Русская православная церковь и Советская власть в 1917—1927 годах

  Помехой, остановившей деятельность Собора и сделавшей  невозможным выполнение его решений, явилось, конечно, ленинское государство. Находясь в плену марксистских представлений, согласно которым религия есть не более чем надстройка над неким  материальным базисом, Ленин первое время был всецело убежден  в том, что он разом покончит с  церковью одним ударом - попросту лишив  ее собственности. И 11 ноября из Петрограда в Москву поступила депеша о конфискации, согласно декрету Совнаркома, у Русской  православной церкви всех учебных заведений.. Вот тогда – то Поместный собор  и назвал большевистскую рать «нашествием  антихриста и беснующимся безбожием». А с 10(23) декабря 1917 г. до 20 января (2 февраля) 1918г. участники Поместного собора находились на рождественских каникулах. Именно в  это время один за другим посыпались официальные законодательные акты, направленные на ограничение прав церкви.

  18(31) декабря  1917 г. был опубликован декрет  ВЦИК и СНК о гражданском  браке, о детях о введении  книг актов гражданского состояния,  признавший отныне юридически  недействительным церковный брак. В январе 1918г. декретом СНК  были ликвидированы духовники  в армии, отменены все государственные  дотации и субсидии церкви  и духовенству.

  20 января (2 февраля) 1918 г. был принят и  23 января (5 февраля) опубликован  декрет СНК о свободе совести,  церковных религиозных обществах,  осуществивший отделение церкви  от государства, национализацию  церковного имущества и поставивший  Русскую православную церковь  в жесткие рамки всяческих  запретов и ограничений. Отныне  она теряла юридическое лицо, лишалась собственности и права  приобретать ее. Опубликованный  еще 31 декабря 1917 г. (13 января 1918 г.) проект этого декрета вызвал  бурю негодования в среде духовенства.  Одним из первых с требованием  непринятия закона об отделении  церкви от государства выступил  митрополит Петроградский и Гдовский  Вениамин. В протесте от 10 января 1918 г., адресованном СНК, он писал:  «Я считаю своим нравственным  долгом сказать людям, стоящим  в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не  приводили в исполнение предполагаемого  декрета об отобрании церковного  достояния. Православный русский  народ никогда не допускал  подобных посягательств на его  святые храмы. И ко многим  другим страданиям не нужно  прибавлять новых». К голосу митрополита  Советская власть не прислушалась, а имя иерарха было занесено  в списки врагов революции.

  Этот проект декрета явился ответом на постановление  Синода «О юридическом статусе Русской  православной церкви» от 2 декабря 1917г., в котором содержалось требование не принимать никаких законов, относящихся  к церкви, без предварительной  консультации с нею и без ее санкции. Ни на какие подобные переговоры советское государство идти не собиралось. Отсюда - и протест патриарха Тихона, прозвучавший в «Послании к архипастырям и всем верным чадам Русской церкви»  от 19 января 1918 г. В нем патриарх характеризовал происходившие события как гонение  на церковь и предал анафеме всех тех христиан или хотя бы «по рождению своему» принадлежавших к церкви лиц, которые творили насилие  над невинными людьми либо принимали  участие в мероприятиях, направленных против.

  Глава 2. Изменение в политике Советского государства  в отношении

  церкви  и позиция духовенства (1921-1927гг.) 

  2.1. Конфликт с патриархом  Тихоном и секуляризация

  церковного  имущества. 

  Русской православной церкви. Он призывал прихожан активно  становиться «в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят  силы своего святого воодушевления», и «не вступать с извергами  рода человеческого в какое-либо общение».

  Такое заявление  не могло пройти незамеченным. За его  поплатится не только патриарх. Еще  враждебнее встретили большевики «Постановление Святейшего патриарха и Священного Синода» от 15 февраля 1918 г., в котором  говорилось о непринятии верующими  атеистических действий. В принятом Поместным собором «определении» 1917-1918 гг. были перечислены наказания  за лояльность по отношению к Советской  власти: епископы и священнослужители, «содействующие проведению в жизнь  враждебных церкви положений декрета  о свободе совести и подобных ему актов, подлежат запрещению в  священно служении и в случае не раскаяния извергаются из сана», а миряне отлучаются от церкви. Протест  духовенства остался в тени. Состоялось принятие декрета, которому 25 января 1918 г. Поместный собор дал следующую  оценку: он «представляет собой, под  видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй  жизни Православной церкви и акт  открытого против нее гонения».

