Суд присяжных в России

В этот период каждый третий житель Петербурга и половина москвичей были крестьянами, а дворяне  и чиновники составляли в среднем  около 10 процентов. Для столиц вывод  о недемократическом составе  присяжных подтверждается. 

Что касается присяжных  заседателей столичных губерний в целом (т. е. вместе с нестоличными уездами), то в большинстве своем  они также являлись представителями  привилегированных сословий, хотя и  не в такой степени. Крестьяне  составляли здесь в среднем менее  трети присяжных, несмотря на то что  в нестоличных уездах среди присяжных  их было больше половины. Чрезвычайно  низкий процент крестьян в Петербургском  и Московском уездах объясняется  отсутствием здесь лиц, занимавших выборные должности по крестьянскому  общественному управлению, и тем, что имущественный ценз в столицах в два с половиной раза превышал ценз, установленный для присяжных  в остальных местах. Сказывалось  и нежелание комиссий по составлению  списков присяжных допускать  в суд представителей «низшего»  сословия при возможности выбора из«высших» слоев общества. 

Средний уровень  грамотности среди присяжных  столичных губерний был довольно высоким, выше 80 процентов, а в самих  столицах приближался к 100 процентам. 

Очень важным является то обстоятельство, что в обеих  столицах проживало в общей сложности  лишь около двух процентов населения  Европейской России. Доля присяжных  столичных губерний в сумме составляла примерно 1/20 часть всех присяжных  заседателей страны. Следовательно, состав русского суда присяжных в  целом определялся положением дел  в провинциальных губерниях, где  находилось 95 процентов всех присяжных  России. 

Рассмотрим ситуацию в 20 губерниях всех семи судебных округов, действовавших в 1883 году: Петербургского, Московского, Харьковского, Одесского, Казанского, Саратовского и Киевского. 

Здесь наблюдается  прямо противоположная картина. Больше половины провинциальных присяжных  было представлено крестьянами, тогда  как дворяне, чиновники и купцы  составляли в сумме около четверти заседателей. 

Как и в столичных  губерниях, жюри губернских уездов в  провинции резко отличается по своему составу от остальных уездов, где  около двух третей присяжных были крестьянами. В негубернских уездах находилось почти в шесть раз  больше присяжных, чем в уездах губернских городов, что и обусловило преобладание крестьян в целом по стране. 

В 12 губерниях, по которым  имеются полные сведения о числе  грамотных, почти половина присяжных  не умела ни читать, ни писать.  Во время выездных сессий окружных судов  в отдаленных уездах нередко приходилось  прибегать к повторной жеребьевке, поскольку из 12 членов жюри не находилось ни одного, кого можно было бы назначить  старшиной присяжных, который по закону должен быть грамотным. Причиной этого был очень низкий уровень  грамотности населения, в особенности  сельского. Тем не менее процент  грамотности присяжных в провинции  вдвое превосходил по уровню грамотность  мужчин 50 губерний Европейской России, принятых на военную службу в 1883 году: среди последних было лишь 24,5 процента грамотных.  

По национальности присяжные центральных губерний почти на 100 процентов были русскими. На окраинах Европейской России, где  большинство населения было «инородческим», картина несколько другая. В некоторых  провинциальных уездах Казанской губернии (Мамадышский, Лаишевский, Тетюшский) каждый четвертый присяжный заседатель был мусульманином, а в целом  по этой губернии среди присяжных  насчитывалось около 12 процентов  татар. Между присяжными, принимавшими участие в работе Симферопольского окружного суда, татар было около 18 процентов, а в Пермской и Симбирской губерниях, входивших в Казанский  судебный округ, — лишь около 4 процентов. 

Законом о введении нового суда в девяти западных губерниях (Киевской, Волынской, Подольской, Витебской, Виленской, Ковенской, Гродненской, Могилевской  и Минской) специально оговаривалось, что доля евреев среди присяжных  не должна превышать их процентного  отношения к общей численности  населения. Старшинами присяжных могли  быть только христиане; участие иудеев в делах против веры не допускалось. В результате этих мер в Киевской и Волынской губерниях, где евреи  в некоторых уездах составляли половину населения, среди присяжных их насчитывалось  около 10 процентов.  

Численное преобладание крестьянского элемента в жюри сыграло  важную роль в истории нового суда. Поэтому необходимо выяснить, чем  было вызвано это преобладание, что  представляли собой «господа присяжные  заседатели» из крестьян. 

