Внутренняя политика Николая I

Сужение правоохранительных функций снижало эффективность работы Третьего отделения. Это стало очевидно в ходе пресечения в 1870 году деятельности тайной организации «Народная расправа». При разгроме организации было задержано около 300 человек, подозреваемых в принадлежности либо сочувствии «Народной воли». Однако арестовано было лишь 152 человека, веских доказательств в отношении остальных получено не было. После исследования материалов дела прокурор принял решение привлечь к уголовной ответственности всего 79 человек и лишь 34 человека были осуждены²⁰.

Для повышения эффективности  мер борьбы с политическими преступлениями император был вынужден расширить  полномочия жандармов, но все же методы работы Третьего отделения оказались  малоэффективными в вопросах выявления, предупреждения и пресечения деятельности тайных политических организаций.

Опасаясь роста революционных  настроений, правительство пошло  по пути ужесточения мер, направленных на пресечение и предупреждение деятельности тайных обществ. Так, в соответствии с Законом от 4 июля 1874 года жандармам и полиции было разрешено не только задерживать, но и арестовывать заговорщиков и лиц, им сочувствующих.

В поисках эффективных  методов борьбы с политическими  противниками Александр II образовал  в июле 1878 года Особое совещание, состоявшее из министра юстиции, помощника министра внутренних дел и начальника Третьего отделения генерала Николая Владимировича Мезенцова, сменившего на этом посту генерал – адъютанта А.Л. Потапова. Новый начальник Третьего отделения выступил с идеей расширения штата секретных агентов, которых, по его мнению, необходимо было внедрить в революционные организации. На агентов возлагались задачи установления личностями заговорщиков, вскрытия их планов и провоцирования на действия, которые могут вызвать общественное негодование и скомпрометировать революционное движение. Особое совещание поддержало руководителя Третьего отделения.

 Несмотря на принимаемые  государством меры, остановить рост  революционного движения не удавалось.  Тогда борьба пошла всерьез,  тогда речь шла уже и о заговоре  идей, уже выносили смертные приговоры десятками, с одной стороны, а с другой стороны, жизнь жандармов и их агентов перестала быть неприкосновенной. Цепь террористических актов, начавшаяся 24 января 1878 с покушения Веры Засулич на петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, в мае продолжило убийство адъютанта начальника Киевского губернского жандармского управления Г.Э. Гейкинга. Очередной жертвой стал начальник Третьего отделения Н.В. Мезенцов, убитый 4 августа 1878 года в центре столицы Кравчинским. Тайная полиция проявила полную беспомощность в раскрытии своего начальника.

Новым начальником Третьего отделения в октябре 1878 года стал А.Р. Дрентельн. Однако и ему, даже при  значительном расширении полномочий отделения  в вопросах производства ареста и высылки революционеров, не удалось нанести серьезный урон террористам. Следуют покушения на Дрентельна и Александра II.

Жандармское ведомство  инициировало грандиозный процесс, «Процесс 193-х», по которому судил  пропагандистов ходивших в народ и пытавшихся рассказать крестьянам о преимуществах социализма. Были различные приговоры, причем, в общем-то, приговор был достаточно суровый некоторым из людей, гораздо выше, чем наказание, которое полагалось по правилам. А император практически всегда смягчал в России приговоры. Он должен был быть милостивым, милосердным, и так далее. В данном случае император оставил приговор в прежнем виде, а тех, кого освободили (они уже отбыли в предварительном заключении свои сроки, или их оправдали, или не нашли достаточного количества улик), выслали в административном порядке - то есть, без суда²¹.

В это время III Отделение  не стеснялось использовать провокации при помощи своих сотрудниц - содержательниц квартир, которые специально сдавались  только студентам и курсистам. Они провоцировали студентов на какие-то разговоры и докладывали о наиболее подозрительных Третьему отделению. К этому времени растет профессионализм рядовых работников отделения, стали успешно внедрятся агенты в ячейки революционных организаций.

В середине 1879 года сторонники индивидуального террора объединились в организацию «Народная воля», которая в августе этого же года вынесла смертельный приговор императору. Из всех ранее существовавших подпольных организаций «Народная  воля» была самой опасной для существующего в России строя. Эта опасность заключалась в профессиональном подборе кадров, тщательном соблюдении требований конспирации, планировании и подготовке своих акций, а также в наличии своего агента в Третьем отделении. Им был Николай Клеточников, обладавший невероятной памятью.

