Борьба парадигм в советской и российской социологии семи

     Наиболее  удачливой оказалась концепция  А.Г. Харчева. Приняв определение быта как внепроизводственной сферы человеческого бытия, он тем самым зафиксировал "диалектическую связь" производственной и непроизводственной сфер жизнедеятельности. Быт понимался при этом как организация потребления в самом широком смысле, "включая потребление и материальных и духовных благ и ценностей, созданных человечеством, и субъективных человеческих ценностей (общение)".⁷ Семья объявлялась основной формой социальной общности в сфере быта, "первоэлементом быта", включающим в себя не только материальные отношения, но и комплекс идеологических отношений, в основном нравственных и нравственно-этических. Кроме того, Харчев развил тезис Ф.Энгельса о двоякого рода производстве и воспроизводстве непосредственной жизни, прочно привязав семью к воспроизводству человека ("детопроизводству") в интересах функционирования общества.

     На  этих посылках утвердилось в советской  социологии "двуединство" подходов к исследованию семьи: в качестве социального института и малой социальной группы. Дальнейшее укоренение концепции А.Г.Харчева было связано, как минимум, с двумя обстоятельствами:

     1) со значительно большей, чем  у других исследователей, тщательностью  проработки связей и отношений  семьи как социального явления  с категориями исторического  материализма, а также с очевидными  в то время проблемами брачно-семейной  практики;

     2) с ролью и научным авторитетом  самого автора: с одной стороны,  активного участника общесоциологической  дискуссии о предмете социологии, а с другой - руководителя структурного  подразделения, занимающегося проблемами  семьи в головном академическом  институте, и соответствующей  секции Советской социологической  ассоциации.

     Как бы то ни было, но концепция А.Г. Харчева стала, несомненно, крупным вкладом в отечественную социологию и открыла возможности для широкого исследования семейно-брачной проблематики, словом, оказалась этапной в своей области, довела до логического конца марксистско-ленинское понимание места и роли семьи в обществе и государстве. Сформулированные Харчевым дефиниции брака и семьи вошли во все отечественные справочные издания как общего, так и специального характера, приводятся во всех базовых отечественных учебниках социологии.

     Кроме необходимости методологического  обоснования специальной социологической  теории семьи, связанного с обращением к истокам марксистской мысли  и к официальной идеологической доктрине, существовало в середине 60-х гг. и стремление к опытному познанию социальной действительности. Причем, приемы такого познания опирались  на позитивистский вариант построения плана исследования. Поэтому сложилось  так, что в указанный период (да и позже) в реальной практике значительное влияние имела парадигма структурно-функционального  анализа. Такому положению дел способствовали еще несколько обстоятельств: появление  переводов работ Т.Парсонса и Р.Мертона; установление личных связей между советскими и американскими социологами; установление официальных отношений между социологическими ассоциациями двух стран.

     Функционалистской оказалась и концепция А.Г.Харчева. Ее центр - вопрос о функциях семьи. Предлагая обширный перечень функций, Харчев настаивает на необходимости различения, с одной стороны, специфических, вытекающих из сущности семьи и отражающих ее особенности как социального явления (деторождение и социализация детей - "детопроизводство"), с другой - таких функций, к выполнению которых семья оказалась принужденной (или приспособленной) в определенных исторических обстоятельствах (накопление и передача по наследству частной собственности, организация производства, потребления и быта и т.д.). В качестве главного, образующего семью отношения выдвигается детопроизводство.⁸ Все остальные отношения, выражающиеся в других функциях семьи, опосредуются той ценностью, которую общество придает проблеме воспроизводства населения.

     Кроме общественно-центрированного функционализма, концепция АТ. Харчева обладает еще такими свойствами, которые можно было бы обозначить как некогерентность и слабая структурированность. Выражаются эти свойства, кроме прочего, еще и в том, что концепция выдерживает достаточно широкий спектр также противоречивых интерпретаций, сохраняя формальную целостность. Возможно, это было одним из обстоятельств, обеспечивших ей столь долгую жизнь.

     Еще один существенный момент заключается  в том, что, установив соотношение  между историческим материализмом  и "специальной социологической  теорией семьи", Харчев не смог протянуть нить к "нижележащему" уровню социологии - конкретным социальным исследованиям.

     Самая крупная попытка закрыть указанную  брешь была предпринята лидером  школы совместно с М.С. Мацковским в рамках проекта "Семья как фактор воспроизводства социальной структуры социалистического общества". В основе этой попытки лежала идея о необходимости стандартизации массового применения эмпирических индикаторов при едином подходе к определению выборки.

