Чань буддизм и его влияние на развитие национальной китайской культуры

В искусстве и литературе прослеживались большая утонченность, аристократизация, мощное влияние буддийской идеологии и активное проникновение  иностранных культурных достижений. Вырабатывались и закреплялись новые  эстетические представления в живописи. Под сильным и непосредственным воздействием буддийской традиции происходило  становление китайской скульптуры как самостоятельного вида искусства.

Несмотря на всю сложность  политической ситуации в начале VI в., не прекращались дипломатические связи  и культурные контакты Китая с  отдаленными странами.

Значимость и многогранность обрисованных перемен, которые начались в Китае несколько веков назад  и продолжали происходить в начале VI в., позволяют назвать этот период в истории Китая переходным. Радикальность  произошедших и происходивших сдвигов  подтверждается эпохальными переменами в идеологии и мировоззрении  китайцев.

Таким образом, китайское  общество начале VI в. представляет собой  неоднородную и весьма сложную картину. Однако именно эта пестрота и является показателем переходности периода, когда появился чань-буддизм.

II. Идейные принципы Чань-буддизма.

В Китае расцвет чань-буддизма приходится на время правления династии Тан (618-907). В это время первоначально  относительно однородное учение после  шестого патриарха Хуэйнэна разделилось  на "пять домов и семь школ", дробление которых продолжалось и в дальнейшем. В это время  жили такие прославленные наставники Дзен (Чань), как Мацу Даои, Байчжан  Хуайхай, Хуанбо Сиюнь, Линьцзи Исюаньи  и другие.

 Познать истины чань-буддизма  и принять его принципы было  непросто, для этого требовалась  специальная длительная подготовка. Подготовка и посвящение обычно  начинались с парадоксов. Первым  из них было решительное отрицание  знаний, особенно книжных, канонических. Одна из основных доктрин чань  гласила, что основанный на  писаных догмах интеллектуальный  анализ не проникает в сущность  явления и не способствует  успеху в постижении Истины. Зачем  напрягать ум и тем более  загружать его книжной мудростью,  когда можно дать полный простор  интуиции и самовыражению и  полностью отринуть каноны и  авторитеты?! Именно так следует  понимать ставший хрестоматийным  завет известного мастера чань-буддизма  И-сюаня (IX в.):

"Убивайте всех, кто  стоит на вашем пути! Если вы  встретите Будду - убивайте Будду,  если встретите патриарха - убивайте  патриарха!"²² Иными словами, ничто не свято перед лицом великого сосредоточения индивида и внезапного его озарения и просветления, постижения им Истины.

Как постичь Истину? Этот вечный вопрос мыслителей чань-буддизм  решал до удивления просто и парадоксально. Истина есть озарение. Оно нисходит на тебя внезапно, как интуитивный  толчок, как внутреннее просветление, как нечто, что нельзя выразить словами  и образами. К постижению и принятию этого озарения нужно готовиться. Однако и подготовленный человек  не гарантирован, что постигнет Истину. Он должен терпеливо ждать своего часа. Еще вчера, еще минуту назад  он мучительно размышлял и терзался, стремясь постичь непостижимое, но вдруг его посетило нечто - и он сразу все понял, постиг Истину.

В практике чань- буддизма обычно использовали различные методы искусственного стимулирования внезапного прозрения - резкие окрики, толчки, даже удары, которые  неожиданно обрушивались на погруженного в транс и задумавшегося, ушедшего в себя человека. Считалось, что в  этот момент человек должен особенно остро среагировать на внешнее раздражение  и что именно в этот момент он может получить интуитивный толчок, на него может снизойти озарение, просветление.

В качестве средства стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга  чань-буддизм широко использовал  практику загадок (гунъань, яп. коан). Постичь  смысл коана посредством логического  анализа невозможно. Вот пример: "Удар двумя руками - хлопок, а  что такое хлопок одной ладонью?" Между тем абсурдность и нелепость  таких коанов для чань-буддистов  были лишь кажущимися, чисто внешними. За этим внешним следовало искать глубокий внутренний смысл, находить наиболее удачный, нередко парадоксальный ответ, на что у начинающих подчас уходили  долгие годы, на протяжении которых  оттачивалось мастерство ученика. Готовясь к посвящению в мастера, он должен был уметь быстро раскрывать сложные  логические хитросплетения.