  Однако своей  цели – мобилизации всех священнослужителей и мирян на борьбу с Советской  властью – «соборным отцом», возглавляемым  патриархом Тихоном, достигнуть не удалось. Более того, ропот на политиканствующих  церковников усиливался, и исходил  он не только от основной массы рядовых  верующих, но и от все возраставшего  числа священнослужителей. Кризис доверия  к церковному руководству обретал  в русском православии все  более зримые черты.

  Складывающаяся  ситуация требовала осторожности, терпимости, строгой последовательности проведения официальных актов в жизнь, глубокого  понимания реформы государственно-церковных отношений. Вместо этого возник острый конфликт между государством и церковью, который на местах усугублялся бесконтрольными действиями безбожников всех мастей, не только истинных атеистов, но и разнузданных грабителей, а порою и провокаторов. Вскоре последовали террористические акции: в Киеве был убит митрополит Владимир, а в реке Тобол утоплен епископ Гермоген, невинными жертвами оказались сотни священнослужителей более низкого ранга. Развернувшийся террор против духовенства провоцировал волнения среди верующих.

  Почувствовав  угрозу самоизоляции, иерархическая  верхушка Русской православной церкви решила изменить тактику: не афишировать  своей солидарностью с внутренней контрреволюцией и иностранной  интервенцией, отказаться от открытых призывов к свержению Советской  власти и публично заявить о таком  отказе. 8 октября 1918 г. патриарх Тихон  опубликовал послание, в котором  содержался призыв к епископату и  духовенству «уклоняться от участия  в политических партиях и выступлениях», «повиноваться всякому человеческому  начальству в делах мирских» и  не давать Советскому правительству  повода для подозрений в нелояльности.

  Но стратегия  тихоновцев осталась прежней: ожидание падения Советской власти и готовность содействовать этому падению  при наличии благоприятных обстоятельств. В начале 20-х годов небывалая  засуха в Поволжье и ряде других регионов страны создала угрозу голодной смерти для миллионов людей. Нужны  были средства для закупки хлеба  за границей, а их у Республики Советов  не было. Возникла идея использовать для  этой цели часть ценностей, сосредоточенных  в храмах. 23 февраля 1922 г ВЦИК издал  декрет, согласно которому местным  Советам предлагалось в месячный срок изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп  верующих всех религий по описям и  договорам, те драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие  которых не может существенно  затронуть сам культ, и передать их в органы Народного комиссариата финансов со специальным назначением  в фонд Центральной комиссии помощи голодающим.

  Тихон решил  сорвать проведение данного декрета  в жизнь и тем самым сделать  советскую власть беззащитной перед  лицом голода, ускорить ее крах. 28февраля 1922 г. он обнародовал послание, в  котором заявил: «Мы не можем одобрить изъятие из храмов освященных предметов, употребление коих не для богослужебных  целей воспрещается законами вселенской церкви и карается ею как святотатство – мирянин отлучением от нее, священнослужитель  – извержением из сана».

  Приверженцы патриарха восприняли это послание как призыв к активным антисоветским  действиям. Они натравливали религиозных  фанатиков на членов комиссий, занимавшихся изъятием церковных ценностей, что  привело к многочисленным эксцессам  с кровавым исходом. Однако ни сорвать  проведение в жизнь декрета от 23 февраля 1922 г., ни помешать эффективной  борьбе с голодом, ни восстановить население  охваченных засухой районов страны против Советской власти церковники не смогли и в этот раз.

  Наиболее  активные организаторы и участники  антисоветских церковных акций  предстали перед народным судом  и были сурово наказаны за противозаконные  действия подрывного характера.

  На одном  из судебных процессов, проходивших  в Москве, в качестве свидетеля  выступал сам патриарх Тихон, попытавшийся уйти от ответственности за те эксцессы, которые были спровоцированы духовенством во исполнение его предписаний, и  переложить всю вину на непосредственных участников эксцессов. Однако факты  и документы, предоставленные суду, с неопровержимостью доказали, что  злостный саботаж мероприятий Советского правительства по борьбе с голодом  осуществлялся епископатом и  духовенством по прямому указанию главы  церкви. По делу патриарха Тихона началось следствие, а сам он был изолирован.

