Сравнение личностных особенностей студентов России и Америки

   СРАВНЕНИЕ ЛИЧНОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ РОССИЙСКИХ И АМЕРИКАНСКИХ СТУДЕНТОВ

   (ПО  ОПРОСНИКУ А. ЭДВАРДСА)  

   Т. В. КОРНИЛОВА. Е. Л. ГРИГОРЕНКО  

   Целью данного краткого сообщения является представление результатов кросс-культурного исследования личностных особенностей студентов, диагностировавшихся с помощью модифицированного варианта опросника А. Эдвардса, известного также под названиями «Список личностных предпочтений» или «Личностный определитель» А. Эдвардса [8].

   Этот  опросник, построенный на основе использования процедуры попарных сравнений высказываний, позволяет оценивать выраженность мотивационных тенденций личности¹  в том понимании этого конструкта, которое сложилось в контексте характеристик основных потребностей, по Мюррею, т. е. при создании схем интерпретации результатов по ТАТу, базирующихся, как известно, на разных теоретических подходах [6]. Мнения испытуемых о том, какое из высказываний их лучше характеризует, служат основанием косвенной реконструкции присущих им личностных особенностей. Получаемый профиль из 15 (в исходном варианте опросника А. Эдвардса) показателей мотивационных тенденций может рассматриваться в рамках схемы анализа индивидуального случая, то есть характеризовать испытуемого, не обращаясь к нормативным выборкам. Это роднит методику с другими приемами диагностики в рамках идеографического подхода. В то же время в самом руководстве к методике А. Эдвардс приводит данные по нормативным выборкам (выборочные средние и стандартные отклонения). Апробация данного опросника на российских выборках была осуществлена благодаря переводу опросника на русский язык Г. В. Парамей, и первые результаты — в том числе и данные по нормативным выборкам — обсуждаются в статье Т. В. Корниловой, Г. В. Парамей и С. Н. Ениколопова [4].

   На  основании результатов апробирования  полного варианта опросника «список личностных предпочтений» Т. В. Корниловой был предложен краткий вариант опросника, включающий уже не 225, а только 64 пары утверждений, сравниваемых испытуемым, т. е. существенно сокращавший время тестирования. При этом опросник позволяет идентифицировать 8 из 15 исходных мотивационных тенденций. На основании этого краткого варианта (используя соответствующую англоязычную версию) было осуществлено тестирование студентов в Йельском университете (США, штат Коннектикут). Нашими испытуемыми в России были в основном студенты Московского государственного университета и частично одного из технических вузов Санкт-Петербурга. Использование схемы кросс-культурного анализа данных обеих выборок привело к сбору эмпирического материала, позволяющего проверить гипотезы о преимущественной выраженности тестируемых личностных особенностей у студентов в двух разных культурных средах.

   Исследование  проводилось в период с сентября 1992 г. до октября 1993 г. Время перемен — вот наиболее широкое определение той ситуации в стране, которая являлась социально-политическим фоном личностного развития студентов в отечественных вузах. Вопрос «какие мы?» связывался в общественном сознании и с решением вопроса «какими мы хотели бы стать?». Сравнение другими авторами западноевропейских данных с российскими позволило уточнить (применительно к рассматриваемому периоду) характеристики социального мышления личности. «Развитая демократическая государственность обеспечивает личности то, что в нашем государстве она должна решать сама, как говорят, "на своем уровне", "своими силами"» [1; 44]. Противоречивость представлений о самом себе и возможности возлагания ответственности на себя за свои поступки в такие переломные моменты общественного развития, видимо, не следует рассматривать только как культурно обусловленные, т. е. характеризующие ценностные представления личности и российский менталитет вообще.

