Жан Поль Cартр

ЖАН ПОЛЬ САРТР

Свобода 

Одним из центральных  понятий для всей философии Сартра является понятие свободы. У Сартра свобода представлялась как нечто  абсолютное, раз и навсегда данное («человек осужден быть свободным»). Она предшествует сущности человека. Сартр понимает свободу не как  свободу духа, ведущую к бездействию, а как свободу выбора, которую  никто не может отнять у человека: узник свободен принять решение — смириться или бороться за свое освобождение, а что будет дальше — зависит от обстоятельств, находящихся вне компетенции философа. 

Концепция свободы  воли развертывается у Сартра в теории «проекта», согласно которой индивид  не задан самому себе, а проектирует, «собирает» себя в качестве такового. Тем самым, он полностью отвечает за себя и за свои поступки. Для характеристики позиции Сартра подходит им самим  приведенная в статье «Экзистенциализм — это гуманизм» цитата Понжа: «Человек — это будущее человека».

Центральная тема всего творчества Сартра - тема свободы. В одной из своих бесед с Симоной де Бовуар Сартр сказал, что «Бытие и ничто» - произведение о свободе. Стержневой его идеей является констатация антагонизма[6] между сознанием и бытием, субъектом и объектом, свободой и необходимостью, свободой и отчуждением, а также стремление найти их синтез и примирение. Наиболее остро проблема свободы ставится Сартром в четвёртой части книги, где речь идёт о действии.  

Подводя к тому, что свобода является первым условием действия, Сартр говорит о том, что всякое действие должно быть интенциональным[7], должно иметь цель, а цель, в свою очередь, отсылает к мотиву. Таким образом, он выводит единство трёх временных эк-стазов: цель (или темпорализацию) будущего, которая предполагает мотив (или движущую силу), то есть указывает на прошлое, а настоящее есть появление действия. Каждая из этих трёх единичных структур требует две остальные как своё значение. Но организованная целостность трёх структур не объясняется больше никакой единичной структурой, а её возникновение как чистое темпорализующее ничтожение в-себе выполняется исключительно свободой. Именно действие выносит решение о своих целях и своих движущих силах, а действие есть выражение свободы.  

Далее Сартр  говорит следующее: «Если основным условием действия является свобода, мы должны попытаться наиболее точно описать  её, но свобода не имеет сущности. Она не подчинена никакой логической необходимости. Свобода становится действием, и мы достигаем её  обычно через действие, организуемое ею вместе с мотивами Организуемое ею вместе с мотивами, движущими  силами и целями, которые оно содержит. Но происходит это потому, что действие имеет сущность, нам оно является в качестве конституированного; если мы хотим достигнуть конститутивной силы, нужно оставить всякую надежду найти у неё сущность. Эта сущность, в свою очередь, требовала бы конститутивной силы и так далее до бесконечности. Однако как описать существование, которое беспрерывно производится и избегает быть заключённым в определение? Само название «свобода» опасно, если под этим обязательно подразумевают, что слово отсылают к понятию, как обычно это делают слова. Неопределимая и неназываемая свобода - не будет ли она неописуемой?» Сартр не хотел давать определение свободе, однако считал необходимым описать её. «Конечно, я не смог бы описать свободу, которая была бы общей для другого и для меня самого, я не смог бы также увидеть сущность свободы...», и стоит отметить, что речь Сартр будет вести именно о своей свободе. Сартр предлагает обратиться к сознанию cogito, чтобы определить свободу как свою, как чистую необходимость факта, как случайно существующую, но которую невозможно не испытать. Он называет себя существующим, которое узнаёт о своей свободе через свои же действия; но также он говорит и о том, что является существующим, индивидуальное и уникальное существование которого темпорализуется как свобода. Таким образом, Сартр подводит к тому, что он сам необходимо является сознанием свободы, а она беспрестанно находится под вопросом в его бытии; она - не добавочное свойство природы Сартра, а содержание его бытия. Из этого следует, что его бытие ставится под вопрос в его бытии, а значит, он по необходимости должен обладать определённым пониманием свободы.  

«Человек осуждён  на свободу, он или свободен, или  его нет». Это означает, что нельзя найти других границ свободы человека, чем она сама. Таким образом, отказ  от свободы может быть понят только как попытка рассматривать себя в качестве бытия-в-себе; человеческая реальность есть бытие, в котором речь идёт о её свободе в бытии, так как оно постоянно пытается отказаться от её признания. Чаще всего «попытки задушить свободу» оказываются неудачными, а значит, свобода совпадает в своей основе с ничто, которое находится «в сердцевине человека». Именно потому, что человеческая реальность недостаточна, она свободна, потому что беспрестанно отделяется от себя и отрывается посредством ничто от того, какова она была, есть и будет.  

Человек свободен, потому что он не есть сам, а присутствие  к себе. Бытие, которое есть то, чем  оно является, не могло бы быть свободным.  

Свобода - это  как раз то ничто, которое содержится в сердце человека и вынуждает  человеческую реальность делать себя вместо того, чтобы быть.  

Таким образом, свобода не есть какое-то бытие, она  есть бытие человека, то есть его  ничто бытия. 
 
 
 

     КАНТ

     Природа человека по Канту - его свобода. Свобода  с точки зрения этики не произвол, не просто логическая конструкция, при  которой из данной причины могут  на равных правах проистекать различные  действия. Нравственная свобода личности состоит в осознании и выполнении долга перед самим собой и  другими людьми. «Свободная воля и  воля, подчиненная нравственным законам, - это одно и тоже». Свобода человека возможна постольку, поскольку он - дитя двух миров. Принадлежность к чувственно воспринимаемому миру делает человека игрушкой внешней причинности, здесь он подчинен посторонним силам - законам природы и установлениям общества. Но как член ноуменального мира «вещей самих по себе» он наделен свободой. Эти два мира не антимиры, они взаимодействуют друг с другом. Интеллигибельный мир содержит основание чувственно воспринимаемого мира, а ноуменальный характер человека лежит в основе его феноменального характера. Раздвоенность человека устраняется механизмом совести. Нельзя все правильно понимать, но неправильно поступать. Определи сам себя, проникнись сознанием морального долга, следуй ему всегда и везде, сам отвечай за свои поступки - такова квинтэссенция кантовской этики, строгой и бескомпромиссной.