     Но  это не смогло бы устранить основного  дефекта (точнее, ограниченности) концепции  - общественно-центрированного функционализма, ибо какой бы тщательной ни была разработка эмпирических индикаторов, она не в силах изменить содержание понятийных оснований.

     Отмеченная  несогласованность теории и практики в советской социологии семьи  легко может быть обнаружена. Почти  все методологические апелляции  к концепции А.Г. Харчева, содержащиеся в отечественных экспериментальных работах, сводятся к ритуальному ее упоминанию в одном "обязательном" ряду с работами классиков марксизма-ленинизма и документами ближайших по времени партийных "форумов".

     Несмотря  на внешне неконфликтную жизнь концепции (ее достоинства и недостатки публично не обсуждались ни разу, да и критических  замечаний обнаружить практически  невозможно, и конечно же, очевидным  преувеличением следует считать  оценку ситуации в 70-80-е гг. как периода, характеризующегося "острой поляризацией теоретической мысли, научных школ относительно тенденций и перспектив изменения российской семьи"⁹), реальное положение дел не было большим секретом.

     Так, Н.Г. Юркевич еще в 1965 г. заметил  распространенную логическую ошибку (idem per idem - то же самое через то же самое) в соотношении дефиниций брака и семьи, имеющуюся у А.Г. Харчева¹⁰, и попытался избежать ее, сведя брак к механизму ролевого сотрудничества супругов для удовлетворения определенной совокупности потребностей. Соглашаясь с Харчевым, что главным образующим семью отношением является детопроизводство, Юркевич относит это утверждение к эволюции семьи, резервируя за процессами функционирования приоритет отношения "муж - жена". Тем самым акцент переносился на анализ внутрисемейного взаимодействия и была актуализирована проблема стабильности семьи и брака, долгие годы активно обсуждавшаяся в самых различных ракурсах. Можно сказать, что Юркевич сделал попытку хотя бы частично уйти от общественно-центрированного функционализма, "пожертвовав" истматовскому императиву прошлое и будущее семьи, желая "спасти" ее настоящее.

     С начала 70-х гг. постепенно формируются, а к концу 80-х становятся очевидными две ориентации исследователей социологических  проблем семьи. Одни авторы стремились максимально сохранить и укрепить общественно-функциональное понимание  семьи (А.И. Антонов, О.Н. Дудченко, А.В. Мытиль и их соавторы, Н.Д.Шимин); другие, акцентируя внимание на стабильности семьи и характеристиках внутрисемейного взаимодействия, склонялись к пониманию самостоятельной ценности изучения проблем семейной общности (М.Ю. Арутюнян¹¹, С.И. Голод¹², Т.А. Гурко¹³, Г.А. Заикина¹⁴, Н.В. Малярова¹⁵).

     Сказанное, однако, не означает, что отмеченная тенденция имела вид "чистой" линии, и рассмотрение семьи через  ее функции у одной из групп  авторов исчезает вовсе. Оно, скорее, сегментируется, растворяется в частных, злободневных проблемах, что находит  свое выражение в появлении большого количества экспериментальных работ, ориентированных на решение "важных практических вопросов". Такая ситуация провоцирует исследователя как-то обобщить полученные факты в "мелкий", нерефлексируемый функционализм.

     Ориентация  на акцентирование имманентных закономерностей  развития семьи концептуально была оформлена С.И.Голодом.¹⁶

     Симптомом выхода в последние годы концепции  исторических типов семейных отношений  на авансцену отечественной социологии семьи может служить тот факт, что по индексу цитирования (в  публикациях соответствующей тематики в "Социологических исследованиях" за 1986-1992 гг.) С.И.Голод занимает третье место после АТ.Харчева и М.С.Мацковского.¹⁷

     Суть  концепции, о которой идет речь, состоит  в том, что основное внимание уделяется  структуре и характеру внутрисемейных отношений, конституирующих семью, - свойства и кровного родства (порождения) - в их исторической динамике. При  этом, естественно, учитывается влияние  исторических тенденций общественного  развития в целом, с одной стороны, и исторического развития индивидуальности - с другой.