Еще одним важным и парадоксальным методом поиска Истины и подготовки посвященного к озарению, к интуитивному толчку были диалоги-вэньда (яп. мон-до) между мастером и его учеником. В процессе этого диалога, когда  обе стороны обменивались друг с  другом лишь краткими репликами, зачастую внешне почти лишенными смысла, значение имели не столько сами слова, сколько  общий контекст, даже внутренний подтекст диалога. Мастер и ученик вначале  как бы настраивались с помощью  случайных взаимных сигналов на общую  волну, а затем, задав друг другу  тон и код беседы, они начинали диалог. Цель его - вызвать в сознании настроенного на волну мастера ученика  определенные ассоциации, резонанс, что  в свою очередь служило подготовке ученика к восприятию интуитивного толчка, озарения, просветления.

Центральная и наивысшая  цель религиозной практики в традиции Дзен – сатори ("пробуждение"). "Сатори – это душа Дзен, и без  него нет Дзен", – пишет японский исследователь буддизма Д.Т.Судзуки. Сатори присущи некоторые важнейшие  черты:

Иррациональность, необъяснимость, непередаваемость.

Интуитивное проникновение  в сущность природы.

Ощущение необычности  состояния сатори.

Невыраженность сатори в  цвете, запахе, звуке, образе. Д.Судзуки  отмечает, что сатори приходит в  сером цвете, без запаха и в  крайне непривлекательной обстановке.

Испытание чувства восторга, как результата реализации чего-то неосознанного.

Краткость, внезапность, мгновенность сатори.

 Чань различает "малое  сатори", то есть неполное и  неокончательное, когда истинное  понимание природы вещей только  приоткрывается на короткий момент, и "большое сатори", ведущее  к духовному преображению. ²³

Суть учения Чань заключается  в том, что для обращения к  Богу нужен не разветвленный и  развитый культ, а соответствующее  духовное состояние человека.

Поиски религиозной истины, по этому учению, состоят не в  изобретении культовых ухищрений, не в молитвах, заклинаниях и обрядах. Чань считает, что истину высказать  человеческим языком невозможно, слово  бессильно перед глубиной истины, интеллект не может проявить себя в словах, нужно внутреннее понимание  без слов. Истина – в поисках  внутреннего общения с божеством. Для этого необходима внутренняя сосредоточенность, которая приведет к внезапному озарению. Такое сосредоточение получило название медитации, дхьяны.

Чань -буддизм предлагает разные формы дхьяны, и это уже  дело культовой психотехники. Необходимым  фактором успешной дхьяны Чань считает  соблюдение высокой нравственности, гуманизма, ответственности перед обществом, старательной работы, стремление к миру и т.п. Это, безусловно, положительные черты чань-буддизма.

Большое внимание уделяется  в Чань проблемам психотренинга, для чего используются, прежде всего, практики дзадзэн ("сидячая медитация", требующая от адепта, сидящего в "позе лотоса", полного избавления от каких-либо мыслей и образов24 и коан. Коаны – истории из жизни чаньских патриархов, которые учитель предлагал ученику в качестве интеллектуальных задач, содержащие, как правило, элементы парадоксальности²⁵ и ставящие под сомнение возможность рационального мышления. Ум человека, по мнению дзен-буддистов, заменит внезапное озарение, которое может быть высказано в словах, но без соответствующего смысла, так как этот смысл понятен лишь самому озаренному.

Чань признает реальность феноменального мира, но воспринимает его как неистинный, иллюзорный, "ничто" (му). Только при помощи медитации можно постичь свою изначальную природу, которая есть не что иное, как "сущность будды" (буссё), достичь пробуждения (сатори) и после этого постичь истинную природу вещей, увидеть их сокровенную  суть и осознать свою причастность ко всему сущему.

Согласно Чань, каждый момент жизни "содержит сам себя и неподвижен". "Прошлое находится в прошлом  и не проистекает из настоящего. Настоящее находится в настоящем  и не проистекает из прошлого"²⁶

Из учения Хуаянь Чань позаимствовал  идею о тотальной взаимосвязи  общего и частного, что выражается принципом "все в одном, одно во всем". Чань не признает существования  вселенского Будды, считается, что  он наличествует в каждом индивидууме, который в свою очередь тождествен абсолюту и является вместилищем  неограниченных возможностей. Существование  в мире каких-либо принципиальных оппозиций  есть порождение "замутненного" сознания. В действительности же между субъектом  и объектом, нирваной и сансарой, жизнью и смертью, знанием и невежеством  не существует никакой разницы. "Пробужденное" сознание приравнивается к "безмыслию" (мунэн), а мир предстает для  него недвойственным (фуни). В то же время Чань подчеркивает важность активного  отношения к миру, реализации в  нем творческой энергии. Чань-буддизм  не приемлет крайнего аскетизма: человеческие желания должны не подавляться, а  направляться в духовные сферы. Сокровенные  истины, считают последователи Чань, передаются не через буддийские трактаты, а "от сердца к сердцу", от учителя к ученику²⁷

Следует также отметить, что чань - буддизм не осуждает практическую нерелигиозную деятельность, как  это делают многие буддистские школы. Наоборот, он старается использовать достижения психотехники для чисто  практических действий человека, для  его непосредственного существования  в реальном мире.