Составители Судебных уставов, судя по тексту статей законодательства, вряд ли предвидели, что крестьяне  составят абсолютное большинство среди  присяжных. Главные причины этого  крылись в абсентеизме, вызванном  условиями деятельности суда, в структуре  населения России, состоявшего почти  на 90 процентов из крестьян, а также  в процедуре формирования жюри. 

Стремление уклониться от исполнения обязанностей присяжных  наблюдалось в высших слоях общества уже в «медовый месяц» суда присяжных. В провинции уклонение от почетной обязанности присяжного в первые годы было незначительным.  

Постепенно абсентеизм присяжных стал распространенным явлением и в провинции. В Казани, например, в 1883 году число не явившихся составляло22,5 процента, что иногда служило причиной перенесения заседаний суда

из-за невозможности  набрать 12 присяжных. Самоустранение верхов общества привлекло внимание и правительства. Ответы с мест на запросы Министерства юстиции и Министерства внутренних дел сводились к тому, что «причиной  уклонения лиц образованных сословий от участия в сессиях с присяжными заседателями весьма часто служат: 1) продолжительность сессии в большей  части окружных судов и 2) крайняя  неудовлетворительность помещений  для присяжных заседателей, не только в местах выездов суда, но и в  постоянных помещениях окружных судов». 

По закону присяжные  не имели права выходить из здания суда до окончания дела. Сложные  дела нередко рассматривались несколько  дней, иногда даже недель. Окружные суды обычно располагались в старых, запущенных зданиях, в которых зимой было холодно, чадили печи, а летом —  жарко и душно. Не было ни буфетов, ни спальных принадлежностей. Присяжные  ночевали на голых скамьях в залах  для публики или в служебных  помещениях, рядом с малопривлекательными «вещественными доказательствам»: орудиями убийства, препарированными частями  тел жертв преступлений и т. п. 

Вполне естественно, что люди, занимавшие положение в  обществе и привыкшие к комфорту, старались уклониться от исполнения тяжелой и неприятной присяжной  повинности.  

К началу судебной сессии, как писал современник, «на очередных  присяжных из богатых купцов и  дворян вдруг нападало целое поветрие самых разнообразных болезней…  Одни крестьяне и мещане аккуратно  несли тяжелую для них, более  чем для кого-либо, повинность».  
 

Русское крестьянство представляло собой далеко не однородную массу. Посмотрим, из каких его слоев  рекрутировались присяжные заседатели. 

По закону в жюри должны были попадать лишь наиболее «благонадежные»  и состоятельные крестьяне. Напомним, что в списки присяжных вносились  крестьяне, во-первых, отвечавшие условиям имущественного ценза и, во-вторых, занимавшие определенные должности  в крестьянском управлении. При этом от последних ценз не требовался. Именно из них по данным наших источников и состояла основная масса присяжных. 

Согласно «Сведениям о присяжных заседателях по Великолуцкому  уезду»,85 процентов крестьян, внесенных  в списки присяжных с 1879 по 1882 год, были сельскими старостами, волостными старшинами и т. п. Крестьян, имевших  не менее 100 десятин земли, насчитывалось  в этих списках 11 процентов, а получавших доход не менее 200 рублей в год  — только 4 процента.  

Освобождая часть  крестьян от имущественного ценза, авторы судебной реформы явно исходили из того, что на должности по крестьянскому  общественному управлению избираются самые зажиточные и «благонамеренные»  люди. Однако в реальной действительности богатые крестьяне старательно  избегали выборных должностей. В результате идея «крепкого мужика» на скамье присяжного заседателя не была осуществлена. Большинство крестьян, попавших в  списки присяжных на основании «служебного» ценза, являлись выходцами из беднейших  слоев народа. 
 
 

Нищенство присяжных  было распространенным явлением, постоянно  привлекавшим к себе внимание общества. Газеты пестрели десятками сообщений  о голодающих «судьях совести» и  порой называли суд присяжных  «судом нищих». Некоторые земства  по своей инициативе стали выдавать нуждающимся присяжным небольшие  пособия. Однако Указом от 5 сентября 1873 года Сенат запретил это, исходя из того, что Положение о земских  учреждениях (принятое еще до Судебных уставов) не предусматривало таких  расходов. Лишь в 1887 году неимущим было дано право отказаться от участия  в суде присяжных. 