     Анализу подлежит семейная жизнедеятельность  как таковая в своей тотальности, что не исключает, конечно, выделения  ведущих факторов - ценностей супружества, в качестве которых выступают  адаптационный синдром, интимность и автономия. В рамках концепции  обосновано существование трех основных идеальных (модельных) типов семейных отношений: патриархального (традиционного), детоцентристского (современного) и супружеского (постсовременного), распространенных в разных пропорциях и с национально-культурными модуляциями во всех обществах, относящихся преимущественно к западноевропейской культурной традиции. Принципиально важная особенность концепции Голода заключается в том, что она допускает и функциональные рассуждения, а также открыта к взаимодействию с концептуальными построениями смежных дисциплин. К сожалению, в силу разных причин, в том числе и ресурсных ограничений, развитие концепции исторических типов семейных отношений идет не столь динамично, как могло бы.

     Да  и в целом для социологии семьи  в последние годы характерен существенный спад исследовательской активности. Отказ от методологической монополии  марксизма-ленинизма в общественных науках еще больше подорвал авторитет  концепции А.Г. Харчева, а иных концептуальных построений либо нет, либо они не набрали силу. Возможно, что в такой ситуации потенциального методологического плюрализма нет ничего плохого, но оценить направления и характер ее дальнейшего развития довольно сложно.

     Вот список исследователей, внесших наиболее крупный вклад в развитие социологии семьи: Г. Харчев (теория),  М.С. Мацковский (методология и методика), А.Н.  Антонов (рождаемость), В. Сысенко (устойчивость брака), И.С.Голод (стабильность семьи), В.А. Борисов (потребность в детях), Д.Я. Кутсар (качество брака), Н.Г. Юркевич, М.Я. Соловьев, С.С. Седельников (мотивы и причины развода), Л.Гордон, Э.Клопов (жизненный цикл семьи), И.А. Герасимова (демографическая типология семей), В.Л. Ружже (типология семейных групп), Г.А. Вишневский (исторические типы рождаемости), И.В. Бестужев-Лада (прогнозирование семьи), А.Г. Волков (ожидаемая продолжительность брака), Н.В. Малярова (типология супружеских конфликтов), Т.Ж. Гурко (молодая семья), Э.К. Васильева (типология видов жизнедеятельности семьи), В.Б. Голофаст (функции семьи), И.С. Кон (сексуальное поведение), 3.А. Янкова (городская семья) и другие.

     Российская  социология семьи

     Среди современных российских социологов, исследующих социологию семьи в России, можно выделить таких, как: С.Н.Варламова, А.В. Носкова, Н.Н. Седова (Брачный договор в России: от прошлого к будущем), Л.П. Богданова, А.С. Щукина (Гражданский брак в современной демографической ситуации), Л.В. Карцева (Модель семьи в условия трансформации российского общества),  Е.Р. Ярская – Смирнова (Проблематизация семьи в социологии), И. Ф. Дементьева (Социальное самочувствие семьи), Т.А. Долбик-Воробей (Студенческая молодежь о проблемах брака и рождаемости).

     Изучение  проблем семьи и семейной политики в нашей стране в течение последнего десятилетия значительно повысило свой статус среди других, прежде считавшихся  более престижными исследовательских  направлений: выросло целое поколение  молодых ученых, открыты кафедры, созданы исследовательские центры, рынок интеллектуальной продукции  наполняется новыми статьями, монографиями, учебниками.

     Значительный  подъем исследовательского энтузиазма, связанный в определенной степени  с интенсивным обновлением семейной политики, развитием всей системы  социальной защиты, наблюдается в  России с конца 1980-х годов. Вопросам положения семьи в кризисном  обществе, изменению форм и статуса  семейной жизни посвящены многочисленные публикации.

     Как показывает анализ современных отечественных  публикаций по семье, концептуальные основания  исследований претерпевают достаточно резкие изменения за весьма сжатые сроки. Если в начале 1990-х годов  при изучении социальной и демографической  ситуации оперировали терминами  разрушения и гибели семьи, говорили о глобальном кризисе репродуктивного  поведения, то уже в публикациях 1996-1997 гг. признается плюрализм и  анализируются тенденции модернизации форм семьи.

     Идея  признания плюрализации жизненных стилей прослеживается сегодня в публикациях многих отечественных социологов, в том числе и ученых, изучающих проблемы семьи. Так, в новой публикации С.И.Голода транслируется идея признания "множественности идеальных типов семей и их моделей". Множественность сводится к трем типам: патриархальный, современный (супружеский), постсовременный. Когда сегодня подчеркиваются кризисные явления, речь идет главным образом о патриархальных моделях семьи; при этом среди отечественных авторов есть сторонники и реставрации, и форсированного разрушения традиционного типа семьи. С.И. Голод убежден: "Чем богаче и многообразнее типы и модели семьи, тем они внешне менее устойчивы. И это - плата за прогресс".