Либерализм

ЛИБЕРАЛИЗМ  

Выражение "либерализм" этимологически происходит от латинского слова libertas, свобода. Корень этого слова  связан с понятиями "люди* и -рост: на древнегерманском liotan (расти) и liut (личность, люди); на древнеанглийском teodan (расти), teod (люди); на готском lindan (расти); на древнегреческом “элевтерос”, (свободный), В свою очередь, корень fri, от которого происходят в германских языках слова обозначающие "свободу" (на древнегерманском fri, на древнеанглийском freo, на древненорманском frjals, на готском freis, на гальском rhidd) связан с понятиями "приятный, мягкий, нежный, милый” (по- гречески "прайс", а на санскрите priya, что значит приятный, приятель, милый, любимый, принадлежащий к собственному роду, или к собственной семье, то есть свободный, а не раб). (Websters Dictionary).  

В Риме. слово liber по-видимому первоначально обозначало "личность обладающую естественной возможностью производить на свет". Посему, молодого человека, достигшего зрелого возраста, и вследствие этого  находящегося в состоянии принять на себя обязанности в обществе, называли liber и давали ему toga libera или toga virile (мужскую тогу). Испанский философ Хосе Ферратер Мора, выводит из этого заключение, что у римлян идея свободы была как бы направлена в двух направлениях: с одной стороны, это возможность, или мощь, что-то творить, или делать, а, с другой стороны, это ответственность перед самим собой и перед обществом, то есть каков-то ограничение. Свобода, это значит быть состоянии что-то делать, чтобы исполнять известные обязанности. Ферратер Мора добавляет, что в дальнейшем понятие "свобода" получило много дополнительных значений, но эти два исходных и первоначальных смысла всегда продолжают так или иначе в них присутствовать. (Jose Ferrater Mora. Diccionario de Filosofia. Buenos Aires, 1969. II, 49).  

Таким образом, если слово свобода в русском  языке связана с понятием "своего быта", то в других индо-европейских  языках это выражение связано  с понятиями •своего люда", "своего рода”, "своего общества* и "своих учреждений", в которых приятно жить, творить и даже исполнять общественные обязанности.  

Выражение либерализм было по-видимому впервые употреблено  испанским философом Juan Luis Vives (1492-1540). Он писал по латыни, и был искренне верующим христианином. Он известен своими выступлениями против софистики, а каковую по его мнению превратилась в его время схоластическая диалектика. Но его никак нельзя считать предшественником того идеологического течения, которое позже стало называться именем либерализма, употребленным впервые им.  

Либерализм в  сегодняшнем понимании зародился  в 18-ом веке, в рамках общих политических и экономических идей накануне французской  революции. Испанский философ Ортега-и-Гассет подчеркивает, что нельзя забывать того обстоятельства, что либерализм начал свое существование с провозглашения одной единственной частной свободы, а именно торговой свободы. С этого момента и началась экспансия капитализма, который увидел перед собой безграничные рынки, на которых он мог распространять практически безгранично свою продукцию. При такой практической безграничности рынков и продукции, не было никаких препятствий для того. чтобы и свобода, главным образом торговая и промышленная, оперировала полностью и безгранично. Но, в наши дни, "наша планета перестала быть бесконечной", говорит Ортега, предвосхищая позднейших эколог истое, и тут-то эта безграничная торговая и промышленная свобода столкнулась впервые с материальными ограничениями. (Выше цит.труд.стр. 114).Эта идея о безгранично расширяющейся торговле была тесно связана с идеей прогресса, тоже уходящего в бесконечную даль, только не в пространстве, как торговая свобода, а во времени. Обе эти идеи оказались фальшивыми, что стало очевидно когда выявилась их абсурдность.  

Либерализм развивался в двух основных направлениях: либерализм экономический и либерализм политический.  

Экономический (а не политический) либерализм искал  для себя какое-то моральное оправдание, что видно из названия капитального произведения Адама Смита, одного из его главных основоположников: Theory of Moral Sen-timents (1759). Однако, политический либерализм сразу же определил себя автономным по отношению не только к нравам (этике или морали), но и ко всякой традиции вообще. Для этого либерализма, "либеральность* обозначает "отрешение от условностей, традиции или догмы, выводимое из желания изменить учреждения, для того, чтобы они соответствовали изменчивым условиям, а не праву". (Websters Dictionary).  

