Радикальный релятивизм П. Фейерабенда и методологический анархизм

Своеобразный взгляд на развитие науки прослеживается в работах американского философа Пола Фейерабенда (род. в 1924 г.), который исходит из того, что «познание не есть ряд непротиворечивых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концепции; оно не есть постепенное приближение к истине, а скорее представляет собой океан взаимно несовместимых альтернатив, где каждая отдельная теория, сказка или миф побуждает другие к более тщательной разработке: конкуренция ведет к развитию»¹.

Опытные данные либо уже содержат в себе теоретические предпосылки, либо утверждают их самим способом своего употребления. Для выявления этих скрытых предпосылок нужно посмотреть на исследуемую теорию извне, дав ей альтернативу и поставив под сомнение привычные результаты наблюдений.

Некоторые факты  невозможно установить, придерживаясь прежней теоретической точки зрения. Упорство в следовании привычной теории опасно ее догматизацией, превращением ее в жесткую идеологию, где факты подобраны, а успех достигается искусственным путем, ибо результаты наблюдений формулируются в терминах данной теории. В единстве мнений, – заявляет Фейерабенд, – нуждаются церковь, испуганные или корыстные жертвы некоторых мифов либо слабовольные и добровольные последователи какого-нибудь тирана.

Иногда новая теория может выглядеть несовместимой с опытными свидетельствами только потому, что эти последние испорчены старой теорией. Языковое оформление данных наблюдений само по себе содержит некоторые естественные интерпретации. Поэтому новая теория призвана заменить одну естественную интерпретацию на другую, содержащую и новый язык наблюдений. Таковы были, например, действия Галилея, утверждавшего относительность движения.

Поскольку развернутое  подтверждение новой теории требует  громадных преобразований в культуре, вплоть до утверждения в ней нового понимания познавательных способностей человека и новой концепции бытия, и на все это могут уйти века, оправданным является упорство сторонников этой новой теории, даже если оно сопровождается привлечением не слишком бесспорных доводов в ее пользу.

Признавая плодотворность развития науки в целом и многообразие ее практических применений, Фейерабенд, вместе с тем, утверждает, что наука  не священна и небезупречна. Она вытесняет позитивные достижения прежних эпох и поэтому лишает нашу жизнь многих возможностей. Противопоставление науки и ненауки не только искусственно, но и вредно для развития познания. Из истории науки известно немало фактов позитивного влияния на ее развитие, исходившего из вненаучных сфер. Наоборот, многие научные процедуры, предписания и запреты незаметно отмирали и отбрасывались.

Утверждение о том, что  вне науки не существует познания, представляет вымысел. Фейерабенд приводит яркие примеры поразительной результативности донаучного и вненаучного познания и заключает не только о невозможности подчинить развитие науки фиксированным и универсальным методам, но и о том, что «наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки. Это одна из форм мышления, разработанная людьми, и не обязательно самая лучшая. Она ослепляет только тех, кто уже принял решение в пользу определенной идеологии или вообще не задумывается о преимуществах и ограничениях науки. Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует предоставлять самому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки – этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение – наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали»².

Радикальный релятивизм П. Фейерабенда и   методологический анархизм

Еще одним – и, наверное, самым радикальным, – представителем релятивистской позиции был Пол Фейерабенд. Пол (Пауль) Карл Фейерабенд (1924 - 1994) – американский философ и методолог науки австрийского происхождения, отстаивавший позиции теоретического и методологического плюрализма, а также относительность критериев рациональности. Его позиция получила название «методологического анархизма». В ранних работах Фейерабенд, стоя на позициях близких Попперу, критиковал концепцию дедуктивного кумулятивизма. Фейерабенд выделяет два основных принципа дедуктивного кумулятивизма: 1) принцип дедуцируемости, утверждающий, что более ранняя теория может быть дедуктивно выведена из более поздней теории, 2) принцип инвариантности значения,

107

согласно которому значения выражений более ранней теории сохраняются  в языке более поздней теории. Он опровергает оба принципа, указывая на то, что теории (например, теория Аристотеля, теория Ньютона и теория Эйнштейна) являются несовместимыми.

