Становление и перспективы развития межкорейского диалога

     Во  время встречи президентов Российской Федерации и Республики Корея  В.В. Путина и Ким Дэ Чжуна в  феврале 2001 года большинство вопросов, так или иначе, сводилось к  общей теме межкорейского урегулирования и роли в нем России, которая  рассматривается в Сеуле как  хороший посредник и партнер. Вместе с тем, в Сеуле президент  В.В. Путин неоднократно повторял, что  главную роль в урегулировании на полуострове должны играть сами корейцы. И это главное в позиции  РФ по корейской проблеме⁵.

     Интересы  России в решении корейской проблемы, ее отношения с РК и КНДР, потенциальные  возможности влиять на события в  этом регионе делают исследование ее политики в данном направлении чрезвычайно  интересным и актуальным для ученых политологов как России, так и  Республики Корея.

     Чем определяются такие временные рамки?

     Во-первых, межкорейский диалог приобрел устойчивый характер, и в результате предстоящего визита руководителя КНДР Ким Чен  Ира в Республику Корея возможен значительный прогресс в отношениях двух стран, в том числе в плане "открытия" экономики КНДР. Во-вторых, экономическая ситуация в КНДР требует принятия оперативных мер по обеспечению продовольствием, энергоресурсами и электроэнергией, которые возможны в основном со стороны Республики Корея либо при ее поддержке. Фактически только Южная Корея может обеспечить достаточно быстрый выход Северной из перманентного экономического кризиса. В-третьих, существует достаточно мощный внешний фактор в лице Китая, России, США, Японии и ряда других стран, объективно (прежде всего - политически) заинтересованных в корейском объединении. Северная Корея для ряда развитых государств относится к категории стран, представляющих (самим фактом наличия у нее ядерного потенциала и средств его доставки) угрозу мировому сообществу, поэтому ее объединение с Южной значительно сократит риски военно-политического характера. В-четвертых, в КНДР происходят изменения в идеологической сфере, которые трансформируют общественное сознание, устраняя образ врага в лице Юга. Воссоединение семей уже стало мощным фактором движения к скорейшему объединению. В-пятых, усилилось действие фактора общего исторического прошлого обоих корейских государств, ориентированности на совместные действия, в особенности в рамках международных организаций и движений (достаточно вспомнить последние Олимпийские Игры в Сиднее, где впервые выступала единая корейская команда)⁶.

     Наиболее  сложным будет, безусловно, вопрос политической модели единой Кореи. То есть, каким образом будут функционировать системы законодательной и исполнительной власти, как можно было бы совместить в достаточно бесконфликтном варианте их трансформации и конвергенции те механизмы власти, которые существуют сейчас на Севере и на Юге. Эти трудности хорошо понимаются сторонами, и поэтому, видимо, нужно исходить из того, что в политической сфере будет реализовано несколько промежуточных этапов объединительного процесса, которые обеспечат в конечном счете формирование единой политической системы управления объединенной страной.

     Экономический фактор процесса объединения имеет  свои особенности. На самом деле речь здесь идет о выработке комплексного плана экономической трансформации  и интеграции, который по своим  масштабам в чем-то даже может  превосходить аналогичный план, реализованный  в отношении объединенной Германии. Такая работа в Южной Корее  уже начата.

     Развитие  экономического сотрудничества между  Севером и Югом объективно предполагает прежде всего то, что должна быть восстановлена система транспортных коммуникаций между двумя частями  Кореи и обеспечено ее бесперебойное  функционирование. Этому может во многом способствовать формирование евроазиатского (Азия-Россия-Европа) транспортного  коридора на базе Транссиба с ответвлением на Корею. Ввод в эксплуатацию транскорейской железнодорожной магистрали и выход  ее на Транссибирскую магистраль дает возможность решить многие проблемы экономического развития в процессе объединения и сформировать именно вокруг этой магистрали основные "точки  роста".

     Ключевые  моменты в истории российско-корейских  отношений середины XIX – начала XX столетий. Корея — небольшая по территории полуостровная страна Восточной  Азии, имеющая протяженность с  севера на юг чуть более 1000 километров, а с запада на восток — от 175 до 645 километров. В настоящее время  ее население, представленное исключительно  корейской национальностью, составляет порядка 69 миллионов человек: примерно 22 и 47 миллионов в Северной и Южной  Корее соответственно. В середине XIX столетия оно не превышало 10 миллионов  при официальной статистике в 6 – 7 миллионов. (В Корее вплоть до конца XIX в. население подсчитывалось на основании  сведений провинциального начальства. Целью такого подсчета было установление норм государственного налогообложения. Поэтому для того, чтобы сократить выплаты в казну, цифры количества населения нередко занижались.)