Состав русского суда присяжных отражал структуру  сословного деления жителей страны. В крупных городах в нем  преобладали дворяне, чиновники  и купцы, а в мелких — мещане и крестьяне. В целом же по России, население которой было преимущественно  крестьянским, суд присяжных состоял  почти на 2/3 из крестьян. Вместе с  мещанами крестьяне составляли в  среднем 3/4 всех русских присяжных  заседателей. Это имело двоякое  значение. С одной стороны, в наибольшей степени соответствовало представлению  о суде присяжных как о«суде общественной совести», отражавшем уровень правосознания  большинства населения и его  понятия о соотношении преступления и наказания. С другой— не могло  не сказаться отрицательно на деятельности суда присяжных в целом, поскольку  половина русских присяжных были вовсе неграмотными. Несмотря начисленное  преобладание в жюри, мнение крестьян не всегда определяло приговор. Иногда они попадали под влияние красноречивых  представителей привилегированных сословий, умевших убедить неграмотное и косноязычное большинство в вынесении того или иного вердикта. 

Суд присяжных в  России несколько отличался от европейского. Его компетенция была ограничена делами о тяжких уголовных преступлениях, тогда как в большинстве стран  она распространялась и на гражданские  дела, а в Англии и Северной Америке  существовало т. н. «большое жюри» (или  обвинительное), решавшее вопрос о возможности  судебного преследования. 

Юрисдикция русского суда присяжных определялась не родом  или характером преступления, а мерой  установленного за него наказания. Компетенция  присяжных распространялась на те уголовные  преступления, «за которые в законе положены наказания, соединенные с  лишением или ограничением прав состояния». Мелкие уголовные дела решались мировыми судьями; без участия присяжных  заседателей рассматривались в  окружных судах дела о бродяжничестве, а первой инстанцией для дел о  государственных преступлениях  являлись судебные палаты с участием сословных представителей.  

Несмотря на ряд  изъятий и ограничений, в ведении  суда присяжных оставалась основная масса — три четверти — уголовных  дел, большинство из которых представляли собой дела о наиболее распространенных преступлениях — против собственности  и личности: кража, грабеж, разбой и  убийство. 

Абсолютное большинство  уголовных процессов происходило  в окружных судах: лишь около трех процентов всех дел были решены в  судебных палатах и в Сенате. В  литературе прочно укоренилось мнение, что суд с участием присяжных  допускался только в окружных судах. Это неверно. Судебные уставы предусматривали  призыв присяжных как в палаты, так и в Сенат. Около четверти дел, решенных в 1884–1885 годах в судебных палатах, рассматривалось с участием присяжных заседателей. В судебное присутствие Сената, где разбирались  преступления лиц, состоящих в генеральских чинах, присяжные приглашались еще  реже. Летом 1866 года суд присяжных  решал в Сенате три дела о должностных  преступлениях, а в 1883 году за «нанесение тяжких побоев» нескольким жителям  суду присяжных был предан казанский  губернатор Скарятин. 

Практически все  дела решались судом присяжных в  условиях гласности; двери закрывались  для публики в одном случае из ста. 

По количеству дел, приходившихся на суд присяжных, Россия значительно превосходила страны Западной Европы. В середине 1880-х  годов, по подсчетам А. Ф. Кони, «суду  присяжных в России подсудно втрое  больше дел, чем во Франции, и вчетверо больше, чем в Австрии». 

По своей репрессивности суд присяжных почти втрое  превосходил дореформенный суд. Количество осужденных постоянно превышало  количество оправданных. Хотя присяжные  заседатели решали втрое больше дел, чем коронные судьи, они мало уступали последним в постоянстве взглядов на те или иные преступления. О высоком  уровне добросовестности присяжных  говорит и тот факт, что с 1866 по 1872 год новому составу присяжных  заседателей пост.818 Устава уголовного судопроизводства (случай несправедливого  обвинения невиновного) было передано всего 56 дел, что составляет около 0,1 процента всех дел, решенных присяжными за это время. Присяжные обвиняли невиновного лишь в одном случае из тысячи. 

В русском суде присяжных  репрессивность была ниже, чем в  суде без участия присяжных, в  среднем на 12 процентов. «Судьи общественной совести» не зависели в своих суждениях  от каких-либо предписаний свыше, в  отличие от профессиональных судей, получавших строгие циркуляры из Министерства юстиции и обязанных  объяснять причины выносимых  ими оправдательных приговоров.