Гендерные субкультуры

Природа делит людей по половому признаку на мужской и женский физический пол. Эта природная структура приобретает в общественной жизни культурную оболочку. Физический пол, отраженный в зеркале культуры, превращается в новую реальность – социальный пол (гендер).

Гендер (социальный пол) – это принятая в данном социокультурном поле модель поведения представителей разных полов. На основе этой модели формируется реальное поведение людей. В соответствии с ней проходит социализация детей. Реальные люди с помощью самых разных позитивных и негативных санкций загоняются в ее рамки. На ее основе формируются социальные ожидания и стереотипы, которые преследуют людей всю жизнь, заставляя их подстраиваться под гендерные модели.

Этот процесс начинает протекать в основном под влиянием сверстников мужского пола и включает особые (физические) игры, использование особой лексики, норм поведения — в частности, подчеркнутое отделение от всего «женского». Это усиливается и влиянием отцов, которые иначе относятся к сыновьям, чем к дочерям, стараясь также удалить любые проявления «фемининностн» в поведении мальчика. Объясняется это влиянием более глобальной маскулинной культуры, которая распространена во многих индустриальных странах.

Здесь наиболее известна концепция сегрегации-конвергенции полов, которую предложила Элеонор Маккоби в своей новой книге (Maccoby, 1999). По ее мнению, мальчики и девочки в детстве растут в условиях половой сегрегации. Девочки первыми начинают эту сепарацию (отделение) от мальчиков, чтобы защититься от их грубости. Позднее мальчишеские группировки создают особый, «маскулинный» дух внутри этих группировок и регламентируют поведение мальчиков, запрещая им общаться с девочками. В итоге создаются две гендерные субкультуры: отдельно у мальчиков и у девочек.

В дальнейшем признаки такой сегрегации полов сохраняются на протяжении всей жизни, и наиболее ярко это проявляется в деловой сфере. Однако наряду с сегрегацией появляется другая тенденция — конвергенции полов (их схождения). Зарождение ее можно заметить в особых «предсексуальных» играх младших школьников. Конвергенция полов проявляется в разных сферах: а) в сексуальной жизни; б) в деловом мире — в смешанных по полу группах; в) в супружеских и г) родительских отношениях.

От того, какая тенденция превалирует на определенном возрастном этапе и у определенной пары представителей обоих полов, зависит и характер отношений между полами (более или менее благополучный).

Гендерная структура общества оказывает мощное влияние на сегментацию потребительского рынка, средств массовой информации, развлечений.

Например фирмы, работающие на конечного потребителя, обычно проводят позиционирование с учетом этой структуры: есть товары для девочек, а есть – для мальчиков, для девушек и для юношей, женщин и мужчин, старушек и стариков. Гендер, представляющий собой отражение физического пола в зеркале культуры, обладает очень высокой степенью автономии, имеет свою логику развития, не сводимую к физическому полу. Отражение часто сильно отрывается от своего источника.

Ключевым компонентом гендерного социокультурного поля является его культурная программа (субкультура). Она включает комплекс ценностей и норм, предписывающих как жизненные стратегии, так и поддерживающие их потребительские практики. Гендерная субкультура включает в себя нормативные представления о «настоящей (нормальной, приличной)» девочке, девушке, женщине, старушке, о «настоящем» мальчике, юноше, мужчине, старике. Ключевым компонентом этих моделей являются культурно-социальные практики:

- как одеваться и выглядеть

- что говорить

- как передвигаться

- как поступать в той или иной ситуации

Как было установлено, в зависимости от половой, возрастной, расовой, а также гендерной принадлежности люди относятся к той или иной субкультуре. В соответствии с классификацией, предложенной социопсихологом С. Бэм, гендерная субкультура может проявляться индивидуумами четырех типов: маскулинный — индивид с характерным преобладанием мужских психологических особенностей над женскими; фемининный тип характеризует личность, отличающуюся преобладанием женских психологических проявлений над мужскими. Кроме этого, может быть индивид с одновременно ярко выраженными и мужскими, и женскими психологическими характеристиками (андрогинный тип) и, наконец, человека может отличать низкий уровень проявления и мужских, и женских характеристик (недифференцированный тип). Подобно тому, как любой ролевой ситуации свойственна соответствующая терминология, каждая субкультура создает свой вариант языка с целью реализации определенных функций, а также для символики своего существования.