Из многих противоречий либерализма, скрывающихся за его многозначностью, в первую очередь необходимо отметить его двойственность по отношению к самому человеку. В то время, как либерализм экономический полностью основывается на доверии к человеку и к человеческим побуждениям, либерализм политический исходит, наоборот, из метафизического недоверия к человеку.  

Экономический либерализм считает, что по своей  природе человек естественно  стремится к своему благополучию, в котором он кроено заинтересован. Эта заинтересованность стимулирует  человека, как сознательно, так и  подсознательно, направлять и развивать свою экономическую деятельность с наибольшими эффективностью и целесообразностью. Если человек, как экономический деятель, обладает возможностью свободно принимать свои решения, в рамках тоже свободных рынков, которые лишь обеспечивают ему известную безопасность и страхуют его от беспорядка и от чрезмерного риска, то эти решения статистически в большинстве случаев будут правильными, рациональными и своевременными, в результате чего общая равнодействующая всего хозяйства будет положительной.  

Однако, если экономический  либерализм основывается на доверии  к человеку и к разумности его  экономической деятельности, то либерализм политический, наоборот, исходит из недоверия к человеку и к его  политической деятельности.  

Относясь без  всяких предубеждений к накоплению и к концентрации экономической мощи, либерализм одновременно целенаправленно добивается ослабления и расщепления власти политической, главным образом с помощью двух идей, специально для этого разработанных: 1. Разделения политической власти. 2. Расщепления права на ряд так называемых "человеческих прав". К этим двум изначальным инструментальным идеям политического либерализма затем была добавлена идея партийной системы, как единственной и обязательной передаточной инстанции для перенесения народного самодержавия на партийных представителей. Таким образом, либерализме политической области проявляется как бы в виде тройственного плюрализма: плюрализма власти, плюрализма права и плюрализма партийных переносных ремней власти, от народа к партийным представителям.  

Идея разделения власти на несколько частей была высказана  впервые английским философом John Locte (1632-1704), который предложил разделить  всю государственную власть на три  власти:  

законодательную, исполнительно-судебную и федеративную (последнюю можно сравнить с верховной властью, так как ей должно принадлежать право объявления войны, заключения мира и т. д.). Но, окончательную форму этой идее разделения власти придал известный французский политический мыслитель барон Монтескье (Baron de Montesquieu, 1689-1755).  

Доктрина Монтескье  дает теоретическое обоснование  не только для окончательного подрыва "старого режима”, с его порядком, дисциплиной и иерархией, но и  для ослабления и раздробления всякой политической власти в будущем, перед лицом новой, не раздробляемой и единой, монолитной и монопольной капиталистической финансовой власти. В этом и заключается квинтэссенция либерализма: экономическая мощь при политической немощи. Монтескье ясно формулирует Д1М главные идеи всей своей системы политического либерализма:  

1. Существуют  три вида власти. 2. Народ, как  таковой, сам по себе не в  состоянии "обладать" ни одним  из этих трех видов власти.  

"В каждом  государстве существуют три типа  власти: законодательная власть, исполнительная  власть и судебная власть. (О духе законов. 11-я кн., 6-я гл.). Но, в свою очередь, законодательная власть должна быть разделена на две части, из которых одна, аристократическая, должна быть "властью умеряющей", то есть сдерживающей. В свою очередь, "высшая исполнительная власть должна находится в руках монарха... так как она лучше исполняется одним, чем многими...*. (Там же).  

Монтескье рекомендует, чтобы "из трех упомянутых властей, та, которая судит, выла почти рвана  нулю”. Для этого, "судебная власть не должна быть дана постоянному сенату, но должна осуществляться лицами, вышедшими из народной массы. временно и попеременно назначаемыми в согласии с законом, образуя трибунал, действующий короткое время". Это позволяет Монтескье приступить к начертанию первого проекта: "Остаются две власти: законодательная и исполнительная... Эти три власти (так как имеются две власти в законодательной) нейтрализуются между собой. Но. будучи побуждаемыми необходимым движением вещей, они окажутся принужденными действовать в согласии". Из этого предложения родилась потом так называемая система "тормозов и противовесов* во многих конституциях. особенно на американском материке. Расщепляя таким образом государственную власть на несколько частей, и ставя эти части в равновесие между собой (на подобие шлагбаума или лифта), вся политическая власть приводится в такое состояние, что ею могут довольно легко манипулировать другие (не публичные) факторы мощи.  

