Направления диссидентского движения

     Введение 

     С середины 60-х до середины 80-х годов  политический режим в СССР «пришел  в себя» после развенчания  Сталина и других новаций Хрущевской «оттепели», готовность общества к  переменам была ограничена жесткими рамками идеологической парадигмы  «строительства коммунизма», политической монополией партийно-государственных структур, номенклатуры, являющейся оплотом консерватизма, и отсутствием влиятельных социальных групп, заинтересованных в демонтаже тоталитаризма.

     Несмотря  на официальный тезис о сближении  социальных групп, на деле шло усложнение социальных отношений. Усиливалась дифференциация в качестве и уровне жизни, реальных правах управленческого строя и остального населения.

     Противоречивость  явлений в советском обществе не могла не отразиться на развитии его духовной сферы - образовании, науке, культуре.

     Отношения власти и общества в период с середины 60-х до середины 80-х годов привели  к третьей волне эмиграции.

     Все это отражало наличие, переплетение и противоборство двух направлений  в духовной жизни советского общества с середины 60-х до середины 80-х годов - официально-охранительного и демократического.

     В эти годы зародилось диссидентское  движение, о котором пойдет речь в данной работе. 

     Власть  и общество 

     Завершающий этап индустриальной модернизации затронул не только экономику, но и социальную сферу.

     Приобретая  все более «городской» характер, социальная структура советского общества развивалась, казалось, в рамках общемировых  тенденций. Однако, резким отклонением  от них был гипертрофированный рост удельного веса наемных работников, в особенности рабочих. Эта особенность не только отражала стремление "государственного социализма" к превращению всех граждан в зависимых от государства и лишенных средств производства работников по найму, но и свидетельствовала об экстенсивном характере развития экономики, в которой производственные отрасли поглощали основные трудовые ресурсы.

     Несмотря  на официальный тезис о сближении  социальных групп, на деле шло усложнение социальный отношений. Усиливалась  дифференциация в качестве и уровне жизни, реальных правах управленческого слоя и остального населения. Широкий размах приобрела теневая экономика, особенно в неразвитой сфере обслуживания. Нелегальное хозяйствование приобретало все более организованный характер, что увеличивало разрыв между доходами трудящихся, живущих «на одну зарплату», и «теневиков». Уравниловка в производстве, соответствовавшая идеологической установке на сближение социальных групп, привела к падению престижного квалифицированного труда, резко ослабила стимулы роста квалификации и производительности. И в середине 80-х годов свыше 50 млн. человек были заняты ручным трудом. Продолжавшийся количественный рост работников материальной сферы отражал низкий уровень производительности труда и должен был компенсировать слабую техническую оснащенность производства.

     Социальная  активность трудящихся, а также некоторых  руководителей предприятий, явочным  порядком пытавшихся вырваться из пут  командно-бюрократического механизма  развертыванием различных экономических  экспериментов, всячески зажимались и дискредитировались.

     Негативные  процессы сильно затронули социальную сферу. Еще более была ослаблена  социальная направленность экономики, появилась своеобразная глухота  к социальным вопросам. Ресурсы страны позволяли решать масштабные социальные задачи, но в действительности сдвиги были значительно меньшими.

     Государство особенно гордилось тем, что опережающими темпами происходил рост так называемых общественных фондов потребления. Но это  означало, что возрастали возможности для административного их распределения, а следовательно, и для различных злоупотреблений. Далеко не все трудящиеся могли, тем более на равных, пользоваться общественными фондами. За счет этого и обеспечивалась основная часть привилегий партийно-государственной бюрократии и прочих функционеров системы.

     Искусственно  возводя достаточно высокие темпы  социально-экономического развития страны в 60-е годы в ранг перспектив на будущее, кремлевские руководители тешили народ  картинами близкого процветания. Фактически прогресс был, но в гораздо более скромных масштабах. Попытки решить одни проблемы рождали цепь других. Так, на питание рабочая семья к середине 80-х г7одов расходовала больше средств, чем в 1927 году (вместо 43,8% своего бюджета - свыше 60%), жилищная проблема, несмотря на явный прогресс, была далека от решения, обострялся дефицит продовольственных и промышленных товаров. В итоге уровень потребления оказался существенно ниже уровня производительности труда (хотя идеология напряженно связывала оба эти показателя). В плане социально ориентированной экономики и тем более материальной заинтересованности больше говорилось, чем делалось.

