Три концепции истины в философии

 Три концепции  истины в философии

введение

Развитие  философии и методологии  науки показало неоднозначность  оценок категории  «истина», поставило  вопрос ее необходимости  для анализа процессов  научного познания. Истина - одна из главных  категорий теории познания, меняющая свои определения  в разных контекстах. Происходящая сегодня  переоценка ряда фундаментальных  понятий, прежде всего  таких, как отражение, субъект, практика (как  критерий истины), позволяет  по-новому определить проблему категории  истины, выйти за пределы традиционной гносеологической концепции, несущей на себе явные следы созерцательного материализма.

Истина - центральное  понятие, имеющее постоянную значимость как для философии, так и для частных наук. Понятие «истина» есть стержневой момент всякого философского учения. В этике философ стремится познать истину о добре, в эстетике - истину о красоте, в методологии - определить путь поиска истины в ходе научных и философских изысканий. В религиозной философии, в неопозитивизме, прагматизме, в экзистенциальных размышлениях - философ любого направления ставит задачу обоснования истинности своего знания.

Для материалистической философии характерно признание  объективной истины, понимание истины как осознанного, независимого от субъекта содержания знания. В то же время  эта позиция неоднозначно принимается  мыслителями даже в рамках материалистических учений.

Сомнение основано на том, что носителем знаний (а  понятие истины применимо именно к знаниям) является человек - субъект, наделенный разнообразными чувствами  и личностными психологическими характеристиками. Следовательно, истина как феномен субъективной реальности, особенности, свойства субъективных аспектов истины, особенно в сферах экзистенциального, нравственного сознания, - является важным объектом философского исследования.

Так как человек  осваивает мир в основном через  науку, необходимо раскрыть специфику  и условия понятия «истина» в  философии науки. Эта цель в качестве составных элементов подразумевает:

- характеристику основных  концепций истины;

- определение принципов  соответствия истине;

- рассмотрение форм  истины.

Основные  концепции истины

Проблема  истины, то есть проблема достоверного, правильного, адекватного знания, была сформулирована и осознана еще  в Древней Греции. Все гносеологические проблемы концентрируются  вокруг проблемы истины, касаясь или средств  и путей достижения истины, или форм ее существования, или  форм ее реализации, все они в той  или иной мере конкретизируют и дополняют эту  ключевую проблему.

Имеются разные понимания  истины. Многие авторы в качестве основных выделяют три концепции  истины в современной  философии [5]:

*концепция соответствия (корреспонденции) - «Истина - это  соответствие знаний действительности»;

*концепция когеренции - «Истина - это свойство самосогласованности знаний»;

*концепция прагматичности, понимаемая двояко - «Истина - это  полезность знания, его эффективность»; «Истина - это опытная подтверждаемость».

Очевидно, что знание может быть соотнесено с реальностью, должно коррелировать с другим знанием, поскольку оно системно и взаимосвязано, а в системе высказываний могут быть соотнесены предложения объектного и метаязыка. Прагматический подход, в свою очередь, если его не упрощать и не вульгаризировать, фиксирует социальную значимость, признание обществом, коммуникативность истины. Соответственно каждый из подходов предлагает свои критерии истинности, которые при всей их неравноценности должны, по-видимому, рассматриваться в единстве и взаимодействии, т. е. в сочетании эмпирических, предметно-практических и внеэмпирических (логических, методологических, социокультурных и др.) критериев.

Современное понимание  истины предполагает диалог различных  философских концепций и синтез наиболее плодотворных идей в контексте  современных представлений науки  и культуры.

Классическое понятие  истины сформулировал Аристотель: считая истинность не свойством вещей, а  свойством представлений и суждений, он определяет истинность как соответствие мнений, утверждений с действительностью. В истории философии это положение  признавалось всеми материалистами, а наиболее развитым учением, принимающим  аристотелевские идеи как исходные, является марксистская, диалектико-материалистическая концепция истины, созданная на основе понимания познания как отражения. Основные ее идеи состоят в следующем. Истина понимается здесь как знание, соответствующее действительности, причем характер и степень этого  соответствия изменяются в определенных пределах, уточняются в связи с  прогрессом науки и практики. Признание объективности истины - одно из принципиальных положений материалистической теории познания. Оно означает признание в развивающемся знании такого содержания, которое, будучи верным отражением объективной действительности в сознании субъекта, от самого субъекта не зависит, не зависит ни от человека, ни от человечества [8].

