Европейская валютная система: первый шаг к истинной валютной интеграции

Бундесбанком прав на управление немецким государственным долгом частной инвестиционной компании. Аналогичные меры ранее приняли Австрия, Ирландия и

Португалия. Ведь изменившиеся реалии предъявляют куда более жесткие, чем раньше, требования к эффективности управления госдолгом. В совокупности все эти факторы достаточно долго играли против евро, особенно в сочетании с низкими по сравнению с США темпами экономического роста. Однако с уверенностью можно сказать, что за год успел сформироваться рынок евро.

Единая валюта полностью доказала свою жизнеспособность на мировых финансовых рынках, создавая постоянную, пусть и неявную, конкуренцию американскому доллару. Пожалуй, наибольшим успехом стал дебют евро на рынке заимствований. Сейчас 40-45% выпускаемых на мировых рынках облигаций номинируются в евро, оттеснив долларовые облигации на второе место. Причем котировки еврооблигаций на протяжении года росли быстрее, чем облигаций долларовых. А завоеванные на рынке долговых обязательств позиции создают хорошие предпосылки для дальнейшего увеличения роли евро в мировой финансовой системе и уменьшения веса доллара. Этому же, как ни странно, может поспособствовать и значительное снижение курса евро в прошлом году.

До сих пор  оно происходило на фоне кажущегося фантастическим безинфляционного экономического роста в США и достаточно умеренного подъема в Европе. Однако, если Америка и Европа “вдруг” (на самом деле, в том числе и благодаря стимулирующему эффекту дешевого евро) поменяются местами на волне экономического цикла, тенденция может измениться. И тогда евровалюта действительно начнет расти. Опубликованный в середине февраля прогноз предсказывает ЕС экономический подъем на 3,4% – самый быстрый рост с тех пор, как в начале 1993 года этот сводный индекс начали рассчитывать. В пользу того, что маятник предпочтений инвесторов может качнуться в обратную сторону, говорит многое. Консолидирующийся европейский фондовый рынок с большим потенциалом роста выглядит куда перспективнее перегретого американского, а руководство центральных банков всего мира, хотя и воздерживается пока от перевода значительной части резервов из доллара в евро, тем не менее пристально наблюдает за его поведением, чтобы не пропустить момент для расширения доли этой валюты в своих “портфелях”. 

Евро и доллар.

На сегодняшний день в роли безраздельно господствующего денежного мерила остается американский доллар. В 90-х годах в мире в долларах США формировалось 50-60% валютных резервов государств, 60-70% экспорта и импорта, 70% банковских кредитов, примерно 50% облигационных займов, 80% операций на валютных рынках. В 80 процентах всех финансовых трансакций доллар выступает одной из сторон. Но появление евро, по мнению ряда экспертов, нужно расценивать как начало процесса частичной дедолларизации мировой экономики. Экономика Соединенных Штатов не настолько сильна, чтобы

«Гринбэк» оставался  единственным фаворитом финансовых рынков. Общеизвестно: доля США в  мировом производстве составляет 27 процентов, а в мировой торговле – менее 20 процентов. Однако когда  иностранные государства и их граждане держат свои сбережения или ведут расчеты в долларах, они в непрямой форме субсидируют Соединенные Штаты, обеспечивая им высокий, а вернее, завышенный уровень жизни, который не соответствует их реальным доходам. С укреплением евро, как пишет эксперт газеты «Вашингтон пост»,

«Соединенные  Штаты вынуждены будут жить по средствам, как все остальные».

Особого внимания заслуживает мнение Роберта А. Манделла – автора теории оптимальных валютных зон (которая легла в основу валютной интеграции стран

ЕС), лауреата Нобелевской премии по экономике за 1999 год: курс евро в течение текущего года может оказаться выше курса доллара США. Он связывает свой прогноз с тем, что экономический рост США, ставший одной из причин укрепления курса доллара в последнее время, замедлится уже в текущем или следующем году из-за высоких цен на нефть, и возникшая при этом необходимость финансирования дефицита платежного баланса в США значительно укрепит позиции евро. Вместе с тем, наблюдавшееся в последнее время снижение курса евро по отношению к доллару было вызвано объективными причинами европейского интеграционного процесса, который в целом позитивен для европейской экономики и будет в дальнейшем стимулировать ее подъем. По мнению Манделла, в ближайшие годы зона евро будет существенно расширяться, и через 10 лет в нее могут входить до 50 стран. Однако будет расширяться и зона влияния американской валюты, благодаря чему сила этих валют останется примерно равной. Мнение ученого подтверждается событиями на валютных рынках. В ходе состоявшихся 30 мая текущего года на биржах Юго-Восточной

Азии торгов курс евро вырос до рекордного за последнее  время уровня – 0,92 доллара. Хотя само по себе это повышение не является особенно высоким, тем не менее, оно  может знаменовать собой перелом  к довольно устойчивой тенденции. 