Традиционно гендерные субкультуры обращали особое внимание на поддержание границ с помощью разного списка качеств, вещей, норм и правал. Нарушение границы в результате ношения «чужой» одежды, прически, просмотра «чужих фильмов» и посещение «не тех мест» всегда вызывало негативную реакцию, варьировавшуюся от жестких карательных санкций до легкой иронии. Лишь с последней четверти 20 века культуры многих народов (но далеко не всех!) стали терпимыми к нарушениям гендерных субкультурных границ.

Взаимодействие в рамках гендерного поля поддерживается благодаря наличию своеобразного жаргона как совокупности правил интерпретации знаков и символов, форм их увязывания в связные стили. В рамках каждого гендерного поля есть свой более или менее своеобразный словарь, отражающий специфику практики. Когда женщины обсуждают важные для многих из них вопросы потребления косметики, средств по уходу за кожей, речь пестрит непонятными для мужчин названиями фирм и предметов. Аналогичным образом женщина попадает в область ограниченного понимания, столкнувшись с традиционно мужскими для нашей страны субкультурами – футбольной, рыбацкой, автомобильной и т.д. Гендерные различия проявляются не только в наборе используемых слов, но и в их понимании, что отражает разную глубину проникновения в ту или иную область. Так, многие мужчины могут приготовить себе пищу, но, как правило, глубина интерпретации ими кулинарных терминов намного ограниченнее, чем у женщин. Это следствие как меньшей вовлеченности в эту область, так и ограниченности интереса к ней, что проявляется в нежелании читать соответствующие статьи, книги, обсуждать эти темы. Исключения (например, телепередача «Смак» и ее мужская аудитория) лишь подтверждают правило, имеющее сугубо вероятностный характер. В свою очередь женщины в Беларуси намного реже мужчин встречаются за рулем, а среди тех, кто управляет автомобилем, лишь для очень немногих слово «мотор» разворачивается в сложное определение, включающее большое количество специальных терминов. «Средний» же мужчина-водитель заглядывает под капот намного глубже, знает соответственно больше технических понятий.

В целом можно говорить о наличии гендерных дискурсивных полей, обладающих своей внутренней иерархией. Эти поля различаются набором обсуждаемых тем, интенсивностью их обсуждения, соответственно и объемом потребляемых специализированных источников информации, используемыми категориями, нюансами вкладываемого в них смысла. Есть «мужской разговор» и есть «женское общение». У них есть различия и в содержании, и в форме. Гендерные дискурсы имеют тенденцию к институционализации, которая особенно заметна в условиях современного общества. Быстро растет количество женских и мужских журналов, телепередач, клубов, магазинов и т.д.

В рамках каждого гендерного поля есть своя иерархия. В центре поля – «настоящие». Они наиболее близко приближаются к модели идеального представителя данного поля. В гендерном поле белорусских женщин ядро представлено теми, кто отлично разбирается в косметике, моде, обладает хорошим вкусом, прекрасно разбираются в тонкостях кулинарии и вообще домашнего хозяйства. Это «настоящие женщины», соответствующие наиболее распространенному идеалу. Они выступают в качестве авторитетов и в обыденном общении, и в журнальном дискурсе, где предстают в качестве экспертов или членов референтных групп. В мужском поле это эксперты в различных мужских субкультурах: те, кто прекрасно разбирается в моторах, футболе, рукопашном бое, рыбалке и т.д. Вокруг ядра – «нормальные», т.е. те, кто знает и умеет в пределах необходимого минимума или отлично владеет только одним из вариантов гендерной субкультуры (мужчина, разбирается в моторах, но не способен участвовать в мужском футбольном дискурсе). На периферии – маргиналы, представляющие исключения. Они не знают того, что должен знать каждый «нормальный». Это женщины, не умеющие готовить и не желающие в это вникать. Это мужчины, не владеющие азами ни одного из многочисленных мужских дискурсов: не могут ничего сказать ни о моторе, ни о рыбалке, ни о чемпионате мира по футболу.

