Эдвард Толмен

Классическим  примером промежуточной переменной является голод, который невозможно увидеть у подопытного существа (будь то животное или человек). И  тем не менее голод можно вполне объективно и точно увязать с  экспериментальными переменными, например с длительностью того отрезка времени, на протяжении которого организм не получал пищу.

Кроме того, его  можно увязать с объективной  реакцией или с переменной поведения, — например, с количеством съеденной  пищи или со скоростью ее поглощения. Таким образом, данный фактор становится доступным для количественного измерения и экспериментальных манипуляций.

В теории промежуточные  переменные оказались весьма полезной конструкцией. Однако практическое воплощение такого подхода потребовало такой  громадной работы, что Толмен в конце концов оставил всякую надежду «составить полное описание хотя бы одной промежуточной переменной». 

Полученные в  опытах результаты заставили Толмена  отказаться и от принципиального  для всей поведенческой доктрины закона эффекта, открытого Торндайком. По его мнению, подкрепление оказывает на научение довольно слабый эффект.

Толмен предложил  собственную когнитивную теорию научения, полагая, что повторяющееся  выполнение одного и того же задания  усиливает возникающие связи  между факторами окружающей среды и ожиданиями организма. Таким путем организм познает окружающий его мир. Такие создаваемые научением связи Толмен назвал гештальт-знаками.

Историки науки  высказывают смелое предположение, что отец бихевиоризма Джон Уотсон страдал специфическим расстройством — ан-идеизмом, то есть был начисто лишен воображения, что заставляло его все наблюдаемые феномены трактовать сугубо буквально.

Толмену в творческом воображении не откажешь, однако и  он свои теоретические рассуждения  строил на объективно наблюдаемых феноменах. Что же такого он увидел в своих экспериментах, что заставило его выйти за рамки представлений Уотсона?

Вот крыса бегает по лабиринту, беспорядочно пробуя то удачные (можно двигаться дальше), то неудачные (тупик) ходы. Наконец она находит еду. При последующих прохождениях лабиринта поиск пищи придает поведению крысы целенаправленность.

С каждым разветвлением  ходов связываются некоторые  ожидания. Крыса приходит к «пониманию»  того, что определенные признаки, ассоциирующиеся  с развилкой, наводят или не наводят на то место, где находится вожделенная пища.

Если ожидания крысы оправдываются и она  действительно находит пищу, то гештальт-знак (то есть признак, ассоциирующийся с  некоторой точкой выбора) получает подкрепление. Таким образом животное вырабатывает целую сеть гештальт-знаков по всем точкам выбора в лабиринте. Толмен назвал это когнитивной картой.

Эта схема представляет собой то, что выучило животное, а не просто набор некоторых моторных навыков. В известном смысле, крыса  приобретает всеобъемлющее знание своего лабиринта, в иных условиях — иной окружающей ее среды. В ее мозге вырабатывается нечто вроде полевой карты, позволяющей перемещаться в нужном направлении, не ограничиваясь фиксированным набором заученных телодвижений. 
 

IV.Практическая деятельность. 

Экспериментальную работу вел в основном на животных (белых крысах), считая, что законы поведения являются     общими для всех живых существ, а наиболее четко и досконально могут  быть прослежены на элементарных уровнях  поведения.

В классическом эксперименте, описанном во многих учебниках, представления Толмена  нашли наглядное и убедительное подтверждение. Лабиринт, использованный в этом опыте, был крестообразной формы. Крысы одной группы всегда находили пищу в одном и том  же месте, даже если для того, чтобы до нее добраться, им при разных точках входа в лабиринт приходилось иногда поворачивать не направо, а налево. Моторные реакции при этом, понятно, отличались, но когнитивная карта оставалась прежней.

Крысы второй группы были поставлены в такие условия, что им каждый раз нужно было повторять одни и те же движения, но пища при этом всякий раз находилась на новом месте.

Например, начиная  путь с одного конца лабиринта, крыса  находила пищу, только повернув на определенной развилке направо; если же крысу запускали с противоположной стороны, то для того, чтобы добраться до пищи, ей все равно нужно было повернуть направо.

Эксперимент показал, что крысы первой группы — те, кто «изучали» и «усваивали»  общую схему ситуации, ориентировались гораздо лучше, чем крысы второй группы, которые воспроизводили заученные реакции.

Толмен предположил, что у человека имеет место  нечто похожее. Человек, которому удалось  хорошо сориентироваться в какой-то местности, легко может пройти из одной точки в другую разными маршрутами, в том числе и незнакомыми.

Другой эксперимент  исследовал латентное научение, то есть такое, которое невозможно наблюдать  в то время, когда оно фактически происходит.

Голодную крысу  помещали в лабиринт и давали ей возможность свободно бродить по нему. Некоторое время никакой пищи крыса не получала, то есть подкрепления не происходило. Толмена интересовало, имеет ли место какое-либо научение в такой неподкрепляемой ситуации.

Наконец, после  нескольких неподкрепленных проб крысе  давали возможность найти пищу. После этого скорость прохождения лабиринта резко возрастала, что показало наличие некоторого научения в период отсутствия подкрепления. Показатели этой крысы очень быстро достигали того же уровня, что и у крыс, получавших подкрепление при каждой попытке. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

V.Список литературы. 
 

1.http://palsh.nm.ru/tolmen.htm 

2. http://mirslovarei.com/content_psy/TOLMEN-JEDVARD-CHEJS-3082.html 

3. http://www.sfga.ru/psychology.php?id=RT145200