     Казалось  бы, что важного могли нести  в себе отношения между Российской Империей, стоявшей на пути интенсивного капиталистического развития, и маленькой  страной Корея, бывшей к середине XIX в. слабой во всех отношениях, испытывавшей на себе постоянное давление со стороны  соседних Китая и Японии?

     Для России эти отношения имели два  важнейших исторических последствия.

     Установление  общих границ между Россией и  Кореей в середине XIX в. и активные контакты между двумя странами вызвали  интенсивную корейскую иммиграцию в Россию и, таким образом, появление  в ней еще одной национальности, численность которой к концу XX в. достигла 450 тысяч. (По оценкам южнокорейских  специалистов, в начале 1990-х гг. численность  корейской диаспоры на территории бывшего  СССР составляла порядка 450 тысяч человек, при этом 100 тысяч из них проживало  на российском Дальнем Востоке. Для  сравнения, в то же время в США  проживало примерно 700 тысяч корейцев, а в Японии – около 680 тысяч.)

     Второе  историческое последствие установления и последующей интенсификации российско-корейских отношений состоит в том, что, по мнению большинства историков, борьба между Россией и Японией за сферы влияния в Корее явилась одной из причин русско-японской войны 1904 – 1905 гг⁷.

     История отношений между Россией и  Кореей на рубеже XIX и XX вв. привлекает к себе пристальное внимание исследователей и общественность указанных двух стран, а также тех государств, которые были наиболее тесно связаны с Кореей того времени, то есть Японии и США. При этом в оценке позиции России по отношению к Корее можно выделить две основные тенденции. Российская историография, как дореволюционная, так и современная однозначно отрицают наличие каких-либо агрессивных планов в действиях России в Корее. Литература, изданная в других обозначенных выше странах, как правило, обвиняет Россию в желании контролировать Корею или даже присоединить к себе часть ее территории.

     К настоящему времени самым полным исследованием по истории российско-корейских  отношений конца XIX – начала XX вв. является монография Б.Д. Пака «Россия и Корея» (М.,1979).

     Россия  и Корея до заключения дипломатических  отношений в 1884 году. Трудно сказать, когда в России впервые появились  сведения о Корее. Однако уже к  концу XVII в. в связи с расширением  российско-китайских связей «Страна  Утренней Свежести», то есть Корея, появилась  в поле зрения российской общественности. В начале XVIII и в начале XIX столетий контакты между русскими и корейцами  происходили на уровне дипломатических  миссий в Пекине.

     Поворотной  в отношениях между Россией и  Кореей оказалась середина XIX в., когда  два государства стали иметь  общие границы по нижнему течению  реки Туманган. В 1856 г. в Восточной Сибири была создана Приморская область. В 1858 г. между Россией и Китаем был подписан Айгунский договор, а в 1860 г. — дополнительный Пекинский договор, признававший за Россией право на владение Амурским и Южно-Уссурийским краями. В 1861 г. была произведена маркировка российско-корейской границы вдоль нижнего течения реки Туманган (подр. см.: Пак Б. Д. Россия и Корея).

     Появление общих границ между Россией и  Кореей совсем не означало того, что  между двумя странами были установлены  официальные дипломатические отношения. В 1863 г. в Корее на престол был возведен 11-летний король Кочжон. В связи с несовершеннолетием монарха регентом был назначен его отец Ли Хаын, получивший придворный титул тэвонгуна. Правление тэвонгуна (1863 – 1873 гг.) ознаменовалось усилением политики «самоизоляции», направленной на предотвращение каких бы то ни были контактов Кореи с западными державами и Японией.

     Однако  несмотря на то, что вдоль всего  побережья Корейского полуострова  были установлены каменные стелы  с высеченными на них надписями, предписывавшими местному населению  давать «заморским варварам» самый  решительный отпор, российско-корейская  граница оставалась особым местом оживленных контактов двух народов.

     Во-первых, вскоре после установления общих  границ начался процесс стихийного переселения корейцев в Приморский край. Если в 1863 г. по официальной статистике границу перешли лишь 13 семей, то к 1867 г. число зарегистрированных корейцев составило 1000 человек. В 1869 г. только официально границу перешло уже 7000 человек.

