Религиозные традиции Японии. Множество дорог, ведущих по одному священному Пути

Религиозное наследие Японии входит в современный  мир 
два ключевых момента недавнего исторического прошлого Японии обозначили ту границу, которая отделила прежнюю Японию и ее религиозные традиции от Японии и японского религиозного наследия современного периода. Первым из них стали падение в 1867 г. феодальной системы и начало деятельности национального правительства, сформированного в период Мэйдзи (1868—1912); вторым явилось окончание второй мировой войны, вслед за которым в Японии наступил расцвет различных демократических свобод. Религия помогла японцам осуществить все эти драматические перемены в жизни страны и в свою очередь испытала на себе влияние этих перемен. 
Эпоха Мэйдзи знаменует собой конец более чем двухсотлетней относительно полной изоляции Японии от всего окружающего мира, существовавшей при токугавском режиме. По причине изменения внутренних условий в стране (особенно возрастания значения торговли по сравнению с земледелием) феодальная система правления все более ослабевала, а зарубежные силы все более настойчиво требовали «открытия» Японии для внешней торговли. В конце концов феодальные формы правления были упразднены и заменены национальным правительством, символическим главой которого стал император, власть перешла к правительственному органу парламентского типа. Одним из результатов смены системы правления стало начало политических и торговых отношений Японии с другими странами. 
Главной опорой нового правительства стал синтоизм, который в течение многих веков пытался утвердить себя в качестве основы национальной государственности Со времен средневековья синтоизм настаивал на том, что истинно национальным духовным наследием Японии является культ ками, а не чужеземных буддийских божеств, а подлинный правитель Японии — император, а не военный диктатор. Даже традиция изучения китайского конфуцианства, благодаря ее ориентации на искушенность в области классической словесности, приверженцами синтоизма была обращена на поощрение изучения древних летописно-мифологических сводов «Кодзики» и «Нихонги», а также других текстов мифологического и исторического характера, почитаемых синтоистской религией. В сложной последовательности событий японской истории, направлявших страну по пути от эпохи феодализма к современному миру, синтоизм стал силой, способствовавшей образованию в 1868 г нового правительства и влиявшей на политику этого правительства в последующие десятилетия 
В процессе образования новых форм государственного правления старые, феодальные формы — власть крупных землевладельцев, их территориальные владения и армии и сама классовая система общества — были упразднены. Вследствие этого, все японцы были признаны гражданами Японии, как национального государства,  и были учреждены новые государственные институты: национальная система налогообложения, национальная армия, находящиеся под контролем центрального правительства провинции (административно-территориальные единицы, напоминающие штаты), национальный парламент и кабинет министров, обладающие реальной властью. Общим результатом всех этих перемен стали падение влияния буддизма, который ассоциировался в сознании населения с феодальными формами правления, и возрастание значения синтоизма, который поддерживал возникновение нового правительства и способствовал усилению роли империи. 
Семьи больше не были обязаны приписываться к буддийским храмам, а сами храмы даже подверглись некоторым гонениям. Однако буддизм уже так прочно вошел в жизнь японцев, что все гонения вскоре прекратились сами собой. Официальная идеология, обосновывая необходимость формирования нового правительства, объявляла, в частности, о «восстановлении» в правах императора как истинного правителя страны и синтоизма как подлинного национального наследия Японии. Однако осуществить эти заявления на практике оказалось весьма сложно. Император являлся очень важным символом государственности, способным сплотить вокруг себя нацию, но реальной власти он почти не имел. Синтоизм, несмотря на многочисленные попытки сделать его главной характерной чертой нового правления, постепенно стал скорее идеологической основой официального патриотизма, чем действительно государственной религией. 
