Ведомство Учреждений императрицы Марии Федоровны

Другой крупной благотворительной организацией в первой половине XIX века становится Ведомство Учреждений императрицы Марии Федоровны. Названное ведомство возникло 12 ноября 1796 г., когда супруга Павла I императрица Мария Федоровна приняла на себя руководство Обществом благородных девиц и его мещанским отделением. Мария Федоровна жертвовала Обществу по 15 тыс. рублей ежегодно. Общество носило чисто образовательный характер, однако в мае 1797 г. Мария Федоровна приняла на себя руководство Петербургским и Московским воспитательными домами и коммерческим училищем.

В память об императрице по указанию Николая I было создано специальное Ведомство Учреждений императрицы Марии Федоровны, а вошедшие в его состав учебно-воспитательные заведения стали именоваться «Мариинскими».

Основным в деятельности Мариинского ведомства оставалась работа по призрению. Во второй половине XIX в. выделился ряд ее направлений:

1. Призрение младенцев. Имелось два воспитательных дома в Москве и Петербурге, ежегодно принимавших более 20 тыс. незаконнорожденных. Кроме того, под покровительством Домов находилось до 80 тыс. человек, находившихся в частном воспитании. Для обучения сирот содержалось около сотни школ. Наблюдались и новые явления; так в 1880 - 1890-е гг. ширится сеть «яслей» при некоторых губернских и уездных детских приютах (в Вологде, Риге, Керчи, Полтаве, Томске, Таганроге и др.).

2. Опека над подростками. К началу 1900-х гг. имелось 176 детских приютов (на 14 тыс. детей), в том числе 4 тыс. пансионеров находилось на полном содержании заведений. Все призреваемые в обязательном порядке проходили курс народной школы.

3. Призрение слепых и глухонемых. Для лишенных зрения детей было открыто 21 училище (2 в столицах и 19 в провинции), где обучалось более 700 детей. Кроме того, содержалось 6 заведений для помощи взрослым слепым. Имелось училище и для глухонемых детей (на 250 человек).

4. Призрение престарелых и оказание врачебной помощи. В 36 богадельнях (в том числе двух столичных вдовьих домах) находилось на попечении ведомства до 5 тыс. человек. Под контролем Ведомства работало 40 больниц (на 4200 мест), ежегодно их услугами пользовалось до 25 тыс. неимущих больных.

Под патронажем Ведомства действовал целый ряд общественных благотворительных организаций: Попечительство императрицы Марии Федоровны о слепых, Императорское Женское патриотическое общество, Московское благотворительное общество 1837 г., Московское Дамское попечительство о бедных и др. Так, к примеру, последнее, созданное в середине 1840-х гг. по инициативе жены московского генерал-губернатора С.С.Щербатовой, к концу XIX в. содержало 33 благотворительных учреждения, в которых не только призревали, но учили грамоте и ремеслу. Кузьмин К.В., История социальной работы за рубежом и в России (с древности и до начала ХХ века). - М., 2005. - С. 534.

Здесь прослеживается еще одна небезынтересная тенденция в развитии российской благотворительности. Почти по всех перечисленных обществах ведущие места заняли женщины, что являлось ярким свидетельством прогрессирующего прогресса женской эмансипации в России.

Российское общество Красного Креста

Во второй половине XIX в. в стране появляются члены благотворительных общественных организаций, обществ и попечительств, представители различных профессиональных групп, волонтеры-добровольцы, работники социальных учреждений, которые выполняли функции социальных работников. Так, в 1844 г. в Санкт-Петербурге впервые в Европе принцессой Терезой, дочерью великой княгини Елены Павловны, была создана женская Никольская община, начавшая подготовку палатных сестер милосердия. Десять лет спустя, когда возникла необходимость оказания помощи раненым и увечным воинам крымской войны, была образована Кресто-Возвиженская община, которая начала готовить сестер милосердия для оказания раненым помощи на полях сражений. Тевлина В. В. социальная работа в России в конце XIX - XX века // Вопросы истории. - 2002. - № 1. - С.117.

Пример бескорыстной деятельности сестер милосердия в годы Крымской войны побудил к созданию в 1867 г. Российского общества попечения о больных и раненых воинах, которое в 1879 г. было преобразовано в Российское общество Красного Креста. Кроме того, в 1860-е годы в большинстве губерний России активизировался процесс создания сети женских общин христианок-доброхоток, или сестер милосердия, вошедших в состав Российского общества Красного Креста.

Деятельность общин не ограничивалась помощью раненым во время военных кампаний. В своих стенах общины открывали специализированные больницы, где четверть мест всегда была предназначена для бедных, содержали чадолюбивые приюты для сирот и детей из малообеспеченных семей, постоянно посещали нуждающихся в ночлежных и работных домах.

С женских общин сестер милосердия начинается процесс становления социальной работы как профессиональной деятельности, ведь все члены организации не просто являлись добровольцами, а проходили курс обучения по специально разработанной программе и только после получения соответствующего аттестата приступали к работе.

После окончания крымской войны у М. С. Сабининой и баронессы М. П. Фредерикс возникла идея создания Общества попечения о раненых и больных воинах, а в мае 1867 г. был утвержден его устав. Общество не получало государственных дотаций и должно было существовать исключительно на членские взносы и частные пожертвования. Тогда же состоялось и первое заседание новообразованного Общества, первым его председателем стал генерал-адъютант А. А. Зеленой. В 1876 г. Общество было переименовано в Российское общество Красного Креста.

В основу деятельности Общества был положен принцип полной самостоятельности в мирное время местных организаций, действующих в рамках Устава. Было достаточно пяти человек для создания такой организации - отделения Красного Креста. Сфера деятельности Общества постепенно расширилась и в его задачи вошло оказание помощи нуждающимся во время эпидемий, голода, пожаров и т.п. Центральным органом Красного Креста стало Главное управление, находившееся в Петербурге. Несмотря на некоторую аморфность Общества и его ориентацию исключительно на добровольные пожертвования и взносы, к началу 1900-х гг. насчитывалось около 100 тыс. членов и 450 местных отделений по всей России.

Именно начало ХХ в. стало расцветом Общества.

Одним из ведущих направлений деятельности общих сестер милосердия в начале ХХ в. оставалась социальная помощь и поддержка, оказываемые населению. При этом особое внимание уделялось беднейшим слоям, людям престарелым, больным хроническими заболеваниями, детям, обитателям трущоб. Кроме работы в открывшихся при общинах приютах, бесплатных столовых, богадельнях, больницах, сестры милосердия активно работали в различного рода социальных учреждениях и вне территории общины.

В годы Первой мировой войны, несмотря на активное участие общин в оказании помощи раненым, обездоленным, в работе медицинских бригад на переднем крае фронта, не прекращалась образовательная деятельность Общества Красного креста. Так, по данным отчета Никольской общины, в Москве в 1914-1915 гг. продолжали обучение все пять курсов сестер милосердия. Экзамен выдержали 1042 сестры, из них 90% уже обучались на базе среднего и высшего образования. В другой общине, Александровской, в 1914 г. было подготовлено 400 сестер милосердия для фронта и тыла. Тевлина В. В. Социальная работа в России в конце XIX - начале XX века // Вопросы истории. - 2002. - № 1. - С.119.

В годы Первой мировой войны Общество Красного креста сконцентрировало в своих руках практически всю работу в области здравоохранения, заменив собой правительственные учреждения. Кроме того, в структуру Общества были включены созданные в начале войны Всероссийский земский союз и Всероссийских союз городов помощи больным и раненым-воинам. Бедствия войны привели к массовому появлению новых объектов социального призрения - больные и раненые воины, калеки, солдатские семьи, беженцы, беспризорные дети.

Развитие общественной благотворительности

Вплоть до начала 1860-х гг. развитие общественной благотворительности сдерживается как трудностями регистрации обществ, так и подозрительным отношением со стороны государственной власти. Однако вторая половина XIX в. ознаменовалась появлением массы новых обществ, носивших как общероссийский, так и местный характер. Во многом способствовало этому то, что право утверждать уставы благотворительных обществ, в задачи которых входило призрение бедных, устройство ночлежных и работных домов, приютов для больных и для детей, было передано в 1862 г в ведение Министерства внутренних дел и более не требовало утверждения императором.

Все благотворительные организации были разделены на две группы: собственно благотворительные общества и благотворительные учреждения. Если под благотворительными обществами понимались добровольные объединения лиц, имевшие цель помогать нуждающимся и содержавшие для этого те или либо иные заведения, то благотворительные заведения - это учреждения для удовлетворения потребностей нуждающихся в стенах заведения.

В 1897 г. были разработаны нормальные (примерные) уставы, определявшие общий порядок организации и деятельности благотворительных обществ (их цели, состав, порядок формирования средств, органов управления, порядок прекращения деятельности и т.д.). Все члены обществ были разделены на три категории: соревнователи (сотрудники), действительные и почетные (пожизненные) члены. Деление было чисто условным и зависело от суммы уплачиваемого членского взноса. Средства благотворительных обществ слагались из взносов и пожертвований, поступлений по займам, процентным бумагам, от проведения увеселений, базаров и лотерей, доходов от недвижимости и т.п.

В марте 1906 г. были приняты «Временные правила об обществах и союзах». По Правилам 1906 г. учреждался заявительно-разрешительный характер регистрации обществ: для их создания было необходимо подать письменное заявление по установленной форме. Если в течение двух недель не было получено обоснованного отказа в регистрации, то общество могло открыть свои действия. Регистрация же общества производилась путем внесения в реестр и публикации информации в местной печати. После регистрации общество имело право образовывать капиталы, заключать договоры, устраивать различные мероприятия, проводить сборы пожертвований и т.п.

Специальным законодательным актом, регулировавшим создание и деятельность всех благотворительных обществ, стал Устав об общественном призрении 1912 г. В частности, по уставу особые требования предъявлялись к частным благотворительным обществам: право утверждения их уставов также предоставлялось МВД, но далее уставы представлялись в Кабинет министров и требовали Высочайшего разрешения.

Особое значение в пополнении капиталов обществ на рубеже XIX - ХХ вв. приобрело проведение благотворительных лотерей, устраиваемых, как правило, в двух вариантах - лотерей-аллегри, когда розыгрыш производился немедленно после покупки билета, и беспроигрышных лотерей0томбол, или базаров. В то же время сумма разыгрываемых призов не могла превышать 15000 руб. в год, денежные выигрыши были запрещены и были представлены более или менее ценными вещами (посудой, коврами, мебелью и др.). Не могли разыгрываться процентные бумаги, предметы культу (кресты, иконы) и спиртные напитки.

Описание

Развитие благотворительности в России во второй половине XIX – начало ХХ века. Императорское Человеколюбивое Общество. Ведомство Учреждение императрицы Марии Федоровны. Российское общество Красного Креста. Развитие общественной благотворительности.

Скачать бесплатно [26 K]

риантах - лотерей-аллегри, когда розыгрыш производился немедленно после покупки билета, и беспроигрышных лотерей0томбол, или базаров. В то же время сумма разыгрываемых призов не могла превышать 15000 руб. в год, денежные выигрыши были запрещены и были представлены более или менее ценными вещами (посудой, коврами, мебелью и др.). Не могли разыгрываться процентные бумаги, предметы культу (кресты, иконы) и спиртные напитки.

Возникли общества попечения о тюрьмах, вспомоществования учащимся, посещения бедных, попечения о гувернантках, подаяния помощи братьям-славянам и др.

На новый уровень своего развития поднялась общественная благотворительность в начале ХХ столетия, охарактеризовавшись как созданием общероссийских организаций, так и созывом всероссийских съездов по вопросам общественного призрения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Этап, начавшийся в 1861 г. и продолжавшийся до начала столетия ХХ столетия, можно охарактеризовать как период общественного, частного призрения, которое восприняло опыт общественного призрения предшествующего этапа. В пореформенный период, в годы активного утверждения капиталистических отношений, общество потребовало новых форм и методов социальной политики и практики, его не устраивали жесткие бюрократические установления, ограничивавшие самодеятельность, новаторство в социальной сфере.

Совершенствование системы общественного призрения и частной благотворительности проходило в противоречивых условиях усиления социальной поляризации общества, роста числа людей, лишенных традиционных основ жизни и источников существования.

К середине XIX в. идеи гуманизма находили отклик среди либерально настроенных и прогрессивно мыслящих россиян, стремившихся своим конкретным вкладом облегчить страдания наименее социально защищенных соотечественников - убогих и престарелых, нищих, больных, сирот. Благодаря их инициативам в России создавались новые благотворительные общества, увеличивалось число учреждений общественного призрения, совершенствовались содержание и формы их работы, методы управления. Реформы 6-70-х годов XIX в. оказали значительное влияние на судьбу общественного и частного призрения России, способствовали их последующему развитию.

Нестабильная социально-экономическая ситуация в конце XIX - начале ХХ в. и усугубившаяся социальная обстановка с началом первой мировой войны потребовали как от Российской империи, так и от других государств более четкой постановки вопроса о проведении социальной работы на профессиональном уровне. Этого требовало общественное призрение и благотворительность, претерпевшие качественные изменения и перешедшие к новым принципам организации и деятельности обществ и учреждений, количество которых активно росло благодаря децентрализации управления и развитию местного самоуправления.

На первый план выдвинулось «открытое призрение», особе внимание стали уделять трудовой помощи, патронажу, профессиональному обучению и переобучению при поиске работы, воспитанию и образованию, медицинскому обслуживанию, снабжению жильем.

Процесс в России в начале ХХ в. носил общественно-благотворительный характер, нежели государственный.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Антология социальной работы : в 5 т. - Т. 1. - История социальной помощи в России / Сост. М. В. Фирсов. - М.: Сварогъ - НВФ СПТ, 1994. - 288 с.

2. Благотворительность в России : социальные и исторические исследования. - СПб.: Лики России, 2003. - 640 с.

3. Кузьмин К. В. История социальной работы за рубежом и в России с древности и до начала ХХ века) : учеб. пособие. - М.: Академический Проект; Трикста, 2005. - 3-е изд., доп. и испр. - 624 с.

4. Помоги ближнему. Благотворительность вчера и сегодня / Под ред. В.В.Меньшикова. - М.: ИПО «Полиграп». 1994. - 200 с.

5. Прохоров В. Л. Этапы развития благотворительности в России // Вопросы истории. - 2005. - № 3. - С.158-163.

6. Тевлина В. В. Социальная работа в России в конце XIX - начале ХХ века // Вопросы истории. - 2002. - № 1. - С.116-124.