  Русская православная церковь оказалась без своего лидера. Давно начавшийся кризис доверия  религиозных масс к «духовным  пастырям» усугубился кризисом церковного руководства. Традиционное русское  православие вступило в полосу всеобщего  кризиса, выход из которого можно  было искать лишь на путях политической переориентации Русской православной церкви. Только такая переориентация могла вернуть епископату и духовенству  влияние на прихожан-трудящихся, ставших  в условиях социалистического общества основной социальной опорой церкви.

  Ни сам  Тихон, ни его ближайшее окружение  подобную переориентацию осуществить  не могли: им уже никто не верил, да и сами они были уже недееспособны.

  Церковь нуждалась  в деятелях иного плана – не запятнавших себя прямой связью с  контрреволюционными силами и политиканством антисоветского толка. И они нашлись. Разрешением кризиса традиционного  Русского православия занялись сторонники либерально-обновленческого движения, настроенные оппозиционно по отношению  к Тихону и осуждавшие «тихоновщину»  за подмену религии политикой. Они  считали, что Русскую православную церковь следует незамедлительно  перевести на позицию лояльности по отношению к Советской власти и начать этот процесс необходимо с устранения от руководства церковью патриарха Тихона, реорганизации  церковного управления и модернизации всего религиозно-церковного комплекса. Нахождение патриарха под следствием было воспринято ими как благоприятное  условие для начала реформаторской деятельности.

  К тому времени  церковные оппозиционеры объединились в «группу прогрессивного духовенства  и мирян». Члены этой группы –  священники Введенский, Калиновский, Красницкий и Белков, а также псаломщик  Стадник – посетили 12 мая 1922 г. в  Донском монастыре находившегося под следствием патриарха Тихона и попытались уговорить его снять с себя, хотя бы временно, полномочия главы церкви. Уговоры не дали желаемых результатов. 18 мая 1922 г. Введенский, Калиновский и Белков вновь побывали у патриарха и наконец-то добились своего: приняли у него церковные дела якобы для передачи их митрополиту Агафангелу, назначенному Тихоном своим преемником. Однако никому эти дела они передавать не собирались, так как знали, что Агафангел, возглавлявший в то время ярославскую епархию, в Москву прибыть не мог, поскольку тоже находился под следствием. Действия Тихона были истолкованы как самоустранение от руководства церковью и предоставление права епископату и духовенству без него решать вопрос о церковном управлении.

  Такое решение  входит в компетенцию Поместного собора, и противники Тихона высказались  за его скорейший созыв. «Мы считаем  необходимым, - заявили они, обращаясь  к духовенству и мирянам, - немедленный  созыв Поместного собора до суда над  виновниками церковной разрухи, для решения вопроса об управлении церковью и об установлении нормальных отношений между ней и Советской  властью. Руководимая высшими иерархами  Гражданская война церкви против государства должна быть прекращена».

  Однако созыв  Собора оказался непростым делом, так  как противники «тихоновщины» были организационно разобщены; они составляли несколько конкурировавших церковных  групп.

  Первой возникла группа «Живая церковь», объединявшая вначале белое духовенство и  мирян. Было образованно Высшее церковное  управление (ВЦУ), во главе которого встал архиепископ Антонин (Грановский).

  Лидеры «Живой церкви» охарактеризовали свою деятельность как «церковно-революционную», направленную на то, чтобы добиться отстранения  от руководства церковью епископов-монахов, ликвидировать монастыри, ввести брачный  епископат и реорганизовать церковное  управление.

  Крайний радикализм программных установок «Живой церкви»  и «революционная» фразеология  членов этой группы шокировали умеренных  сторонников церковной реорганизации, которые образовали «Союз церковного возрождения», возглавлявшийся председателем  ВЦУ архиепископом Антонином. Программа  данного союза отличалась неопределенностью  позиций и нечеткостью формулировок. Главное внимание уделялось в  ней освещению социальных аспектов христианского учения.