Однако соответствие знания действительности не устанавливается  сразу, одномоментно, оно есть процесс, который можно описать с помощью диалектических понятий относительной и абсолютной истины. Они отражают разные степени - полную и неполную - соответствия знаний действительности. Относительность истины - это неполнота, незавершенность человеческого знания, его неточный, лишь приблизительно верный, исторически ограниченный характер. При всей незавершенности и относительности это истинное знание отличается и от лжи, как преднамеренного принятия неправильных представлений за истину, и от заблуждения - непреднамеренного принятия ошибочных представлений за истинные. Абсолютность истины понимается как исчерпывающее, полное, предельно точное знание, совпадающее с объектом во всем его объеме. Абсолютная истина, по выражению Ф. Энгельса, складывается из суммы относительных; в целом объективная истина в реальном процессе познания существует как абсолютно-относительное знание о действительности. Важнейшим методологическим принципом этого учения является также положение о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Этот принцип требует полноты анализа, учета существенных связей и отношений объекта с окружающим миром, включение его в исторические рамки и социально-культурную практику.

Открытием в марксистской концепции истины стало обоснование  практики как главного, определяющего  критерия истины. Именно практика, обладающая такими чертами, как материальность (предметность), объективность, социально-историческая обусловленность, позволяет проверить  идеальные знания и представления, воплотив их в материальную деятельность и объекты, подчиняющиеся объективным  законам природы и общества. Относительность  такого критерия истины проявляется  в том, что практика ограничена уровнем  развития производственно-технических  и экспериментальных средств  и не всегда возможным завершением  процесса проверки. Это означает, что  как критерий истины материальная практика должна рассматриваться в процессе движения и развития.

Марксистская концепция  истины требует сегодня конструктивного  переосмысления, поскольку, основываясь  на идеалах и нормах классической науки Х1Х века, она во многом не соответствует современным научным  представлениям. Прежде всего стало очевидным, что практика в ее материально-предметной форме не является универсальным критерием истины, поскольку в такой сфере, как логико-математическое знание, а также в различных областях гуманитарного знания, где объектом исследования являются тексты, применяются другие способы оценки - логические, семиотические, семантические, системные или культурно-исторические. Выяснилось также, что положение «абсолютная истина есть сумма относительных истин» ошибочно, поскольку наука не развивается просто путем накопления, суммирования истинных знаний. Наряду с накоплением идет непрерывный процесс переоценки, переосмысления этих знаний, особенно с появлением принципиально новых концепций и открытий, как это было, например, после создания А. Эйнштейном теории относительности или в результате разработки концепций квантовой механики [1].

Невозможно также  принять традиционное понимание  объективности истины как воспроизведения  объекта таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания. Условием объективности истины в этой концепции является исключение субъекта, его деятельности из результатов познания, что не соответствует реальному познавательному процессу. Познавательный процесс, не сводимый к отражательным процедурам получения чувственного образа как «слепка» вещи, предстает сегодня в системе интерпретирующей деятельности субъекта, опосредованной различными по природе - знаковыми и предметными - репрезентациями, конвенциями, интерпретациями, содержащими не только объективно сущностные, но и релятивные моменты социального и культурно-исторического опыта. Все это говорит о ведущей роли субъектного, деятельностного начала в познании, но одновременно ставит вопрос о природе истины, не сводящейся к совпадению образа и объекта. Если объект в познании предстает не как «образ-слепок», но как объект-гипотеза или даже объект-концепция, то иначе видится и сущность истины, являющейся характеристикой не только знания об объекте, но и в значительной мере знания о субъекте [8].

Традиционная концепция  истины, основанная на аристотелевском  представлении о том, что истина есть соответствие знаний действительности, отрицает возможность сопоставления  вещи со знанием - представлением, понятием, что должно с необходимостью входить  в целостное понимание истины.

Соответствие предмета знанию о нем имеет различные  смыслы. Для Платона это совпадение вещи с предшествующей идеей; в христианско-теологической интерпретации оно предстает как соответствие сотворенных вещей заранее мыслимой божественной идее; в кантовской философии оно существует как трансцендентальная идея: «предметы считаются с нашим познанием»; наконец, в гегелевской философии эта мысль обретает новую грань: истина рассматривается как «согласие предмета с самим собой, т. е. со своим понятием». Материалистическая интерпретация положения «истина есть соответствие предмета своему понятию» обычно содержит указание на необходимость «возвышения» практики до теории, действительных отношений и предметов до идеального бытия их сущности - понятия, в котором эта сущность выражена в завершенном, полном виде.

