Современные политические идеологии

Сегодня Русская Православная Церковь претендует на идеологическую власть в России, но надеждам её иерархов не суждено сбыться, поскольку: во-первых, она за все столетия существования не выработала адекватной жизни социологии, что послужило одной из главных причин краха её власти в XX веке; во-вторых, русский народ массово отверг её цитатно-догматическую философию после Великой Октябрьской Революции, приняв на вооружение какую-никакую, но диалектику марксизма; в-третьих, с конца восьмидесятых годов в России устойчиво функционирует собственная концептуальная власть в виде авторского коллектива с самоназванием Внутренний Предиктор СССР, разработавшего и лексически сформулировавшего объемлющую идеологии Концепцию Общественной Безопасности, в которой выражен идеал построения справедливого жизнестроя, но которую замалчивают и от которой шугаются всяческие «демократы», «коммунисты» и т.д., а её критика со стороны воцерковленных строится на заведомой лжи.[5]

Марксизм

Сам основоположник марксизма К.Маркс утверждал, что  он не «марксист», хоть и придумал огромную правдоподобную теорию общества  “социализма” и «коммунизма». Отрицание им своей  личной принадлежности к «марксизму»  можно понимать по-разному:

и как прямое указание основоположника на то, что марксисты  в их большинстве не освоили тех  методов выявления научной истины и «методов конспирации», которыми владел сам К.Маркс (а тем более  не превзошли его во владении ими), и потому оказались недостойны жизненных идеалов общества без паразитизма меньшинства на жизни большинства (в марксизме называемого коммунизмом), впервые поставленных якобы «на научную основу их великим и гениальным учителем»;

и как прямое указание на то, что самому К.Марксу были чужды идеалы искоренения эксплуатации человека человеком, провозглашённые в марксистской доктрине, которая в действительности преследовала и преследует прямо противоположные цели, вследствие чего приверженные ей «марксисты» достойны и самого «марксизма», и презрительного отношения к ним их наставника на путь самообмана.

Опираясь на изучение немецкой классической философии (Гегель, Фейербах и др.), английской политэкономии (Смит, Рикардо и др.), французского утопического социализма (Сен-Симон, Фурье и др.), Маркс и Энгельс разработали так называемый диалектический материализм, теорию прибавочной стоимости и учение о коммунизме.

Общество в марксизме  рассматривается как организм, в структуре которого производительные силы определяют производственные отношения, формы собственности, которые в свою очередь обусловливают классовую структуру общества, политику, государство, право, мораль, философию, религию, искусство. Единство и взаимодействие этих сфер образуют определенную общественно-экономическую формацию; их развитие и смена составляют процесс поступательного движения общества. Борьба господствующих и угнетенных классов - движущая сила истории, а ее высшее выражение - социальная революция. Капитализм - последняя эксплуататорская формация, которая создает мощные стимулы развития общества, но постепенно превращается в препятствие его прогресса. В условиях капитализма созревает пролетариат, свергающий господство буржуазии и устанавливающий свою власть, с помощью которой осуществляется переход к коммунизму (уничтожение частной и утверждение общественной собственности, создание бесклассового общества и условий свободного развития личности). Марксизм — глубоко атеистическое учение, открыто отрицающее существование Бога, а посему принадлежащее к категории идеологий материалистического атеизма.

Учение марксизма традиционно  делится на три составные части: исторический материализм, диалектический материализм и политэкономия марксизма.

Исторический материализм марксизма заполняет собой нишу второго хронологического приоритета обобщённых средств управления и описывает эволюцию человечества как процесс становления человека «от обезьяны» в результате многовековой трудовой деятельности. Эта историческая теория марксизма опирается на гипотезу Ч.Дарвина, которую сам автор не признавал в качестве правдивой теории и предлагал как гипотезу. Отрицая существование Бога — Творца и Вседержителя — и производя человека «из фауны», марксизм-дарвинизм, как учение “социалистов” отнял у людей веру в связь с Творцом (что только лишь и является основой настоящей свободы — связи с Богом), которая даётся каждому Свыше от рождения. Вместо этого исторический материализм предложил своё понимание «свободы» — как «осознанной необходимости» (по определению Ф.Энгельса) наступающей в исторически грядущий период после свержения эксплуатации буржуазии и наступления коммунизма. Получилось, что такую “свободу” можно обрести лишь всем миром, войдя в коммунизм — но до этого момента каждый индивид может быть свободным лишь в установленных законами “социализма” принципах «осознанной необходимости».[6] То есть эти принципы «осознанной необходимости» и соответствующие законы на период борьбы за царство коммунизма устанавливает верхушка советского государства — куда и засели масоны с иудеями (подобно богам, вершащим судьбы людей) после Октябрьского переворота 1917 года. [7] Учение исторического материализма “обрезало” историю Руси-России, буквально оставив, как самый значимый, период после 1917 года — до этого сделав всю нашу историю сплошной эксплуатацией угнетённых крестьян феодалами и буржуазией.