     Куда  же шли огромные государственные  средства? Они поглощались огромным военно-промышленным комплексом, гигантскими (и порой экономически нецелесообразными) "стройками века", невиданными объемами незавершенного строительства, рассыпались золотым дождем "интернациональной помощи". В то же время социальная сфера в отдельных аспектах стала деградировать.

     Противоречивость  явлений в советском обществе не могла не отразиться на развитии его духовной сферы - образовании, науке, культуре.

     Имелись значительные различия в уровне образования  городского и сельского населения. По качеству образование не только не закрепилось на признанном в мире высоком уровне конца 50-60-х годов, но начало отставать от требований времени, научно-технического прогресса.

     Решить  проблему средней школы попытались путем проведения школьной реформы 1983-1984 годов. Основная задача виделась в том, чтобы сориентировать школу на нужды экономики. Однако отсутствие необходимых средств привело к быстрому свертыванию реформы. Рост численности вузов не сопровождался улучшением качества подготовки студентов. Этому препятствовали не только слабая материальная база вузов, недостаточная порой квалификация профессорско-преподавательского состава, но и снижение уровня подготовки выпускников средней школы, охваченной погоней за массовостью в связи с переходом к всеобщему обязательному среднему образованию. Негативно сказывалось снижение престижа дипломированных специалистов, особенно массовых технических специальностей. Во многих вузах из-за хронического недобора студентов прием порой осуществлялся без какого-либо отбора по способностям и уровню подготовки.

     Противоречивым  было и развитие науки. На десятилетия СССР отстал в области компьютеризации. Даже традиционная политика опережающего развития военных отраслей с максимальной концентрацией в них материальных и кадровых ресурсов в новых исторических условиях стала давать серьезные сбои, так как эти отрасли все больше зависели от общего технологического уровня народного хозяйства и эффективности всего экономического механизма.

     Многие  интересные произведения в эти годы по причинам идеологического характера  так и не увидели свет. В то же время не официозное признание получили полулегальные барды В. Высоцкий, Б. Окуджава, А. Галич, Ю. Визбор, Ю. Ким. Театральные и кинопостановки Т. Абуладзе, Г. Волчек, А. Германа, М. Захарова, Ю. Любимого, А. Тарковского, А. Эфроса, с трудом пробивая себе дорогу, обозначили для зрителей новые горизонты. Свои художественные произведения, не вписывавшиеся в рамки "социалистического реализма", создавали В. Аксенов, В. Войнич, В. Дудинцев, В. Максимов, В. Некрасов, А. Рыбаков и другие. Живопись И. Глазунова, А. Шилова, художников-авангардистов вызывала большой интерес и дискуссии в среде интеллигенции.

     В эти годы подвергались гонениям ученые-экономисты, видевшие успех развития экономики  в ее переводе на рыночные рельсы. В 70-е годы обструкции со стороны властей  были подвергнуты представители "нового направления" в исторической науке - П. В. Волобуев, М. Я. Гефтер, К. Н. Тарновский и другие, - пытавшиеся, строго в рамках марксистской идеологии, пересмотреть некоторые закостеневшие положения советской историографии.

     Отношения власти и общества в период с середины 60-х до середины 80-х годов привели  к третьей волне эмиграции, на вершине которой оказались видные представители творческой интеллигенции - И. Бродский, В. Аксенов, А. Солженицын, М. Ростропович, Г. Вишневская, М. Барышников и многие другие.

     Все это отражало наличие, переплетение и противоборство двух направлений  в духовной жизни советского общества с середины 60-х до середины 80-х  годов - официально-охранительного и  демократического. 

     Феномен диссидентства 

     Брежневская команда достаточно быстро взяла  курс на подавление инакомыслия, причем границы дозволенного сузились, и  то, что при Хрущеве вполне допускалось  и даже признавалось Системой, с  конца 60-х годов могло быть отнесено к разряду политического криминала. Показателен в этой связи пример с руководителем Государственного комитета по телевидению и радиовещанию СССР Н. Месяцем, который, будучи назначен на должность в октябрьские дни 1964 года и призванный обеспечить контроль над информационными программами, искренне полагал, что достаточно нажать некую "кнопку" и такой контроль будет осуществлен.