Истина: два принципа соответствия

Наиболее  полным и корректным представляется рассмотрение истины в единстве двух принципов соответствия. Таковы, в частности, размышления М. Хайдеггера, для которого «истинное бытие» и истина означают согласованность двояким образом: как совпадение вещи с предмнением о ней и как согласование «мыслимого в суждениях с вещью». Имеется в виду, что предмнение, предположение о предмете не сводятся к произволу субъекта, а базируются на объективных условиях бытия социального субъекта, формируются в его социокультурном «фоне», в практической деятельности, существуют в виде стереотипов, способа видения, а также ценностно-мировоззренческих предпосылок и парадигм. Вместе с тем следует учитывать, что положение о соответствии знания предмету таит опасность сведения проблемы истины к созерцательно-сенсуалистическому смыслу, тогда как положение о соответствии предмета его понятию может привести к догматизму, «подгонке» действительного явления, которое богаче абстракции, под его понятие. Особенно опасно это для «живых деяний истории», социальных процессов, когда реальное многообразие жизни «втискивают» в рамки теоретических схем и понятий вместо выработки новых представлений [10].

Рассматривая «основы  осуществления правильности», Хайдеггер  несколько неожиданно утверждает, что  «сущность истины есть свобода». Однако не означает ли это «оставить истину на произвол человеку»? Не принижается  ли в таком случае истина «до субъективности человеческого субъекта»? С точки  зрения здравого смысла, сущностная связь  между истиной и свободой отсутствует. Но свобода - это не только произвол отвергать при выборе тот или  иной вариант, она есть «основа внутренней возможности правильности», «допуск  в раскрытие сущего как такового». В таком случае истина есть раскрытие  сущего, благодаря которому существует открытость. Таким образом, присущее субъекту пред-мнение, пред-знание в конечном счете - понятие, которому должен соответствовать действительный, истинный предмет, - это не глубинный горизонт субъекта - личности, обладающей свободой как атрибутом, в свою очередь предопределяющим «условия возможности» истины в ее сущностных параметрах. Основанием истины знания, выявления истинного (действительного) предмета предстает сам субъект как целостность, предполагающая свободу и не сводимая к гносеологическому и рационалистическому субъекту.

Понимание этого возвращает нас к утраченной было традиции - к тезису Протагора «человек есть мера всем вещам», сегодня обретающему новое социальное и гуманистическое звучание, вызывающему к жизни новые или забытые смыслы категории субъекта познания. До недавнего времени однозначно квалифицировавшийся в нашей литературе как субъективистский, этот тезис в действительности содержит не понятые в полной мере реальные смыслы, имеющие непосредственное отношение к природе истины.

Хайдеггер, еще в 30-х  годах ХХ века размышляя над тезисом  Протагора, непосредственно соотносил  его с сущностью человеческого  познания. Осмысливая Протагорово изречение, мы должны «думать по-гречески» и не вкладывать в него более позднее понимание человека как субъекта. Для греческого философа «человек есть мера», поскольку он пребывает в круге доступного, несокрытого, непотаенного (алетейи). Непотаенность сущего ограничена «разным (для каждого человека) кругом внутримирового опыта». И именно «человек каждый раз оказывается мерой присутствия и непотаенности сущего благодаря своей соразмерности тому, что ему ближайшим образом открыто». Если у Протагора Хайдеггер подчеркнул момент ограничения непотаенности сущего, разного для каждого человека, «кругом внутримирового опыта», то у Декарта он отмечает несведение человека, который «мера», к «обособленному эгоистическому Я», но признание причастности его как субъекта, наряду с другими субъектами, к неограниченному раскрытию сущего. Именно здесь таится возможность предотвратить абсолютизацию «эгоистического Я», реализующего «право воли к власти назначать, чему быть истиной и чему быть ложью», когда субъективность сама распоряжается любым видом наложения и снятия ограничений. Подобная ситуация хорошо известна в тоталитарном обществе [9].

Итак, сам субъект  предстает правомерным и необходимым  основанием для истины как соответствия знания предмету и соответствия предмета понятию. Субъект становится основанием, поскольку он представляет в познании истины социальный и культурно-исторический опыт, предметно-практическую деятельности, через которые и очерчивается «круг непотаенности», доступности сущего и удостоверяется истина. Человек не обладатель истины и не ее распорядитель, но «условие возможности» ее понимания и выявления либо в предмете, либо в знании. Предметно-практическая деятельность, оставаясь главным удостоверением истины, не сводится при этом к некоторой системе прикладных процедур, но предстает в социальном и культурно-историческом опыте субъекта как укорененная не только в предметном мире, но и в бытийности самого субъекта.