ЖЕНСКОЕ МОНАШЕСТВО
В РОССИИ XVII–XIX ВЕКОВ

     Значительное увеличение числа женских монастырей в XIX веке нельзя объяснить одним только подъемом аскетических настроений у русских женщин; это было не только проявление религиозных исканий. Духовные искания были очень значительны, но то обстоятельство, что эти искания не вышли за рамки монастырской жизни, объясняется влиянием старчества. Определенное значение имели также чисто исторические и культурные условия развития русского общества второй половины XIX века.
     “Реформы Петра Великого, проводившиеся с целью европеизировать Россию, принесли изменение в положении женщины в семье и в общественной жизни. Хотя эти изменения в разных слоях народа проявлялись медленно и по-разному, все же следствием их везде было усиление стремлений женщин к самостоятельности и к образованию. О том, что эти стремления могли заметно повлиять на общественную жизнь, свидетельствует та роль, которую сыграла русская женщина в духовной истории России уже в начале 2-й четверти XIX столетия”[[1].     Стремление к образованию, так сильно охватившее во второй ]половине XIX века все слои русского народа, могло быть удовлетворено и в монастыре. Именно женские обители развернули в эту эпоху широкую деятельность в области народного просвещения, что до сих пор не получило достойного освещения в научной литературе. Они с успехом занимались также социально-благотворительными делами, которые всегда были близки сердцу русской женщины. “Русская крестьянская девушка в повседневном монастырском быту находила для себя такие занятия, которые были ей хорошо знакомы и в родительском доме: всякого рода домашнюю и хозяйственную работу. Можно утверждать, что поступление в монастырь давало удовлетворение ее духовным исканиям, не требуя радикальной перемены в образе жизни, при этом ее общественное положение повышалось, а вся ее жизнь обретала глубокий смысл”[[]2].
     Русскую Церковь часто обвиняли в том, что она мало делала в сфере культуры. В ответ можно сослаться на успешную просветительскую и благотворительную деятельность женских монастырей. К сожалению все было прервано в тот момент, когда деятельность эта приобрела твердую почву под собой. После секуляризации[[3] 1764, 1786 и 1788 годов к концу 80-х гг. ]XVIII века во всей России насчитывалось лишь 80 женских монастырей (75 штатных и 5 заштатных), а в 1810 г. было уже 94 женских обители, что можно принять за исходную точку для оценки стремительного роста их числа в XIX веке. Через четыре десятилетия, в 1855 г., насчитывалось уже 129 монастырей (97 штатных и 32 заштатных) с 2508 монахинями и 6606 послушницами[[4].     ]Социально-благотворительная деятельность играла главную роль в жизни женских обителей и была гораздо обширнее, чем в мужских монастырях. Объясняется это не одним только различием между мужской и женской натурой, но и тем, что многие женские монастыри выросли именно благодаря своей социально-благотворительной миссии, стали в этом отношении примером для других обителей и обрели признание и любовь народа.
     В 1887 г., например, российские монастыри содержали 93 больницы и 66 приютов для престарелых, две трети которых приходились на женские монастыри; при этом мужских монастырей было тогда 469, а женских только 202 (отчет за 1887 г.). В 80–90 гг., в эпоху Александра III (1881–1894), когда правительство поощряло учреждение церковно-приходских школ, почти во всех женских монастырях открывались такие школы, обычно для девочек, и всегда на средства самих монастырей[[5]].
     Большинство новых женских монастырей, появившихся в XIX столетии, выросло из общин. Эти общины, за очень редким исключением, придерживались общежительного устава. Возникали они всегда по почину отдельных подвижниц. Женщины и девушки собирались вместе за каким-нибудь рукоделием, которое начиналось и заканчивалось общей молитвой; за работой грамотные читали аскетические книги: жития святых и др. В конце концов, складывалась община с совместным проживанием сестер. Они жили на выручку от продажи изделий своего изготовления. Общая молитва постепенно приводила к введению правильного монастырского богослужения, Божественную литургию совершали священники из близлежащих приходов. Наконец, сестры обращались в Синод с прошением преобразовать их общину в женский монастырь[[6].     В истории духовного окормления русских женщин совершенно особое место принадлежит преподобному старцу Серафиму Саровскому. Казанская Дивеевская община, возникшая в 1780 году, на протяжении многих лет в своей внутренней религиозно-аскетической жизни самым тесным образом связана была с преподобным Серафимом. Он основал еще одну, девичью общину — Мельничную. В 1842 году они слились в Серафимо-Дивеевскую общину, которая позже, в 1861 году была преобразована в Серафимо-Дивеевский женский монастырь.] Еще два женских монастыря в этой местности духовно окормлялись преподобным Серафимом: Покровский (в городе Ардатове) и Спасо-Зеленогорский. Все эти обители были широко известны строгостью соблюдения монастырского устава: совершенным общежитием, аскетическим деланием и неукоснительным исполнением богослужебного устава; особенно знаменит был Серафимо-Дивеевский монастырь[[7].     ]Сердцу еще одного великого старца XIX века — преподобного Амвросия Оптинского — близко было попечение о духовной жизни благочестивых женщин. Он был основателем сестринской общины в Шамордине (в 15 км от Оптиной пустыни). Многие годы он духовно окормлял общину и скончался во время своего приезда в Шамордино в 1891 году.
     Подобно тому как Дивеевский монастырь вверил себя духовному руководству преподобного Серафима, Шамординская сестринская община, основанная старцем Амвросием, пребывала под его окормлением.
     Духовным окормлением русских женщин занимались не только упомянутые старцы. Было еще много других достопочтенных и строгих подвижников, деятельность которых оказывала большое влияние на духовную жизнь их современниц; они окормляли своих современниц либо при личном общении, либо с помощью писем. Письма лучше, чем напечатанные сочинения, отражают многообразие жизни пишущего, дают корреспонденту особенно благоприятную возможность открыть свою душу — что свойственно было русским не только в 30–40-е годы XIX века, но и в более позднее время, — а в ответе на письмо можно было проявить особую доверительность, убедительность и чуткость. Многие старцы очень часто, особенно в общении с женщинами, руководили благочестивой душой именно через письма; значит, такая религиозно-аскетическая педагогика находила отклик у адресатов, которые иначе бы не отважились раскрыть себя перед духовником.
     В этой связи совершенно необходимо упомянуть имя еще одного подвижника — святителя Феофана Затворника, воздействие которого на религиозную жизнь русских людей было очень велико. В его деятельности обнаруживаются две особые черты, не характерные для вышеназванных старцев. Мы видим здесь иной тип старческого окормления. В то время как у других русских старцев главным в духовно-аскетическом руководстве было непосредственное, личное общение, епископ Феофан окормлял своих духовных чад, и особенно духовных дочерей, переписываясь с ними. С одной стороны, это вызвано было самим его подвигом затворничества, с другой стороны, Святитель по своему характеру расположен был к литературной деятельности и свои представления об основах христианской жизни пытался развернуть в целостной религиозно-аскетической системе. Кроме того он получил философское и религиозное образование в Духовной Академии (в Киеве 1837–1844 гг.) и свои научно-богословские занятия не прекращал и в затворе в Вышенской пустыни. Поэтому воздействие епископа Феофана в основном, если не исключительно, распространялось на образованных людей, на русскую интеллигенцию, в среде которой во второй половине XIX столетия наблюдались разные течения религиозной мысли, и в особенности на женщин. Можно утверждать, что сочинения Святителя очень многих женщин подвигли на поступление в монастырь и повлияли на строй жизни тех, которые остались в миру.
     Среди множества его сочинений особенно знаменита и широко распространена его книга “Путь ко спасению”. Впервые она вышла в 1868 году и впоследствии выдержала много изданий. Известны также “Письма о христианской жизни” (собрание писем к княгине П. С. Лукомской), которые напечатаны были в 1860 году. Сейчас эта книга вышла в немецком переводе. Переводчик и издатель “Писем” отмечает, что епископ Феофан “хотел дать направление духовной жизни человека и пример христианского устроения души. Его письма содержат советы о христианском образе жизни <...> Эти письма обладают особым очарованием, поражают свежестью чувства, сердечным участием, простотой и кристальной ясностью мысли; они дают возможность изнутри увидеть саму суть русского благочестия”[[8].     В расцвете женских монастырей главную роль сыграл личный почин подвижниц. Именно эти подвижницы — их было немало — способствовали утверждению истинно монашеского устройства жизни в тех обителях, где они жили. Некоторые из них заслуживают особого внимания.     У истоков подвижничества русских женщин, их любви к ближнему и преданности Богу мы видим образ Иулиании Оссориной (или Осоргиной; †1605). Своим личным благочестием она не особенно отличалась от других женщин, но удивительны были ее социально-благотворительные труды: она ухаживала за заразными больными, раздавала милостыню вплоть до того, что сама вынуждена была голодать; от этого образа веет духом, не характерным для нравов конца ]XVI века, но зато сближающим его с образами многих русских подвижниц XIX столетия[[9].     Одной из таких инокинь была игумения Феофания (Готовцева; *1787–†1866). Родилась она в дворянской семье древнего рода, воспитывалась в Екатерининском институте благородных девиц в Петербурге, причем отличалась особыми успехами в изучении иностранных языков. Она вышла замуж за генерала А. С. Готовцева. Но замужество ее продолжалось только два дня: мужу было приказано отправиться на фронт (это было в 1809 году, во время русско-шведской войны), где его настигла пуля. Ее маленькая дочь умерла в четырехлетнем возрасте, и Готовцева через несколько лет после этого (в 1818 г.) поступила послушницей в Горицкий женский монастырь вместе с 12-ю своими крепостными девушками. В 1837 г. она приняла иноческий постриг и схиму. Еще послушницей Готовцева многие годы переписывалась со старцем Феофаном Соколовым из Кирилло-Новоезерского монастыря, и ее аскетические воззрения, а также ее старания о введении в монастыре общежительного устава связаны с этой перепиской, ибо старец Феофан был одним из самых ревностных приверженцев иноческого общежития. В 1845 г. монахиня Феофания (свое иноческое имя она приняла в память о старце Феофане) получила приглашение от императора Николая ]I представиться ему. Император попросил Феофанию основать в Петербурге женский монастырь со строгим общежительным уставом, а ее саму повелел назначить игуменией. Так в 1845 году появился Новодевичий Воскресенский монастырь, в котором игумения Феофания до самой своей кончины (1866 г.) подвизалась с неутомимой энергией и большим успехом. С самого начала Воскресенский монастырь, находясь под покровом императорской семьи (игумения пользовалась большим уважением при дворе и была восприемницей нескольких великих княжен), отличался большим размахом социально-благотворительной деятельности. Монахини и послушницы (в конце XIX в. число их превышало 300 человек) трудились в различных мастерских. Они вышивали золотом и жемчугом, изготовляли обувь и священнические облачения, стирали белье для сиротских приютов и домов престарелых. В конце XIX в. монастырь открыл школу для девочек, училище, выпускавшее народных учительниц, школу для мальчиков и прекрасную золотошвейную мастерскую[[10].     В совсем другом крае России и в не столь благоприятных условиях не меньшими трудами отличалась схиигумения Феофания Сидорова. Она была родом из Вологды, из небогатой купеческой ]семьи. Родилась она в 1800 г., вышла замуж за состоятельного купца Сидорова, но вскоре овдовела (1827 г.). Более 20 лет она странствовала из обители в обитель, совершила паломничество и по святым местам Палестины. Все свое имущество благочестивая вдова пожертвовала на церковные и благотворительные нужды. Лишь в возрасте 60 лет она решилась, наконец, принять иноческий постриг на севере, в Холмогорском женском монастыре, впоследствии упраздненном, и через пять лет даже приняла великую схиму с именем Феофания. Год спустя ее назначили игуменией в ту пору небольшого женского монастыря в городе Шенкурске на берегу Белого моря. 14 лет управляла она монастырем; при ней в обители стали строго исполняться все правила общежительного устава. В 1880 г. мать Феофания заболела; часто и подолгу была прикована она к постели, но все равно оставалась главной духовной наставницей инокинь. Скончалась она в глубокой старости в 1888 г. Этот северный монастырь, расположенный в пустынной тундре, известен был строгостью устава и жития инокинь; в 1900 г. в нем спасалось 36 монахинь и 86 послушниц[[11].     И еще одна фигура из этого же мира — игумения Филарета, урожденная Варвара Шлиппенбах, наполовину немка. Подобно Феофании Готовцевой, она вышла из дворянства; закончила Петербургский Патриотический институт благородных девиц, совсем молодой девушкой стала послушницей древнего, основанного еще в ]XII столетии знаменитого Свято-Духовского монастыря в Новгороде; позже она переселилась в Киев, во Флоровский монастырь и в 1848 г. приняла иноческий постриг. 8 лет занималась она педагогической деятельностью — руководила школой для девочек-сирот (из семей духовенства) при Михаило-Архангельском монастыре в Одессе. В 1858 г. Филарета Шлиппенбах была назначена игуменией Лебединского Николаевского монастыря около города Чигирина Киевской губернии. Там она организовала воскресные школы для крестьянских детей, школу для девочек и училище иконописания. В 1875 г. она скончалась в самом разгаре своей благотворительной деятельности[[12].     “Записки” игумении Таисии Солоповой раскрывают перед нами внутреннюю жизнь женских монастырей второй половины ]XIX века. Из ее повествования видно, какое значение для правильного устроения монастырской жизни имела аскетическая традиция. “Записки” свидетельствуют о том, что в женских монастырях, как и в мужских, подвижничество черпало свои духовные силы либо в народном благочестии, либо в аскетической традиции. Все христианские подвижники, известные из истории церковной жизни России, духовно питались из этих двух источников[[13].     Особый расцвет иноческого аскетизма наблюдался в Серафимо-Дивеевской обители Нижегородской епархии. Возможно это был отблеск духовного подвига преподобного Серафима Саровского, который явил собой вершину русского благочестия ]XIX века.
     В кругу подвижниц, сложившемся под влиянием преподобного Серафима Саровского, самой характерной чертой была совершенная преданность Богу. В своем духовном окормлении преподобный Серафим особое значение придавал молитве и духовной любви к ближнему. Из истории Серафимо-Дивеевского монастыря мы видим, что Преподобный, может быть, больше, чем другие старцы, занимавшиеся духовным окормлением женщин, требовал от своих духовных дочерей аскетического делания. Не исключено, что в монастыре для этого была уже уготована почва, что там существовала аскетическая традиция, которую он продолжил, ибо крепкое основание для аскетического делания заложено было еще основательницей и предстоятельницей общины, монахиней Александрой Мельгуновой, которую Преподобный знал лично. Образы юродивой во Христе Пелагеи Серебряковой (†1884) и других насельниц обители говорят о том, что и после преставления святого аскетическая традиция не угасла, а была продолжена[1][14].
     “Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX вв.” знакомят нас со многими другими русскими подвижницами: игуменией Дорофеей из Знаменского монастыря под Тамбовом (том за январь); игуменией Антонией из Сретенского монастыря под Каширой Тульской епархии (там же); монахиней Дорофеей из Иоанновского монастыря в Москве (февраль); схимонахиней Авраамией из Сретенского монастыря под Каширой (февраль); схимонахиней Марфой из Арзамасского монастыря Нижегородской губернии; двумя затворницами, Марфой и Евдокией, из Харькова (март); схиигуменией Олимпиадой, настоятельницей Алексеевского монастыря в городе Арзамасе Нижегородской губернии (август); монахиней Елисаветой из Сретенского монастыря под Каширой (сентябрь); монахиней Иларией Кобелевой (*1810–†1892), которая в возрасте 13 лет поступила послушницей в Курский Троицкий женский монастырь, через 19 лет суровой подвижнической жизни приняла постриг, провела в этом монастыре 70 лет и все время беспрерывно занималась благотворительной деятельностью.
     То обстоятельство, что некоторые подвижницы, как мы видим, вышли из одного и того же монастыря, свидетельствует о сохранявшейся там живой аскетической традиции[[15]. И так было во многих женских обителях России в обозначенный период. ]

[[1]]Смолич И. К. Русское монашество (988–1917). Приложение к “Истории Русской Церкви”. М., 1997. — С. 291–292.

[[]2]Там же. — С. 292–293.

[[3]Секуляризация — “обмирщение”, здесь — обращение церковной собственности в собственность светских учреждений. — ]Ред.

[[4]Там же. — С. 293. ]

[[5]Там же. — С. 295. ]

[[6]О становлении женского монастыря см., например, Жизнеописание монахини Ангелины, основательницы Свято-Троицкой женской обители в Творожкове. М., 1997. — ]Ред.

[[7]Там же. — С. 300. ]

[[8]Там же. — С. 301. ]

[[9]Там же. — С. 304. ]

[[10]Там же. — С. 301–302. ]

[[11]Там же. — С. 302–303. ]

[[12]Там же. — С. 303. ]

[[13]Там же. ]

[[14]Там же. — С. 304 ]

Литература

1. Антология социальной работы в России / Сост. Фирсов М.В. М., 1994 – 1995.
2. Бадя Л.В., Демина Л.И., Егошина В.Н. и др. исторический опыт социальной работы в России. М., 1994.
3. Фирсов М.В. Методологические проблемы институционализации социальной работы. М., 2000
4. Фирсов М.В. социальная работа в России: теория, история, общественная практика. М., 1996.

5.       Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России.М., 1994.

3.

Купечество в социально-экономической структуре российского общества

Содержание

         

o         Введение

o         1. Идеологи российского предпринимательства

o         2. Взаимоотношения купечества и российского дворянства

o         3. Участие торгового сословия в представительных, совещательных, общественных организациях и учреждениях

o         4. Становление коммерческого образования в России

o         Заключение

o         Список литературы

Введение

Актуальность темы актуальность темы заключается в том, что предпринимательство как социальный феномен прошло длительный путь исторической эволюции, на каждом из этапов которой оно имело свои специфические черты и особенности, обусловливавшиеся уровнем развития производительных сил, характером производственных отношений и изменением форм собственности, а также господствовавшей в обществе системой морально-этических ценностей и отношением правящей элиты к предпринимательской деятельности. Один из важнейших этапов в истории российского предпринимательства приходится на XVIII- первую половину XIX в. в период, когда имела место значительная интенсификация процессов первоначального накопления капитала на основе развития различных форм торгово-посреднической деятельности в рамках формировавшегося всероссийского рынка, а также проводимой со времени Петра I политики поощрения и правительственной поддержки промышленного предпринимательства.

