Проблемы семьи и брака в работах В.Розанова

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ТЕМА: «Проблемы семьи и брака в работах В.Розанова» 

Введение

1. Основные этапы жизни и деятельности В. В. Розанова…………………4

    2. Основные направления философской мысли В.В. Розанова…………….9

   3. Семейный вопрос в России……………………………………………….13

Заключение

Список использованной литературы 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

     Глубокие, парадоксальные размышления Василия Розанова удивительно созвучны нашему времени. Множество личных переживаний выпало на его долю: писателя не понимало большинство современников (картина весьма знакома), а его имя было на долгие годы вычеркнуто из истории русской культуры.

     Как вполне справедливо считает В.А. Фатеев, вряд ли найдется еще такой противоречивый писатель и философ с такими резкими и неожиданными изменениями во взглядах как В.В. Розанов. Однако, при всей этой изменчивости, обращает на себя внимание его постоянная приверженность к одним и тем же главным темам. Подобно "двуликому Янусу", он все время колеблется между двумя противоположными, взаимоисключающими точками зрения на особенно интересующие его явления - христианство, иудаизм, Россию. Такой доведенный до конца релятивизм составляет одну из главных отличительных черт Розанова: увлечение язычеством неотделимо у него от приверженности православию и Церкви, уничижительные заметки о России и русских до полного восхваления всего русского, а также его антисемитские выступления перемежаются с восхищением иудаизмом и любви к еврейскому семейному быту. Загадочный феномен Розанова пытались разгадать многие, а также рассуждения о его юродивости стали общим местом в литературе о нем. 
 
 
 
 
 
 
 

1. Основные этапы  жизни и деятельности  В. В. Розанова

     Василий Васильевич Розанов родился в 1856 году в Ветлуге Костромской губернии в семье чиновника лесного ведомства. Отец его умер вскоре после переезда семьи в Кострому, когда мальчику было три года. На руках матери оставалось семеро детей. После ее смерти с 14-летнего возраста будущий писатель воспитывался в семье старшего брата Николая, преподававшего в гимназиях Симбирска и Нижнего Новгорода.

     В 1878 году Розанов определяется на историко-филологический факультет Московского университета, становится стипендиатом А. С. Хомякова. Особенно запомнились ему лекции В. О. Ключевского, который после смерти в 1879 году С. М. Соловьева стал читать курс русской истории. Юного Розанова очень впечатляло словесное мастерство историка. «Ничего подобного я не слыхал ни прежде, ни потом...— вспоминал он.— Речь, им произнесенную, без поправок, без корректуры, без «просмотра автора» — можно было помещать куда угодно: все было кончено и завершено, отделано последнею отделкой».

     В начале 1881 года Розанов обвенчался с Аполлинарией Сусловой, эмансипированной женщиной, известной в писательской среде.

     Полина, будучи на 16 лет старше мужа, создала ему в Брянске, где он преподавал в прогимназии после университета, жизнь «мучительную, невыносимую».[4]

     За  четыре года жизни в Брянске Розанов  написал книгу «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания», в основе которой лежит идея «живого роста». Она писалась на едином дыхании, без поправок. «Обыкновенно это бывало так,— вспоминал он через 30 лет.— Утром, в «ясность», глотнув чаю, я открывал толстую рукопись, где кончил вчера. Вид ее и что «вот сколько уже сделано» — приводил меня в радость. Эту радость я и «поддевал на иголку» писательства».

       Эту работу Розанов считал определяющей для всего своего миросозерцания, как выражение «предназначения» и «цели жизни.

     На  протяжении всей жизни писателя им владела идея «несообразности» дел, творимых на Руси. И как результат этого, считал он, явился нигилизм. По его мнению, началось это с Петра Великого, нужнейшие реформы которого содержали, однако, тот общий смысл, что «мы сами ничего не можем» и «все надо привезти из-чужа», а окончились «шестидесятниками» и их «потомками», приложившими немало усилий, чтобы осмеять реформы 1860-х годов и провозгласить: «К топору зовите Русь!»[6]

     В Ельце В. В. Розанов встретил «друга»  — Варвару Дмитриевну Бутягину (в  девичестве Рудневу). В мае 1891 года состоялось тайное венчание Василия Васильевича и Варвары Дмитриевны, поскольку его первый брак с А. Сусловой не был расторгнут, а на гражданский брак Варвара Дмитриевна не соглашалась. Молодые спешили покинуть Елец, что было оговорено заранее как условие брака, и обосновались в городе Белый Смоленской губернии, где Розанов стал преподавать в прогимназии. Провинциальный городок Белый с тремя тысячами жителей, вспоминал Розанов,— один из тех, где происходит действие рассказов Чехова.