Одним из факторов, способствовавших установлению относительной религиозной свободы в стране, стала реакция западных стран на политику нового правительства по отношению к христианству. В самом начале эпохи Мэйдзи, в 1868 г., когда запрет на исповедание христианства не был официально подтвержден, оказалось, что некоторые японские семьи уже более двухсот лет продолжали втайне хранить верность христианскому учению. Эти тайные христиане были жестоко наказаны официальными властями, о чем сразу же стало известно на Западе. Поэтому, когда представители японского правительства отправились в путешествие по западным странам10* с целью ознакомиться с их общественными и политическими порядками и завязать с ними более тесные связи, их встретили там весьма враждебно, что объяснялось недавними репрессиями японского правительства против собственных граждан, оказавшихся христианами. Этот случай убедил правительство Японии в необходимости официально снять запрет на исповедание христианства в стране, что и было сделано в 1873 г.; в 1889 г. в конституцию эпохи Мэйдзи была включена следующая статья. «Японские подданные в пределах, не наносящих ущерба миру и порядку и не противоречащих их долгу подданных, могут пользоваться свободой вероисповедания». Однако вплоть до 1945 г. эта формальная свобода вероисповедания всячески ущемлялась постановлениями правительства и действиями полиции. Все же изменения правительственной политики позволили христианству официально вернуться в Японию через посредство миссионеров: католиков и (впервые в истории Японии) протестантов. Христианство приобрело в Японии небольшое количество неофитов и совершило ряд значительных вкладов в развитие японского общества, особенно в области образования и общественной благотворительности. Но начиная с 1890 г., с ростом националистических настроений в стране, сопровождавших японо-китайскую (1894—1895) и русско-японскую (1904—1905) войны, японцы большее внимание начали уделять своим исконным традициям, и количество новообращенных христиан перестало быть сколько-нибудь значительным. 
Эпоха Мэйдзи характеризуется бурными переменами в японском обществе, в том числе и появлением новых религиозных движений, которые стали возникать еще в конце периода Токугава (1600—1867). «Новые религии» продолжали появляться в течение периода Мэйдзии в последующие годы, привлекая все большее число новых сторонников, несмотря на все попытки правительства воспрепятствовать их возникновению и подавить уже имеющиеся движения. Начиная с 20-х годов и вплоть до окончания второй мировой войны в японском обществе и японской политике безраздельно господствовали националистические настроения, и то же самое происходило в религиозной сфере. Хотя официально конституция эпохи Мэйдзи объявляла о свободе вероисповедания, реальная правительственная политика оставляла мало места для свободного выбора религии гражданами страны. 
Правительство объявило, что отныне синтоизм лишается статуса религии и становится культом национального патриотизма, в рамках которого ритуал почитания императора и его божественных предков, отправляемый в синтоистских святилищах, стал рассматриваться в качестве гражданского долга всех граждан страны; например, школьники должны были в обязательном порядке посещать синтоистские святилища и отдавать там «дань уважения» божественным основателям Японии. Многие синтоистские святилища и священнослужители открыто получали субсидии от государства. Был принят специальный закон, запрещавший проповедь в школах любых религий (таких, как буддизм и христианство), однако был введен обязательный предмет под названием «национальная этика» — смесь синтоистских и конфуцианских идей, обосновывавшая священный характер японского народа и государства тем, что они были произведены на свет ками, и в качестве главной этической заповеди предписывавшая каждому японцу выражать верноподданнические чувства по отношению к императору и правительству страны. Подобная идеология способствовала объединению и мобилизации японского населения при подготовке и во время второй мировой войны. На переднем плане всей этой идеологической кампании находился синтоизм, однако в поддержку националистических и милитаристских устремлений в характерном единстве с синтоизмом выступали также буддизм и даже японское христианство. 