Диалектический материализм марксизма претендовал на первый приоритет обобщённых средств управления (формирование мировоззрения). Он включает в себя философию марксизма, три основных закона «диалектики» и некоторые другие составляющие. «Основной вопрос философии» поставлен как «вопрос об отношении сознания к бытию, мышления к материи, природе, рассматриваемый с двух сторон: во-первых, что является первичным — дух или природа, материя или сознание — и во-вторых, как относится знание о мире к самому миру, или, иначе, соответствует ли сознание бытию, способно ли оно верно отражать мир».

Действительно, безо всяких интеллектуальных ухищрений и логических доказательств большинству интуитивно ясно следующее:

вне зависимости от ответа на первую составляющую вопроса: «первичен дух (т.е. Бог), природа — порождение духа (Бога) вторична»; либо «первична природа — сознание человеческое вторично» — изменить объективно имеющуюся данность бытия человек не в силах. А ответ на вопрос, какое из двух мнений соответствует объективной истине? — лежит вне области доказательств средствами какой-либо логики, чему подтверждение тысячелетний нескончаемый спор логических философских школ “научного” материализма и оккультизма — “научного” идеализма.

по второй составляющей «основного вопроса» марксистско-ленинской философии также безо всяких логических ухищрений большинству интуитивно ясно, что знание о Мире может и соответствовать самому Миру, а может и не соответствовать ему. В тех случаях, когда люди действуют на основе знания, соответствующего Миру, их деятельность успешна; если действуют на основе знаний или лжезнаний (иллюзорных представлений), не соответствующих жизненным обстоятельствам, то их деятельность достигает результатов, худших, чем предполагалось перед её началом, вплоть до того, что терпит полный крах, и это может повлечь за собой большие человеческие жертвы и природные катаклизмы.

И соответственно, только философия, способная давать ответы на вопросы в реальной жизни: будут  ли результаты деятельности хуже, чем хочется перед её началом? либо будут не хуже (т.е. будут в точности такими, как предполагается, или даже лучше), чем хочется перед её началом? — обладает действительной практической значимостью в повседневной жизни большинства.

Иными словами, основной вопрос практически полезной мудрости — это вопрос о предсказуемости последствий с детальностью, достаточной для ведения деятельности людьми (включая и управление обстоятельствами) как в одиночку, так и коллективно в реально складывающихся жизненных обстоятельствах. Философия же диалектического материализма марксизма-ленинизма не принадлежит к классу такого рода философий, практически полезных в созидании жизненного лада.

Диалектический  материализм впервые в истории  сформулировал три основных закона развития. В марксистском исполнении эти законы выглядят так: закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количественных изменений в качественные, закон отрицания отрицания.

Действительно, за диалектическим материализмом марксизма  можно признать роль первой в истории нынешней глобальной цивилизации открытой всем методологической философии, включающей в себя вперемешку со всяким вздором и версию диалектики — пусть ущербную и извращённую, но всё же версию вполне работоспособного метода познания объективной истины и осмысления Жизни; версию, которая сама может быть переосмыслена и которую люди способны развивать по мере необходимости.

Однако злоумышленно нелепая, никчёмная для практической деятельности постановка основного  вопроса философии в марксизме явилась средством, отвращающим на протяжении более чем столетия подавляющее большинство тех, кто сталкивается с марксизмом, от освоения методологии познания, без чего невозможно совершенствование ни культуры осмысленной жизни вообще, ни культуры и методологии познания истины людьми как основы осмысленной жизни.

Кроме того формулировки законов диалектики построены в нём так, что все, кто идут к осмыслению Жизни через  марксизм, не осмысляя при этом и  сам марксизм как одну из составляющих Жизни — а таких было большинство среди получавших образование в СССР — обретают в своей психике алгоритмику саморазрушения всякой их деятельности, что обрекает на бесплодие все без исключения попытки общества созидать на основе марксизма так называемое «светлое будущее». В этом выразилась имитационно-провокационная суть марксизма. И поэтому на базе учения марксизма легко было создать общество скрытого (корпоративного) рабовладения. Поэтому марксизм явился светской модификацией библейской концепции — в тот момент, когда общество отказалось от библейского “христианства”. Библейское “христианство” было таким же бесплодным как и марксизм.

