Интегральная и интегративная социология

     Интегральная  социология – раздел социологии, изучающий: сплочение, слияние общественных, государственных структур в рамках государства или в более широкой межгосударственной общности. Интегральная социология разработанная П. Сорокиным – это интегральная система социологии, предметом которой являются социальные и культурные системы в их структурных и динамических аспектах.

Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) – один из виднейших представителей социологов-классиков, оказавший большое влияние на развитие всей социологии XX в. Иногда Сорокина называют не русским, а американским социологом. Действительно, хронологически “русский” период его деятельности жестко ограничен 1922 г.– годом его высылки. Однако становление взглядов Сорокина как социолога, а также его политической позиции происходило именно на родине, в условиях войн, революций, борьбы политических партий и научных школ. В основном труде “русского” периода, двухтомной “Системе социологии” (1920), он формулирует теоретические основы теории социальной стратификации и социальной мобильности (эти термины им же и были введены в научный оборот). 
Основой социологического анализа Сорокин считал социальное поведение, социальное взаимодействие. Взаимодействие индивидов он определяет в качестве родовой модели и социальной группы, и общества в целом. Социальные группы делятся им на организованные и неорганизованные, причем особое внимание уделяется анализу иерархической структуры организованной социальной группы. Внутри групп существуют страты (слои), выделяемые по экономическому, политическому и профессиональному признакам. Сорокин утверждал, что общество без расслоения и неравенства – миф. Меняться могут формы и пропорции расслоения, но суть его постоянна. Стратификация существует и в недемократическом обществе, и в обществе “процветающей демократии”. 
Наряду со стратификацией Сорокин признает наличие в обществе и социальной мобильности двух типов – вертикальной и горизонтальной.

социальная  мобильность – это естественное, нормальное состояние общества, которое включает в себя регулярные перемещения не только индивидов, групп, но и социальных объектов (ценностей), т. е. всего того, что создано или модифицировано в процессе человеческой деятельности, из одной социальной позиции в другую. Горизонтальная мобильность предполагает переход из одной социальной группы в другую, расположенную на том же уровне общественной стратификации. Под вертикальной мобильностью он подразумевал перемещение индивида из одного пласта в другой, причем в зависимости от направления самого перемещения можно говорить о двух типах вертикальной мобильности: восходящей и нисходящей, т. е. социальном подъеме и социальном спуске.

Вертикальную  мобильность, по мнению Сорокина, должны рассматривать в трех аспектах, соответствующих трем формам социальной стратификации (политическая, экономическая, профессиональная), — как внутрипрофессиональное или межпрофессиональное перемещение, политическую циркуляцию и продвижение по экономической лестнице. Восходящую линию мобильности он предлагает оценивать двояко: не только как индивидуальное поднятие или, по выражению Сорокина, индивидуальное просачивание, но и как коллективное восхождение, когда в более высокой страте создается новая группа индивидов. «Занимать высокое положение при дворе Романовых, Габсбургов или Гогенцол-лернов до революций означало иметь самый высокий социальный ранг. «Падение» династий привело к «социальному падению» всех связанных с ними рангов. Большевики до революции в России не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены были подняты до статуса, занимаемого ранее царской аристократией» .

     Основным  препятствием для социальной мобильности  в стратифицированном обществе является наличие специфических «сит», которые как бы просеивают индивидов, предоставляя возможность одним перемещаться вверх, тормозя передвижение других и задерживая их в низших стратах общества. Это «сито» механизмы социального тестирования, отбора и распределения индивидов по социальным стратам. Как правило, эти механизмы в мобильных обществах, по мысли Сорокина, совпадают с традиционными каналами социальной вертикальной мобильности. К их числу он относил: семью, школу, церковь, армию, всевозможные профессиональные, экономические и политические организации и объединения. На базе богатого эмпирического материала Сорокин делает вывод, что «в любом обществе социальная циркуляция индивидов и их распределение осуществляются не по воле случая, а по необходимости и строго контролируются разнообразными институтами». Но при этом он делает важное добавление: «за исключением периодов анархии и социальных потрясений».

     Поскольку общество всегда стратифицировано, то ему свойственно неравенство, но это неравенство должно быть разумным. 
Общество должно стремиться к такому состоянию, при котором человек может развивать свои способности, и помочь обществу в этом могут наука и чутье масс, а не революции.

 В  работе “Социология революции” (1925) Сорокин называет революцию  великой трагедией. Революция  сопровождается насилием и жестокостью,  сокращением свободы, а не ее  приращением. Она деформирует  социальную структуру общества, ухудшает экономическое и культурное  положение рабочего класса. Единственным  способом улучшения и реконструкции  социальной жизни могут быть  только реформы, проводимые правовыми  и конституционными средствами. Каждой реформе должно предшествовать  научное исследование конкретных  социальных условий, и каждая  реформа должна предварительно  “тестироваться” в малом социальном  масштабе. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Интегративная социологическая  теория.

   Тенденция интегративного понимания макро- и микроуровней социальной реальности проявились в 80-х годах в теории «структурации» Э. Гидденса, в идеях «интеграции теории действия и теории систем» Ю. Хабермаса, интеграции социального действия и социального порядка Дж. Александера, «микрооснования явлений макроуровня» Р. Коллинза, «интеграции рационального выбора с более макросоциологическими проблемами» М. Хечтера интегративного подхода к социальному действию и поведению систем Дж. Коулмена «взаимоотношения между действующими субъектами и социальными отношениями» Б. Хиндеса, «интегративного обмена» Р. Эмерсона , «структурной теории действия» Р. Берта, «методологического индивидуализма» Р. Вудона и ряде других.

