Интеллект и наследственность

Отмечаемое Н. С. Кантонистовой влияние генотипа на словарный субтест во все возрастные периоды может быть объяснено не наследуемостью этого параметра, а примерным равенством языковой среды у МЗ близнецов, которые по этой причине, как известно, нередко отстают от обычных детей в развитии вербального интеллекта. Можно, с известными натяжками, согласиться с возможным влиянием генотипа на показатели субтеста «шифровка», выполнение которого, помимо прочих факторов, определяется и присущим индивидууму темпом психической деятельности (впрочем, этот субтест, как любой другой, не может измерять исключительно природный темп психической активности индивидуума!).

В более позднем исследовании, о котором нельзя не упомянуть хотя бы по причине малочисленности таковых в России и СНГ (М. С. Егорова,Н. М. Зырянова, С. Д. Пьянкова, 1993), выборка состояла из МЗ и ДЗ близнецов, которые проходили обследование трижды — в подготовительной группе детского сада (6,5 лет, 94 пары близнецов), в конце первого года обучения в школе (7,5 лет, 77 пар) и в конце третьего года обучения (9,5 лет, 51 пара). Интеллект измерялся с помощью детского варианта теста Векслера. Авторы обращают внимание на то, что возрастные изменения показателей внутрипарного сходства близнецов не носят того линейного характера, который можно было ожидать на основе зарубежных данных. Сходство невербального интеллекта у МЗ близнецов значимо увеличивается от 6,5 к 7,5 годам и опять уменьшается к 9,5 годам. У Д 3 близнецов наблюдалась следующая динамика изменений внутрипарного сходства: по вербальному интеллекту сходство увеличивается от 6,5 к 7,5 годам, а в 9,5 — на том же уровне, что и в 6,5 лет. Сходство по невербальному интеллекту последовательно уменьшается, а сходство общего интеллекта сохраняется на одном и том же уровне в 6,5 и 7,5 лет, а затем (9,5 лет) значимо уменьшается. Резюмируем полученные данные.

• Вербальный интеллект

7,5 лет — вклад показателя наследуемости в фенотипическую дисперсию практически равен нулю.

6,5 и 9,5 лет — влияние общей среды определяет более половины изменчивости.

• Невербальный интеллект

6,5 лет — слабое влияние генотипического фактора.

7,5 и 9,5 лет — увеличение роли генотипического фактора более чем в два раза.

• Общий интеллект

Последовательное увеличение значения показателя наследуемости.

Авторы этого исследования отмечают, что их результаты существенно отличаются от зарубежных. Так, за рубежом получены данные о том, что в 7 лет показатель наследуемости определяет 84 % вербального интеллекта (Сигал, 1985), тогда как из исследования М. С. Егоровой и ее коллег следует, что этот показатель равен 0,3, т. е. несущественен. Также, в противовес зарубежным данным, обнаружено увеличение влияния общей среды с началом обучения в школе. Авторы считают, что для интерпретации полученных результатов нужно исходить из анализа среды. Преимущественно вербальный характер обучения способствует выравниванию показателей вербального интеллекта как в парах МЗ, так и в парах 3 близнецов. Невербальный интеллект, на который не влияет обучение, развивается в соответствии с возрастными нормами, и поэтому его вариативность, как полагают авторы, в значительной степени детерминирована генотипом.

Наконец, имеющий важнейшее значение третий тип исследований — изучение МЗ близнецов, воспитывавшихся раздельно. Основная трудность, с которой здесь сталкиваемся, — редкость случаев обособленного воспитания таких близнецов. Всего было проведено пять таких исследований, в которых изучалось от 12 до 48 пар разлученных МЗ близнецов. Полученные результаты представлены в табл, куда, помимо давних и широко известных работ, включены данные «Миннесотского исследования близнецов, воспитанных отдельно» (Проект MISTRA, 1990) и «Шведского исследования усыновления» (Проект SATSA, 1992). Коэффициенты корреляции колеблются от 0,64±0,17 до 0,78±0,07, т. е. несмотря на воспитание в разных условиях степень интеллектуального подобия очень велика.

Интересно, что в вышеприведенную таблицу не попали наиболее репрезентативные по объему выборок (и долгое время считавшиеся классическими!) результаты изучения разлученных МЗ близнецов, собранные уже упомянутым нами ранее Сирилом Бартом (Burt, 1955, 1966). Полученные им результаты стали основными для подтверждения генетической предопределенности интеллекта. Кэмин выдвигает принципиальные критические замечания, касающиеся данных Барта, который не приводит какой-либо информации об условиях среды воспитывавшихся врозь близнецов. Еще более удивительно то, что ученый упорно избегал описания использованных им тестов интеллекта, причем, отвечая на критику, каждый раз называл разные методики.