В условиях сложившейся в России в феодальный период сословной организации общества, предусматривавшей распределение населения по социальным группам в зависимости от выполнявшихся им хозяйственно-экономических функций, основным социальным носителем предпринимательских занятий было купечество, которому были предоставлены наиболее широкие, а в ряде сфер предпринимательства монопольные права на ведение предпринимательской деятельности. Прежде всего это касалось наиболее распространенного в период феодализма вида предпринимательских занятий торговли, вместе с тем представителям купеческого сословия, наживавшим крупные капиталы на торговом посредничестве, принадлежали доминирующие позиции и в других сферах предпринимательства-промышленности, транспорте, кредитной сфере и пр.

Поэтому наиболее всесторонне основные проявления и сущностные черты предпринимательства феодального периода могут быть раскрыты на основе изучения предпринимательских занятий российского купечества.

1. Идеологи российского предпринимательства

Рассмотрим взгляды двух представителей дворянства, идеологов российского купечества и предпринимательства, выдающихся людей своего поколения - А. Н. Радищева и М. Д. Чулкова. Е.Б. Черняк Анатомия истории «Великие люди России» М.,-1996

Михаил Дмитриевич Чулков (1743-1793гг.) был видным русским экономистом периода начала разложения крепостнической системы и возникновения капиталистического уклада в России. Получив образование в гимназии при Московском университете, в 1772 году был назначен секрета - рем Коммерц-коллегии. В молодости Чулков был беден, жил на скудное жалование и очень много трудился над повышением своего образования. Дослужившись до чина надворного советника и получив звание дворянина, Чулков купил в Дмитровском уезде Московской губернии небольшое имение. Главный экономический труд Чулкова - « Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времен до- ныне настоящего, и всех преимущественных узаконений по оной государя императора Петра Великого и ныне благополучно царствующей государыни императрицы Екатерины Великой». Этот капитальный труд,
состоящий из 7 томов, содержит в себе подлинные документы, рассуждения, описания, изложение указов, сведения о заводах, мануфактурах, внешней и внутренней торговле, о монете и так далее. Целью Чулкова было восполнить пробел в русской экономической литературе и создать труд, вооружающий купечество знаниями в области промышленности и торговли.

От других идеологов купечества его отличало то, что экономические проблемы рассматриваются с точки зрения купца, переходящего к предпринимательской деятельности. Чулков стремился обосновать значение развития промышленности и торговли для укрепления мощи государства, его экономической самостоятельности и независимости.

Александр Николаевич Радищев (1749-1802гг.) положил начало новому, революционному антикрепостническому направлению русской общественно - экономической мысли. Главным трудом его жизни было «Путешествие из Петербурга в Москву», из специально экономических работ Радищева обращают на себя внимание «Письмо о Китайском торге» и «Описание моего владения», а так же «Записка о податях Петербургской губернии», неоконченная рукопись «Торговля». Радищев очень интересовался экономикой Сибири, положением ее коренного населения и «посельщиков» (переселенцев из России): «Как богата Сибирь своими природными дарами! Какой это мощный край! Нужны еще века, но как только она будет заселена, ей предстоит сыграть великую роль в летописях мира». Радищев считал неправильным, особенно в отношении Сибири, разделение России на губернии без учета естественно - исторических и экономических условий развития ее отдельных районов.

Несмотря на то, что Чулков и Радищев принадлежали к одному сословию, взгляды их не всегда совпадали. Радищев является одним из первых русских экономистов, обратившихся к анализу производства. Он исходил из представления о труде как источнике общественного богатства и постоянно связывал проблему производительности труда с его общественной формой. Радищев не принадлежал ни к одной из существовавших в XVIII веке теоретических школ ни к меркантилистам, ни к физиократам, ни к английской классической школе. Его идеи положили начало экономической теории, развитой в дальнейшем демократами XIX века. Чулков был сторонником полной свободы внутренней торговли. Всякое стеснение торговли внутри страны, по его мнению, вредно отзывается на мануфактурах, затрудняет их развитие. Он считал, что современная политика Екатерины II недостаточно обеспечивает свободу внутренней торговли. Однако Чулков не был сторонником свободы внешней торговли для России. В данном вопросе он придерживался принятого в то время мнения о необходимости государственного вмешательства, надзора и регулирования. «Сколь ни прибыльна иностранная коммерция для государства, однако она не совсем нужна», - писал Чулков. В своих трудах о промышленности, торговле, деньгах и кредите Чулков пропагандировал буржуазный способ производства, хотя русская буржуазия тогда еще не сложилась, как класс и не могла противопоставить свои интересы интересам дворянства. Чулков не только не восставал против крепостной системы и самодержавия, но считал необходимым поддерживать стремление торговцев и промышленников к получению дворянского звания, что открывало им путь к овладению землей и крепостной рабочей силой. В то же время Чулков признавал необходимость создания мануфактур на основе применения исключительно наемного труда.

2. Взаимоотношения купечества и российского дворянства

Взаимоотношения купечества и дворянства были не совсем простые. Во многом их отношения усложнялись тем, что правительство было на стороне дворян и не собиралось отменять крепостное право. А это вмешательство в крепостнической России постоянно имело место в интересах дворянства, в ущерб купечеству и другим сословиям. В этом отношении интересно замечание В.И. Немировича-Данченко по поводу взаимоотношений дворянства и купечества на рубеже XIX и XX вв.: «Дворянство постепенно беднело, а купечество все глубже и смелее распускало щупальцы по всей народной жизни. Эти два класса относились друг к другу с внешней любезностью и скрытой враждой: на стороне первых была родовитость, на стороне вторых -- капитал. Каждый друг перед другом старался, щеголяя дипломатическими качествами, напомнить о своих преимуществах. Дворянство завидовало купечеству, купечество щеголяло своим стремлением к цивилизации и культуре, купеческие жены получали свои туалеты из Парижа; ездили на «зимнюю весну» на Французскую Ривьеру и в то же время по каким-то тайным психологическим причинам заискивали у высшего дворянства. Чем человек становился богаче, тем пышнее расцветало его тщеславие». Личное дворянство купцы могли получить при пожаловании им гражданского чина «не по порядку службы» В.И. Немирович-Данченко «Москва купеческая» . Лицам купеческого сословия, которые были пожалованы орденами до 30 октября 1826 года, и при этом им не было отказано в праве на дворянство, данными им грамотами, присваивалось потомственное дворянство. При определении купеческих детей в различные учебные заведения они пользовались особыми преимуществами.

3. Участие торгового сословия в представительных, совещательных, общественных организациях и учреждениях

Сословиями принято называть общественные группы, обладающие определенными правами и обязанностями, которые закреплены в обычае или в законе и передаются по наследству. При сословной организации общества положение каждого человека находится в строгой зависимости от его сословной принадлежности, которая  определяет род его занятий, круг общения, диктует определенный кодекс поведение и даже предписывает ему, какую одежду он может и должен носить. При сословной организации вертикальная мобильность сведена к минимуму,  человек рождается и умирает в том же звании, в каком пребывали его предки, и оставляет его по наследству своим детям. Как правило, переход с одной общественной ступени на другую возможен только в рамках одного сословия. Исключения бывали, но в основном в духовном сословии, членство в котором, например, при обете безбрачия в католической церкви не могло быть наследственным. (В православной церкви это относилось к черному духовенству). Особое место в системе государственных органов занимали Земские соборы, проводившиеся с середины XVI в. до середины XVII в. Их созыв объявлялся царской грамотой. В состав Собора входили Боярская дума, “Освященный собор” (церковные иерархи) и выборные от дворянства и посадов О.В. Волобуев «Россия и мир» М.,-2002. Духовная и светская аристократия представляла элиту общества, царь в решении важнейших вопросов не мог обойтись без ее участия. Дворянство было главным служилым сословием, основой царского войска и бюрократического аппарата. Верхушка посадского населения была главным источником денежных доходов для казны. Этими основными функциями объясняется присутствие представителей всех трех социальных групп в Соборе. Противоречия, существовавшие между ними, позволяли монархической власти балансировать и усиливаться. Земские соборы решали основные вопросы внешней и внутренней политики, законодательства, финансов, государственного строительства. Вопросы обсуждались по сословиям («по палатам»), но принимались всем составом Собора. Местное управление осуществлялось на основе старой модели: воеводское управление и система местных приказов. В 1718-1720 гг. прошла реорганизация органов местного самоуправления: были созданы новые органы - магистраты, подчиненные губернаторам. Общее руководство осуществлял Главный магистрат. Система управления стала более бюрократической и централизованной. Земское собрание и земская управа (исполнительный орган, состоящий из председателя и двух членов) избирались на три года. Губернское земское собрание избиралось членами уездных собраний. Председатель уездной управы утверждался в должности губернатором, председатель губернской управы -- министром внутренних дел. Нужно отметить, что земская реформа не сформировала стройной и централизованной системы. В ходе ее реализации не было создано органа, возглавляющего и координирующего работу всех земств. Существование земских учреждений допускалось только на губернском и уездном уровнях. Реформа не создала также и низшего звена, которое могло бы замкнуть звено земских учреждений волостного земства

Образовывались гильдии купечества, они образовывали в городах особое купеческое общество, которое, для заведывания сословными делами, избирает ежегодно купеческих старост и их товарищей. До 1879 г. каждая гильдия избирала особого старосту. На купеческих старост, была возложена раскладка, с согласия общества, казенных податей и сборов и общественных и городских повинностей купеческого сословия. Купеческое общество участвует также в выборе членов податных присутствий. Дисциплинарной власти над своими членами купеческие общества не имеют. В столицах выборы на сословные должности производятся не всем обществом, а собраниями выборных, избираемых на три года собранием всего общества, которое, в случае многочисленности, делится на участки, содержащие в себе не более 600 избирателей. Собрание выборных избирает: двух кандидатов на должность купеческого старшины, из которых один утверждается на 3 года градоначальником или генерал-губернатором, и членов купеческой управы градоначальниками на 3 года. На управы возложена, регистрация торговых домов. Купеческим обществам предоставлено право входить, через городских голов или биржевые комитеты, в министерство финансов с представлениями о нуждах торговли, а также ходатайствовать об учреждении комитетов торговли и мануфактур. Хорькова Е.П. «История предпринимательства и меценатства в России» М.,-1998

4. Становление коммерческого образования в России

В ходе финансово-экономических реформ выявилась необходимость более широкого распространения образовательного ценза для государственных служащих. К 1890-м годам образовательный ценз стал обязательным также для среднего и низшего звена финансовых чиновников и "банкослужащих". В соответствии с рядом указов директора отделений Госбанка и контролеры должны были иметь высшее образование; среднее звено, включавшее бухгалтеров, должно было обладать высшим или средним специальным образованием; на должности младших чиновников государственных кредитных учреждений могли быть приняты люди с образованием не ниже среднего специального. Под влиянием Министерства финансов в торгово-промышленных кругах России возрос интерес к организации коммерческих училищ, выражалась готовность выделить значительные средства на их организацию и содержание. Однако отсутствие законодательных норм мешало этому созидательному процессу. Отрицательно сказывалась и бюрократическая волокита со стороны Министерства народного просвещения, в ведении которого находились коммерческие училища. Как пример нежелания этого ведомства выпускать из-под контроля сферу коммерческого образования можно указать на обстоятельства, связанные с возникновением известного на всю Россию Александровского коммерческого училища в Москве. Инициатором его создания был председатель биржевого комитета, член правления Московского купеческого банка, известный промышленник и благотворитель Н.А. Найденов. Училище было задумано им в середине 1870-х годов, но Министерство народного просвещения тормозило дело почти десять лет. Это ведомство, озабоченное университетскими волнениями и проникновением радикальных народнических идей в гимназическую среду, прилагало немало усилий для "предотвращения вольнодумства". Проводя откровенно консервативную политику, министерство с неодобрением относилось к проявлению инициативы предпринимательских слоев в образовательной сфере. Только ходатайство министра финансов С.А. Грейга позволило Н.А. Найденову преодолеть все препятствия, и в мае 1883 г. Александр III подписал устав училища. Создание Александровского коммерческого училища стало важным этапом на пути к формированию системы отечественного коммерческого образования. Оно оказалось промежуточным звеном между первыми коммерческими училищами, в управлении которыми государство имело неоспоримый приоритет, и новыми коммерческими учебными заведениями, создаваемыми силами общественности и почти полностью независимых от власти. Министерство финансов, тесно связанное с торгово-промышленными кругами России, способствовало развитию этого типа учебных заведений, быстро откликавшихся на требования времени. В апреле 1896 г. Николай II подписал "Положение о коммерческих учебных заведениях" Степанова Н.А. «История России» М.,-2004. Реформа заключалась в том, что все коммерческие учебные заведения выводились из-под контроля Министерства народного просвещения, отличавшегося жесткой регламентацией деятельности подведомственных ему учреждений. Они передавались в ведение учебного отдела Министерства финансов, который возглавлял в 1896-1905 гг. известный деятель Русского технического общества И.А. Анопов. В ходе реформы создавалась трехступенчатая система, включавшая торговые классы, торговые школы и коммерческие училища. Министерство финансов, взяв под свою опеку коммерческие училища, гарантировало им материальную стабильность и условия для их количественного и качественного роста. Этому способствовало и максимально быстрое в условиях бюрократического государства утверждение уставов вновь открываемых коммерческих училищ. В результате, если за 1800-1880 гг. было образовано всего 8 коммерческих училищ, то с 1896 по 1902 г. в ведении учебного отдела Министерства финансов находилось уже 36 общественных и 16 частных коммерческих училищ. И процесс этот продолжался. По данным учебного отдела Министерства финансов, к концу 1902 г. начали работу еще 6 общественных и частных коммерческих училищ. Спустя десять лет после утверждения "Положения о коммерческих учебных заведениях" в России насчитывалось уже свыше 70 коммерческих училищ Степанова Н.А. «История России» М..-2004.

Заключение

Таким образом, рассмотрев тему «Купечество в социально-экономической структуре российского общества». И сделалав выводы, что формирование купечества в XVIII -- первой половине XIX в. происходило в рамках общего для всей страны процесса обособления и консолидации купеческого сословия на основе предоставления купцам сословных прав и привилегий на занятие торгово-промышленным предпринимательством. Основные капиталы купцов были задействованы в торговле, а основу коммерческих операций составляла скупка и реализация промысловой и сельскохозяйственной продукции в обмен на завозившиеся из Европейской России и зарубежных рынков промышленные товары. Торговля в рассматриваемый период еще не доросла до таких характерных для капиталистической эпохи форм организации, как биржи, магазины и т. п. Основная часть товарооборота у купцов приходилась на ярмарки, являвшиеся основным местом заключения оптовых торговых и кредитных сделок. Помимо торговли купечество устремлялось и в другие сферы предпринимательства-промыслы. Казенные подряды и откупа; транспортные перевозки; промышленность, к чему его понуждали, с одной стороны, торговые интересы, а с другой - характерное для эпохи первоначального накопления стремление использовать все доступные источники и способы накопления капитала, так как торговля в условиях недостаточно высокого уровня развития товарно-денежных отношений не обеспечивала желаемого уровня обогащения, тем более что в этой сфере купечество сталкивалось с наиболее острой конкуренцией со стороны предпринимателей из других сословий. Важнейшим фактором, определявшим развитие купеческого предпринимательства в рассматриваемый период, являлось также действие многочисленных регламентации и ограничений, накладываемых на предпринимательскую деятельность. Неотъемлемой чертой купеческого предпринимательства в рассматриваемый период было широкое использование порождаемых феодально-крепостническим строем методов внеэкономического принуждения (хотя сфера их применения на протяжении рассматриваемого периода и имела тенденцию к сокращению). Это проявлялось не только в использовании подневольного труда приписных работников из крестьян и ссыльнокаторжан на купеческих мануфактурах, но и в проникновении элементов кабалы во взаимоотношения купцов с наемными рабочими и приказчиками, наблюдавшемся практически во всех сферах купеческого предпринимательства.

Список литературы

1. Хорькова Е.П. «История предпринимательства и меценатства в России» Учебное пособие. - М., 1998

2. Волобуев О.В., Клоков В.А., Пономарев М.В., Рогожкин В.А. «Россия и мир» Учебное пособие. - М.,2002

3. Колоколов Т.А., Бондаренко Д.В. «Предпринимательство в России» Учебное пособие. - М., 2004

4. Степанова Н.А. «История России» М., 2004

5. Мироненко К.В., Розгон В.Н. «Сибирское купечество» М., 2005

6. Паллас П. Путешествие по разным местам Российского государства / Пер. с нем. 1770; Записки путешествия академика Фалька // Полное собрание ученых путешествии по России 1824; Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII века. Иркутск, 1968.