   Но  отражение образа Я на уровне личностных предпочтений включает и наиболее актуальные в данный момент изменения самосознания, и стабильные представления, в том числе ценностного характера. Мы предполагали тем самым, что данные по опроснику А. Эдвардса нужно рассматривать и как срез сознательно обостряемых, или акцентируемых испытуемыми личностных предпочтений, а не только как свидетельство большей или меньшей выраженности тех или иных мотивационных тенденций. Итак, в результате проведенного кросс-культурного исследования мы получили возможность конкретизировать особенности российской и американской студенческих популяций с точки зрения наиболее выраженных (или признаваемых за собой) личностных особенностей. Однако до представления результатов следует несколько столкнулись при использовании двух версий модификации «личностного определителя» А. Эдвардса.  

   МЕТОДИКА   

   При апробации полного варианта «списка  личностных предпочтений» на русском  языке авторами была отмечена необходимость  различать три подгруппы пунктов  опросника: 1) высказывания, соответствующие исходному пониманию мотивационной тенденции в шкале, заданной Л. Эдвардсом; устойчивость этой группы пунктов также подкреплялась возможностями интерпретации названия кластера (куда вошли пункты шкалы) и схожестью результатов кластеризации для мужской и женской выборок; 2) высказывания, допускающие поиск общего радикала при попадании пункта шкалы в общий кластер с пунктами из других шкал и 3) высказывания, не соответствующие исходным шкалам, причем по двум основаниям — попадания в неинтерпретируемые связки и «культурного» несоответствия их заданной шкале в отечественных условиях.

   В качестве примера последних рассмотрены  высказывания, характеризующие тенденции «радикализма» и «гетеросексуальности»: «Я люблю есть в новых и странных ресторанах», «Я люблю участвовать в социальных движениях с лицами противоположного пола». Эти высказывания были признаны неадекватными с точки зрения реальности, которая связывается с готовностью к поиску нового, к смене привычной обстановки (шкала «радикализма», понимаемого как толерантность к новому) и с готовностью ориентироваться на лиц противоположного пола (шкала «гетеросексуальности») применительно к отечественным условиям.

   В то же время такие мотивационные  тенденции, как потребность достижения («мотивация достижения»), стремление к порядку («потребность порядка» или «любовь к порядку») истойкость в достижении целей (или «выносливость») достаточно четко идентифицировались по эмпирически полученным группировкам высказываний и позволяли сохранять связанную с исходными шкалами интерпретацию описываемых с их помощью личностных особенностей. В качестве не вполне удовлетворяющей — с точки зрения понимания общего радикала — шкалы можно было отметить потребность в агрессии. Поскольку описывающие ее высказывания имели однозначно поведенческую направленность (имеется в виду ориентировка на наиболее прямые индикаторы проявления агрессии), в условиях отечественных вузов соответствующие высказывания могли довольно однозначно отвергаться как социально неодобряемые формы поведения. Отметим, однако, что низкая величина соответствующих им личностных предпочтений оказалась вполне сопоставимой в обеих культурных средах.

   Учитывая  полученные данные при апробации  полного варианта опросника А. Эдвардса, мы построили аналогичную этому исходному варианту методическую схему попарных сравнений,которая, однако, была заполнена теперь либо только достаточно надежно интерпретируемыми (тип 1), либо вызывающими некоторые возражения с точки зрения конструктной валидности (тип 2), но наиболее интересующими нас шкалами. В частности, мы оставили в прежнем виде высказывания шкалы потребности в автономии, несмотря на то что сознавали необходимость поиска более соответствующих отечественным культурным условиям индикаторов автономии как готовности быть самостоятельным в своих решениях и действиях (это же касается и шкалы агрессии). Предполагая в дальнейшем подбор иных утверждений при сохранении заданных А. Эдвардсом способов реконструкции количественных показателей мотивационных тенденций, в данном кросс-культурном исследовании мы полностью сохранили идентичность содержания высказываний (эти требования к апробации переведенных опросников для новой культурной среды указываются, в частности, Д. Кэмпбеллом[5]).

   Итак, в модифицированном кратком варианте в «личностный определитель» вошли следующие шкалы, или мотивационные тенденции: «мотивация достижения», «любовь к порядку», «автономия», «готовность к самопознанию», «склонность к доминированию», «чувство вины» («интрапунитивность» как одно из проявлений), «стойкость в достижении целей» и «агрессия».