Некоторые результаты, якобы полученные Бартом, совпадают вплоть до третьего знака после запятой, несмотря на разные выборки и, возможно, методики. Выяснилось, что Барт часто ссылался на несуществующие работы, писал обзоры под псевдонимом, высоко оценивая в них собственные исследования. Он просто сфабриковал доказательства, подтверждающие его теорию, на которой в известной мере строилась система образования Великобритании. Впрочем, ученик Барта Айзенк (Eysenck, 1979) считает, что выведение результатов его учителя за рамки научных факторов не отражается на общей парадигме. Однако нужно вспомнить о том, что не кто иной, как Барт, в течение многих лет был знаменем этой парадигмы.

Во всех этих исследованиях необходимо как минимум дать ответы на два вопроса: что такое разлучение близнецов и насколько различны условия среды, в которых находились близнецы? Анастази (Anastasi, 1958), проанализировав первое из приведенных в табл. 4.8 исследований, доказала, что внутрипарная разница баллов IQ тем больше, чем более различаются уровни образования близнецов.

Не менее подвержены критике и другие исследования. Так, Дж. Шилдс приводит величину коэффициента корреляции, равную 0,77, для 37 пар МЗ близнецов, воспитывающихся порознь. При этом он сообщает, что фактически все близнецы воспитывались в совпадающих социально-экономических условиях (воспитывались родственниками, между близнецами были частые контакты, очень немногие жили врозь с момента рождения). Для 5 пар близнецов, которые не были обследованы совместно (когда исследователь знал результаты одного, обследуя другого) в силу географическй удаленности, корреляция была равна 0,11.

Еще одно часто упоминаемое исследование — уже достаточно давняя работа X. Ньюмен, Ф. Фримен и К. Холзингер (Newman, Freeman, Holzinger, 1937). Однако и здесь обнаружен существенный методический просчет. Выборка раздельно росших МЗ близнецов была радикально отлична по возрасту от тех близнецов, которые росли вместе. Из этих данных можно прийти к заключению, что корреляция между врозь росшими МЗ близнецами — следствие возрастных изменений в интеллекте, а не генетического сходства. Возраст вносит путаницу в расчеты коэффициентов корреляции и в другом не менее известном исследовании, осуществленном Н. Жуел-Нильсен (Juel-Nielsen, 1965).

В Миннесотском исследовании слабым местом можно назвать то, что разлученные в возрасте около 5 месяцев и объединившиеся примерно в 30 лет МЗ близнецы были обследованы более 10 лет спустя. Хотя авторы и полагают, что опыт взрослого человека не влияет на результаты оценки его интеллекта, такое мнение более чем спорно.

Также следует помнить и о том, что, даже находясь в объективно разной среде, МЗ близнецы будут, благодаря своему сходству, выделять в качестве актуальных для себя сходные элементы окружения, снижая тем самым психологический эффект различных внешних условий.

Критика методологии исследований разлученных близнецов в последнее время все чаще звучит в работах зарубежных психологов. Так, Фарбер (Farber, 1981) не находит в этих работах убедительных данных о той роли, которую принято приписывать генетическому фактору. Она пишет, что в этих исследованиях «много операций с числами, но мало прогресса, а иногда даже недостает здравого смысла» (р. 22). Ховард Тайлор в своей книге «IQ игра» (The IQ game:A methodological inquiry into the heredite enviroment controversy, Taylor, 1980) в главе «Миф о разделенных идентичных близнецах» отмечает, что «подобие в образовательной, социоэкономической и межличностной средах, обозначаемых здесь (в анализируемых им исследованиях. —Л.Б.) как социальная среда, является главной причиной того, почему монозиготные близнецы, представленные в профессиональной литературе как отдельно сформировавшиеся, показывают сходные IQ баллы. МЗ близнецовые пары, которые имеют сходную социальную среду (например, схожее образование), имеют сходные показатели IQ, а близнецовые пары, у которых относительно различная социальная среда (особенно образование), имеют разные IQ показатели» (р. 92). Тем не менее, как подчеркивает один из участников Миннесотского исследования Томас Бошард, «генетические факторы являются доминирующим источником различий при измерении интеллекта взрослых людей в современных западных сообществах».