Купечество Сибири второй половины XIX в.

Скубневский В. А., Гончаров Ю. М.

В наши дни, как никогда ранее, в российской исторической науке велик интерес к фигуре предпринимателя и его роли в экономической, общественной и культурной жизни страны. Особый интерес представляет период второй половины XIX — начала XX в., когда буржуазные реформы ликвидировали многие препятствия на пути развития предпринимательства, и в России шел процесс активного формирования буржуазии. История купечества, как главного предпринимательского сословия, составлявшего костяк отечественной буржуазии, по словам Н. А. Миненко «все более прочно утверждаются на историографическом поле».[1] Появилось немало справочных изданий, монографий, статей и еще больше популярных работ по указанной проблематике.[2] Особое внимание исследователей обращено купечеству Москвы и Центрального района, Петербурга, меньше — провинциальному купечеству. Досконально исследуется жизнь и деятельность крупнейших представителей делового мира России — Морозовых, Рябушинских, Прохоровых и др.[3]

Сибирское купечество представляло собою одну из значительных по численности и своеобразных по источникам формирования и деятельности групп российской буржуазии. Его историей занимались ученые крупных научных центров региона — Томска, Иркутска, Новосибирска, а в последние годы и Барнаула, Омска, Якутска и других городов.[4] Усилия исследователей региона по данному направлению в 90-е годы были объединены работой над «Краткой энциклопедией по истории купечества и коммерции Сибири», изданной в 1994–1999 гг. в 10-ти книгах в Институте истории Сибирского отделения Российской Академии наук. 90% статей этого издания посвящены персоналиям — отдельным купцам или купеческим семьям. Собранный материал представляет фактически банк данных, являющийся фундаментальной основой для дальнейшего изучения купеческого сословия, подготовки аналитических исследований по проблематике.

Исследования последнего десятилетия не только ввели в оборот новые источники, собрали и систематизировали огромный фактический материал, но и обозначили новые подходы. В советской историографии в большей мере изучалась буржуазия (класс), а не купечество (сословие). Тезис, во многом справедливый, что во второй половине XIX — начале XX в. шло размывание сословий и формирование классов буржуазного общества,[5] определил слабое внимание к сословиям, которые до 1917 г. не только сохранялись, но играли еще значительную роль в жизни российского социума. Долгие годы буржуазия (и купечество в том числе) изучалась как класс антагонистичный пролетариату класс, который не имеет исторической перспективы и рано или поздно уйдет с исторической арены.

В силу этого, история российской буржуазии рассматривалась весьма односторонне. Так, слабо показывалась созидательная деятельность буржуазии и купечества, которая реализовывалась прежде всего в предпринимательстве. Весьма редко освещались вопросы благотворительности купечества, его быта и тем более менталитета. Но эта тематика стала усиленно разрабатываться в постсоветский период.

Условия формирования и деятельности купечества Сибири в значительной степени отличались от Европейской России. С одной стороны, Сибирь фактически не знала помещичьего землевладения[6] и феодальные пережитки в целом здесь были значительно слабее. Не играло здесь такой значительной роли, как в Центре страны, дворянское предпринимательство, что открывало более широкие перспективы перед гильдейским купечеством. Вплоть до постройки Сибирской железной дороги (90-е гг. ХIХ в.) иностранный капитал не имел большого значения в экономике региона, и это также было на руку местному купечеству. Именно гильдейский купец в пореформенной Сибири был главной фигурой в коммерческой деятельности, в то же время росла его роль и в общественной жизни региона, особенно городов.

Но пореформенная Сибирь значительно отставала в социально-экономическом развитии от центральных регионов Российской империи. Здесь еще не было железных дорог. (Сибирская железная дорога была построена в конце 90-х годов ХIХ в. и только Тюмень в 1885 г. была соединена веткой с Екатеринбургом). С опозданием в регионе шло создание банковской системы, иностранный капитал также не особенно в то время стремился в Сибирь, и это определяло нехватку капиталов, отсутствие правильного кредитования промышленности и других сфер экономики и распространение в то же время ростовщичества. Наконец, само государство, казалось, не было заинтересовано в освоении огромных природных богатств Сибири и культурном развитии региона, финансировало сибирские губернии совершенно неудовлетворительно. Сибирь ассоциировалась у современников, со ссылкой, пушниной и золотом. Не случайно в Сибири в середине ХIХ в. сформировалось такое течение общественно-политической жизни, как областничество, идеологи которого рассматривали Сибирь как колонию Центральной России.[7]

Но именно в колониях или отсталых в экономическом отношении, но богатых природными ресурсами окраинах, могли с фантастической быстротой складываться огромные капиталы, но и столь же быстро теряться. О рискованности коммерческой деятельности в Сибири со знанием дела поведал в своих воспоминаниях один из крупнейших предпринимателей дореволюционного периода И.В. Кулаев.[8] Да и его собственная судьба с головокружительными взлетами и падениями тому яркий пример.

Сибирь в данной статье нами рассматривается в территориальных границах губерний Тобольской, Томской. Енисейской, Иркутской, областей Забайкальской, Якутской и Омского уезда Акмолинской области.

Торгово-промышленная деятельность купечества находилась в поле постоянного внимания государства, а забота о развитии отечественных промыслов и торгов относилась к числу важнейших функций государственной власти. Понимание того, что «купечеством всякое государство богатитца, а без купечества никакое и малое государство быть не может», — как выразился Посошков,[9] находило выход в указах, уставах, положениях и других законодательных актах, издававшихся правительством. Р. Пайпс справедливо заметил, что «Русское правительство впервые начало заботиться о благосостоянии своего делового класса в середине XVII в. и с тех пор неустанно поощряло частное предпринимательство и пестовало местную буржуазию».[10]

В Сибири, в отличие от европейской части России, купечество, как особая сословная группа, появляется только в середине ХVIII в. При этом состав купцов-сибиряков выглядел довольно пестро. Так, в 1-й гильдии числились как владельцы крупных по тем временам капиталов (10–20 тыс. руб.), так и мелкие торговцы (100–200 руб.). Среди записанных во 2-ю и 3-ю гильдии были такие, которых собственно купцами было трудно назвать, поскольку они не только не занимались торгово-промышленной деятельностью, но даже не в состоянии были выплачивать за себя подушную подать.[11]

Сословная организация гильдейского купечества окончательно была оформлена в результате городских реформ 70–80-х гг. ХVIII в., которые положили начало новой сословно-податной системе в городах.[12] В соответствии с Манифестом 17 марта 1775 г. были четко зафиксированы размеры купеческих капиталов, необходимые для причисления к гильдиям, подушная подать, выплачиваемая «на круг», была заменена взносом в казну платы в размере 1% с объявленного капитала. Знаменитая «Жалованная грамота городам» 1785 г. уточнила и расширила сословные права купцов. В результате этих реформ купечество становится не только наиболее сильной в экономическом отношении частью торгово-промышленного населения, но и самым привилегированным после дворянства и духовенства сословием.

В целом во второй половине XVIII — первой половине XIX в., несмотря на постоянные попытки правительства стабилизировать состав и правовое положение купечества, оно, по выражению Р. Пайпса «пребывало в состоянии беспрестанных перемен».[13] Верхушка купечества стремилась сочетать своих детей браком с дворянами, поскольку это давало им более высокий социальный статус, доступ к государственной службе и право на покупку крепостных. Купцы, не уплатившие ежегодных гильдейских пошлин, выбывали в сословие мещан. Мелкие предприниматели из крестьян, мещан и ремесленников, сколотив минимальный капитал, необходимый для перехода в купеческое сословие, вступали в гильдии, внуки их могли стать уже дворянами. Таким образом, купечество в социальном плане являлось своего рода перевалочным пунктом для всех, кто двигался вверх или вниз по общественной лестнице.

Во второй половине ХIХ в. в правовом положении купечества происходят значительные изменения. Отмена крепостного права и перемены в социально-экономической жизни общества неизбежно повлекли за собой изменения в торгово-промышленной политике и в правовом статусе предпринимателей. 1 января 1863 г. вступило в силу «Положение о пошлинах на право торговли и других промыслов», а законом от 9 февраля 1865 г. в него были внесены некоторые уточнения.[14] В соответствии с этими законодательными актами, права купцов предоставлялись гражданам, уплатившим патентные и билетные торгово-промышленные сборы. Число купеческих гильдий сокращалось до двух, соответственно торговые патенты, позднее получившие название гильдейских купеческих свидетельств, подразделялись на 2 разряда — гильдии. Открывать и содержать торговые и промышленные заведения можно было только после получения гильдейского свидетельства. Свидетельство 1-й гильдии давало право производить оптовую торговлю российскими и иностранными товарами на всей территории империи, содержать фабрично-заводские заведения и принимать повсеместно подряды без ограничения суммы. Соответственно купец 2-й гильдии мог производить розничную торговлю в пределах города и уезда, содержать фабрично-заводские заведения и принимать подряды на сумму не более 15 000 руб.[15]

Только человек, выкупивший сословное гильдейское свидетельство, имел право именоваться купцом. Купеческие свидетельства выбирались только в городах. Поэтому купец, живший и торговавший, например в с. Локтевском Бийского уезда и выбравший гильдейское свидетельство в Бийске, именовался бийским купцом. Все города Российской империи были разделены на 5 классов местностей. Стоимость свидетельства зависела от установленного класса местности того города, где купец записывался в сословие.[16] В Сибири только Томск и Иркутск относились к 3-му классу местностей, к 4-му классу относились такие города как Тюмень и Барнаул, а большинство сибирских городов считались местностями последнего, 5-го класса.

Лица, не принадлежавшие ранее к купеческому сословию и выкупившие свидетельства, могли либо причислиться к купечеству, либо сохранить свое прежнее звание. Однако, поскольку сословные права купцов были значительными, правом сохранить свое прежнее звание пользовались немногие, преимущественно дворяне. Наоборот, стремясь получить сословные купеческие привилегии, в гильдии записывались лица, не обладавшие крупными капиталами.[17]

Кроме того, существовала категория так называемых «временных купцов». Во временные купцы зачислялись предприниматели других сословий — крестьяне, мещане, дворяне. Иногда в эту категорию записывались купеческие родственники, например купеческие сыновья, представлявшие торговые интересы отцовской фирмы в другом городе. Временные купцы, выбрав купеческое свидетельство, приобретали торговые права, но при этом продолжали числиться в своем прежнем сословии. Многие из временных купцов впоследствии пополняли состав гильдий.

В отличие от других сословий, пребывание в купечестве не было пожизненным. Купец обязан был выбирать гильдейское свидетельство ежегодно. Если же в установленный срок он не возобновлял свидетельство, то вместе с членами своей семьи выбывал из гильдии. В сословном купеческом свидетельстве указывались все члены семьи купца. При этом все родственники, записанные в свидетельство, считались причисленными к купеческому сословию и обладали, таким образом, всеми сословными правами и привилегиями, к числу которых относились: освобождение от телесных наказаний, свобода передвижения (так называемая паспортная льгота), право при определенных условиях получить личное или потомственное почетное гражданство, право на участие в сословном самоуправлении и некоторые другие.

Законом четко определялся круг родственников, которые могли быть внесены в состав купеческой семьи. Так, в сословное купеческое свидетельство, выдаваемое на имя мужа, могла быть внесена жена, а в выданное на имя жены — муж внесен быть не мог. При отце или матери могли быть внесены в одно с ними свидетельство их сыновья и незамужние дочери. Внуки включались в состав семьи только в том случае, если их отцы также числились в семействе и не производили торговлю от своего имени. Все остальные родственники не могли быть внесены в состав купеческой семьи и имели право состоять в сословии только от своего имени.[18]

Членам купеческого семейства, записанным в одно свидетельство на имя «начальника семейства», разрешалось заниматься его торговыми делами. Сын или дочь, достигшие совершеннолетия, могли выбрать свидетельство на свое имя, однако в этом случае они должны были выписаться из свидетельств своего отца или матери и самостоятельно несли ответственность по своим торговым делам.[19] Столь детальная регламентация состава купеческой семьи диктовалась фискальными интересами государства для того, чтобы ограничить круг лиц, имевших право торговать неразделенным капиталом и предотвратить, таким образом, возможность уклонения от выплаты гильдейских сборов. Эта правовая система, с незначительными изменениями, существовала вплоть до конца 90-х гг. ХIХ в.[20]

Во второй половине XIX в. гильдейское купечество в Сибири продолжало составлять основную по численности и значимости в коммерции часть предпринимателей. Но в результате реформы 1863 г. и под воздействием новых социально-экономических явлений состав купечества существенно изменился. Естественным следствием отмены в 1863 г. 3-й гильдии стало сокращение числа купцов. В 1867 г. по Сибири насчитывалось только 236 купцов 1-й и 2737 купцов 2-й гильдии, т.е. по сравнению с 1851 г. (6694 чел.) уменьшилось более чем в два раза. Но наряду с общей тенденцией сокращения численности купечества в отдельные периоды наблюдался и его рост (90-е гг. ХIХ в.).

Значительные изменения в правовом положении купечества произошли после принятия «Положения о государственном промысловом налоге» от 8 июня 1898 г., которое вступило в действие с 1 января 1899 г.[21] Закон 1898 г. разрешал занятие коммерцией и без выборки гильдейских свидетельств.[22] В 1912 г. в Сибири было учтено купцов 1-й гильдии — 99, 2-й гильдии — 1005 чел.[23]Тенденция сокращения во второй половине ХIХ — начале XX в., особенно после 1898 г., численности купечества была характерна и для других регионов и для страны в целом, на это уже обращали внимание исследователи.[24]

Материалы Первой всеобщей переписи населения1897 г., дают возможность подробно рассмотреть состав и численность купечества региона, так как перепись учла не только купцов-глав семей, а всех представителей данного сословия.[25] Всего лиц купеческого сословия в регионе оказалось 7948 чел. Наиболее значительные его группы проживали в городах: Иркутске — 1089, Томске — 886, Омске — 472 чел. В семи городах число купцов составляло от 200 до 300 чел. (Барнаул, Тюмень, Красноярск, Курган, Тобольск, Верхнеудинск, Чита). От 100 до 200 купцов имели Троицкосавск, Нерчинск, Бийск. В прочих городах купцов было менее 100 чел., а в отдельных маленьких северных городах региона в конце ХIХ в. купцов вовсе не оказалось — в Сургуте, Верхоянске, Олекминске. В целом же процент купечества в составе городского населения Сибири (1,4%) был близок к общероссийскому показателю (1,3%).[26] Но в некоторых торговых центрах Сибири этот процент был больше: в Нерчинске — 2,5, Иркутске — 2,1, Чите — 1,8 и т.д. Численность купечества в том или ином городе довольно точно отражала его значимость в экономической жизни, особенно торговле. Именно Томск и Иркутск, где была наиболее значимая прослойка купечества, были в пореформенный период самыми крупными городами и в то же время крупнейшими торговыми центрами соответственно Западной и Восточной Сибири.

Отличительной чертой ряда районов, где преобладало сельское население, в их числе был и Алтай, стало формирование сельского гильдейского купечества. В целом около 25% купцов Сибири в 1897 г. проживали в сельской местности, но в Алтайском округе этот показатель составил 43,7%. Здесь во многих торговых селах, таких как Камень, Усть-Чарышская Пристань, Бердское и другие складывалось собственное гильдейское купечество. Гильдейские билеты такие сельские купцы получали в Барнауле, Бийске и прочих городах, но постоянно проживали в сельской местности. При этом, как правило, купцы в сельской местности проживали в крупных селах, где проводились ярмарки, имелись удобные пути сообщения, а в некоторых случаях и промышленные заведения. Развитие некоторых из этих негородских торговых центров привело в дальнейшем к преобразованию их в города (Новониколаевск, Боготол, Камень, Черемхово и др.).

