Игра как феномен человеческого существования

  Феномен, с которым легко обращается даже ребенок, оказывается почти невозможно зафиксировать в понятии.

  Игровой мир не существует нигде и никогда, однако он занимает в реальном пространстве особое игровое пространство, а в реальном времени — особое игровое время. Эти двойные пространство и время не обязательно перекрываются одно другим: один час «игры» может охватывать всю жизнь. Игровой мир обладает собственным имманентным настоящим. Играющее Я и Я игрового мира должны различаться, хотя и составляют одно и то же лицо. Это тождество есть предпосылка для различения реальной личности и ее «роли».

  В игре мы производим воображаемый игровой мир. Реальными поступками, которые, однако, пронизаны магическим действием и смысловой мощью фантазии, мы создаем в игровом сообществе с другими (иногда в воображаемом сосуществовании с воображаемыми партнерами) ограниченный игровыми правилами и смыслом представления мир игры.

  И мы не остаемся перед ним как созерцатели картины, но сами входим в него и берем внутри этого игрового мира определенную роль. Роль может переживаться с различной интенсивностью.

  Есть такие игры, в которых человек до известной степени теряет себя, идентифицирует себя со своей ролью почти до неразличимости, погружается в свою роль и ускользает от самого себя. Но подобные погружения нестабильны. Всякой игре приходит конец, и мы просыпаемся от пленившего нас сна.

  А есть игры, в которых играющий обращается со своей ролью суверенно легко, наслаждается своей свободой в сознании, что в любой момент он может отказаться от роли.

 Игру можно играть с глубокой, почти неосознаваемой творческой активностью, а можно — с порхающей легкостью и грациозной элегантностью.

  Игровое представление не охватывает одних только играющих, закуклившихся в свои роли: оно соотнесено и со зрителями, игровым сообществом, для которого поднят занавес.

 Об этом ясно свидетельствует зрелищная игра. Зрители здесь не случайные свидетели чужой игры, они не безучастны, к ним с самого начала обращена игра, она дает им что-то понять, завлекает в сети своих чар.

 Даже не действуя, зрители оказываются околдованными. Представление в его традиционной форме, с окружающей его  декорацией, подобно картине. Зрители видят раскрывающийся перед ними игровой мир.

 Пространство игрового мира использует реальное место, действие игрового мира — реальное время, и все же его невозможно определить и датировать в системе координат реальности.

  Раскрытая сцена — словно окно в воображаемый мир. И этот необычный мир, открывающийся в игре, не только противостоит привычной реальности, но обладает возможностью воспроизвести внутри себя это противостояние и свой контраст с реальностью.

Заключение 

  Что отличает игру от других явлений? Провести отчетливую границу непросто. Некоторые исследователи определяют игру через противопоставление ее серьезному, другие считают противоположностью игры принуждение, насилие. Определение игры способом отрицания того, чем она не является, все же не раскрывает ее собственного содержания. Что же мы имеем в виду под словом "игра"?

  Хёйзинга дает следующую формулировку: "Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием "иного бытия", нежели "обыденная" жизнь".

 Всякая игра переносит человека в "магическое измерение". Это – временная сфера, которая находится среди обыденной жизни. В этом ее двойственность: она выступает как деятельность в реальном мире и одновременно – в мире воображаемом, иллюзорном. Игра витает над действительностью как некая неуловимая видимость.

 Характеристика игры как иллюзорного мира не исключает того, что игроки могут быть настроены с величайшей серьезностью. Игра и серьезность меняются местами. Игра превращается в серьезное, а серьезное – в несерьезное на данный момент. Игра может возвышаться до вершин священного, оставляя серьезность обыденной жизни далеко позади себя. Несерьезное отношение к игре, ее правилам разрушает ее. Если бы шахматисты или артисты на сцене, или играющая с куклой девочка начали несерьезно относиться к тому, что делают, игра тут же прекратилась бы или превратилась в пародию (тоже игру, только уже другую).

 Несерьезность сама по себе еще не есть игра. И. Хёйзинга показывает, что такое явление, как "пуерилизм", не то же самое, что игра. Пуерилизм – это неразвитость, недостаток чувства юмора, чрезмерно бурная реакция на то или иное слово, чрезмерная хвала или хула. Это – состояние духа незрелого юнца, который не связан воспитанием и традицией. Подлинная игра не ребячлива, считает Хёйзинга. Если ребенок становится ребячливым, значит, он не хочет больше играть или не знает, во что и как играть. Подлинная игра связана с вдохновением, а не с истеричной возбужденностью.

 Пожалуй, вся жизнь – это игра, то есть чуть ли не все феномены бытия приобретают так или иначе элементы игры. Именно на это обратил внимание О. Финк, поставив игру на одну ступень с другими важными феноменами: любовью, смертью, борьбой и трудом. По его мнению, играет лишь человек. Игра пронизывает все сферы нашей жизни, она имеет место в жизни каждого человека независимо от его возраста. Игровые навыки, отработанные с опытом, часто помогают нам в жизни. Но, воспринимая жизнь через призму игры, нельзя окончательно утратить связь с действительностью. Хотя жизнь и наполнена игровыми моментами, в ней, как в игре, нельзя, ошибившись, начать сначала, нельзя «перебросить кубик». 

Список  литературы

статья с  сайта http://www.russiandickens.com/sience/Essay/text9.htm

статья с сайта http://library.by/portalus/modules/philosophy/readme.php?subaction=showfull&id=1109228796&archive=0217&start_from=&ucat=&

статья с сайта http://www.kuzbass.ru/moshkow/koi/FILOSOF/FINK/fenomeny.txt