Последние тенденции  и перспективы.

С января 1999 года курс европейской валюты по отношению  к доллару постепенно снижался. В  начале сентября 2000 года падение евро резко усилилось после заявления  канцлера ФРГ Герхарда Шредера о том, что слабый евро выгоден для экономики Германии, поскольку способствует увеличению экспорта и стимулирует таким образом рост ВВП. Курс евро достигал рекордно низкой отметки 11 сентября 2000 года, когда он упал до 0,85 доллара за евро из-за того, что на встрече министров финансов Евросоюза не было высказано никаких намерений поддержать единую валюту. В этих условиях Европейский центральный банк впервые решил поддержать курс евро, который за неполных два года существования валюты снизился на 25%. Руководство ЕЦБ заявило о том, что купит на валютном рынке 2,5 млрд. евро (2,15 млрд. долларов) и будет осуществлять валютные интервенции в будущем. Сообщение ЕЦБ подтолкнуло курс евро вверх к отметке 0,87 доллара. К концу торгов, однако, он снизился до 0,862 доллара за евро. Вмешательство в ситуацию ЕЦБ для поддержания курса евро означает победу тех сил, которые считают дальнейшее удешевление единой валюты недопустимым, поскольку это ослабляет позиции европейских стран на мировых рынках. Существуют и внеэкономические аргументы: падение евро унижает достоинство европейцев. Особенно активную позицию по недопущению дальнейшего снижения курса евро занимает Франция.

Так, ее Президент  Жак Ширак и премьер-министр  Лионель Жоспен неоднократно указывали  на необходимость разработки участниками Евросоюза совместной программы по стабилизации курса евро, предусматривающей, в частности, и валютные интервенции ЕЦБ. 

В то же время  немецкое правительство и Дойче-банк полагают, что искусственное вмешательство  в курсовую политику нецелесообразно, а ряд экспертов указывает на то, что низкий курс единой валюты даже выгоден европейской экономике, так как способствует повышению конкурентности европейских товаров.

Можно предполагать, что ЕЦБ не только примет меры по укреплению слишком уж подешевевшего евро, но и не допустит вредного для экономики завышения его курса.

Согласно опросу журнала The Economist, проведенному среди  трейдеров 40 крупнейших банков США  и Европы, к декабрю 2000 года евро должен быть заметно дороже, чем  сейчас. Средний прогноз предсказывает курс в районе

1,12 доллара за  евро, а, исходя из самых оптимистичных  оценок, он может даже восстановиться  до начального уровня – 1,17 доллара за евро. 

7. Ткань проблем

Несмотря на достаточно стремительное поступательное развитие, весь процесс европейской интеграции как бы соткан из различного рода проблем, которые тем не менее успешно решаются, уступая место вновь возникающим.

Европейский проект находился под сомнением и  в начале 60-х годов, и в начале 80-х. Существование ЕС периодически сопровождалось беспощадными упреками в распылении денежных средств еврофондов на объекты типа

«коровников в  Ирландии и оливковых плантаций  в Греции». В 90-х годах в западной прессе преобладает критическая  оценка маастрихтских критериев  конвергенции (особенно пределов бюджетного дефицита и государственного долга в 3 и 60% от ВВП соответственно), вплоть до причисления их к категории «бесстыжих выдумок». 

Введение евро оценивается сквозь призму различных  экономических и политических интересов. В общей полемике единство взглядов наблюдается, пожалуй, только в том, что ввод евро – шаг, безусловно, масштабный и обладающий определенным потенциальным риском как с экономической, так и с политической точки зрения. В лавинообразном потоке публикаций на тему евро и ЕВС в преддверии 1999 года содержалось немало различных прогнозов относительно судьбы этой валютно-экономической инновации в Западной Европе

– от оптимистических  до апокалиптических. Приведем выдержки из некоторых выступлений.

«На всем континенте евроэйфория Маастрихта-92 превратилась в еврофобию-96.

Маастрихт устарел. Маастрихт мертв... Дальнейшее движение в этом направлении ведет только к катастрофе, – утверждал Ж. Калве, президент фирмы «Пежо-Ситроен». – Политический импульс ЕВС представляется неудержимым, но экономические последствия выглядят очень мрачно. Подобная комбинация может превратить евро в инфляционного монстра».