Ярким примером такой ситуации является истории Винокуровых — крупнейших по коммерческой деятельности купцов Алтая начала XX в. Основателем династии был крестьянин из села Тюменцево Барнаульского округа Адриан Ильич Винокуров, в 90-х годах ХIХ в. он переносит центр коммерческой деятельности и сам с семьей переезжает в большое село на Оби — Камень (с 1915 г. — город Камень-на-Оби). Но формально он, а позже и его сыновья числились барнаульскими купцами. Кстати, обороты торговых и промышленных заведений Винокуровых накануне Первой мировой войны достигали 10 млн. руб., что превышало показатели оборотов торговли некоторых городов.[27]

Перепись 1897 г. позволяет рассмотреть и такой важный показатель как национальный состав населения (на основе данных о родном языке). В целом в Сибири превалировало русское купечество (75,8%), довольно значительной оказалась прослойка еврейского купечества — 20,3%. В числе прочих национальных групп были представители коренных народов Сибири (якуты, сибирские татары, «сибирские бухарцы», буряты и прочие), а также представители многих народов, населявших страну — поляки, немцы и др. Однако в среде русских купцов из среды старожилов было немало потомков «сибирских инородцев», детей и внуков из смешанных семей. На это, например, обратил внимание И.В. Кулаев. Об одном из крупнейших предпринимателей Восточной Сибири Михаиле Бутине он писал: «Внешность Бутина выдавала его азиатское происхождение. Родом он был из Нерчинского округа Забайкальской области, и, кажется, его предки принадлежали к тунгусам…».[28] Этот же автор характеризует томского купца Захария Цыбульского так: «Уроженец Минусинского округа, он по своему физическому типу напоминал несколько местных инородцев».[29]

Наконец, известные забайкальские купцы Кандинские (Кондинские) вели родословную от «инородцев» Западной Сибири.[30] Именно из этой семьи вышел всемирно известный художник, один из столпов русского авангарда, Василий Кандинский.

Значительная прослойка еврейского купечества в Сибири объясняется, прежде всего, ссылкой. Многие высланные в Сибирь из «черты оседлости» или их потомки занимались торговлей, часть торговцев становилась гильдейскими купцами. Доля купцов еврейской национальности особенно велика была, по данным переписи населения 1897 г., в городах: Баргузине Иркутской губернии — 88% (30 чел.), Верхнеудинске Забайкальской области — 55,6% (134 чел.), Мариинске Томской губернии — 54,8% (51 чел.), Каинске той же губернии — 48,6% (35 чел.), Чите — 46% (97 чел.). Городок Каинск современники даже называли «Сибирским Иерусалимом».[31]

Особенно активно обновлялись ряды сибирского купечества в 60-х годах ХIХ в. и на рубеже ХIХ–XX вв., что было связано не только с реформами промыслового обложения, но и с переломными этапами в экономике страны. Так, по сравнению с 1867 г. к 1883 г. купечество Бийска обновилось на 76%, Томска — с 1866 по 1872 г., на 43%, Барнаула — 1867 по 1873 г. на 40% и т.д.[32] Постоянное пополнение рядов купечества новыми лицами и одновременно отток из купцов в мещане и другие сословия были характерны не только для сибирских городов, но и для Москвы, Петербурга и многих прочих городов страны.[33] Как писал Д. Мирский: «В XIX в. большинство купцов были сыновьями или внуками крестьян».[34]

Важнейшим источником пополнения рядов сибирского купечества был приток предпринимателей (или потенциальных предпринимателей) из числа крестьян и мещан центральных русских губерний, особенно «текстильных», таких как Владимирская, Костромская, Тверская и др. Знакомство с текстильными промыслами, промышленностью и особенно торговлей текстильным («мануфактурным») товаром очень пригодилось многим начинающим предпринимателям в Сибири, где «мануфактурная» торговля в пореформенный период была одной из самых прибыльных сфер приложения капитала. Из мещан Костромской губернии вышли Второвы — крупнейшие текстильные торговцы Сибири, из крестьян Владимирской губернии — купцы Гадаловы, которые стали крупными предпринимателями Енисейской губернии не только в текстильной торговле, но и в пароходстве и других сферах, из крестьян Владимирской же губернии происходили купцы 1-й гильдии Барнаула и Бийска Морозовы, для которых текстильная торговля также в делах стояла на первом месте. Из мещан г. Ирбита — известного ярмарочного центра — происходили купцы Е. Жернаков (г. Колывань), Н. Ассанов, А. Васенев (Бийск) и т.д. Ряды сибирского купечества пополнялись и за счет местных крестьян и мещан, особенно разбогатевших крестьян. Так, основателем династии томских купцов миллионеров Кухтериных был крестьянин ямщик из деревни Щукино Тюменского округа Тобольской губернии.[35]

Фольклор (предания, легенды), публицистическая и художественная литература, а позже и историческая литература свидетельствовали, что многие сибирские купцы разбогатели не столько в силу счастливых обстоятельств или особого трудолюбия, а в результате «темных дел», вплоть до уголовщины, т.е. фактически были «героями» первоначального накопления капитала.

Так, легенды приписывают подобное происхождение капиталов у томских купцов Кухтериных, Митрофановых, Стахеевых, каинских Шкроевых и других. «На Обрубе Тихонов жил, купец, имел конфетную фабрику. Старики говорили: он на тракт с кистенем выходил, грабил, вот и завел богатство».[36] Впрочем, некоторые архивные дела также подтверждают криминальный характер происхождения отдельных капиталов. Так, бывший московский мещанин И. Федулов стал барнаульским купцом, подделав завещание старой купчихи П. Щеголевой, у которой он служил управляющим. По явно поддельному завещанию, все имущество было передано не родственникам, которых у купчихи было довольно много, а молодому управляющему и его подельнику некому Огурову.[37]

Нередко капиталы прирастали путем обмана, а иногда и почти неприкрытого грабежа коренных жителей региона, так называемых «инородцев». Купцы обменивали ценную пушнину на водку, спирт, порох и безделушки, обмен был совершенно неадекватным, ибо охотники-промысловики не представляли истинной ценности мехов, рыбы и т.д. Так происходило в Якутии, Бурятии, Горном Алтае, на Севере. Исследователь Тобольского Севера Дунин-Горкавич сообщал: «Главная торговля между инородцами и русскими проводится ночью во дворах последних с наглухо закрытыми воротами, и при этом торг, которому предшествует угощение, инородцев обвешивают и обсчитывают».[38] Впрочем, неэквивалентный обмен, например, хлеба на мануфактуру и прочие промышленные изделия производился торговцами и с русскими крестьянами.

Нередко взлет того или иного дельца, действительно, зависел от везения. Особенно это было свойственно для золотопромышленности. Обнаружение богатой россыпи или жилы на арендованном участке нередко приносило успех предпринимателю.

И все же нельзя связывать деятельность всего купечества с криминальной стороной или случайной удачей. Анализ биографий отдельных купцов и купеческих семей показывает, что успеха добивались те предприниматели, которые рассматривали свою деятельность как особую миссию и соответственно серьезно относились к делу, вели его «правильно», как тогда говорили. Со временем все большее значение приобретали образовательный уровень и общая эрудиция предпринимателей. Если основатели купеческих династий, как правило, были неграмотны или имели начальное или домашнее образование, то своим детям и особенно внукам они стремились дать лучшее образование.

Действительно, в первой половине XIX в. образование детей в купеческой среде ограничивалось в большинстве случаев элементарной грамотностью. Ярко отношение к образованию в купеческой среде передает монолог одного из иркутских торговцев, который приводит в своих воспоминаниях М. Александров: «У нас в торговом быту больших наук не требуется. Самое главное цифирь и счеты. Здесь и столбовое купечество не больше занимается науками. Научился записывать приход и расход товаров, да и за прилавок. Тут уж не избалуешься, не то, что в школе».[39] Американский историк Р. Пайпс так высказался по этому поводу: «Мысль о том, что сын может быть ученей отца, была нестерпима для патриархальной натуры русского купечества, поэтому детям не давали образования».[40] Однако это высказывание известного ученого нужно признать чересчур резким и не соответствующим действительности. Отношение купцов к образованию менялось с течением времени. К концу XIX в. уже многие гильдейцы стараются дать своим детям образование, в том числе и высшее. Колыванский 2-й гильдии купец Петр Николаевич Чердынцев еще в конце 1860-х гг. неоднократно обращался с просьбами разрешить его сыну Иннокентию поступать в университет.[41]

Со временем в пользу школьного образования заработала и семейная традиция. Когда у купцов, в свое время обучавшихся в учебных заведениях, дети достигали школьного возраста, у них уже не было предубеждения против школ. Поэтому они охотно отдавали сыновей в училища и гимназии. Можно привести примеры, когда с каждым последующим купеческим поколением уровень образованности повышался. Барнаульский купец 1-й гильдии Н.Т. Сухов был неграмотным, его сыновья — грамотными, а один из внуков — Павел Дмитриевич — уже учился в Московском коммерческом училище, правда, не окончил полного курса. Другой барнаульский купец А. Ф. Ворсин имел домашнее образование, а его сын Николай окончил Рижский политехнический институт, стажировался в Австро-Венгрии и Германии. Сын барнаульского купца И. Федулова Петр окончил столичный технологический институт, а другой сын стал медиком. Сын крупнейшего барнаульского предпринимателя Константина Платонова (владел винокуренным, водочным, стекольным заводами, мельницей) Иван учился в Петербургском университете и т.д.[42]

Торговцы чувствовали, что образование может улучшить социальный статус их детей, однако преобладающими тенденциями в образовании купеческих детей до конца XIX в. было «безразличие к формальному обучению в торговле или любом практическом деле и восторг от образования в таких бастионах классицизма как гимназия и университет».[43]

Рост общей грамотности и специальной подготовки в деле коммерции позитивно влияли и на характер предпринимательства. Так, более грамотные купцы были, как правило, инициаторами переоборудования своих промышленных предприятий, применения новинок техники, более цивилизованно вели и торговые дела.

Главную роль в хозяйственной жизни региона, его освоении играли не «герои» первоначального накопления, а представители формирующейся цивилизованной буржуазии, ядро которой в пореформенный период составляло гильдейское купечество.

Основные направления коммерческой деятельности местного купечества в это время — торговля, золотопромышленность, некоторые группы обрабатывающей промышленности, прежде всего мукомолье и винокурение, пароходство. Очень слабо в регионе были развиты такие отрасли промышленности, как текстильное, машиностроительное, металлургическое производства, получившие динамичное развитие в стране. Характерной чертой деятельности большинства купцов Сибири были так называемые «комплексы», т.е. соединение в одних руках промышленных, транспортных, торговых предприятий самого разного профиля, что говорило и о слабой специализации. Золотопромышленники зачастую одновременно имели предприятия обрабатывающей промышленности, пароходы, вели лесной промысел и торговали. Винокуренные заводчики, как правило, имели мукомольные предприятия и торговали не только спиртными напитками, но и зерном. Торговля текстилем нередко совмещалась с хлебной торговлей, скупкой скота и кож и т.д. Многопрофильность предпринимательской деятельности позволяла купцам получать прибыль, даже если в каком-то направлении этом деятельности случались и неудачи. Для Центральной России в это время в большей степени была характерна специализация коммерческой деятельности, особенно крупных фирм. Например, в текстильном производстве и торговле — Морозовы, Рябушинские, Прохоровы, Э. Циндель, в парфюмерии — Г. Брокар, в чайной торговле — «А. Губкин и А. Кузнецов» и т.д.

В Сибири были и более архаичные формы организации капитала. Если в Европейской России в пореформенный период все большую роль играли паевые товарищества и акционерные общества, что позволяло аккумулировать большие капиталы, те в Сибири преобладали семейные торговые дома и товарищества, а нередко купцы вели дела и вовсе в одиночку.

И тем не менее отдельным дельцам удавалось создавать гигантские (по капиталам и доходам, территориальному охвату, числу наемных служащих и рабочих) компании в промышленности, транспорте и торговле. А отдельные купеческие семьи вкладывали капиталы по всем указанным направлениям одновременно. В винокурении и виноторговле, текстильной торговле, в рыбном промысле отдельные купцы на территории больших районов (в уезде или даже губернии) становились фактически монополистами, контролируя тот или иной вид промышленности или торговли.

В золотопромышленности крупнейшими дельцами второй половины ХIХ в. являлись купцы Восточной Сибири (в основном иркутские) И. Базанов, Сибиряковы, Я. Немчинов, И. Трапезников, Бутины, в Енисейской губернии — красноярские купцы Кузнецовы и т.д., В то же время самая мощная золотопромышленная компания Сибири «Лензото» (Ленское золотопромышленное товарищество), основанная в 1861 г. иркутскими купцами П. Катышевцевым и П. Басниным, в 1882 г. перешла в руки петербургских капиталистов и в 1896 г. преобразована в акционерное общество.[44]

Крупные золотопромышленные компании вытесняли мелких золотопромышленников или подчиняли их своему влиянию. Иногда мелкие предприниматели, расположившись около богатых и многолюдных приисков, только для вида занимались приисковым делом. Их главные доходы составляли поставки продовольствия и снаряжения на прииски, тайная торговля спиртным и скупка золота у старателей. В положении золотопромышленных предприятий, особенно мелких, не было устойчивости. Существование многих из них было кратковременным. Нередко золотопромышленники разорялись при переходе на золотничный способ добычи золота. Наряду с концентрацией приисков происходило их дробление.

В пореформенное время на сибирских золотых приисках стали вводиться некоторые усовершенствования: машины для промывки песков, динамит, паровая оттайка мерзлоты. В крупных золотопромышленных компаниях применялись паровые машины, гидромониторы и даже строились железные дороги. Однако большинство предпринимателей при хищнической добыче золота, зависевшей непосредственно от степени его содержания в золотоносных песках, не решались на крупные капиталовложения в технику. Добыча золота считалась прибыльным, но рискованным делом.

По данным на 1894 г., крупнейшими золотопромышленными компаниями Сибири, с добычей свыше 100 пудов, были: «Лензото» — 178 пудов, «Прибрежно-Витимская компания» (И. Базанов, М. Сибиряков, Я. Немчинов, И. Трапезников) — 177 пудов, «Компания промышленности» (тот же состав участников) — 125 пудов.[45] Сибиряковы одновременно являлись крупными пароходчиками (по рекам Ангаре, Амуру). Александр Сибиряков имел также и предприятия обрабатывающей промышленности — «Александро-Невский стекольный завод» и писчебумажную фабрику.[46]

Известный нерчинский купец Михаил Бутин был не только золотопромышленником, но и владельцем крупнейшего в Сибири Николаевского железоделательного завода (в районе Байкала), где не только выплавляли металл, но строили пароходы и баржи, изготовляли прочие изделия из металла. В родном городе Нерчинске он открыл также аптеку и типографию, но не столько для получения прибыли, а потому, что подобных заведений в городе еще не было. В этой связи он писал: «Открывая аптеку, и типографию, я отнюдь не смотрел на них, как на доходные предприятия…».[47]

И. Бутин был как и многие другие сибирские купцы сторонникам технического прогресса и его деятельность в этом направлении стала более заметной после поездки в 1872 г. в США, современники его даже прозвали «сибирским американцем». В частности, на золотых приисках и металлургическом заводе он применил многие новинки техники. Его предпринимательская деятельность была высоко оценена. В 1878 г. ему была вручена большая серебряная медаль Парижской всемирной выставки за изделия Николаевского завода, в 1879 г. — золотая медаль Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии на Московской политехнической выставке.[48] Бутин был также ярым проводником идеи строительства железной дороги через всю Сибирь. Сибирские купцы, особенно иркутские и красноярские, вкладывали средства в исследование Северного морского пути. Многим из них было далеко не безразлично, что регион отстает в своем экономическом и культурном развитии от центральных районов страны и, тем более, передовых стран и делали конкретные шаги для преодоления этой отсталости. Так, красноярский купец Михаил Сидоров подготовил для Всемирной выставки в Париже 1867 г. «Каталог предметам из севера России», включающий 108 экспонатов, в числе которых были альбом с видами Красноярска, образцы полезных ископаемых, виды золотых приисков Енисейской губернии и др.[49]

Многие купцы были сторонниками технических новинок и в быту, например, применения электроэнергии и телефона. Первая домашняя электростанция появилась в Сибири в Красноярске в 1885 г. Об этом факте свидетельствовал известный дипломат советского времени А.А. Игнатьев: «Пыльные, грязные, вылезли мы из нашей кибитки и очутились в каменном двухэтажном „дворце“ купца Гадалова, освещенного электрическим светом, которого я никогда до тех пор не видел. Ведь в Питере еще только хвастались новыми керосиновыми горелками».[50] А многие томские и барнаульские купцы электрифицировали свои мукомольные мельницы и винокуренные заводы в первой половине 90-х годов ХIХ в. , когда во многих городах региона еще не было электрического освещения. В их числе, например, томский купец Богомолов, электрифицировавший мельницу в деревне Завьялове Барнаульского округа в 1890 г., барнаульский предприниматель Иван Платонов, электрифицировавший в 1892 г. мельницу в том же округе, а также Иткульский винокуренный завод в Бийском округе в 1895 г.[51] Электрифицируя свои предприятия, что, кстати, стоило больших средств, купцы стремились обезопасить их от пожаров.