   В качестве испытуемых выступили 116 российских студентов (без уточнения их этнической самоидентификации) и 121 студент США. Выборки включали примерно поровну  мужчин и женщин, по этим подгруппам данные не разделялись. Возраст испытуемых — от 19 до 29 лет. Для российской выборки  примерно поровну представлены результаты индивидуального и группового проведения тестирования. В американской выборке  — результаты заполнения опросника в группе (при индивидуальной работе каждого испытуемого с текстом).  

   РЕЗУЛЬТАТЫ   

   Полученные  матрицы результатов были обработаны авторами независимо с использованием двух систем: 1) мультивариативного анализа данных (Manova-test) и серии унивариативных дисперсионных анализов (с использованием пакета SAS), 2) поиска различий в выборках по критерию Смирнова-Колмогорова (в системе «Стадия»). Был также осуществлен унивариативный анализ выборочных средних и дисперсий (отдельно по каждой мотивационной тенденции). Полученные средние частоты предпочтений   

   Таблица   

   Средние частоты личностных предпочтений, полученные при модификации  опросника А. Эдвардса, для двух выборок  

   даны  в таблице; показатель выборочной дисперсии  приведен только в случае, когда  его величина в выборках помогает интерпретации данных по средним.

   Мулыпивариативный анализ продемонстрировал присутствие главного эффекта фактора культуры при сравнении профилей выборочных средних и дисперсий по восьми мотивационным тенденциям: лямбда Вилкса (коэффициент Wilks) равна 0.785, Р(8,228)=7.78 при р<0.0001.

   Как видно из таблицы, по четырем из восьми представленных мотивационных тенденций  прослежены значимые различия между  выборками русских и американских студентов. Различия по этим же шкалам подтверждены результатами унивариативного анализа: для шкалы «любовь к порядку» F(1, 236)=23. 92 при a=0. 0001, для шкалы «автономия» Р(1, 236)= ==32, 10 при a=0. 0001, для шкалы «чувство вины» F(1, 236)=8. 8 при a= 0. 033, для шкалы «агрессия» F(1, 236)=5. 07 при a=0. 025.

   Эти различия кратко могут быть описаны  следующим образом. Американские студенты более склонны поддерживать порядок  или быть аккуратными в делах. Существенно, на наш взгляд, что любовь к порядку в этой шкале представлена и как готовность к планированию своих действий («Я предпочитаю организовывать и планировать свою работу до ее начала», «Если мне предстоит поездка, я люблю спланировать все заранее»). Таким образом, более высокие показатели по этой шкале означают в первую очередь более стойкую тенденцию к мысленному планированию. Недостаточность мысленного опосредствования своих действий, недостаточность планирования — вот в чем в первую очередь отличаются от своих американских сверстников российские студенты.

   По  склонности к автономии российские студенты, напротив, проявили значимо более высокие показатели. Если учесть, что наряду с показателем готовности к самопознанию шкала автономии дает наиболее высокие значения средних частот предпочтений, следует отметить как достаточно характерную тенденцию выбор в пользу высказываний «Мне нравится быть свободным в своих поступках», «Я предпочитаю избегать ответственности и обязательств» и т. д. Таким образом, в сравнении с другими тенденциями так представленная потребность в автономии оказывается достаточно выраженной (или чрезвычайно приемлемой, высоко оцениваемой) личностной характеристикой в отечественной выборке.

   Более высокие, чем у российских студентов, средние частоты предпочтений у  американских студентов по склонности к доминированию не составили значимых различий в силу очень большого разброса дисперсии в американской выборке. Российские студенты проявили меньший разброс показателей по этому свойству. Пример пункта в опроснике: «Я люблю руководить действиями других людей, когда это возможно». Предпочтения российских студентов по соответствующей шкале являются стабильно более низкими.