Специфика философского смысления

     Однако  наличие общих интересов и  целей еще не достаточная характеристика общества. 

     2.3. Общество как самодостаточная социальная группа

     Прежде  всего, специфика общества не связана с его размерами и прочими внешними свойствами. Главный его признак - самодостаточность, способность самостоятельно создавать и воссоздавать феномен общественной жизни, отличающийся от природных процессов.

     Представим  себе обычную социальную группу - все ту же футбольную команду, которую мы не можем считать полноценным человеческим обществом. Дело в том, что бытие футболистов как социальных существ, способных к общественной по своему характеру деятельности, не может быть обеспечено усилиями самого футбольного клуба, который немедленно исчезнет с лица земли, если окажется предоставленным сам себе.

     В самом деле, в круг забот профессиональных футболистов не входит ни производство продуктов питания, ни конструирование  и строительство стадионов, ни оказание хирургической помощи при травмах. Все это они получают «извне», «из рук» других специализированных групп, предоставляя им в обмен продукт собственной деятельности - а именно футбольное зрелище. В аналогичной ситуации находятся также и актеры, полицейские, депутаты парламента и представители прочих общественных групп.

     Теперь  представим себе, что наши футболисты или актеры очутились на необитаемом  острове, где оказались, предоставлены сами себе. Они смогут выжить лишь в том случае, если уподобятся полноценному человеческому обществу. Реальная общественная жизнь людей на Земле осуществлялась и до сих пор осуществляется как жизнедеятельность отдельных социальных групп, разделенных пространством и временем, языком и культурой, национальными границами, экономическими и политическими различиями в образе жизни, историческим прошлым и перспективами на будущее.

     К примеру, эскимосы Аляски, аборигены  Австралии или жители Японских островов долгое время были предоставлены  сами себе, не вступали в контакты ни между собой, ни с остальным миром. В результате такой изоляции они создали анклавные очаги социальности, отличающиеся друг от друга по «качеству жизни», но в равной степени соответствующие общим критериям общественной жизни в ее отличии от природных процессов. Все эти образования представляли собой полноценные общества, обеспечивающие социализацию человеческих индивидов, организацию их совместной деятельности, направленной на удовлетворение жизнеобеспечивающих потребностей, передачу исторической эстафеты от одних поколений к другим. Позднее в истории этническое и социальное начала начинают расходиться. Этнические группы нередко перестают быть обществами; сохраняя духовную общность языка, религии, исторического самосознания, они, однако, теряют единство национальной территории, экономики и административно-политического управления, как это произошло, к примеру, с еврейским этносом. С другой стороны, реальные общества теряют свою «моноэтническую» окраску.

       Многонациональным было уже древнее  римское общество, не говоря о  современном американском, которое представляет собой «плавильный котел» самых различных рас и национальностей, сумевших интегрироваться в нацию - единую социально-экономическую, политическую, культурную систему. Часто единое общество складывается как добровольное федеративное или конфедеративное объединение различных национальностей. Все это означает, что социологическое понятие общества шире этнографических категорий, обозначающих ту или иную форму национальной принадлежности. Очевидно, что общество не имеет главной и единственной функции, если не считать таковой интегральную задачу выживания и развития, ради которой оно исполняет все функции, необходимые для совместного существования людей. Именно поэтому человек может быть профессиональным политиком, военным или обувщиком, но он не может быть «профессиональным поляком» или «французом».

       Самодостаточность крестьянской  общины иллюзорна, поскольку общественная  жизнь не сводится к хозяйственной  деятельности, так называемому материальному  производству.

     Глубоко ошибаются те, кто, утверждая самодостаточность крестьянства, рассматривает все прочие сословия - и прежде всего феодальное дворянство - в качестве закоренелых паразитов, единственным занятием которых являлся грабеж и эксплуатация крестьянства. На самом деле система общественного разделения труда, сложившаяся в средневековье, предполагала «взаимную полезность» самых различных сословий, постоянные конфликты которых не мешали им вместе - и только вместе - составлять самодостаточное феодальное общество, просуществовавшее весь отведенный ему историей срок.

     III. Методологические принципы изучения общества

     3.1. Социальный опыт в философии истории А. Тойнби

     Мировоззренческая направленность в осмыслении общественных процессов также активно развивалась  крупнейшим представителем современной философии истории А. Тойнби (1889 - 1975). По его мнению, философия истории есть особый подход к историческому материалу, когда само содержание всей целостности исторического процесса становится предметом особого, специфически философского воззрения и истолкования.