В рамках своей философии  «методологического анархизма» Фейерабенд возвращает в философию науки  ту замечательную идею, что любой научный метод, любая модель научного знания всегда обнаружит какую-то свою ограниченность. Фейерабенд возвращает нам чувство мистической бесконечности научного знания и научной деятельности. Принципу фальсифицируемости Поппера Фейерабенд противопоставляет «принцип прочности (консервации)», требующий от ученого разрабатывать теорию, не обращая внимание на трудности, которые она встречает. Часто ученые проявляют большое упорство в отстаивании своих теорий, несмотря на давление критики, и порою в итоге такая установка позволяет сохранить еще «ранимые» ростки нового знания, обнаруживающего свою устойчивость к контрпримерам только на достаточно зрелой стадии своего развития.

Критикуя позицию Куна, Фейерабенд возражает против его  абсолютного разделения нормальной науки и научной революции. С его точки зрения, элементы этих двух состояний научного знания постоянно присутствуют в его эволюции.

Возражая стереотипу разделения обыденного языка и языка  науки, Фейерабенд предлагает взглянуть  на обыденный язык как на некоторую своеобразную теорию, которая также может быть преодолена некоторой последующей теорией. До некоторой степени этот процесс, по-видимому, совершается в эволюции самого обыденного языка, который все более ассимилирует различные теоретические конструкции.

Главная работа Фейерабенда  – «Против методологического  принуждения» – планировалась как  первая часть совместной работы-диспута  с Имре Лакатосом, посвященного проблемам  рационализма. Но Лакатос умер и  Фейерабенд посвятил свой труд его  памяти.

Во вступлении Фейерабенд ставит два главных вопроса критического исследования науки:

1. Каковы границы науки?
2. В чем ценность науки? (Т.е. действительно ли она лучше концепции, изложенной древними семитами в Книге Бытия, или же космологии индейцев хопи).

Если на первый вопрос существует множество ответов, то второй вопрос, по убеждению Фейерабенда, в наше время практически не ставится. Наука принимается как абсолютная ценность просто потому, что это наука. Вследствие этого возникает асимметрия в положении науки и других форм миропонимания. У нас никто не говорит: «Существуют (существовали) люди, которые верят (верили), что Земля вращается вокруг Солнца». Научные пропозиции подаются как догмы и носят принудительный характер, что делает науку схожей с теологией времен средневековья. «В самом деле, - пишет Фейерабенд, – определенные методы дискуссии или внушения, некогда служившие сиянию церковной мудрости, ныне нашли себе новое прибежище в науке». Эта ситуация не вызывала бы беспокойства, если подобный догматизм был бы распространен только в среде свято верящих в науку ученых. Но это не так. Современное государство, которое в идеале (демократическом идеале) должно быть идеологически нейтральным, повсеместно вступает в тесную связь с наукой. Иными словами, государство и религия, государство и миф четко отделены, а государство и наука – нет. (Государство и идеология, в общем-то тоже, хотя иногда идеологические принципы могут включаться в структуру государства, но только как решение большинства и после открытого обсуждения. В отношении науки никто такого обсуждения не проводит).

Это, по мнению Фейерабенда, вступает в противоречие с принципами демократии. Кроме того, сама наука  антидемократична: принятие или отбрасывание научных фактов и принципов полностью  отделено от демократического процесса информирования общественности,   обсуждения   и   голосования.    Мы   принимаем   научные   законы   и    факты,

108

изучаем их в  школах, делаем их основой важных политических решений, даже не пытаясь поставить их на голосование. Понятно, что принимать решения в области науки должны те, кто в ней компетентен. Это - научное сообщество. Но ведь само сообщество и устанавливает критерии этой компетентности! Между научным сообществом и общественностью существует пропасть, которая считается непреодолимой.

Здесь надо иметь  в виду, что Фейерабенд вовсе не ратует за замену науки чем-то другим, например, религией. Он выступает против авторитаризма науки, который, подчас, вредит ей самой. Ученые, убежденные в абсолютной исключительности науки, вполне могут пройти мимо полезного знания, посчитав его «ненаучным». Придание науке характера «тотального мировоззрения» лишает жизнь многих возможностей, ибо наука в действительности не абсолютна и не тотальна. Сказанное о науке справедливо и в отношении известных нам сегодня мифов, религий, магических учений. «Запомним хотя бы то, что имеется много способов бытия-в-мире, каждый из которых имеет свои преимущества и недостатки, и что все они нужны для того, чтобы сделать нас людьми в полном смысле этого слова и решить проблемы нашего совместного существования в этом мире».