Если среди владельцев золотых приисков Сибири наряду с местным купечеством были широко представлены предприниматели из Европейской России, особенно Петербурга, то в обрабатывающей промышленности и торговле здесь явно превалировало местное купечество.

После введения в 1863 г. акцизной системы, все предприятия обрабатывающей промышленности разделялись на не подлежавшие акцизному сбору и обложенные акцизом. Из предприятий, не подлежавших акцизу, первое место принадлежало мукомольным предприятиям, за ними следовали кожевенные и овчинные, салотопенные и мыловаренные заводы, металлообрабатывающие, стекольные и фарфорово-фаянсовые и др. предприятия. К предприятиям, обложенным акцизом, относились винокуренные, дрожжевые, водочные, пивоваренные заводы, спичечные и табачные фабрики.

Переход от откупной продажи вина к акцизной, когда государством взималась определенная пошлина с произведенного и проданного вина (акциз), а разница между стоимостью проданного вина и акцизом шла винозаводчикам и виноторговцам, привел к увеличению числа винокуренных заводов. В 1884 г. в Сибири действовало уже 28 винокуренных заводов, а к концу века их число достигло 40. В 90-х гг. на них ежегодно выкуривалось более 1,1 млн. ведер вина.[52] Притоку капиталов в эту отрасль способствовала богатая сырьевая база Сибири, простота оборудования, гарантированный сбыт и высокие прибыли. По подсчетам современников, при дешевом сибирском хлебе (35 коп. за пуд), при производстве вина больше 1 ведра с пуда хлеба, при низком качестве водки, когда на морозе в ней образуются ледяные шарики-колобки (так называемое «колобковое вино»), прибыль заводчика без натяжки составляла по 3 руб. с ведра.

Среди крупнейших предпринимателей региона, чьи капиталы были вложены в винокурение выделялись Поклевский-Козелл (700 тыс. руб.) в Ялуторовском округе Тобольской губернии, И. К. Платонов и Е. И. Судовская на Алтае (400–500 тыс. руб.), братья Ерофеевы в Каинском округе (300–380 тыс. руб.), А. Н. Пастухов в Томске (600 тыс. руб.).

Львиная доля всех оборотов и прибылей в торговле принадлежала крупным торговцам. Мелкие предприниматели находились в полной зависимости от оптовиков, играя фактически роль их агентов. В отдельных же видах торговли, например в виноторговле, монопольное положение крупных торговцев было особенно прочным. Наиболее крупные винокуренные заводчики были одновременно виноторговцами. Из их числа выделялся Д.И. Смолин, имевший в 1888 г. 6 складов спирта и 117 питейных заведений в Ишимском и Курганском округах Тобольской губернии. А.Ф. Поклевский-Козелл держал 7 складов спирта и 93 кабака в Тюменском и Ялуторовском округах той же губернии. На Алтае настоящим «водочным королем» во второй половине XIX в. был И.К. Платонов. До 1893 г. он являлся монополистом в винокурении и его Иткульский завод (открыт в 1868 г.), расположенный неподалеку от Бийска, был единственным производителем спирта на Алтае. В 1869 г. он открыл в Барнауле небольшой завод, где из иткульского спирта производились водка, ликеры и наливки. В 80-х гг. помимо двух заводов у него имелось 10 оптовых складов готовой продукции, два ренсковых погреба для продажи виноградных вин (в Барнауле и Бийске) и 46 питейных заведений.[53]

С развитием винокуренной промышленности и виноторговли было связано возникновение первых монополий в Сибири. Уже в 1876 и 1887 гг. зафиксированы «стачки» (т.е. договоры о совместных действиях) виноторговцев. Особенно крупной была «стачка» томских винокуренных заводчиков и виноторговцев в 1887 г., сведения о которой проникли в печать и по делу которой состоялся громкий судебный процесс. Цены на вино поднялись тогда с 6 до 8–9 руб. за ведро и участники «стачки» получили 1,5–2 млн. руб. допол-нительной прибыли.

Большую роль в распределении товаров в Сибири по-прежнему играли периодические формы товарообмена — ярмарки, торжки, базары. До проведения железной дороги большая часть товаров из Европейской России поступала в Сибирь через Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки. Особо важную роль для Сибири играла Ирбитская ярмарка, обороты которой возросли с 19,5 млн. руб. в 1864 г. до 69,8 млн. в 1885 г. Эта ярмарка по своим оборотам уступала только «всероссийскому торжищу» — Нижегородской ярмарке. Товары, закупленные на Нижегородской и Ирбитской ярмарках развозились по Сибири и продавались на местных ярмарках, число которых постоянно возрастало. Если в 60-х гг. XIX в. в регионе насчитывалось 184 ярмарки, то в 1894 г. — 668 ярмарок с оборотом в 93 млн. руб. Большая часть ярмарок располагалась в Западной Сибири. Например, в Тобольской губернии в 1862 г. их было 165, а в 1890 г. уже 567.[54]

По мере удаления на восток, все большее значение приобретала лавочная торговля купцов-оптовиков, которые монополизир

4.

От благотворительности и меценатства к социальной ответственности в истории России

Авторы: Никитина Н. Ю. Уральский институт бизнеса им.И.А.Ильина

Нет ничего согласного более с природой
человека, чем благотворительность
Цицерон

Понятие «Социальная ответственность» существует уже много лет. И если само понятие появилось в экономике сравнительно недавно, то действия, связанные с этим понятием производятся уже несколько столетий.

В экономической жизни дореволюционной России отношение населения к бизнесу, людям торговым и промышленным имеет исторические и культурные корни. На развитие промышленности и торговли в России оказали влияние несколько факторов:
1.                     Природно-климатические условия: с одной стороны, огромные  по европейским масштабам расстояния, бездорожье летом, жуткие холода зимой затрудняли развитие торговли – необходимое условие специализации; с другой стороны, они же ограничивали рост богатства  - излишка над необходимым для жизни: потребность в избах из-за крутости морозов, теплой одежде, усиленном питании. Эти особенности ограничивали и тормозили развитие обмена как условия развития бизнеса.
2.                     Изоляция Московской Руси от других стран, сохранявшаяся практически до XVII – XVIII веков. Только после взятия Казани и Астрахани открылся путь в Персию и Китай. Выход в Черное море и через него в Европу стал безопасным только при Екатерине Великой.
3.                     Фискальная политика государства, постоянно нуждавшегося в деньгах и выколачивающее из населения все, что могла взять. Следствием был ограниченный платежеспособный спрос на внутреннем рынке. В качестве основного покупателя длительное время выступало государство, немногочисленные элитные слои и «заграница»
4.                     Политика государства, которое вплоть до Петра I, не заботило развитие торговли и промышленности. О месте торговли и промышленности в государстве говорит следующий факт: с момента венчания на царство Ивана Грозного (1547г.) по начало царствования Петра Великого (1682) насчитывается не более десятка государственных актов, относящихся к торговле и промышленности. В то же время, за период царствования Петра I (до 1725г.) таких актов было более 30. Однако фактически, вплоть до Екатерины Великой, государство ограничивалось политикой протекционизма, не создавая широких возможностей для развития четвертого сословия, городов, как центров промышленности и торговли.
5.                     Наконец, крепостное право, ограничивающее перемещение крестьян и возможность массового использования их труда в промышленности и торговле. По существу лишь в 70 – 80-е годы XIX столетия в связи с ростом населения крестьянство начинает более или менее активно выдавливаться в города, где часть из них работает по найму, а часть, хотя и незначительная, через землячества и конфессиональные общины (старообрядчество) начинает включаться в торговлю, извоз или иные промыслы.[1]
Все эти причины повлекли за собой отставание промышленности и торговли. Предпринимательство на Руси развивалось с большими трудностями, общество относилось к предпринимательству негативно. Во многом из-за русского менталитета, имеющего исторические и культурные установки на коллективизм в его общинно-уравнительной форме. Община и семья были необходимы для выживания человека в тех условиях, в которых он проживал. А условия были тяжелыми – суровый климат и внешние опасности не позволяли расслабляться. Поэтому тех, кто выделялся из общества, тех, кто стремился работать в одиночку, «на себя», общество подвергало порицанию. Тем нее менее, предпринимательство на Руси развивалось.
Частная благотворительность была реакцией сострадательных людей по отношению к тем, кто переживает трудности, несчастья, лишения.  Делать добро ближнему, это потребность человека, но у состоятельных людей, для этого больше возможностей. Среди таких людей известны и такие, кто и работал-то для того, чтобы эти возможности были.
Осуществлять помощь нуждающимся должно правительство, общественные организации: их задача и состоит в том, чтобы  этих нуждающихся в частной благотворительности не было. Экономическая политика должна принимать меры, чтобы вывести труд и хозяйство народа из неблагополучных условий. Правительственные ссуды должны были помочь нуждающимся найти заработки, т.к. даровые пособия оказывают деморализующее влияние. И еще должны были быть решены многие вопросы просвещения, здравоохранения, социального обеспечения. Государство и берет налоги с населения на эти цели: а в условиях обобществления производства у людей забиралось практически все, кроме прожиточного минимума, вроде бы на полное обеспечение социальных потребностей людей. Народ, вроде бы, мог рассчитывать в беде на государство.
Что же на практике? У государства никогда не хватало средств на социальные нужды. Деньги шли на военные нужды, на расходы административного аппарата, на проекты и памятники и т.д. Люди попадали в очень сложные обстоятельства без помощи государства.
Одной из важнейших сторон процесса осознания представителями виднейших предпринимательских династий дореволюционной России  своей ответственности перед обществом явилось широкое развитие в х среде благотворительности и меценатства. Именно в этих двух сферах предприниматели быстрее всего стали осознавать необходимость взять на себя выполнение двух исторических миссий – социальной (борьбы с нищетой) и культурной (создание национальной культуры). Именно при  соприкосновенности с духовностью, нравственными поисками, культурой, в общении с творческими людьми быстрее всего зарождались и широко заявляли о себе в предпринимательской среде элементы цивилизованного, гражданского сознания, либерального мышления, подлинного, а не мнимого патриотизма.
Частная благотворительность имеет глубокие исторические корни., практические навыки которой воспитывались в старину. Древнерусское общество, принимая христианство, с пониманием восприняло вторую из основных заповедей – о любви к ближнему. Свое выражение это получило в раздаче милостыней. Идей этой милостыни  лежала в основании практического нравоучения, потребность в этом воспитывалась всеми тогдашними средствами духовно-нравственной педагогики.
По определению Э.А.Фомина, благотворительность это «негосударственная добровольная безвозмездная деятельность в социальной сфере, направленная на поддержку отдельных лиц или организаций, у которых по тем или иным причинам не хватает собственных ресурсов для полноценного функционирования». [2]
Любить ближнего – это, прежде всего, накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице. Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья. Древнерусский благотворитель менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, а более о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования. Древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, подаваемую из руки в руку, втайне от постороннего взгляда. «В рай входят святой милостыней, - говорили в старину, нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается».
Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего благодетеля, чтобы знать за кого молиться.  В Древней Руси дело призрения бедных находилось в руках Церкви  и особенно монастырей. Именно при монастырях возникали богадельни, бесплатные больницы. Через Церковь, куда передавали свои пожертвования доброхоты, благотворительность осуществлялась до конца XVII века.
Древнерусские цари накануне больших праздников, рано по утрам, делали тайные выходы в тюрьмы и богадельни, где  из собственных рук раздавали милостыню арестантам и призреваемым, а также посещали и отдельно живших убогих людей.
Нищенство считалось в Древней Руси не экономическим бременем для народа, а одним из средств нравственного воспитания народа. Явственнее всего обнаруживалось значение милостыни, когда нужда в благотворительной помощи вызывалась не горем отдельных несчастливых людей, а неродным бедствием. Недороды и неурожаи были нередки в Древней Руси, они приводили к голодным бедствиям. Такое бедствие случилось во время трехлетнего голода (1601 – 1603гг.) при Борисе Годунове. Царь не жалел казны, щедро раздаривая милостыню и предпринял обширные постройки, чтобы доставить заработок нуждающимся. От тех лет осталась нам еще память об Ульяне Устиновне Осорьиной, вдове-помещице, которая всеми силами и средствами помогала своим холопам пережить страшные годы. Она сама умерла вскоре после окончания голода, в нищете.
В России всегда были традиции, когда купец свою десятину отдавал на благие дела и делал он это добровольно, и только сам решал, кому и когда отдать.
В середине XVII века для России опять наступили тяжелые времена: борьба с Польшей за Малороссию, эпидемия, неурожай, падение курса медных монет. В эти тяжелые годы стоял близко к царю человек, который показал, как можно соединить частную благотворительность с общественной, построить систему благотворительных учреждений. Это был Ф.М. Ртищев, ближний постельничий, обер-гофмейстер при дворе царя Алексея Михайловича. Во время Польского похода он создал «Красный Крест» на собственные деньги. Значительную сумму на эти же цели дала ему жена царя Алексея Михайловича – Марья Ильинична. Ртищев выкупал из плена тысячи русских, используя для этого собственные средства и средства из казны. В Москве был куплен дом, который назвали «Больницей Федора Ртищева». Он существовал многие годы и после его смерти, поддерживаемый частными пожертвованиями.
Известно, что занималась частной благотворительностью знаменитая раскольница боярыня Морозова, богатейшая женщина того времени.
Петр Великий стал первым, кто попытался запретить частную благотворительность, чтобы изжить нищенство, поддерживаемое частной милостыней. Он пытался ввести общественную благотворительность, как учреждения, как системы богоугодных заведений. Но эта борьба не увенчалась успехом, т.к. велась насильственными средствами и пыталась искоренить следствие, а не причину бедственного положения людей.
Предприниматели Древней Руси – купцы и промышленники, жертвовали деньги на строительство храмов и сами строили церкви. Мечтой жизни почти каждого русского предпринимателя было стремление построить храм. Так в сознании русских отражалась идея искупления за богатство, которое всегда было связано с грехом.

Одним из таких людей был Н.М.Чукмалдин (1836-1901гг.). Выходец из небогатой семьи старообрядцев, он, начиная с низов, организовал собственную торговлю и стал не только богатым купцом, но и меценатом, благодетелем для Тюмени и своего родного села Кулаково. Причины успехов у Н.М.Чукмалдина: трудолюбие, ответственность, умение видеть перспективу, великолепное знание всех мелочей своего дела. Вместе с тем главное, по Н.М.Чукмалдину, не это: «Выигрывает и богатеет в торговле только тот, кто оказывает услугу обществу. Наивыгоднейший товар – доверие, а доверие дается только безупречной честности и торговому бескорыстию. Богатеет только изобретатель, пионер нового общеполезного дела». Н.М.Чукмалдин  выделялся среди современных ему купцов острым чувством, как сейчас говорят, социальной ответственности бизнеса перед обществом. [3]