Как было сказано выше, выделяют 4 гендера, но чаще все таки выделают два – мужской и женский. Однако логика социологической классификации навязывается структурой социального взаимодействия, границами формирующихся на его основе социокультурынх полей. В этой связи возникают обоснованные сомнения относительно переноса в гендерную структуру логики, характерной для физического пола. Можно ли утверждать, что есть единое социокультурное поле, объединяющее всех женщин или всех мужчин мира? Есть ли основания считать, что все носители мужских половых признаков – от новорожденного мальчика до глубокого старика – имеют что-то общее в области социальных и культурных отношений? Что в современной позволяет их относить к одной гендерной группе.

Основная масса различий в субкультурах мужчин и женщин основывается не на физическом, а на социальном поле – понятии, весьма далеком от какой бы то ни было связи с очевидными природными различиями. В каждом обществе конструируются модели «настоящего мужчины» и «настоящей женщины», «нормального мужчины» и «нормальной женщины». Инструментом такого конструирования выступают мораль, законы, искусство, реклама, средства массовой информации и т.д. В качестве материала, из которого конструируются эти модели, используются одежда, обувь, прическа, косметика, парфюмерия, стиль речи, походка, способ времяпрепровождения, круг чтения, формы проявления эмоций, тип автомобиля, велосипеда, практикуемый вид спорта или физкультуры, тип фигуры, функции, выполняемые в семье и на производстве, отношение к воинской службе, частота посещения магазинов и их набор, демонстрируемые моральные качества и т.д. Все это символы, из которых строится модель «мужчины» и «женщины».

Индивид не может позволить себе роскоши игнорировать гендерную разметку социального пространства. Социокультурное поле, в котором он находится, требует от него обязательного и однозначного выбора в пользу того или иного пола. С одной стороны, с момента рождения его жестко приписывают к мальчикам или девочкам. С другой стороны, от него требуют, чтобы он всем своим поведением конструировал свою половую идентичность, следуя существующим моделям «настоящего мужчины» или «настоящей женщины».

Соответственно человек, желающий считаться женщиной, пишет текст, используя элементы женской нормативной модели, а стремящийся быть мужчиной пишет мужской текст. При этом нормы общества диктуют, кто должен хотеть быть похожим на мужчину, а кто – на женщину. Критерием такого разграничения норм выступает граница физического пола. В разных обществах степень жесткости связи между приписыванием к тому или иному физическому полу и нормативным текстом, который надо писать, далеко не одинакова. В традиционных обществах она обычно носит очень жесткий характер и отступление от таких предписаний может караться очень жестоко. По мере либерализации общества цензура создаваемого текста ослабевает, хотя нигде пока не исчезла.

Люди, не соблюдающие требования цензуры и пишущие тексты не своего пола, подвергаются действию негативных санкций. В традиционных обществах к нарушению этих норм могут относиться как с страшному преступлению. В современных обществах санкции помягче. Еще в 1950-е гг. в американские университеты не пускали девушек в брюках, встречался такой же контроль в советских вузах в первой половине 1970-х гг. Использование мужчинами элементов женской одежды читается как символ принадлежности к гомосексуалистам – клеймо, которое в большинстве стран связано с моральным осуждением, а нередко и уголовным преследованием. Поэтому культура общества принуждает людей писать текст «Я мужчина» или «Я женщина» в соответствии с физическим полом, к которому они приписаны.

Отсутствие жесткой связи между физическим и социальными полами довольно наглядно проявляется в феномене трансвестизма, получающем распространение сначала в рамках карнавальной культуры, а по мере либерализации общества – и в более широких масштабах. В его основе – игра с гендерными символами, сознательное их смешение, ведущее к невозможности в обычной повседневной жизни провести грань и между физическими полами. Трансвеститы наглядно демонстрируют отделяемость гендера от физического пола. Они пародируют физический пол: «сверхобозначенный пол всегда пародия на самое себя».