Окончание второй мировой войны в 1945 г. было отмечено не только военным поражением Японии и крахом национального правительства, но также и значительными переменами в религиозной жизни страны. Оккупация союзников (1945—1952), возглавляемая Соединенными Штатами, способствовала принятию новой конституции, предоставлявшей жителям страны большие политические и индивидуальные свободы, в том числе и полную свободу вероисповедания. Синтоизм был лишен своего исключительного положения; официально правительство больше не имело права поддерживать или подвергать притеснениям какую-либо религию в стране, а обязательное преподавание «национальной этики» в школах было прекращено даже без официальных распоряжений на этот счет. Все религии отныне могли существовать свободно (в том числе и синтоизм), поддерживаемые добровольными объединениями верующих, не принуждаемых к этому государством, которое также не имело права оказывать ни одной из религий финансовую помощь. Однако осуществление на практике принципа отделения церкви от государства для многих современных стран является слишком деликатным вопросом; не решена эта проблема до сих пор и в Японии. Например, император является символической фигурой, олицетворяющей нацию; его участие в ключевых ритуалах синтоизма было определено как его «частное» дело. Однако при этом император содержится за государственный счет, не означает ли это, что государство тем самым оказывает финансовую поддержку синтоизму? 
Два других спорных момента в вопросе отделения религии от государства касаются содержания храма в Исэ и храма Ясукуни. Великий храм в Исэ считается наиболее важным синтоистским святилищем всей японской нации в целом, поскольку, согласно традиции, в этом храме почитается солнечная богиня Аматэрасу (родоначальница императорской династии). Храмом Ясукуни называется специальное святилище в Токио, где воздаются почести всем павшим на полях сражений. После окончания второй мировой войны государственные субсидии этим храмам были прекращены под предлогом того, что государство не имеет права оказывать финансовую помощь ни одной из религий. Однако в настоящее время многие японцы добиваются изменения конституции в этом пункте, мотивируя это тем, что данные храмы являются национальным достоянием страны и вполне заслуживают государственной поддержки (подобно могиле Неизвестного солдата в Арлингтоне, Вирджиния); в то же время находятся и те, кто считает, что возобновление государственной помощи этим синтоистским храмам будет означать также и возрождение националистических и милитаристских устремлений, втянувших Японию во вторую мировую войну. По этому вопросу в Японии до сих пор ведутся горячие споры. 
Но больше всего синтоизм пострадал от общей деморализации японцев, наступившей после поражения Японии во второй мировой войне. Многие из них прекратили посещать синтоистские святилища и совершать в них приношения. Определенное влияние на упадок синтоизма оказали и те постепенные изменения, которые имели место в Японии на протяжении последнего столетия. Прежде всего это касается смены деревенского, аграрного жизненного уклада более урбанистским и индустриальным, в котором главное место занимают экономические и другие «материальные» вопросы. Эти изменения и связанная с ними высокая степень подвижности населения и стали теми факторами, которые отвратили людей от участия в местных календарных праздниках и от посещения синтоистских святилищ. Тем не менее синтоизм по-прежнему живет в сердцах многих людей, которые продолжают верить в ками, справлять  земледельческие и городские праздники и ощущать божественную благодать, ниспосланную японскому народу. 
Буддизм также сыграл свою роль в деле пропаганды милитаризма, однако он не так тесно связывался в сознании людей с войной и с поражением, как синтоизм. Кроме того, в отличие от синтоизма, высокая подвижность населения не оказала на буддизм такого сильного влияния. Финансовая основа буддизма также пострадала в гораздо меньшей степени, поскольку она складывалась в основном из платы за проведение похоронных и поминальных ритуалов в честь умерших предков, выплачиваемой членами каждой семьи в один и тот же храм из поколения в поколение. Наследственного обычая принадлежности к приходскому буддийскому храму придерживалось большее количество японских семей, чем традиции посещения местного синтоистского святилища (которым в этом случае становился храм, расположенный вблизи от дома данной семьи). Похожим образом строилась и домашняя культовая практика, особенно в городских квартирах: обычно в них устанавливался не синтоистский алтарь, а буддийский, предназначенный для поминовения душ усопших предков. Одна из причин такой приверженности буддизму заключалась в сильном чувстве преданности своей семье, которое находило выход в обрядах почитания предков, совершаемых перед домашним буддийским алтарем. Но в общем послевоенные земельные реформы правительства основательно затронули интересы как крупных буддийских, так и синтоистских храмов, доходы которых поступали со сдаваемых ими в аренду земель, поскольку, согласно этим реформам, все крупные землевладения, включая собственность храмов и святилищ, были распределены между обрабатывавшими их арендаторами. 