     Истоками  возрождения организованного движения инакомыслящих можно с полным основанием считать XX съезд КПСС и  начавшуюся сразу после него кампанию осуждения "культа личности". Население страны, партийные организации и трудовые коллективы, представители не только интеллигенции, но и рабочего класса, крестьянства восприняли новый курс настолько серьезно, что не заметили, как критика сталинизма плавно перетекла в критику самой Системы. Зато власти были начеку. Гонения на инакомыслящих (а в данном случае - на последовательных проводников в жизнь решений партийного съезда) обрушились незамедлительно.

     И все же началу диссидентскому движению в его классическом варианте было положено в 1965 году арестом А. Синявского и Ю. Даниэля, опубликовавших на Западе одну из своих работ "Прогулки с Пушкиным". Именно с этого времени власти начинают целенаправленную борьбу с диссидентством, вызывая тем самым рост этого движения. С этого же времени начинается создание широкой по географии и представительной по составу участников сети подпольных кружков, ставивших своей задачей изменение существовавших политических порядков.

     Символом  диссидентства стало выступление 25 августа 1968 года против советской интервенции в Чехословакию, состоявшееся на Красной площади. В нем участвовало восемь человек: студентка Т. Баева, лингвист К. Бабицкий, филолог Л. Богораз, поэт В. Делонэ, рабочий В. Дремлюга, физик П. Литвинов, искусствовед В. Файенберг и поэтесса Н. Горбаневская. Однако существовали и другие, менее откровенные формы несогласия, которые позволяли избежать административного и даже уголовного преследования: участие в обществе защиты природы или религиозного наследия, создание разного рода обращений к "будущим поколениям", без шансов на публикацию тогда и обнаруженных сегодня, наконец, отказ от карьеры - сколько молодых интеллигентов 70-х годов предпочли работать дворниками или истопниками. Поэт и бард Ю. Ким писал недавно о связи со своим последним, прошедшим с большим успехом спектаклем "Московские кухни", что брежневское время остается в памяти московских интеллигентов как годы, проведенные на кухне, за беседами "в своем кругу" на тему о том, как переделать мир. Разве не были своего рода "кухнями", пусть другого уровня, университет в Тарту, кафедра профессора В. Ядова в Ленинградском университете, Институт экономики Сибирского отделения Академии наук и другие места, официальные и неофициальные, где анекдоты об убожестве жизни и о заикании генсека перемежали споры, в которых предвосхищалось будущее? 

     Направления диссидентского движения 

     В диссидентском движении можно выделить три основных направления:

     первое - гражданские движения ("политики"). Самым масштабным среди них было правозащитное движение. Его сторонники заявляли: "Защита прав человека, его основных гражданских и политических свобод, защита открытая, легальными средствами, в рамках действующих законов - составляла главный пафос правозащитного движения… Отталкивание от политической деятельности, подозрительное отношение к идеологически окрашенным проектам социального переустройства, неприятие любых форм организации - вот тот комплекс идей, который можно назвать правозащитной позицией";

     второе - религиозные течения (верные и свободные адвентисты седьмого дня, евангельские христиане - баптисты, православные, пятидесятники и другие);

     третье - национальные движения (украинцев, литовцев, латышей, эстонцев, армян, грузин, крымских татар, евреев, немцев и других). 

     Этапы диссидентского движения 

     Сами  участники движения были первыми, кто  предложил периодизацию движения, в  котором они видели четыре основных этапа.

     Первый  этап (1965 - 1972 г.г.) можно назвать периодом становления.

     Эти годы ознаменовались:

     «кампанией  писем» в защиту прав человека в СССР; созданием первых кружков и групп правозащитной направленности;

     организацией  первых фондов материальной помощи политзаключенным;

     активизацией  позиций советской интеллигенции  не только в отношении событий  в нашей стране, но и в других государствах (например, в Чехословакии в 1968 году, Польше в 1971 году и т.д.);

     общественным  протестом против ресталинизации общества; апеллированием не только к властям  СССР, но и к мировой общественности (включая и международное коммунистическое движение);

     созданием первых программных документов либерально-западнического (работа А.Д. Сахарова "Размышления  о прогрессе, мирном сосуществовании  и интеллектуальной свободе") и  почвеннического ("Нобелевская лекция" А.И. Солженицына) направления;

     началом выхода в свет "Хроники текущих событий";