III. Чань-буддизм  и чаньская культура психической деятельности.

История всего Китая напрямую связана с Чань – буддизмом, который  частично вобрал в себя философию  Дао и сильно отличается от ортодоксального  буддизма, став наряду с самим Дао  одним из символов Китая (на штандарте  китайских императоров изображался  Золотой Дракон и Синий Феникс, представлявших собой Буддизм и  Даосизм).

Основателем Чань- буддизма считается Бодхидхарма (Дамо) - двадцать восьмой буддийский патриарх, пришедший  по преданию  в Шаолинь и разработавший  первый базовый комплекс самозащиты. 

Разработка универсальной  системы самообороны, вероятно, никогда  не рассматривалась Бодхидхармой в  качестве основной задачи. В отличие  от целого сонма учеников и последователей, он преподавал борьбу и кулачный бой  лишь как комплиментарную дисциплину в общем курсе философских  наук.

Бодхидхарма полагал, что "постигнуть учение Будды можно лишь после  длительных и тяжелых испытаний  для тела и духа"²⁸. Предание повествует, что, не довольствуясь устными наставлениями, патриарх 9 лет просидел в полной неподвижности в горном гроте близ монастыря, предаваясь медитации.

В отличие от классического  буддизма, развивавшегося во всех странах  Востока как религия сострадания  и всеспасения, учение Чань, возникшее  из сплава различных культурных традиций и призывавшее к укреплению тела и духа, отвечала самым сокровенным  чаяниям средневекового воина. Отдавая  предпочтение интуиции перед интеллектом  и волевым качествам человека перед способностью к строгому рациональному мышлению, Чань требовал твердости духа, решительности, беззаветной целеустремленности. Именно поэтому и Бодхидхарма начал проповедь Чань в монашеской общине Шаолиня не с одного лишь "созерцания стены"²⁹, а с преподавания ушу. К тому же существовали веские причины, побуждавшие монахов овладевать искусством самозащиты.

Во времена Бодхидхармы  дороги Востока кишели странствующими монахами, которые жили исключительно  на подаяние и собирали подчас (для  себя и для своего храма) немалые  суммы денег. Разбойники, вооруженные  мечом, топором или кинжалом, а  те, что победнее, - обыкновенной дубиной, нападали на одиноких путников, грабили, а при малейшем сопротивлении  убивали. Если купеческие караваны обычно хорошо охранялись, то монахам надеяться  было не на что. Разбойники вообще предпочитали иметь дело с безобидными бритоголовыми  пастырями, нежели со строптивыми мирянами, среди которых мог  случайно оказаться  какой-нибудь знаменитый фехтовальщик или мастер рукопашного боя. 

Со временем, однако, положение  резко изменилось, рыцари большой  дороги готовы были скорей сразиться  с отрядом солдат, чем встретиться  с одним из питомцев Шаолиня.

Духовное учение, проповедуемое  Бодхидхармой, выражалось кратким требованием: два вхождения и четыре действия. Два вхождения – это достижение просветления путём духовного внутреннего  развития и созерцания (духовное вхождение) и путём совершения практических действий (вхождение через действие). Таким образом, постулировалась  неразрывная связь внешнего и  внутреннего, формы и глубинного образа, физического и психического, явления и его символа. Духовное вступление в состояние просветления сознания, которое не могут затронуть  и загрязнить мирские дела, в основном базировалось на сидячей медитации, традиционно выполняемой лицом  к стене, как это делал Бодхидхарма. Как говорили чань-буддисты, "нынешнее состояние человека ложно, истинно  лишь возвращение к собственной  природе"³⁰.

В соответствии с данным учением, самым главным занятием для адептов внутренних стилей боевых искусств стала являться внутренняя работа над собой. Она ведёт к достижению "пустого сердца"³¹, то есть такого состояния духа, которое свободно от всего житейского, заполняющего обычно человеческое сознание. Это не отрицание реальной жизни. Отвергается только отождествление жизненно важного (основ бытия) с житейской суетой, высших проявлений духа с повседневной мелочёвкой. Разум человека вечно пребывает в суете мирских дел, мечется в условностях и границах, им же самим и определённых, не понимая порой их противоестественности. Нужно лишь немногое – узреть за обыденностью и монотонностью жизни Великий Символ, познав глубину всех внешних форм, преодолеть её. Тогда все вещи воспринимаются в единстве, а человек преодолевает ту невидимо тонкую, но чрезвычайно плотную завесу, мешающую ему слиться с природной естественностью и обрести "спонтанность самопроявлений духа"³².