Свое заявление о  вынесении смертельного приговора  царю «Народная воля» подкрепила взрывом поезда, в котором, как  предполагали террористы, ехал Александр II, и взрывом в Зимнем дворце.

Взрыв в Зимнем дворце окончательно убедил Александра II в неспособности тайной полиции в существующем виде оградить его от террористов даже в собственном доме. 6 августа 1880 года император подписал указ, в соответствии с которым Третье отделение упразднялось, его функции передавались Министерству внутренних дел, которое, начиная с этого, ведало всем административным управлением империи, политической и уголовной полицией и целым рядом других вопросов.

Так закончилась история  Третьего отделения Собственной  Его Императорского Величества канцелярии.

3.2 Политика в области  образования и цензуры.

Политика правительства  Николая I в области образования  и печати довольно часто характеризуется  историками как борьба с ними. Вряд ли это справедливо. Император, так  же как и Александр I, считал необходимым содействовать образованию. Однако после выступления 14 декабря 1825 г. верховная власть сознавала, что просвещение — это, по словам С.С.Уварова, «огонь, который не только светит, но и жгет».²²

С первых же дней правления  новый монарх всерьез размышлял о том, какое просвещение нужно России.

Опыт подсказывал, что, учась, молодые люди не только получали знания для государственной службы, но и заражались вольномыслием. Соотношение  выгод и неудобств от образования  было предметом обсуждения и в обществе. Свои мысли об этом высказывали монарху Н.М.Карамзин, А.С.Шишков, А.С.Пушкин и др.

В мае 1826 г. Николай I учредил  Комитет по устройству учебных заведений. Перед ним ставилась задача проанализировать учебные уставы и выработать новые. Утвержденная в 1827 г. программа А.С.Шишкова определяла, что образование должно быть сословным и «соображаемым с будущим предназначением обучающихся». Особое внимание уделялось религиозному и нравственному воспитанию учащихся. Эти принципы не были полностью приняты императором, но устав просуществовал до 1835 г.

Наиболее емко основы национального образования были сформулированы министром просвещения, графом С.С.Уваровым. Само назначение Уварова  на этот пост противоречит распространенному  в историографии мнению о «тупоголовых исполнителях» николаевского царствования. Сергей Семенович был человеком образованным, известным своими литературными пристрастиями. Служебную карьеру Уваров начал в Министерстве иностранных дел в 1800 г. В 1810 г. он вышел с дипломатической службы и занял должность попечителя Петербургского учебного округа. На этом посту Уваров прославился как покровитель науки. В попечительство Рунича Сергей Семенович выступил в защиту уволенных из Петербургского университета профессоров. С 1818 г. и вплоть до самой смерти (1855) Уваров был президентом российской Академии наук.²³

Выступление декабристов, его неудача многих заставили  переосмыслить свое отношение к  власти. Уваров относился к тем  либеральным деятелям, кто считал, что прогрессивные преобразования в стране способно провести только правительство. Из противостояния с верховной властью интеллигенция должна перейти к сотрудничеству с ней. Это даст ей возможность влиять на политический курс правительства. Уваров не признавал законность революции, осуждал военный переворот как средствоизменения существующей системы. Спасение для России он видел в выборе эволюционного пути развития.

Руководствуясь этими  убеждениями, в 1832 г. Уваров представил императору изложение своих взглядов на характер и назначение просвещения в России. Его концепция получила в историографии название «теория официальной народности». Уваров изложил идеи, которые были хорошо знакомы русскому обществу. Россия, в представлении министра, — страна, имеющая отличный от Европы путь развития. Европейские страны сотрясаются гражданскими войнами потому, что общество, ее считанное на католическом учении, относится к власти враждебно. Другое дело — Россия. Систему отношений власти и общества здесь заложила православная традиция. Поэтому православные ценности, пропаганда идеи согласия власти и народа должны быть в центре школьного обучения. Эта идея объединяет народ и самодержавие. Народ верит в царя, царь заботится о народе. Обе стороны должны осознать свои обязанности друг перед другом.