Но обратимся теперь к идеям «методологического анархизма». В качестве эпиграфа к своей работе Фейерабенд берет слова Бертольда  Брехта о том, что порядок в наши дни есть обычно там, где ничего нет. Он указывает на бедность. «Методологический анархизм», таким образом, призван обогатить науку, и, будучи малопривлекательным с политической точки зрения, анархизм оказывается необходимым как философия науки. При этом не следует опасаться, что уменьшение интереса к закону и порядку в науке и обществе, характерное для анархизма этого рода, приведет к хаосу. Нервная система людей для этого слишком хорошо организована.

Анархическая наука - это наука, руководствующаяся принципом  «допустимо все» (или «все сойдет») - апу1шп§ §оез. Только такой принцип будет гуманным и действительно содействовать научному прогрессу. Это положение Фейерабенд подтверждает ссылками на конкретные исторические события. История действительно свидетельствует о том, что более разнообразный спектр теорий может позволяет быстрее выбрать из них наиболее адекватную для описания фактов.

Познание, с точки зрения анархической эпистемологии, не есть ряд  непротиворечивых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концепции. Оно не является постепенным приближением к истине, а скорее представляет собой увеличивающийся океан взаимно несовместимых (быть может, даже несоизмеримых) альтернатив, в котором каждая отдельная теория, сказка или миф являются частями одной совокупности, побуждающими друг друга к более тщательной разработке; благодаря этому процессу конкуренции все они вносят свой вклад в развитие нашего сознания. Кроме того, абсолютно все идеи, сколь бы абсурдными они ни были, могут обогатить наше познание. Подчас, отмечает Фейерабенд, не надо брезговать даже политическим давлением на науку, если оно помогает обуздать шовинизм науки, пытающейся сохранить зШш яио.

Во времена развития квантовой механики новые теории были настолько отличными от идей классической физики, что Нильс Бор  в качестве одного из критериев новых  теорий выдвигал их «достаточную безумность». Вслед за Бором, Фейерабенд предлагает выдвигать гипотезы, не согласующиеся ни с имеющимися фактами, ни с хорошо подтвержденными теориями. Подобный принцип действия Фейерабенд назвал «контриндукцией».

Ни одна теория никогда  не согласуется со всеми известными в своей области фактами. Но это не должно быть свидетельством против теории, ведь факты формируются прежним взглядом на мир и несогласованность с ними новой гипотезы может указывать на то, что она действительно задает новую перспективу.

В науке начиная с  Аристотеля довольно распространены так  называемые «естественные интерпретации» - интерпретации, так хорошо согласованные  с нашим обыденным опытом и  «естественной установкой» сознания, что требуется немалое усилие,

109

чтобы выступить против них. Более того, естественные интерпретации обрастают высокоабстрактным языком, который их неплохо маскирует.

Исходя из принципа контриндукции  условие совместимости (новая гипотеза должна быть логически согласована  с уже принятыми) оказывается  неразумным, ведь оно ведет к тому, что сохраняется наиболее старая теория, а не лучшая. Этот принцип препятствует процессу пролиферации (т.е. умножения, разрастания) теорий, который благотворен для науки. Единообразие, поддерживаемое условием совместимости, ослабляет критическую силу научных теорий. Здесь отчетливо слышны отголоски позиции Лакатоса, который говорил о продуктивности конкуренции между теориями и непродуктивности теоретической монополии. Позиция Фейерабенда очень напоминает сильно радикализированную позицию Лакатоса. Самого Лакатоса Фейерабенд хоть и упрекает в ограниченности, но считает «замаскированным анархистом».

Подобно Лакатосу, Фейерабенд призывает к щадящему отношению к новым гипотезам, которые могут стать провозвестниками новой продуктивной теории. На момент своего возникновения они настолько слабы, что подчас могут выжить только при «молчании разума». Так произошло, по мнению Фейерабенда, с гелиоцентрической моделью Коперника. Метод, который использовал Галилей, защищая коперниканскую модель, был по сути «иррациональным».

¹ Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки / П. Фейерабенд. М., 1986.  
С. 161-162.

² Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки / П. Фейерабенд. М., 1986.  
С. 450.