Свое выступление  перед Британской торговой палатой  в сентябре 1997 года в

Гонконге глава  Банка Англии Е. Джордж озаглавил  вопросительно («ЕВС - одна валюта, пятнадцать стран?»), чем уже выразил свою настороженность по отношению к введению единой европейской валюты. В числе недостатков как самой идеи, так и темпов ее реализации Джордж отметил общий высокий уровень безработицы, при котором Европа начинает валютную интеграцию, возможность серьезных трений между странами еврозоны и назвал поспешным введение евро с

1 января 1999 года. Тем не менее уже в феврале  1998 года в речи его заместителя  Д. Климента в Нью-Йорке на  фоне перечисления преимуществ и рисков, связанных с введением в Европе единой валюты, было заявлено, что

Лондон «будет действовать как мост между Нью-Йорком и еврозоной, обеспечивая полный спектр финансовых услуг по операциям  с евро». Поскольку евро охватывает страны с «шаткой» валютной историей и обременительным грузом государственного долга, новая денежная единица, считали многие валютные дилеры, будет мягкой, определенно мягче немецкой марки. Они не приветствовали перспективу доступа в еврозону Италии и Бельгии, в меньшей степени – Испании и Португалии, полагая, что подобное стало возможно лишь из-за откровенно слабой проработки Маастрихтских критериев.

«Многие экономисты считают, что 11 стран, принимающие евро, не являются в своей совокупности так называемой оптимальной валютной зоной – такой зоной, в которой от введения в ней единой валюты выиграют все страны»; «Проблемы с достоверной и своевременной статистической отчетностью стран ЕВС – вот с чем столкнется ЕЦБ в процессе централизованного установления процентных ставок этим странам» – подобных мнений было немало. Э. Тодд, ученый из

Французского  национального института демографических  исследований, предсказывавший в  свое время крушение Советского Союза, подверг политику

Маастрихта язвительной  критике, опираясь на анализ социально-культурных и организационных основ объеди-няющихся стран, в первую очередь Франции и

Германии: «Сущность  французского общества заключается  в индивидуализме и эгалитаризме, в то время как немецкому обществу присущи иерархичность и авторитаризм. Это приблизительно такое же различие, как между США и

Японией». Указывая на то, что немецкое общество более  организованно

(благодаря наличию  легко интегрируемого множества  мощных ассоциаций предпринимателей  и профсоюзов), нежели французское  (где в различных союзах объединено менее 10% работников), Э. Тодд делает вывод, что попытки Франции обуздать инфляцию по немецкому образцу парализуют ее экономику, а все шаги

Франции и Германии по согласованию своих экономических  политик парализуют обе страны. Среди  энтузиастов, наиболее активно поддерживающих введение евро, можно выделить коммерческие банки, через которые будет проходить основной финансовый европоток. Однако на самом деле банки могут больше потерять, чем приобрести. В частности, по отношению к крупным европейским банкам введение евро может стать «последней, переполняющей чашу каплей» в наблюдающейся тенденции к потере ими рентабельности. Три основных сегмента их деятельности – валютообменные операции, обслуживание корпораций и торговля гособлигациями, которые приносят более половины прибыли подобных банков, – неизбежно и сильно сократят доходность от объединения европейских валют (по некоторым оценкам, до 20% в ближайшее десятилетие). Спекулятивная база уплывет у них из-под ног. В то же время представляется весьма вероятным, что евро создаст новые или активизирует некоторые из имеющихся источников прибыли. Например, может увеличиться объем частных вложений во взаимные и пенсионные фонды, ускорится развитие фондового рынка. Однако при этом, к немалому сожалению европейских банкиров, наиболее сильно могут выиграть более конкурентоспособные в этих секторах американские банки – мировые лидеры фондовых операций, имеющие к тому же более унифицированные сети в Европе. Несмотря на наличие полярных позиций – евроидеализма бывшего германского канцлера Г. Коля и евроскептицизма британских тори – процесс интеграции Европы шел достаточно быстро, особенно после Маастрихта. Тем не менее, даже на фоне успехов по сей день существует ряд весьма серьезных проблем. Одна из них – безработица. С момента создания Европейского объединения угля и стали (1951 г.) и до наших дней армия “лишних людей” в

Европе более  чем удвоилась, приближаясь к 20 миллионам. Резко возросло число “нуждающихся” (по лексикону статистической службы Евростата), а проще говоря – людей, находящихся за чертой бедности: таких в ЕС 50 миллионов.