Николай I одобрил документ и сделал Уварова главным исполнителем предложенной программы. В течение 15 лет, с 1833 по 1849 гг., Сергей Семенович возглавлял цензуру и Министерство просвещения. В это время формула «православие, самодержавие, народность» внушалась обществу в школьных классах, с университетских кафедр, со страниц официальных журналов.²⁴

В 1835 г. по инициативе Уварова  было введено новое положение  об учебных округах. По нему попечители становились не представителями  интересов учебного округа перед  верховной властью, как было ранее, а контролерами и администраторами. Отныне попечитель должен был жить в центре округа и управлять всеми учебными заведениями в нем. Увеличилась доля профессиональных военных среди попечителей округов. Выбор правительства падал, как правило, на представителей местного дворянства, хорошо знавших местные условия.

В том же году был объявлен новый устав университетов. Последние  были поставлены в более жесткое  подчинение попечителям. Университетская  корпорация сохранила право выбора ректора, декана, профессоров, но более частыми стали случаи их утверждения в министерстве. Уничтожался университетский суд. Студенческая жизнь строго регламентировалась. Вводились должности инспектора студентов и его помощников.

И все же, нет оснований  говорить, что правительство Николая I глушило образование в стране. Оно желало контролировать и направлять мысли общества. Император считал, что гуманитарные науки (философия, логика и т.д.) и литература портят умы молодежи. Именно представители этих дисциплин чувствовали себя зажатыми, стесненными идеологическими рамками. Напротив, техническое образование и техническая наука в правление Николая I получили мощный стимул к развитию. Министр финансов Канкрин разработал целую программу по преодолению технологической отсталости страны от Европы. Одним из важных средств к тому он считал техническое образование. Координатором просветительской программы в этой области призван был стать открытый в 1828 г. в Петербурге технологический институт.

Кроме того, в 1840 г. при  некоторых российских университетах, в том числе и при Казанском, были открыты камеральные разряды по подготовке юридически и экономически грамотных управленцев для промышленности. Тогда же стало широко практиковаться чтение публичных лекций профессорами университетов. Так в 1850-е популярность годы получил курс лекций казанского профессора М.Я.Киттары.²⁵

Конечно, одним скачком  техническую безграмотность населения  и технологическое отставание страны преодолеть невозможно. Публичные лекции посещали не заводчики и фабриканты, а гимназисты и студенты. Да и технологический институт предоставлял знания по организации в основном отраслей легкой промышленности, а страна нуждалась в технологическом образовании специалистов для тяжелой промышленности. Но развитию технических наук толчок был дан.

Разработка крестьянского  вопроса стимулировала развитие сельскохозяйственных учебных заведений. Министерство государственных имуществ графа Киселева пропагандировало новинки сельскохозяйственных наук через специальную «Земледельческую газету», субсидировало переводы и издания зарубежной литературы по агрономии. В 1848 г. Горыго-рецкая земледельческая школа была преобразована в высшее агрономическое учебное заведение. Правительство посылало наиболее способных выпускников университетов на стажировку за границу для подготовки педагогов-аграриев.

В целом, действия правительства  в области образования привели  к значительному увеличению числа  учебных заведений в стране. Гимназий стало больше почти в два раза, а учащихся в них — в 2,5 раза. В Москве и Петербурге открылись высшие технические и сельскохозяйственные школы.

Той же логикой руководствовалось  правительство в цензурной политике. В 1826 г. был издан цензурный устав, предложенный А.С.Шишковым. Современники прозвали его «чугунным».²⁶ Министр настолько увлекся борьбой с вольномыслием, что предписывал запрещать любое издание, которое может быть истолковано как неуважение к властям и религии.

Однако по мере выработка  курса внутренней политики император  счел нужным отказаться от столь жесткого цензурного устава. В 1828 г. появился новый, более смягченный, вариант. Главное управление цензуры подчинялось Министерству народного просвещения, но в него входили не только президенты Академии наук и художеств, но и чиновники III Отделения Е.И.В.Канцелярии, чиновники министерства внутренних дел. Главному управлению подчинялись местные комитеты, состоящие под председательством попечителей учебных округов.

Помимо общей цензуры, устав учредил ведомственные  цензурные комитеты. Издания духовного  содержания контролировал Синод, медицинские журналы и книги подвергались проверке Медицинской академии. III Отделение не оставляло без внимания ни одного запрещенного сочинения, ни одного автора, замеченного в крамоле. В 1830-е гг. был закрыт ряд общественно-политических изданий: среди них «Европеец», «Московский телеграф» Н.А.Полевого, «Телескоп», «Литературная газета» А.А.Дельвига. В то же время правительство поощряло издание научно-технических журналов, «Ученые записки». До 1848 г. университеты имели возможность переписки с зарубежными учеными.²⁷