     Еще в Ельце им была написана «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского». Опубликованная в начале 1891 года в  «Русском вестнике», она обратила на себя внимание читателей, выдержав три  издания. Теперь в Белом «вольнодумный  учитель» взялся за критику рутины гимназического обучения и стал с января 1893 года публиковать в «Русском вестнике» главы своей книги «Сумерки просвещения» (название по аналогии с «Сумерками кумиров» Ф. Ницше), что восстановило против него весь Московский учебный округ, а министр просвещения сделал владельцу «Русского вестника» Ф. Н. Бергу внушение, которое последний спокойно отклонил. Такова была независимость обычного русского журнала еще задолго до Манифеста 17 октября 1905 года, провозгласившего свободу печати.

     В апреле 1893 года Василий Васильевич с женой и только что родившейся дочерью Надей (умершей осенью того же года) переехал в Петербург.

     Шесть лет службы Розанова в Государственном  контроле оставили у него тяжелое  воспоминание о «крайней материальной стесненности», натянутых отношениях с новым начальством. (Государственный контроль возглавлял тогда славянофил Т. И. Филиппов.) Все это привело к жизненному и творческому кризису, который писатель пережил в 1896—1898 годах.[1]

     Пятнадцать  лет спустя он напишет об этом в «Опавших листьях»: «Контроль, чванливо-ненавидяще-надутый Т. И. Ф., редакции «своих изданий» (консервативных), не платящие за статьи... дети и жена и весь «юридический непорядок» около них, в душе — какая-то темная мгла, прорезаемая блесками гнева: и я, «заворотив пушки», начал пальбу «по своему лагерю» — всех этих скупых (не денежно) душ, всех этих ленивых душ, всех этих бездарных душ». Вспоминая те первые годы жизни в столице и своего начальника, Розанов писал: «Петербург меня только измучил и, может быть, развратил. Сперва (отталкивание от высокопоставленного либерал-просветителя и мошенника) безумный консерватизм, потом столь же необузданное революционерство, особенно религиозное, антицерковность, антихристианство даже. К нему я был приведен семейным положением». [2]

     В 1899 году Розанов уходит со службы в  Государственном контроле и становится постоянным сотрудником газеты «Новое время», издававшейся А. С. Сувориным. Доход его резко увеличивается. Из скромной квартиры на Петербургской стороне семья писателя, в которой было уже три дочери (Таня, Вера и Варя) и сын Василий, переезжает на Шпалерную (ныне ул. Воинова). Здесь осенью 1900 года родилась младшая дочь Розанова — Надя.

     Широкая лестница вела в просторную квартиру из пяти комнат с видом на Неву. Здесь у Розанова в первые годы XX века собирались выдающиеся деятели русской культуры, проводились розановские «воскресенья», на которых обсуждались проблемы религии, философии, литературы, искусства. Здесь бывали Д. Мережковский, Н. Бердяев, 3. Гиппиус, А. Ремизов, Вяч. Иванов, А. Белый, Ф. Сологуб, С. Дягилев и другие.

     То  были самые светлые годы в жизни  Василия Васильевича и его  семьи. Об этом времени он, затем  скажет в «Опавших листьях»: «Лучшее  в моей литературной деятельности —  что десять человек кормились около нее. Это определенное и твердое».

     В последние годы жизни (1917—1919) Василий  Васильевич удалился с семьей в Сергиев Посад, рядом с Троице-Сергиевой лаврой под Москвой, где издавал свою лебединую песню- «Апокалипсис нашего времени» — несправедливый и горький упрек «мерзкой», с его точки зрения, русской литературе как главной виновнице «рассыпанного» царства.