Марксизм также  как и “христианство” не стимулировал трудовую деятельность людей на праведное  благоустройство Земли, поскольку  формулировки его основных законов предполагали «отрицание» всего построенного ранее (возникает вопрос: зачем тогда строить?) и «борьбу противоположностей» вплоть до саморазрушения, а качественный переход на новый уровень развития не был согласован с объективными законами — Мерой развития — и поэтому свою субъективную «меру» толпе предлагал тот, кто залез на вершину иерархии государственного управления. Что и предопределяло вседозволенность “элит” и их хозяев.  [6]

Если переосмыслить  марксистские законы диалектики, то для самостоятельной методологии познания Мира они должны выглядеть следующим образом: закон взаимоотношения разнокачественностей, закон перехода количества в качество и наоборот по Мере развития, закон череды преображений на основе внутренней алгоритмики взаимодействия разнокачественностей.[8]

Политэкономия марксизма претендовала на четвёртый (экономический) приоритет обобщённых средств управления. Однако она метрологически несостоятельна, т.е. антинаучна: она оперирует такими абстракциями, как «необходимый продукт» и «прибавочный продукт», «необходимое» и «прибавочное рабочее время». И беда верующих в неё не в том, что это якобы трудно понимаемые абстракции. Беда «марксистов», верующих в марксистскую политэкономию, состоит в том, что её надуманные абстракции невозможно однозначно связать с жизнью, с решением практических задач макро- и микроэкономического управления и регулирования: если зайти на склад готовой продукции любого производства или подойти к конвейеру, то невозможно разграничить, где кончается «необходимый» продукт, а где начинается «прибавочный»; ни одни часы не покажут, когда завершилось «необходимое» рабочее время и началось «прибавочное» рабочее время. Это означает, что реальный бухгалтерский учёт и контроль за ведением хозяйства не могут быть связаны с марксисткой политэкономией ни на микро-, ни на макро- уровнях хозяйства общества.

«Прибавочная  стоимость» возникает в системе  бухгалтерского учёта как арифметическая разница между продажной ценой продукции и себестоимостью её производства. Если говорить языком марксизма, то «прибавочная стоимость» в марксистской политэкономии — вторжение в диалектический материализм махрового субъективного идеализма, поскольку в реальной хозяйственной деятельности эти бухгалтерские условности не существуют.

 «Человеко-часы» в условиях производства на основе техногенной энергии оказываются несопоставимыми друг с другом даже в одной отрасли в одно и то же историческое время, а не то, что во всех отраслях на исторически длительных интервалах времени. В попытке преодолеть метрологическую несостоятельность «человеко-часа» марксизм впадает в маразм, вводя понятие о простом и сложном труде, о машине, как «умножителе» результатов человеческого труда, измеряемого в «человеко-часах» и т.п. Ещё хуже обстоит дело с «человеко-часом» при попытке ввести его в оценку затрат труда в сфере обработки информации (науки, искусства), включая и сферу управления, поскольку те задачи которые один индивид в состоянии решить мимоходом за несколько секунд, другой не сможет решить и за всю жизнь. Как работники все люди различны и количественно несравнимы друг с другом по результатам их труда тем в большей степени, чем больше в этих результатах выражена душа каждого из них.

Люди более  или менее эквивалентны друг другу  как потребители по демографическому спектру потребностей, понятия о котором в марксизме нет. Но на основе выявления демографически обусловленного спектра потребностей возможно сопоставление людей и социальных групп, рассматриваемых как потребители продукции.

Под конец своей жизни И.В.Сталин вынес смертный приговор марксистской доктрине. В его последней массово изданной в своё время работе «Экономические проблемы социализма в СССР» — напутствии большевикам последующих поколений — есть такие слова:

«Более того, я думаю, что необходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из “Капитала” Маркса, ... искусственно приклеиваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как “необходимый” и “прибавочный” труд, “необходимый” и “прибавочный” продукт, “необходимое” и “прибавочное” время. ( ... )

Я думаю, что  наши экономисты должны покончить с  этим несоответствием между старыми  понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствующими новому положению.

Мы могли терпеть  это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие» .