Таким образом, методические ошибки, допускаемые при сопоставлении результатов изучения МЗ близнецов, находящихся в разных условиях, а сюда относится не только пренебрежение тщательным анализом среды, но и, например, сравнение данных, полученных в различных группах, использование нестандартизованных тестов, заставляют усомниться в обоснованности выводов из этих исследований. Утверждения о том, что интеллект, измеренный тестами для определения IQ, как пишет Айзенк, обладает прочной генетической основой, лишаются научного фундамента.

Помимо сказанного, следует учитывать и то, что практикуемые во многих исследованиях вычисления коэффициентов наследуемости интеллекта могут рассматриваться как процедура методически некорректная, а следовательно, полученные результаты могут быть легко поставлены под сомнение. Речь идет о следующих ограничениях расчетов показателей наследуемости:

1) понятие наследуемости применимо к популяциям, а не к отдельным индивидам;

2) коэффициенты наследуемости применимы только к той популяции, на которой они были получены;

3) наследуемость ничего не говорит о степени изменчивости признака.

На этом можно было бы и остановиться в кратком критическом анализе психогенетических исследований интеллекта, занимающих так много места в современной научной литературе и проводящихся уже не одно десятилетие. Подчеркнем, что вниманию читателя были представлены ставшие уже традиционными аспекты критики психогенетических работ в области интеллекта. На наш взгляд, этого недостаточно. Поэтому автор этих строк хотел бы выделить основную ошибку, допускаемую в этих исследованиях, ошибку, которая носит методологический характер. Ее осмысление иногда выступает в парадоксальной форме, как например у Э. Гордона и М. Лемонс (Gordon, Lemons, 1997), заявивших, что «все виды интеллектуального поведения на 100% наследственно обусловлены и на 100% детерминированы средой». Использование психогенетических методов является вполне удовлетворительным, с известными оговорками, когда речь идет, например, об изучении наследуемости некоторых заболеваний. Достигает цели применение этих методов и в психофизиологических исследованиях. Перенесение психогенетических методов для определения доли наследственного и природно обусловленного в интеллекте, в том виде как он измеряется существующими тестами, лишено смысла. Необоснованно собственно использование одних и тех же процедур, скажем, для изучения роли генотипа в формировании, с одной стороны, особенностей энцефалограммы, а с другой — интеллекта. При исследовании роли генотипа в интеллекте происходит переход на качественно иной, психологический, уровень исследования, а имеющиеся методы предполагают значительно более простые, непосредственные связи и отношения, нежели те, которые реализуются на уровне интеллекта. Поэтому-то у многих непредвзятых исследователей, начинающих знакомиться с психогенетическими исследованиями интеллекта, вызывают недоумение постоянно подтверждающие друг друга данные о том, что роль генетического фактора столь велика. Невольно напрашивается вопрос: видели ли вообще тесты интеллекта те, кто об этом пишет? Неужели для того чтобы правильно ответить на вопросы, в которых, например, спрашивается, как должен поступить человек, нашедший на улице конверт, на котором написан адрес и приклеена почтовая марка (вопрос из теста Векслера), нужно иметь специальный ген?

Между биологическими качествами генов, составляющих индивидуальную наследственность, и сложными функциями, лежащими в основе высших умственных способностей и личности человека, находится множество опосредствующих звеньев. В каждом звене происходят сложные взаимодействия, в которых участвуют прошлые и настоящие условия окружающей среды, а также соответствующие побочные эффекты действия специфических генов. Конечный продукт отражает все многообразие влияний, структурных и функциональных, наследственных и связанных с окружающей средой. Каждый психологический тест измеряет индивидуальную поведенческую модель. Никакой тест и никакие уловки не позволяют проникнуть в то, что стоит за поведением индивида, или устранить прошлый опыт испытуемого. Все условия, влияющие на поведение, будут неизбежно отражаться на результатах теста... Никакие психологические тесты не измеряют гены! Иная постановка вопроса просто свидетельствует о непонимании природы наследственности и ее роли в поведении ( Анастази, 2001, с. 106-107).

И последнее, на чем хотелось бы остановиться. Теории, признающие генетическую обусловленность интеллекта, а существующие тесты, рассматриваемые как средство измерения его в «чистом», природном виде, могут быть использованы и используются в политических целях. В первую очередь это относится к сравнению результатов по тестам интеллекта в разных этнических группах. Обнаруживаемые различия могут интерпретироваться как интеллектуальное превосходство одной этнической группы над другой. В США, как помним из истории измерений интеллекта, подобные интерпретации неоднократно приводили к серьезным волнениям среди очерного населения.

Поиск причин индивидуальных различий в интеллекте не ограничивается изучением влияния генетического фактора. Кратко остановимся на значении биологической среды.