     Причины такого явления вполне понятны. В  первой половине – середине XIX в. экономическая  ситуация в Корее была очень тяжелой. Огромное налоговое бремя, отсутствие сильной центральной власти, которая  могла бы улучшить положение в  стране, частые неурожаи делали жизнь  корейцев невыносимой. Особенно тяжелым  было положение населения пограничной  с Россией провинции Хамгён, откуда шло большинство переселенцев. Горная местность, относительно небольшое  количество пахотных земель, бoльшая  климатическая суровость, чем на юге полуострова (на севере можно  собирать лишь один урожай в год, в  то время как на юге — два) осложняли  экономическое положение населения. Ко всему прочему, удаленность провинции  Хамгён от столицы приводила к  большему произволу местной администрации⁸.

     Попадая на российскую территорию корейцы получали и землю, причем в большем количестве, чем у себя на родине, и поддержку  со стороны местных властей. Кроме  того, иммигрантов могли привлекать те новые материальные блага, которые  попадали в Приморский край из далекой  европейской части России.

     Помимо  корейского переселения в Россию, второй значимой составляющей российско-корейских  контактов в период до заключения дипломатических отношений была приграничная торговля. Корейцы продавали  в основном скот, а вывозили из России товары промышленного производства. Например, в 1883 – 1884 гг. из Кореи в  Россию сухопутным путем было пригнано порядка 17600 голов скота. На территории Южно-Уссурийского края корейцам было продано товаров европейского производства на сумму более чем 800 тысяч рублей.

     Таким образом, к 1880-м гг. назрела объективная  необходимость законодательного оформления отношений между двумя странами, то есть заключения договора.

     С другой стороны, к этому времени  и сама Корея была готова к ведению  диалога с Россией. До 1876 г. Корея, подобно соседнему Китаю, проводила политику «самоизоляции». В 1876 г. между Кореей и Японией на острове Канхва был подписан договор, получивший название «канхваского», согласно которому для свободной торговли с Японией открывались три корейских порта: сначала Пусан, а в дальнейшем — Вонсан и Инчхон. Вслед за этим в 1882 г. были заключены полномасштабные договоры об установлении дипломатических отношений с США, Великобританией (исправлен в 1883 г.), Германией.

     Вторым  аспектом готовности Кореи к установлению дипломатических отношений с  Россией (и другими Западными  державами) явилось начало социально-экономических  реформ, проводившихся отчасти под  влиянием Японии. В 1880 г. было реформировано корейское правительство, в котором впервые за всю историю страны появились органы, соотносимые по функциям с министерствами западного образца. В 1881 г. в Японию и Китай были отправлены делегации для изучения устройства новых правительственных учреждений, промышленности, системы налогообложения, образования этих стран. И несмотря на попытку консервативных сил совершить государственный переворот в июле 1882 г., курс на реформы оставался неизменным. Именно благодаря ему в начале 1880-х гг. Корея начала постепенно отказываться от отдельных элементов традиционной культуры, модернизироваться, а значит уже могла вести диалог с западными державами, с Россией «на понятном языке».

     Таким образом, в июле 1882 г. российский консул в городе Тяньцзине (Китай) Карл Иванович Вебер был командирован в Сеул для выяснения условий подписания российско-корейского договора. Однако в связи с указанным выше мятежом консервативных сил, бывших противниками «открытия» Кореи, поездка оказалась неудачной.

     При подготовке заключения российско-корейского договора К. И. Вебер обращался непосредственно  к королю Кочжону, в то время как  представители США, Великобритании, Германии и других западных держав, прежде чем отправиться ко двору  корейского монарха с предложениями  о заключении договоров, получали рекомендательные письма в Китае, у которого Корея  традиционно находилась в вассальном подчинении. Россия не пошла таким  путем из-за позиции Китая⁹.

     Китайские власти, опасавшиеся потери своего традиционного влияния в Корее  в связи с усилением позиций  Японии на Корейском полуострове, рекомендовали  корейскому двору заключить договора с западными державами, надеясь, таким образом, сдержать Японию. Так, в 1879 г. китайский генерал Ли Хунчжан, активный сторонник модернизации Китая, обладавший реальной политической властью, направил в Корею «Проект установления торговых связей Кореи с заморскими державами» (подр. о политике Китая в Корее см.: Заборовская Л. В. Политика Цинской империи в Корее 1876 – 1910 гг. М., 1987). Ли Хунчжан противился лишь заключению российско-корейского договора, считая, что он будет способствовать не просто усилению влияния в Корее соседней России, но и впоследствии может привести к присоединению к России части территории Кореи. Возможно, такие опасения имели под собой определенную почву.