Вновь благотворительность расцветает при императрицах – Елизавете и Екатерине II. В это время частная благотворительность развивается в высших слоях общества. Например, в Петербурге, по инициативе И.И. Бецкого был заложен Смольный институт благородных девиц.
Особое развитие получает частная благотворительность в период царствования Александра I. Императрица Елизавета Алексеевна, жена Александра I, создала общества: Имперское Человеколюбивое и Женское Патриотическое. На счету этого общества находились богадельни, дома бесплатных и дешевых квартир, ночлежные приюты, народные столовые, швейные мастерские, амбулатории и больницы. Основанное в 1802 г., к концу 1900 г. Это общество распространяло помощь на 160 тысяч неимущих.
Финансовую основу составляли взносы, которые жертвовали частные лица и целые сословия.
В Туле в первой половине XVIII века, наблюдались многочисленные династии среди торговцев и промышленников, жертвовавших средства на милосердие и благотворительность. Богатейшие предприниматели Строговы, торговая династия Босовых. Отсюда вышли знаменитые Демидовы., для которых широкая благотворительность, на определенной стадии развития династии, стала сознательно культивируемой фамильной чертой. Источником, отражающем почти столетний период демидовской благотворительности, является «Перечень пожертвований, сделанных родом Демидовых государству и общественным учреждениям», подготовленный около 1841 г. по распоряжению Анатолия Демидова.
Профессиональным благотворителем в начале века был принц П.Г.Ольденбургский: 42 года жизни он отдал служению обездоленным людям.
До революции было много благотворительных обществ, и все они были упразднены. Одно лишь Ведомство учреждения Императрицы Марии к началу нынешнего века насчитывало 683 благотворительных общества и заведения. Всего в Российской империи к 1902 г. Функционировало 11040 благотворительных учреждений, 19108 приходских попечительских советов.
Помогала ближним и императрица Александра Федоровна – жена последнего царя Николая Александровича. В Первую мировую войну, императрица, пройдя курс медсестер, помогала хирургам перевязывать раненых.
В благотворительности сохранялась древнерусская традиция, которая всегда определяла качество благотворительности не практической целесообразностью, а мерой  вложенной в нее души, где сочетались тактичность формы и разумность содержания. Необходимость благотворения становилась одним из ценностных и поведенческих стереотипов, постепенно закреплявшихся в пореформенные десятилетия в сознании российской буржуазии.
Та роль, которую купечество играло в общественной жизни и главнм образом в благотворении, уже давно отмечалось выдающимися русским  людьми. Благотворительность тесно связана с предпринимательством еще и потому, что при переходе России к капиталистическому способу производства происходит важный сдвиг в структуре народонаселения: крестьянство, переселявшееся в города, порождало как богатейших капиталистов-фабрикантов, банкиров, домовладельцев, так и наиболее обездоленных людей, часть которых неизбежно пополняла ряды воров, проституток и бродяг.
На этом этапе исторического развития благотворительность стала приобретать характер частных и общественных добровольных пожертвований, известных нам сейчас. Именно при капитализме, который свободу предпринимательства должен был сочетать со свободой идей, благотворительность стала значительным общественным явлением.
Состоявшийся в марте 1910 года Всероссийский съезд деятелей по призрению отметил, что лишь «…25% всего бюджета этой системы исходило из средств казны, земств, городов и сословных учреждений, а 75% - из средств частной благотворительности, добровольных пожертвований».[4]
Щедрость российских предпринимателей на благотворительность поражала соотечественников и иностранцев своим размахом.
С конца XVIII века открываются другие проявления благотворительности в виде меценатства – покровительства искусству, собирания больших библиотек, коллекций, создания художественных галерей, театров и т.д. Меценатство на Западе – это явление, которое наряду с нравственным, имело и юридические основания (снижение налогов или освобождение от них). В России оно чаще было связано с религиозными, нравственными понятиями, подчинялось требованиям общественного мнения.  Среди предпринимателей, как и среди других слоев населения, были люди, желавшие жить какой-то другой , более духовной жизнью, начинавшие понимать в ней смысл, желавшие подняться над течением обыденной жизни, найти в не какие-то другие отношения. Можно привести много примеров всякого рода культурных начинаний: Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи современной французской живописи, собрании е икон С.П.Рябушинского, Частная опера С.И.Мамонтова. На деньги московского золотопромышленника А.Л.Шанявского был основан в Москве народный университет, а на деньги, собранные от частных жертвователей В.М.Бехтеревым в Петербурге был создан Психоневрологический институт.
В 1864 году учрежден первый в Москве и второй в Российской империи Московский Купеческий банк. Среди его учредителей был Павел Михайлович Третьяков, подаривший Москве художественную галерею.
В 1869 году Федор Василевич Чижов основал Московское Общество взаимного кредита. В его устав он включил пункт об отчислении 10% прибыли в помощь образовательным учреждениям, прежде всего Московской практической академии.
В 1870 учрежден Московский Торговый банк. Его председателем стал Николай Александрович Найденов, который одновременно возглавлял Московский Биржевой комитет. Он был не только банкиром, но и видным общественным деятелем, писателем, москвоведом и щедрым жертвователем.
В июле 2006 года начался первый этап программы по увековечиванию памяти Александра Людвиговича Штиглица, известного российского государственного деятеля, финансиста, промышленника и мецената, который 145 лет назад стал первым Управляющим Государственного банка России.
Общенациональное значение этого явления признавали и те, кто не испытывал особых симпатий к капиталистам. В.Г.Короленко отмечал: «Наши крупные капиталисты нередко вместо пожертвований на колокола дают свои миллионам назначение, достойное культурных людей. Боткины собирают коллекцию для национальных музеев, Солдатенковы издают дорогие научные сочинения, в последние годы всем памятны вклады москвичей на клиники, научно-медицинские учреждения.» (Шихарев)
Наибольшего размаха достигла меценатская деятельность со второй половины XIX века. Именно к этому времени российская буржуазия осознала свою экономическую мощь, стала искать свое место в общественной жизни. Поскольку от политической деятельности царское правительство держало предпринимателей на расстоянии, а профессиональной деятельностью заслужить общественное признание трудно, буржуазия пыталась уходить в другие области, пользовавшиеся общественным престижем: благотворительность и меценатство.
Большие масштабы благотворительности и меценатства русской торгово-промышленной буржуазии выгодно отличали ее от буржуазии западноевропейской и североамериканской. Великий русский певец Ф.И.Шаляпин замечал по этому поводу: «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американцев, должен сказать, что такого размаха нигде не видел. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут» [5]
На формирование российской деловой культуры большое влияние оказало отношение русского общества к богатству вообще и к зажиточному человеку в частности. На Западе  состояние считалось результатом деятельности человека, его предприимчивости, энергии, деловитости, трудолюбия. Обычно состояния создавались трудом поколений и переходили по наследству от отца к сыну. В России же богатых людей никогда не любили, они воспринимались  как нечестные, нажившиеся за счет других. Отечественное предпринимательство конца XIX – начала XX столетия полностью находились под контролем государства и развивались неравномерно, так как оно было ориентировано, в основном, на  решение стратегических задач страны. Широко распространенной была практика, когда финансовые привилегии предоставлялись в обмен на пожертвования в казну на благотворительные цели. В результате благотворительность часто представляла возможность предпринимателям получить звания, чины и прочие привилегии и отличия, которых иными путями, даже за счет своей профессиональной деятельности, получить было очень трудно. Почетным и престижным считалось получить генеральский чин через Академию наук, пожертвовав свои коллекции или целые музей государству.
В XIX – начале XX веков ответственность промышленников и предпринимателей перед обществом России рассматривались главным образом  как ответственность перед своими работниками и иными лицами, которым был нанесен ущерб (физический или материальный) со стороны конкретной предпринимательской структуры.
Так, в словаре Брокгауза и Ефрона находится определение коммерческой ответственности: «Ответственность предпринимателей за вред и убытки, причиненные рабочим и посторонним лицам от эксплуатации их предприятий, имеет место в тех случаях, когда несчастье произошло по вине или небрежности предпринимателя или его доверенных».
В дореволюционной России специальный закон об ответственности предпринимателей существовал только для железнодорожных и пароходных предприятий. По отношению к другим промышленным предприятиям применялись общие правила гражданских законов о вознаграждении за вред  и убытки, причиненные преступлением или проступком. Причем презумпция виновности ответчика допускалась только в железнодорожных делах.
Тем не менее в этих непростых условиях уже к концу XIX века сложился  и в целом успешно себя зарекомендовал кодекс деловой этики, нормы которого, безусловно, оказывали существенное влияние  и на отношения предпринимателя с наемными работниками, и на его отношения к наиболее острым социальным проблемам. Основными элементами кодекса явились честность, верность данному слову, надежность и компетентность. Нравственные принципы дополнялись набором профессиональных качеств, в число которых входили трезвость расчета, решительность, знание рынка, способность организовать работу, установить связи, привлечь инвестиции и т.д.
Главным источником благотворительности и меценатства оставались внутренние побуждения российских жертвователей, развитие национального духа и самосознания в их среде, постепенно приводившие наиболее просвещенных и мыслящих из них к осознанию личной ответственности перед обществом. В свое время об этих духовных истоках удивительно точно писал К.П.Победоносцев: «Деньки ожили бы, если б ожила душа, ими владеющая, и стали бы в руках человека могучим орудием плодотворной производительности и разумного благотворения.» (Благотворительность в России)
Такую ответственность предпринимателей перед работниками назвали социальной ответственностью перед обществом. Она во многом определяла социальную устойчивость страны.
Общественные и экономические условия развития пореформенной России приводили все большее число крупнейших предпринимателей к осознанию социальной ответственности перед обществом, что проявлялось в их стремлении к улучшению условий труда и быта рабочих, более широком, чем прежде, понимании общественного характера благотворительной и меценатской деятельности.
Мысль об ответственности богатства, в основе которой лежала идея общественного служения, издавна была распространена в предпринимательской среде. Распространение идей ответственности богатства среди российского купечества происходило, с одной стороны, под влиянием дворянских филантропических идей, проникавших в Россию со второй половины XVIII века из Западной Европы. Желание не отстать от дворян играло свою роль в развитии купеческой благотворительности.
Высказывание об этом можно встретить на страницах книги Ивана Посошкова «О скудости и богатстве», призывавшего купцов к честности и правде при ведении торговых дел, чтобы «торг бы их святой был». Понятия о совести и чести длительное время связывались в купеческом сознании с религиозными представлениями, понятиями об ответственности за свои грехи, за неправду перед Богом, чувство вины перед ним. Знаток московского купечества П.А. Бурышкин, писал об особом отношении предпринимателей к своему делу: «…они на свою деятельность смотрели не только и не столько как на источник наживы, а как на своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета». О том же свидетельствует и такой знаток купеческой психологии, как В.П. Рябушинский, отмечавший в своих воспоминаниях, что основатели торгово-промышленных династий в России «не считали себя за свое богатство в чем- то виноватыми перед людьми. Другое дело Бог: перед ним было сознание вины в том, что из посланных средств недостаточно уделяется бедным». [2]
Интересен такой пример. По инициативе московского купца и предпринимателя Х.С.Леденцова  было создано Общество содействия успехам практических наук и практических применений имени Леденцова. Это общество управляло его завещанным капиталом – огромной суммой, для 1907 г., в 2 миллиона рублей. Леденцов сам обратился с такой идеей к московским ученым первый раз в 1903 г. и до его смерти в 1907 г. они успели вместе разработать концепцию такого общества. Члены общества выбирали Совет, который назначал экспертные комиссии, распределявшие деньги, получаемые обществом по процентам с капитала: 90% доходов от капитала шли по уставу на цели Общества и 10% - на организационные расходы самого Общества. Многие крупные русские ученые получали деньги на свои исследования. [6]
В царской России проблема социальной устойчивости решена не была. Она даже не вполне осознавалась, что и привело, в конечном итоге, к революции. В ходе последовавшей за революцией гражданской войны в Советской России было не до обсуждения социальной устойчивости и социальных конъюнктурных рисков. Но уже сразу после гражданской войны правительство, понимающее взрывной потенциал разбуженных революцией масс, начало уделять повышенное внимание социальным обязательствам перед работниками.
Влияние Второй мировой войны на хозяйственное развитие страны было огромно и разрушительно. Менее очевидно и известно, что война резко сократила перспективный потенциал эффективности рыночного хозяйства страны, что сказывается на российской экономике до сих пор. В большой степени – из-за порожденных войной социальных проблем.
В ходе Великой Отечественной войны в СССР погибло около 40% мобилизованных мужчин. Это создало в стране структуру населения с повышенным удельным весом женщин и надолго заблокировало процесс нормального демографического воспроизводства. Социально-экономической нормой стала малодетная семья при огромном числе незамужних женщин. Сверх того, здоровье (включая нормальную репродуктивную способность) значительной части населения оказалось подорвано.
В этой ситуации оказались социально абсолютно необходимы:
1.                     полностью бесплатное медицинское обслуживание;
2.                     увеличение затрат на социальные цели вообще;
3.                     введение полноценных пенсий по старости (просто потому, что большинство населения после войны не могло создать семей с нормальным количеством детей, способных прокормить престарелых родителей);
4.                     бесплатную систему образования на всех уровнях, начиная с начальной школы и до высшей школы, включая институты повышения квалификации и переподготовки специалистов.
Система соцобеспечения в СССР после войны была, прежде всего, способом компенсации населению военных потерь (и, отчасти, потерь гражданской войны и коллективизации). А еще более развитая система соцобеспечения в конце правления Хрущева, – в известной степени компенсировала населению и социальные издержки, понесенные в эпоху сталинизма. При этом необходимо подчеркнуть, что сам огромный масштаб этих издержек категорически требовал – просто для сохранения устойчивости общества – введения значимых социальных компенсаторов. Однако любая система социальных компенсаторов является, в целом, нерыночным фактором. И потому необходимость в масштабной системе таких компенсаторов в России – автоматически ограничивала сферу действия рыночных механизмов при переходе к рынку - независимо от того, когда и в какой форме он произошел.
С процессом становления и развития рыночной экономики в России деловая среда, как в мире, так и в России претерпела существенные изменения. Началось осознание социальных функций бизнеса и той роли, которую играет или должна играть социальная политика фирмы, социальная деятельность отдельных предпринимателей в формировании социального климата в стране и в решении стоящих перед ней социальных проблем. Значительное влияние на взаимоотношения в деловом международном сообществе оказывают, в том числе, серьезные экологические проблемы, обуславливающие взаимную ответственность всех участников экономического процесса.
И вот, возник любопытный парадокс. Государство, особенно региональные власти, требуют от корпораций все большей поддержки. Граждане бизнес просто тихо ненавидят, полагая, что все жизненно важные органы в ходе разделения достались именно ему. В то же время существенным фактором риска и тяжелым обременением экономики отечественных предприятий международные эксперты называли груз доставшейся в наследство от СССР социальной инфраструктуры. Один из международных консультантов как-то отметил, что существующий в России подход к социальной ответственности превращает бизнес-сообщество в "санитаров на поле брани", вынужденных "выносить раненых".
Попытки различных экспертов оценить масштабы этой санитарной деятельности дают очень большой разброс цифр. Так, по данным российского представительства британского благотворительного фонда Charities Aid Foundation (CAF Россия), отечественные компании выделяют сегодня на благотворительную деятельность в среднем 17% своей прибыли ($1,5 млрд в 2003 году), в то время как западные – 2-3%. В Ассоциации менеджеров России (АМР) отмечают, что социальные инвестиции российских предпринимателей составляют от 8% до 30% от их прибыли после уплаты налогов (0,5%, по мнению АМР, для западных компаний). В Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) подсчитали, что ежегодно бизнес страны тратит около 150 млрд руб. из своей прибыли на социальные проекты. Верифицировать эти данные практически невозможно.
Едва научившись кое-как справляться с потоком раненых, российские компании вышли на мировой уровень и обнаружили, что все начинается снова – социальные проблемы на свежекупленных иностранных активах, международные требования по соблюдению этики в бизнесе, условия банков-кредиторов по экологическому аудиту проектов. Россия активно включилась в движение за социально ориентированный бизнес. [7]
И до сих пор можно руководствоваться принципами, сформулированными в историческом документе, принятом российскими предпринимателями в 1912 году. Он называется «Семь принципов ведения дел в России»:
1.                     Уважай власть. Власть – необходимое условие для ведения дел. Во всем должен быть порядок. В связи с этим проявляй уважение к блюстителям порядка в узаконенных эталонах власти.
2.                     Будь честен и правдив. Честность и правдивость – фундамент предпринимательства, предпосылка здоровой прибыли и гармоничных отношений в делах. Российский предприниматель должен быть безупречным носителем добродетели, честности и правдивости.
3.                     Уважай право частной собственности. Свободное предпринимательство – основа благополучия государства. Российский предприниматель обязан в поте лица своего трудиться на благо своей Отчизны.  Такое рвение можно проявить только при опоре на частную собственность.
4.                     Люби и уважай человека. Любовь и уважение к человеку труда со стороны предпринимателя порождает ответную любовь и уважение. В таких условиях возникает гармония интересов, что создает атмосферу развития у людей разнообразных способностей, побуждает их проявлять себя во всем блеске.
5.                     Будь верен своему слову. Деловой человек долен быть верен своему слову. «Единожды солгавший, кто тебе верит». Успех в деле во многом зависит от того, в какой степени окружающие доверяют тебе.
6.                     Живи по средствам. Не зарывайся. Выбирай дело по плечу. Всегда оценивай свои возможности. Действуй сообразно своим средствам.
7.                     Будь целеустремлен. Всегда имей перед собой ясную цель. Предпринимателю такая цель нужна как воздух. Не отвлекайся на другие цели. Служение «двум господам» противоестественно. В стремлении достичь заветной цели не переходи грань дозволенного. Никакая цель не может затмить моральные ценности. [5]
В наши дни широкая общественность все чаще настаивает на соблюдении бизнесом таких социальных прав, как обеспечение равных возможностей, социальная справедливость, хорошее здоровье граждан, чистый воздух, способность людей к экономическому «выживанию» и их достаточный заработок. Бизнес не может быть определен как социально ответственный без соблюдения и учета нравственных норм, выдвигаемых обществом, Поэтому в основе своей деятельности любая компания должна заложить, как базу, систему моральных ценностей и этических принципов.
Перед отечественным бизнесом сегодня стоит двойная задача: с одной стороны, возродить утраченные этические традиции российского предпринимательства, включая заботу р нуждах общества, а с другой стороны, использовать в максимальной мере позитивные достижения мирового опыта участия деловых структур в решении социальных вопросов. Достижение этих целей потребует от бизнес-сообщества довольно длительного времени, а главное – осознания им необходимости обязательного учета этих аспектов в своей производственной и коммерческой деятельности.