     На  другой день после Октябрьской революции  решением Военно-революционного комитета Петроградского Совета «Новое время» было закрыто. Розанов остался без средств к существованию. С 15 ноября 1917 года он начал печатать в Сергиевом Посаде ежемесячные выпуски «Апокалипсиса нашего времени», в которых отразилась растерянность, боль и непонимание революции, представлявшейся автору всеобщим Апокалипсисом.

     Бегство Розанова в Сергиев Посад объясняли  малодушным желанием «скрыться с горизонта». Э. Голлербах, близко знавший Розанова в те годы, говорил: «В. В. пережил состояние отчаянной паники. «Время такое, что надо скорей складывать чемодан и — куда глаза глядят»,— говорил он. Но вовсе не был он трусом... Осенью 1918 года, бродя по Москве с С. Н. Дурылиным, он громко говорил, обращаясь ко всем встречным: «Покажите мне какого-нибудь настоящего большевика, мне очень интересно». Придя в Московский Совет, он заявил: «Покажите мне главу большевиков — Ленина или Троцкого. Ужасно интересуюсь. Я — монархист Розанов». С. Н. Дурылин, смущенный его неосторожной откровенностью, упрашивал его замолчать, но тщетно».[3]

       Русский философ и писатель Василий Васильевич Розанов размышлял о России и ее судьбах до последних дней своей жизни. «Безумное желание кончить «Апокалипсис»,— писал он в конце 1918 года Д. С. Мережковскому. Ему оставалось жить несколько месяцев. Последняя изданная при его жизни книга — «Апокалипсис нашего времени» — оборвалась на десятом выпуске. Времена были трудные, голодные. Печататься становилось все сложнее и сложнее. А тут еще сдвоенный шестой-седьмой номер «Апокалипсиса» был конфискован тотчас по выходе в свет. Как жить и работать дальше, как прокормить семью?

     Он  умер в Сергиевом Посаде близ Троице-Сергиевой лавры 23 января 1919 года (по новому стилю это было 5 февраля). В Сергиев Посад Розанов с семьей переехал из Петрограда, после того как в сентябре 1917 года его друг философ П. А. Флоренский подыскал им квартиру в доме священника Беляева. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Основные направления  философской мысли  В.В. Розанова

       Серьезный интерес Розанова к философии, пробудившийся в университетские годы, столкнулся с рутиной установившейся системы преподавания. Он писал: «Все-таки к философии именно я почему-то питал особенное благоговение: «прочие — в сюртуках, а этот в хламиде». Вдруг, по какому-то торжественному случаю, я увидел нашего Матвея Михайловича (Троицкого), до того расшитого в золото (позументы парадного мундира) и со столькими орденами на груди... что мой туман спал.

       Ах, вот отчего... университет не  дает никакой идеи о науке:  все они занимают должность V-ro класса, дослуживаются, к 40-летию службы, до тайного советника и мирно прилагаются «к отцам» на Дорогомиловском или Ваганьковском кладбище». [8]

     На  становление Розанова - мыслителя и писателя значительное влияние оказали три видных представителя русской культуры: Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев и С. А. Рачинский, с которыми будущий философ стал переписываться еще в годы учительства. Философ, публицист, критик Страхов тесно сотрудничал с Достоевским, дружил с Толстым; другой философ — Леонтьев писал Розанову из Оптиной пустыни, где находился под духовным влиянием знаменитого, очень уважаемого старца Амвросия; Рачинский, хотя и учительствовал в собственной деревенской школе, но эта церковная школа бывшего профессора Московского университета была известна всей России.

     Книга Розанова «О понимании" направлена против позитивизма большинства  тогдашних профессоров философии Московского университета. Автор видел и серьезные недостатки своего труда, о которых позднее говорил: «Мне надо было вышибить из рук, из речи, из «умозаключений» своих противников те аргументы, которыми они фехтовали. Отсюда — элементарность, плоскость суждений, доказательств. «Надо было полемизировать не с Парменидом, а с Михайловским». Конечно — это слабая сторона книги».

     Ныне  рецептивная эстетика утверждает, что  важно не литературное произведение само по себе, а его восприятие читателем, и это не вызывает протеста.