Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Ноября 2012 в 16:35, научная работа
За прошедшие семь тысяч лет существования человеческой цивилизации ни философия, ни наука так и не смогли разумно объяснить, в чем же состоит смысл жизни. Неужели два полушария нашего мозга и вдвое большая, чем необходимо, продолжительность жизни - это ошибка переходного процесса? Неужели мы добываем знания лишь для того, чтобы с большим комфортом двигаться к священной могиле? Или у нас вообще нет ни роли, ни цели?
Возможно, мы лучше поймем механизм импринтирования, если рассмотрим другой набор “ритуалов”, при помощи которых человеческие ульи управляют рефлексами зачатия и воспроизводства. Я имею в виду ритуалы плодородия (а точнее, оплодотворения). Надеюсь, вы не будете шокированы?
Механизмы контроля, навязанного общественным аппаратом, в обоих случаях одинаковы. Давайте посмотрим на “систему” снаружи, взглядом стороннего наблюдателя, чтобы отчетливо увидеть все то, что, как правило, остается невидимым, поскольку глубоко укоренилось в наших представлениях.
Каждый генофонд
навязывает своему подрастающему поколению
мораль, правила, табу, этические предписания,
с помощью которых руководит
самой важной ситуацией - ситуацией
встречи сперматозоида с
“Рефлексы умирания” поддерживаются намного более строгими ритуалами социального импринтирования. “Подогревание” страха смерти, которое осуществлял улей, считалось само собой разумеющимся во всех докибсрнетических культурах.
Поскольку индивидуальная жизнь была короткой, жестокой и бесцельной, знания и умения отдельно взятого человека вряд ли имели какое-то значение. Мир изменялся настолько медленно, что знание могло сохраняться только в культуре генофонда. При отсутствии технологий персонального информационного обмена отдельный человек ничего не значил в культуре генофонда. Преданность коллективу считалась добродетелью. К творчеству и индивидуализации относились как к извращению, странности, безумию мутантов. Только деревенские идиоты могли позволить себе независимое поведение и хаотичное несанкционированное мышление.
В феодальную и индустриальную эпохи власти мотивировали и контролировали людей, умело манипулируя страхом смерти. Сегодня политики защищают общественный порядок, используя армию, полицию и смертную казнь. Организованная религия сохраняет свою власть и богатство, насаждая и культивируя страх смерти. И папа Римский, и мулла, и протестанты-фундаменталисты хорошо понимают, что ни в косм случае нельзя допустить, чтобы люди самостоятельно овладели и научились управлять собственным процессом умирания. Запрещается даже думать о существовании кибернетического постбиологического разума и возможности индивидуального пилотирования бессмертием.
Нас систематически программируют, как нужно умирать. Вольницы укомплектованы духовниками — главами религиозных орденов, священниками или раввинами, — готовыми в любую минуту выполнить “последний обряд”. В каждом военном подразделении есть свой священник, который выполнит таинство соборования над умирающим воином. Ужасная катастрофа? Зовите священника!
В индустриальном обществе любое событие становится элементом крупного бизнеса. В процессе умирания задействованы медицинское страховое общество, система бесплатной медицинской помощи, фонды по оказанию помощи роженицам, финансовое управление службы здравоохранения, палаты для неизлечимо больных людей. Кладбища. Погребальные ритуалы. Монополия религии на умирание и смерть людей действует даже более эффективно, чем монополия на их жизнь.
Для отцов церкви нестерпима сама мысль о том, что человек может иметь возможность сделать индивидуальный выбор в вопросах контрацепции, “пробирочного” зачатия, беременности и абортов. Все, что имеет отношение к экспериментам с бессмертием, ортодоксальные пастыри предают анафеме, будь то самоубийство, право добровольно умереть, эвтаназия, продление жизни, внетелесный опыт, оккультный опыт, астральные путешествия, выход из летаргического сна или комы, встречи с инопланетянами, криогенные исследования, создание банков спермы, яйцеклеток и ДНК, а также технология создания искусственного интеллекта.
Почему? Потому что если паства не боится смерти, то религия и политика теряют смысл. Власть генофонда оказывается под угрозой. А когда контроль над генофондом ослабевает, обычно появляются опасные генетические новшества и мутационные видения.
Глава тридцать вторая
Волновая теория эволюции
(или
эпоха индивидуальной
Распространение технологии мультимедийной передачи информации со световыми скоростями позволяет нам без труда воспользоваться знаниями и правом персонального выбора. В этих условиях оперативное знание и контроль выходят из-под власти генофондов и локализуются в стремительно преображающихся мозгах людей. Воспользовавшись выполненными по индивидуальному заказу, персонально запрограммированными квантово-лингвистическими приборами, люди смогут выбрать собственное социальное и генетическое будущее и, возможно, предпочтут “не умирать”.
Современные генетические теории предполагают, что эволюция, как и любой другой процесс во вселенной, имеет волновую природу. В “кульминационные” периоды эволюции и коллективных метаморфозов, когда происходит глобальная мутация, в периоды бурных преобразований и коллективной мутации консервативная догма становится опасной и даже убийственной. Залогом выживания генофонда становится индивидуальное экспериментирование и исследование, методичный научный подход к изучению природы и целесообразности запретов.
Новая мудрость кибернетической эры расширяет наше представление об индивидуальном бессмертии и выживании генофонда, о постбиологических возможностях информационного человека. Люди могут самостоятельно писать сценарий собственной кибернации и реанимации, а затем воплощать это сценарии на практике.
Поговорим о
наших постбиологических
Теперь давайте проведем четкое различие между вынужденной и добровольной метаболической комой. Между обратимым и необратимым умиранием. Исследуем грани между телесным умиранием, нейрологическим умиранием и умиранием ДНК с точки зрения обработки информации.