Литература:
1. Нещадин, Александр Афанасьевич и др. Бизнс и общество: выгодное партнерство / Под общ. Ред. А.А.Нещадина. – Москва: Вершина, 2006. – 256 с.: ил., табл.
2. Благотворительность в России как социальный институт: история, становление, развитие, Под. Ред. Б.В.Останина – СПб: Лики России, 2003. – 640с.
3. Сухих В.В., Важенин С.Г., Татаркин А.И. Доверие в экономике: история зарождения, попытки возрождения / Научное издание. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2005 – 84с.     (с.6))   с31-33
4. Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России: учебное пособие для вузов. – М.:»Издательство ПРИОР», 1998. – 496 с.
5. Шихарев Н.Н. «Этические принципы ведения дел в России», Финансы и статистика, М.,1999, с.329
6. Александров Д. Системная благотворительность: инвестиции в человека, «Тор – manager», - СПб, 2001, с.231.
7. Коммерсантъ - Social Report  // от 28.09.2005

ТВОЯ ШКОЛА. История благотворительности

Прежде всего, все они были выходцами из крестьян и проповедовали старообрядчество. Этим сказано многое. Строгое воспитание в семье требовало неукоснительного соблюдения воли родителя, который приобщал детей мужского пола к делу с самого раннего детства, не делая им никаких поблажек. Лет с 7-8 мальчики уже помогали в лавке, делая не только черную работу по уборке, мелкому ремонту, разносу товара, но и вели учетные записи в амбарных книгах.

Быстро вникая в тонкости технологии и бухгалтерии, уже в 13-14 лет молодые люди могли занимать в потомственном бизнесе достаточно серьезные посты. Так, сын фабриканта В.И. Прохорова Тимофей принял на себя руководство отцовской фабрикой в 16 лет. За 2 года он сумел увеличить капитал в 10 раз. Крепко встав на ноги, Тимофей начал заниматься благотворительностью. Бизнес того времени был молодым, а его руководитель знал в подробностях не только все технологические операции, но и мог их выполнить своими руками лучше любого работника.

Каждое следующее поколение также старалось воспитать в детях умеренность в потребностях, скромность и рачительное отношение к капиталу, нажитому в семье. Считали, что большие деньги испортят детей. Так, Павел Третьяков выделил на содержание дочерей по 300 000 руб., Дети знали, что сверх отпущенного они должны будут заработать сами.

Для увеличения капитала приветствовались династические браки. Так уже в то время попадали в бизнес женщины, усвоившие тонкости ведения дела с младых ногтей в родительских семьях. Случалось это, как правило, по болезни или смерти супруга и при небольшом количестве детей. Примером такого брака может служить соединение двух судеб - племянницы крупного промышленника Герасима Ивановича Хлудова Варвары Алексеевны и Абрамом Абрамовичем Морозовым.

Когда Варваре Морозовой пришлось взять на себя управление Тверской мануфактурой, она вела дела уверенной мужской рукой. Унаследовав традиции благотворительности в родном доме, эта яркая, способная женщина на протяжении всей своей жизни активно занималась попечением о нуждающихся. Следующие за первыми поколения предпринимателей были уже людьми высокообразованными.

Внук крепостного мужика Савва Тимофеевич Морозов, один из самых известных представителей династии благотворителей Морозовых, в 13 лет владел тремя иностранными языками, впоследствии помогая отцу вести заграничные переговоры и составлять контракты.

Высшее образование получил в Московском университете, а в 25 лет защитил диссертацию в Кембридже, получив патенты на изобретения в области лаков и красителей. Воспитанные в христианстве, предприниматели считали для себя благотворительность естественной и необходимой. Здесь уместно привести знаменитое высказывание главного идеолога этого движения Павла Михайловича Третьякова. Смекалистые, хваткие, восприимчивые ко всему новому, русские купцы дела вели с размахом, но рачительно.

Ставя своей целью увеличение потомственного состояния, предприниматели чувствовали огромную ответственность за нажитый капитал. Страстно желали они, чтобы капитал работал и после их смерти. Из-за этого бывали поломаны судьбы детей, не имеющих склонности к продолжению семейного дела. Но этим же была продиктована широкая благотворительная деятельность, принесшая государству галереи и театры, школы и библиотеки, университеты и научные учреждения, больницы и приюты.

Честность и порядочность, уважение к делу конкурента, крепкое купеческое слово, имеющее силу документа, помогали предпринимателям находить общий язык и в широкой социальной работе. Работая в попечительских советах благотворительных организаций, они всячески стимулировали друг друга к осуществлению пожертвований на добрые дела. Стремительно увеличиваясь, благотворительный капитал часто играл решающую роль в решении проблем государства.

Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, крупный домовладелец, землевладелец, банкир заработал свои миллионы благодаря необыкновенному таланту и деловой хватке. О скупости же его в повседневной жизни ходили легенды и анекдоты. Поговаривали, что он экономит на питании и дает копеечные чаевые.

Зато на благотворительность Солодовников денег не жалел. Немеркнущая слава пришла к нему уже после смерти. По духовному завещанию он оставил Москве на благотворительные нужды свыше 20 млн. Родственники получили из его наследства чуть больше 800 тысяч руб. Воистину, непостижимы движения души русской!

ТВОЯ ШКОЛА. История благотворительности

Чтобы начать ею заниматься, нужно крепко встать на ноги. Богатых людей в России пока немного. Да и сосредоточены они в мегаполисах и крупных сырьевых регионах. Тем не менее, некоторые процессы, идущие в бизнесе, несколько схожи с ситуацией конца XIX в. Например, тенденция омоложения российского бизнеса вселяет надежду на возрождение традиций российской благотворительности новым поколением предпринимателей. Изменилась ситуация и в семьях бизнесменов.

Детей стараются приобщить к делу со школьного возраста. Прекрасными ростками современности становятся новый взгляд на религию и постепенное обращение к глубоким национальным корням. Благотворительность очень медленно, но превращается в духовную потребность. Современным состоятельным людям тоже хочется остаться в истории, вложив свой личный вклад в улучшение жизни, которая достанется их детям.

Однако, отношение общества к благотворительной деятельности пока не слишком к ней стимулирует. Среди обывателей бытует мнение, что пожертвования делаются лишь для того, чтобы заслужить похвалу. Поддержка нуждающихся часто встречает непонимание в семье и ближайшем окружении. Кроме того, если в золотую пору российской благотворительности неафиширование размеров и направлений вкладов было обусловлено только скромностью дарителей и коммерческой тайной, то сегодня такое поведение обеспечивает непосредственную безопасность предпринимателя.

Обществу нужно понять, что оно должно воспитывать не только благотворителей, но и благотворимых. Коммерсант не обязан отдавать деньги. Для получения помощи его нужно уважительно и терпеливо убеждать, привлекая аргументированные доказательства. Тормозит возрождение российских традиций и несовершенное налоговое законодательство.

Если оно и меняется, то пока не в лучшую для благотворителей сторону. По словам директора Музея российских благотворителей Е.И. Калмыковой, два главных "кита" благотворительности - адресность и контроль. Известная благотворительница Варвара Алексеевна Морозова, когда-то пославшая в школу яблок, велела доложить ей, по сколько штук досталось каждому ученику.

А члены попечительских советов учебных заведений знали по имени всех своих учеников. Сегодня, когда в других странах мира благотворительность является частью государственной политики, в России ее технология совсем не отработана. Между тем, средств у нас выделяется много. Но делается это хаотично и практически совсем не контролируется.

По пути к адресату деньги распыляются, частично тратятся на содержание аппарата, прилипают к чужим рукам. Скажем, выделены деньги на медицинское учреждение. Их можно истратить на ремонт фасада, а можно на медикаменты и оборудование. Предпринимателя, как правило, статьи расходов не интересуют. Сегодняшние покровители должны подняться от уровня жертвователей до уровня ревнивых попечителей. Дело же благотворительности должно стать высокой социальной ответственностью.

В условиях, когда нехватку денег испытывают практически все сферы жизни российского общества, частным благотворителям уже не справиться. На первый план встает вопрос отыскания новых форм поддержки нуждающихся, как например, корпоративная благотворительность. Одним из первых филантропов современности стал Мстислав Растропович.

Здесь же следует назвать имена Галины Вишневской, Владимира Спивакова, Владимира Крайнева. Эти люди являются создателями и деятельнейшими участниками благотворительных фондов, поддерживающих российскую национальную культуру. На эти средства организуются многочисленные выставки, гастроли, конкурсы, существуют культурные центры, театры и музеи.

Устойчивыми адресами современной благотворительности остаются больные и одаренные дети. Остальные сферы приложения помощи признаны бизнесменами малоэффективными.

Что касается образования, здесь, пожалуй первыми и наиболее известными стали стипендиальная программа президента холдинговой компании "Интеррос" Владимира Потанина, проводимая его благотворительным фондом с 2001 г.,

Интернет Образования Михаила Ходорковского, в рамках которого проводится обучение преподавателей в регионах компьютерным технологиям. В 2002 г. За милосердие и благотворительность в образовании", учрежденного Минобразованием РФ. В 2003 г. 60 человек - по 1-2 из каждого региона России. Среди благотворителей, оказывающих помощь школе можно отметить как предприятия, так и частных лиц.

Это автомобильный завод "Урал", ОАО "Оренбургнефть", ОАО "Приаргунское производственное горно-химическое объединение", ОАО "Приморнефтепродукт", предприятия большого и малого бизнеса г. Саранска, АО "Архбум" г. Архангельска и многие другие.

Полномочный представитель Президента РФ в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко, например, давно занимается благотворительностью. Значительные денежные средства перечислены им на нужды нижегородских школ, в которых он когда-то учился. 10 лет поддерживает своими средствами Яснополянский детский дом Иосиф Кобзон. Делают подарки родной школе и выпускники, не облеченные столь высокой властью. Так, в 2003 г. 72 г.

Оренгбурга на средства выпускников 1993 г. 70 000 руб. Подарками родной школе стали и телефонный аппарат, и печатная машинка, и строительные материалы.

Темы рефератов

1. Становление социально – педагогических подходов к детям и молодежи в Германии  в 20 – х. годах XX века.
2. Французская система социокультурной анимации в 90 – е годы XX столетия.
3. Система страхования Англии во второй половине XX века.
4. Европейская модель социальной работы в конце XX века.

Литература

1. Введение в законодательство социальной защиты в странах – членах Европейского общества М., 1995.
2. Взаимосвязь социальной работы и социальной политика. М., 1997.
3. Дорьон Ж., Гионне А. Социальное страхование во Франции. М., 1996.
4. Иванова Е.В., Иванова Ж.Е. Зарубежный опыт социальной работы в рамках российской благотворительности. М., 2001.
5. Козлов А.А. Социальная работа за рубежом состояние, тенденции, перспективы. М., 1998.

Темы рефератов

1. Социальная помощь красноармейцам в 20 – годы.
2. Институт шефства как социальная форма общественной помощи в советский период.
3. Система благотворительности в 90 – е годы в Российской Федерации.
4. Система учреждений социальной защиты на рубеже XX  - XXI веков.

Литература

1. Антология социальной работы в России /Сост. Фирсов М.В., 1994 – 1995.
2. Бадя Л.В., Демина Л.И., Егошина В.Н. и др. Исторический опыт социальной работы в России. М., 1994.
3. Фирсов М.В. Методологические проблемы институционализации социальной работы. М., 2000.
4. Фирсов М.В. социальная работа в России: теория, история, общественная практика. М., 1996.
5. Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России. М., 1994.
6. Энциклопедия социальной работы: в 3т. Т. 1. М.,1994.

[[1].     Стремление к образованию, так сильно охватившее во второй ] 

[[] 

[[3] 1764, 1786 и 1788 годов к концу 80-х гг. ] 

[[4].     ] 

[[5]] 

[[6].     В истории духовного окормления русских женщин совершенно особое место принадлежит преподобному старцу Серафиму Саровскому. Казанская Дивеевская община, возникшая в 1780 году, на протяжении многих лет в своей внутренней религиозно-аскетической жизни самым тесным образом связана была с преподобным Серафимом. Он основал еще одну, девичью общину — Мельничную. В 1842 году они слились в Серафимо-Дивеевскую общину, которая позже, в 1861 году была преобразована в Серафимо-Дивеевский женский монастырь.] 

[[7].     ] 

[[8].     В расцвете женских монастырей главную роль сыграл личный почин подвижниц. Именно эти подвижницы — их было немало — способствовали утверждению истинно монашеского устройства жизни в тех обителях, где они жили. Некоторые из них заслуживают особого внимания.     У истоков подвижничества русских женщин, их любви к ближнему и преданности Богу мы видим образ Иулиании Оссориной (или Осоргиной; †1605). Своим личным благочестием она не особенно отличалась от других женщин, но удивительны были ее социально-благотворительные труды: она ухаживала за заразными больными, раздавала милостыню вплоть до того, что сама вынуждена была голодать; от этого образа веет духом, не характерным для нравов конца ] 

[[9].     Одной из таких инокинь была игумения Феофания (Готовцева; *1787–†1866). Родилась она в дворянской семье древнего рода, воспитывалась в Екатерининском институте благородных девиц в Петербурге, причем отличалась особыми успехами в изучении иностранных языков. Она вышла замуж за генерала А. С. Готовцева. Но замужество ее продолжалось только два дня: мужу было приказано отправиться на фронт (это было в 1809 году, во время русско-шведской войны), где его настигла пуля. Ее маленькая дочь умерла в четырехлетнем возрасте, и Готовцева через несколько лет после этого (в 1818 г.) поступила послушницей в Горицкий женский монастырь вместе с 12-ю своими крепостными девушками. В 1837 г. она приняла иноческий постриг и схиму. Еще послушницей Готовцева многие годы переписывалась со старцем Феофаном Соколовым из Кирилло-Новоезерского монастыря, и ее аскетические воззрения, а также ее старания о введении в монастыре общежительного устава связаны с этой перепиской, ибо старец Феофан был одним из самых ревностных приверженцев иноческого общежития. В 1845 г. монахиня Феофания (свое иноческое имя она приняла в память о старце Феофане) получила приглашение от императора Николая ] 

[[10].     В совсем другом крае России и в не столь благоприятных условиях не меньшими трудами отличалась схиигумения Феофания Сидорова. Она была родом из Вологды, из небогатой купеческой ] 

[[11].     И еще одна фигура из этого же мира — игумения Филарета, урожденная Варвара Шлиппенбах, наполовину немка. Подобно Феофании Готовцевой, она вышла из дворянства; закончила Петербургский Патриотический институт благородных девиц, совсем молодой девушкой стала послушницей древнего, основанного еще в ] 

[[12].     “Записки” игумении Таисии Солоповой раскрывают перед нами внутреннюю жизнь женских монастырей второй половины ] 

[[13].     Особый расцвет иноческого аскетизма наблюдался в Серафимо-Дивеевской обители Нижегородской епархии. Возможно это был отблеск духовного подвига преподобного Серафима Саровского, который явил собой вершину русского благочестия ] 

[1] 

[[15]. И так было во многих женских обителях России в обозначенный период. ] 

[[1]] 

[[] 

[[3]Секуляризация — “обмирщение”, здесь — обращение церковной собственности в собственность светских учреждений. — ] 

[[4]Там же. — С. 293. ] 

[[5]Там же. — С. 295. ] 

[[6]О становлении женского монастыря см., например, Жизнеописание монахини Ангелины, основательницы Свято-Троицкой женской обители в Творожкове. М., 1997. — ] 

[[7]Там же. — С. 300. ] 

[[8]Там же. — С. 301. ] 

[[9]Там же. — С. 304. ] 

[[10]Там же. — С. 301–302. ] 

[[11]Там же. — С. 302–303. ] 

[[12]Там же. — С. 303. ] 

[[13]Там же. ] 

[[14]Там же. — С. 304 ]