Владимир Сергеевич Соловьев

      Важнейшая идея, которая красной нитью проходит через все рассуждения Владимир Соловьева о всемирной истории, — идея о ее единстве, целостности. «Положительное всеединство» — это, как известно, главный вывод концепции русского мыслителя, который, как он считает, есть вместе с тем тот неизбежный вывод, к которому приводит реальный исторический процесс, пережитый умом человеческим.

      Единство  человечества — сторона, аспект «положительного  всеединства» как более широкого целого. Если последнее в полноте  своей воплощается в определенном «Вселенском теле», то первое реализуется  посредством самих людей, являясь главной для них задачей. Если задача природного человека и человечества — собирать Вселенную в идее, то задача Богочеловека и богочеловечества — собирать Вселенную в действительности.

      Владимир Соловьев подчеркивает, что решающим элементом, основной сферой, которая определяет единство мировой истории и на которой это единство держится как на своем основании, является экономическая сфера. Именно эта сфера придает истории человечества вид «реально связанною тела», солидарного во всех своих частях.

      Философ отмечает, что постоянное сотрудничество стран в области науки, техники  и т.д. делает из культурного человечества одно целое, которое действительно, хотя бы и невольно, живет одною  общей жизнью. А это культурное человечество все более становится всем человечеством. Конкретные страны и национальности должны существовать и развиваться в своих особенностях, как «живые органы человечества», без которых его единство было бы пустым и мертвенным.

      В рамках единства и происходит движение к совершенному обществу, которое, однако, как считает мыслитель, не может быть создано внешним и насильственным образом — тогда оно было бы несовершенным. Вот почему, строго говоря, дело не в единстве, а в свободном согласии на единство, не в важности и грандиозности общей идеи, а в добровольном ее признании. Иными словами, нужно не только единение всех людей и всех дел человеческих, а их человеческое единение.

      Таким образом, сама реальная всемирная (всеобщая) история есть основание для расширяющегося и укрепляющегося всечеловеческого единства. В рамках последнего и совершается та или иная «национальная история» как «нераздельный член» всемирной истории.

      С точки зрения Владимира Соловьева, общее направление всемирно-исторического процесса состоит в последовательном возрастании (экстенсивном и интенсивном) реальной — хотя не всегда осознаваемой — солидарности между всеми частями человеческого рода. Действительное движение истории состоит в созидании и постоянном усовершенствовании форм жизни, в передаче многообразных «культурных начал» — экономических, религиозных, научных, философских и других.

      Совершенное человечество — это, по Соловьеву, не природный человек как явление, не единичное эмпирическое существо, но и не человек как родовое  понятие, а «всечеловеческий организм», «всемирная форма соединения материальной природы с Божеством». Вся человеческая история развертывается как восхождение человека к Богу, или как процесс богочеловечества. На этих основаниях — в связи с единым космоэволюционным процессом — строится этика русского философа, его учение о добре как некой идеальной сущности, как нормы и должного. Моральный миропорядок зиждется на трех «началах»: на чувствах переживания стыда, сострадания (жалости) и благоговения (благочестия). Пафос философии Соловьева — борьба за духовность в человеке, за высшие идеалы личности и общества.

      Хотя  у Соловьева нет специальной  работы, посвященной эстетике, тема красоты пронизывает все его  творчество. Он считал искусство «реальной  силой», просветляющей и перерождающей  мир Задачу искусства русский философ видит не в повторении, а в продолжении того художественного дела, которое начато природой. 
 

      Библиографический список. 

1. Балашов Л.Е. Философия. - М., 2003. –  505 с.
2. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М, 2003. — 608 с.
3. Д.Губин, Т.Ю.Сидорина, В.П.Филатов. - М., 1996. - 432 с.