Соберем данные об этой самой загадочной зоне, зоне научного исследования искусственной жизни, которая сейчас начинает изучаться на стыке наук с привлечением специалистов по огромному ряду дисциплин. Какие способности по обработке информации сохраняются после телесного умирания, сопровождаемого прекращением деятельности мозга? Какие естественные и искусственные системы, от растущих минеральных структур до промышленных роботов, могут стать альтернативой биологии?
Возьмем на себя смелость вторгнуться в загадочную terra incognita, сохраняя хладнокровие, непредубежденность, терпимость и научную скрупулезность. И зададим последний вопрос: сохраняются ли какие-то информационные способности, сохраняется ли знание после прекращения деятельности биологической жизни?
Может ли человеческое сознание сохраняться в виде цифровых, волновых и двоичных кодов на компьютерных дисках, вне телесной оболочки, в которую мы заключены “при жизни”? Как органическая углеродосодержащая гусеница превращается в силиконовую бабочку?
Глава тридцать третья
Постбиологическое сознание
Процесс умирания, который на протяжении тысячелетий окутывался табу и примитивными суевериями, внезапно стал поддаваться разумному осмыслению. Мы вдруг поняли, что вовсе не должны “мирно и пассивно уходить” во тьму ночи или в освещенный блеском неона диснеевский рай, созданный корпорацией Иисуса Христа. Мы поняли, что концепция вынужденной необратимой метаболической комы, или “смерти”, была губительным суеверием первобытного общества и жесткой маркетинговой тактикой общества современного. Мы осознали, что у человека есть десятки активных творческих возможностей противостоять мертвой хватке смерти и существующих “при ней” организаций.
Понимание всегда предполагает возможность изменений. Как только мы поняли, что “смерть” можно определить как проблему работы с информационной памятью, тут же появились решения этой многовековой “проблемы”. Самое разумное, что можно сделать, - это попытаться сохранить информационную память в течение максимально возможного времени. В теле. В нервной системе. В ДНК. В силиконовых схемах и магнитных средах (как хранится информация в современных компьютерах). В молекулярном виде (это позволит нанотехнология, или атомная сборка). В криогенном виде. В форме передачи знания. В виде легенд и мифов. В виде потомков, которые будут кибернетически подготовлены использовать постбиологический разум. В виде генофондов, информационных банков, сложных форм вирусов, обитающих в мировых компьютерных сетях и матрицах киберпространства, описанных Уильямом Гибсоном в его великих романах.
Второй этап в обретении постбиологического сознания состоит в переходе от пассивности к активности. Люди, жившие в современную эпоху, запрограммированы смиренно дожидаться наступления конца, а потом отдавать свое тело для захоронения священникам и гробокопателям.
Сейчас, осваивая кибернетическую информацию, мы понимаем, что смерть - это изменение в работе с информационной памятью, и есть двадцать три метода ухода от рабского и страшного умирания.
В предыдущих главах я описывал семь стадий развития разума: биологическую, эмоциональную, ментально-символьную, социальную, эстетическую, некрологически-кибернетическую и генетическую. Есть и восьмая стадия — атомно-нанотехническая стадия. На каждой из этих стадий, разум проходит входную фазу осознавания информации, за которой следует фаза программирования и перепрограммирования, и, наконец, выходную фазу передачи информации.
Для перепрограммирования мы должны активизировать те контуры мозга, которые отвечают за тот или иной конкретный аспект. Когда “включается” нужный контур, можно заняться переимпринтированием или перепрограммированием.
Когнитивная нейрология
предполагает, что самый прямой способ
перепрограммирования эмоциональных
реакций заключается в повторно
Контуры мозга, отвечающие за процесс “умирания”, обычно включаются в период “околосмертных” кризисов. На протяжении столетий люди рассказывают одно и то же: “Когда я ушел под воду (стал задыхаться, падал, отказали тормоза), перед глазами промелькнула вся моя жизнь”.
При употреблении некоторых анестезирующих наркотиков, например, кетамина, можно пережить "такие “околосмертные”, “внетелесные” состояния. Можно собрать достаточное количество информации о том, как наркотики позволяют пережить “внетелесный” опыт, а затем использовать гипнотические техники для активизации желаемых контуров, не используя внешние химические стимулы.
Ритуалы, интуитивно разработанные различными религиозными группами, специально предназначены для того, чтобы вводить людей в гипнотические трансовые состояния, связанные с “умиранием”. Ребенок, который воспитывается в католической культуре, став очевидцем предсмертного обряда, получает мощный импринт (программу).
Прибытие священника для проведения таинства соборования становится кодовым сигналом приближения смерти. В каждой культуре есть свои ритуалы активизации и последующего контроля (программирования) “контуров смерти”. До самого последнего времени существовало мало культур, где “смерть” была процессом, в котором допускался персональный контроль и индивидуальный выбор человека.
Почти у всех животных есть “рефлексы умирания”. Некоторые животные покидают стадо, чтобы умереть в одиночку. Другие стоят, широко расставив ноги и флегматично дожидаясь последнего мгновения. У некоторых видов принято изгонять умирающий организм из социальной группы.
Рхли вы хотите
обрести навигационный контроль
над процессом умирания, попробуйте
воспользоваться тремя
1. Активизируйте рефлексы смерти, импринтированные вам культурной средой, и попробуйте их ощутить. Представьте себя в одеждах священника, раввина, главы религиозного ордена, и воспроизведите их гипнотические ритуалы. Займитесь визуализацией. Читайте молитвы. Выполняйте все это в виртуальной реальности вашего сознания. Совершите обряд богослужения на ваших собственных платонических похоронах.