Второй проект Монтескье позволил легитимировать узурпацию народной власти, как в либеральных, так и в социалистических государствах. Этот проект возрождает старую римскую идею делегации власти. Монтескье утверждает, что народ не обладает способностью разбирать дела", и "поэтому необходимо, чтобы народ делал посредством своих представителей то, что он не может делать сам". Вообще, "законодательная власть народа в массе невозможна в больших государствах, и имеет много неудобств в малых". Исходя из этой предпосылки, затем развились либеральные представительные системы и даже такие политические структуры, как "советы рабочих и солдатских депутатов".  

Центральная идея политического либерализма, подробно разработанная Монтескье в труде "О духе законов", вращается  вокруг попытки создания такого государственного строя, в котором можно было бы обезвредить и ослабить государственную власть, путем ее разделения на части, по функциям, с помощью специально для этого написанных конституции и законов. Сам народ не должен принимать прямого и полного участия ни в одной из четырех властей, но все эти четыре власти будут действовать его именем.  

Новые американские государства, отрезанные от своих исторических корней в Европе, оказались особенно благодатной почвой для проведения в жизнь этого грандиозного эксперимента осуществления на практике отвлеченных политических теорий. Ввиду специфических особенностей Нового Мира, при преломлении на практике либеральных идей Монтескье, в их специально для этого написаных конституциях, оказалось, что на лицо не было ни монархии, ни аристократии. Это привело к гипертрофии законодательной власти. Так было потеряно с самого начала то пресловутое равновесие между разными политическими началами, которым так дорожил Монтескье, и которое должно было, по его замыслу, являться залогом благополучного осуществления политического либерализма.  

Кроме того, практика комплектования законодательных органов  в либеральных государствах тоже не совпадает с либеральной теорией. Монтескье утверждает, что "народ  не способен; это и является как  раз одним из наибольших недостатков  демократии". Поэтому необходимо, чтобы "народ делал посредством своих представителей, то, что он не может делать сам”. Однако, эти представители не должны быть "взяты из общей массы (тела) нации; будет уместно, чтобы каждое место имело своего представителя, избранного местными жителями". ("О духе законов". 2-ая книга, 6-ая глава). Однако, либеральная практика придерживается лишь той части либеральной теории, которая считает неуместным прямое правление народа, но она, в большинстве случаев, отходит от той части либеральной теории, которая требует, чтобы это представительство было основано на земском, территориальном принципе. Вместо земского принципа, либеральная практика предпочитает придерживаться партийного начала, при котором номинальные представители народа на самом деле являются реальными представителями партий.  

Дальнейший разбор отхождений практического либерализма  от первоначальной либеральной теории Монтескье, не может упустить из виду проблемы, связанные с судебной властью.  

Монтескье утверждает, что "судебная власть не должна быть дана постоянному сенату, но должна осуществляться лицами, вышедшими из народной массы, временно и попеременно назначаемыми в согласии с законом, образуя трибунал, действующий краткое время...". Несмотря на очевидные усилия подогнать как-то либеральную практику к этой первоначальной либеральной теории (например, путем учреждения судов присяжных поверенных, или даже выборов судей на низшие уровни), все же либеральные конституции учреждают постоянный профессиональный суд, никак не подводимый под категорию "как бы невидимой и аннулированной судебной власти", как этого требует Монтескье. Конституция США, например, учреждает Верховный Суд, состоящий из пожизненно назначаемых профессиональных судей.  

Известный монархический  и даже самодержавный характер высшего суда США явствует не только из способа назначения его членов, не только из пожизненности этого назначения, не только из его авторитарного права "аннулировать все законы противоречащие конституции", но еще больше из его реальной власти беспрекословно толковать (интерпретировать) по своему собственному усмотрению самый смысл этой конституции. "Конституция США является тем, чем она должна быть согласно толкованию верховного суда". (С. Herman Pritchet. The American Constitution.)