Сильнее других религий во время войны пострадало христианство, так как большинство христиан и христианских церквей были сосредоточены в крупных городах, подвергавшихся интенсивным воздушным налетам. По окончании войны число прихожан христианских церквей несколько увеличилось, но все же христиане до сих пор составляют менее 1% населения Японии. 
Одним из главных результатов предоставления полной свободы вероисповедания в послевоенный период стал расцвет многих так называемых «новых религий» (например, Тэнрикё и Сока-гаккай), которые до 1945 г. подвергались многочисленным гонениям. Возникли сотни, даже тысячи новых движений; одни исчезли сами собой, вторые не вышли за пределы малочисленных групп, число последователей третьих насчитывает сотни тысяч, даже миллионы человек. Сегодня картина религиозной жизни Японии представляет собой смешение старого и нового. Часть старых традиций, наподобие культа ками, восходит к очень древним временам, другие, такие, как обряды и верования «новых религий», являются относительно молодыми (в главе 50 мы еще вернемся к тем важным переменам, которые пережило религиозное наследие Японии в процессе своего исторического формирования, а также к тому влиянию, которое «новые религии» оказали на расцвет религиозной жизни современной Японии). 
Данный исторический обзор формирования японского религиозного наследия продемонстрировал нам то, каким образом разнообразные религиозные традиции в Японии возникали, обретали присущую им форму и вступали во взаимодействие друг с другом, образуя тем самым «единый священный Путь». Проследив за ходом этого развития, мы встретились одновременно и с преемственностью, и с ее отсутствием в рамках исторической панорамы этого священного Пути. Так, в той части японского религиозного наследия, которая связана с культом ками, современные ритуалы олицетворяют собой прямую преемственную связь с теми, что восходят еще к доисторическим временам, и все же они в свое время подверглись смешению с другими традициями, например с буддийской обрядностью. История развития японского буддизма также включает в себя сразу и неразрывность традиций, и ее отсутствие. Когда буддизм впервые проник в Японию, он был иноземной религией, столкнувшейся с исконно японской культурой, и, следовательно, никаких связей с историей Японии еще не имел. Но по мере того как он этой культурой впитывался (став источником благодати для всего государства в целом и предоставив поминальный ритуал культу семейных предков), буддизм стал неразрывной частью собственно японского духовного наследия.

Этот исторический обзор также помог нам выявить  те общие черты, которые религиозное  наследие Японии разделяет с другими  религиями мира, и черты, характерные  только для него. Например, во всем мире религиозная практика связана с  заботой о ритуальном очищении и  о совершении обрядов, предназначенных  для успокоения духов усопших  предков, и Япония не представляет здесь  исключения. Однако именно в Японии значение ритуальной чистоты и культа предков поднято на неизвестную  другим религиям высоту. Очищение в  Японии является не просто подготовкой  к совершению других ритуалов, оно  практически олицетворяет собой  священное состояние, покойные члены  семьи в Японии почитаются настолько, что их вполне можно счесть за подателей  сакрального могущества. Это лишь одна из характерных сторон японского  религиозного наследия, историю развития которого мы проследили в данной главе. Для того чтобы увидеть специфические  черты японского священного Пути более отчетливо, от исторической перспективы, оказавшейся в центре внимания этой главы, мы перейдем теперь к взгляду  на внутреннюю структуру религиозного наследия Японии, это и станет темой  нашего дальнейшего исследования.