     Специфика же философского знания, по Тойнби, связана  с усмотрением в Бытии некой  непреложной объективной целостности, находящейся в увязке с субъективным опытом человека. Иначе говоря, философия истории - это изучение взаимосвязи исторического Бытия как универсального всечеловеческого опыта через призму внутреннего опыта человека, внутренней динамики человеческой души. Основной вопрос философии и истории - это вопрос о человеческом смысле истории, вопрос о внешнем и внутреннем достоинстве человека в потоке времени.

     Тойнби  считал, что история в своей  целостности и конкретных проявлениях  имеет некоторое всеобщее содержание. Это содержание состоит в том, что исторический опыт и историческое время не даны человеку как нечто  внешнее, не даны в отрыве от его внутренней жизни, в отрыве от его личности. Объективные процессы истории в значительной мере опосредованы человеческой личностью, ибо проходят через ее внутренний мир, внутренний опыт, внутренние конфликты. В этом смысле история персона личная. Таким образом, Тойнби подчеркивает, что история всецело не подчиняется человеческому произволу, но развиваясь через человека, она имеет человеческое лицо. Выбрасывая из истории глубинное, внутреннее содержание личности, - содержание, незаметное поверхностному взгляду и трудно реконструируемое, - мы, тем самым, рискуем выбросить из нее все наиболее существенное. По мнению Тойнби, бытие в его историческом измерении не просто отражает или осознает себя в личности. Оно воссоздается и спасается в ней и через нее. Человеческая история как «история людей» всегда, в той или иной мере, определяется ее участниками, специфическими особенностями их обликов и характеров. И в этом смысле история есть сфера человеческого общения, осмысленного в его особом временном, долговременном, многовековом измерении. И человеческая личность не растворима всецело в этой сфере, но, напротив, во многом определяет ее специфику. Анонимность подавляющего большинства участников исторического процесса не снимает вопроса о личностном характере истории, о ее человеческой одухотворенности.

     По  мнению Тойнби, с точки зрения постижения истории, понятие общения между  людьми и человеческого достоинства  связаны нерасторжимым образом. Достоинство человека реализуется  лишь в общении между людьми. Оно есть духовное соотнесение человека к человеку, человека с Бытием и, только благодаря этому, человека с самим собой. Тойнби уверен, что объектом изучения философии истории не может быть человечество в целом или какие-либо конкретные национально-государственные образования, а только определенные культурно-исторические типы, которые он называет обществами или цивилизациями. Именно общества или цивилизации представляют собой умопостигаемую единицу истории, целостные системы, в которых все элементы соответствуют друг другу и влияют друг на друга. Тойнби считал, что по мере роста все меньше и меньше возникает «вызовов», идущих из внешней среды, и все больше и больше появляется «вызовов», рожденных внутри действующей системы или личностей. Основной же критерий роста - это прогрессивное движение в направлении самоопределения цивилизации на основе развития самоопределения личности.

     Заключение

     Общество  отличается от государства как политического  института, включающего в себя различные  правительственные органы, армию, полицию, суд, призванного обеспечивать политическую и административную целостность общества, координировать различные сферы его жизни. В этом смысле государство представляет собой всего лишь часть общества. Однако социальные мыслители долгое время отождествляли часть и целое - общество и созданное им, представляющее его государство. Лишь в Новое время европейские мыслители сумели достаточно строго отличить государство от так называемого «гражданского общества», под которым стали понимать всю совокупность неполитических социальных групп, интересы которых пытается координировать государство. Соответственно, стало ясно, что реальное человеческое общество с развитой социальной структурой представляет собой противоречивое единство государства и «гражданского общества», взаимополагающих существование друг друга.

     Оставляя  в стороне все исторические тонкости общества, отметим, что, по мнению большинства  ученых, должным критериям соответствуют  так называемые «национально-государственные» объединения людей, обладающие автономной общественной жизнью.

     Свидетельством  в пользу такого вывода может послужить  хотя бы следующее «филологическое» соображение. Нетрудно понять, что обретение  социальной группой самодостаточности, присущей обществу, означает одновременно утрату ею той особой частной функции, которая отличала ее от других групп.  
 
 
 
 

     Список  использованной литературы

1. Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник, 3-е изд., испр. и доп. – М., 2000. – С. 4-76.
2. Кузнецов В. Г. и др. Философия: Учебник. – М., 2001, С. 120-151.
3. Радугин А. А. Философия: курс лекций. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2001, С. 10-30.
4. Философия: Уч. Пособие  /  Под ред. В. Н. Кохановского. – Ростов н/Дону, 1999. – С. 6-36.