Перечисленные теории обосновывают когерентность  микро- и макро уровней социальной реальности, идею интеграции микро- и макро теорий с весьма различных концептуальных позиций. Представители различных социологических школ акцентируют либо микро либо макро уровни, т. е. отдают известную дань микро- или макро экстремизму. Но, несмотря на это, анализ теоретических работ, опубликованных в 80-е годы, позволяет предположить, что проблема микро-макро интеграции играет важную роль в современной социологической литературе, и ее решение, возможно, будет означать переход к качественно новому уровню социологического мышления.

Интегративная социологическая  теория Ю. Хабермаса

Исходным  и центральным пунктом социологической  концепции Юргена Хабермаса является категория «жизненного мира» (Lebenswelt), восходящая к феноменологической традиции. «Жизненный мир» определяется Ю. Хабермасом как нетематизированный горизонт значений, который составляет основание жизненного опыта индивида. Внешние воздействия соотносятся с этим основанием, противопоставляются ему, сравниваются по отношению к нему.  
  Целью теории коммуникативного действия является описание развертывания «жизненного мира» в эволюционной перспективе. Социальная эволюция, по Ю. Хабермасу, состоит в развитии когнитивных способностей человека. Сравнивая мифический и современный способы понимания мира, он приходит к выводу о том, что различие между ними основано на фундаментальном различии понятийных систем, в которых они интерпретируют мир. Основываясь на работах К. Леви-Стросса и Ш. Годелье, Ю. Хабермас характеризует мифический способ понимания мира как неразрывное единство, в котором каждый пункт опыта метафорический или метонимический ассоциируется с любым другим пунктом. Это ассоциирование производится посредством бинарных отношений сходства и различия.  
  Ассоциативная природа мифического понимания мира диаметрально противоположна аналитическому разделению объективного, субъективного и социального миров, основополагающему для современного разума. Ю. Хабермас показывает, что недостаточность различения сфер отнесения «жизненного мира» и отсутствие рефлексии характерно не только для мифической стадии развития так называемых «примитивных народов», но существует и в «развитых» странах, особенно у детей и подростков.  
  Противопоставление «закрытого» (мифического) и «открытого» (современного) взглядов на мир дает Ю. Хабермасу возможность утверждать, что второе понимание мира является более рациональным. Доказывая возросшую рациональность современного миропонимания, он показывает логическое превосходство познавательного потенциала современного человека над мифическим и религиозно-метафизическим познанием. Таким образом, социальный прогресс видится Ю. Хабермасом прежде всего как развитие познавательных способностей индивида.  
  Хабермас утверждает, что в современном мире рационализация (как действия, так и системы) происходит неравномерно. Социальная система рационализируется более редко, чем жизненный мир. В результате возникает социальное противоречие: над обновленным жизненным миром начинает господствовать устаревшая социальная система. Вследствие этого повседневная жизнь человека становится все более убогой, жизненный мир — все более безлюдным. Сегодняшние проблемы заключаются в основополагающем нарушении условий воспроизводства нашего жизненного мира.  
  Решение проблемы, с точки зрения Хабермаса, лежит в социальной «деколонизации» жизненного мира, открывающей возможность рационализации в форме свободного коммуникативного согласия.                      
  Хабермас исследовал проблемы интеграции социального действия и социальных систем и на гносеологическом, и на онтологическом уровнях. В первом случае он стремился связать теорию действия и теорию систем, во втором — обосновать связь между жизненным миром и социальной системой. 

Дж. Александер

Значительный  интерес представляют в плане  интегративных тенденций теоретические исследования Дж. Александера, известные под названием многомерной социологии. Он попытался сформулировать «новую теоретическую логику социологии». Она покоится на двух основаниях. Первое — проблема социального действия или особая природа норм и мотивации Второе — проблема порядка («каким образом множество действий становится взаимосвязанным и упорядоченным».

   Александер, как отмечает Дж. Ритцер, предполагает существование макро-микро континуума (единства «индивидуального» и «коллективного» уровней анализа), отражающего социальный порядок в обществе. В плане макро континуума социальный порядок создается извне и носит коллективистский характер. В плане микро континуума он складывается из интериоризованных сил и носит характер индивидуалистический. Действие включает в себя «материалистическо-идеалистический» континуум, который также предполагает макро- и микроизмерения. В «идеалистическом» измерении континуума действие описывается как нормативное (макросубъективность), нерациональное и аффективное, в «материалистическом» оно является инструментальным (микрообъективность), рациональным и обусловленным.

Александер считает, что два континуума социального действия и социального порядка можно соединить. Однако, выступая за всеобъемлющий теоретический подход к пониманию социальной реальности и взаимодействию ее уровней, Александер в конечном счете резко ограничивает свою концепцию. Заключительный вывод ее гласит: «Общий абрис социальной теории может быть выведен только из коллективистской перспективы». Социальные теоретики, утверждает Александер, должны выбирать либо коллективистскую, либо индивидуалистическую перспективу. Если они выбирают первую, то они могут легко присоединить относительно небольшой элемент «индивидуального соглашения». Если же выбирают вторую, они обречены на «индивидуалистическую дилемму»: для объяснения феноменов беспорядочности им придется вводить в свою теорию сверхиндивидуальные сущности. Эта дилемма может быть разрешена только через преодоление индивидуализма.

   Ритцер справедливо отмечает, что, несмотря на ряд обещающих ходов, Александер в конечном счете все-таки преувеличивает значение макро (субъективных) феноменов, что значительно снижает ценность его вклада в развитие теории макро-микроинтеграции.

.