Личность и миф

2.Миф как социокультурный аспект.

    Миф относится к кругу тех научных  проблем, которые будоражат умы  и вызывают многолетние дискуссии. И хотя базовые понятия культуры редко проблематизируются, в современных  условиях мы имеем дело именно с  таким случаем, когда попытки свести миф к сумме исторических заблуждений человеческого разума переплетаются с мнением, что «мифология несёт в себе всю страсть и поэтичность, на какие только способен человеческий разум».

    При  этом следует отметить, что литература по данной теме – от работ общего порядка до конкретных  исследований по различным частным вопросам - огромна и постоянно увеличивается. Однако, к сожалению, большая часть имеющихся по данной теме публикаций отражает сложившиеся в науке и обществе предрассудки. И поэтому, несмотря на иной подход в рассмотрении мифа, возникший в XIX веке, начиная с работ философов (Ф. Шеллинг, Ф. Ницше) и лингвистов (М. Мюллер, А. А. Потебня, А. Н. Веселовский), а также ряд выдающихся исследований мифа, предпринятых отдельными учеными в ХХ веке (Э. Кассирер, Дж. Кэмпбелл, К. Леви-Строс, А. М. Лобок, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, К.-Х. Юнг, М. Элиаде), онтологически миф для науки и общества продолжает оставаться во многом загадкой.

    Недаром в ходе самопознания человечества миф, первоначально означавший истинное сказание обо всех священных первовещах и первособытиях, постепенно под воздействием логики, поменял своё значение на прямо противоположное. И стал пониматься, как ложь, выдумка, неправда, иллюзия, так как логикой не воспринимался. Именно поэтому попытки «расколдовать» мир и отделить его от мифа предпринимались ещё со времён расцвета Эллады, когда из иррационального Мифа выделился построенный на принципах рациональности Логос. Но черты мифического переживания относительно всех значимых явлений у человечества сохранились. А, начиная с ХХ века, они стали обнаруживаться даже в науке, ознаменовав процесс тотальной ремифологизации. И хотя нельзя сказать, что наука войну с мифом проиграла, её возможности по борьбе с мифологиями оказались во многом сильно преувеличенными.

    Отчасти это связано с тем, что миф  преимущественно  принимается исследователями, как некая неизменная данность без  проверки его на смысловую, семантическую, логическую и нормативную определённость в рамках целого. К тому же предлагаемые исследования в основном касаются отдельных частностей. Однако, всех их объединяет констатация того, что миф вернулся. Так, по мнению большинства учёных, мир захлестнула волна мифотворчества. И создалось впечатление, что из «царства рационализма и науки» он шагнул в новую «мифологическую» эпоху. При этом оставалось неясным, то ли это явление для нас новое, то ли оно происходило всегда, но для нашего восприятия как бы не существовало? Ведь были среди исследователей и те, кто утверждал, что мифы никуда не исчезали. Просто человек, руководствуясь приоритетом рациональности, сам убедил себя в том, что от них избавился, тем самым лишь способствуя новому мифотворчеству. А теперь за это расплачивается.

    В свою очередь такой подход вынуждал заново ставить уже казалось бы снятые вопросы. Может ли человек преодолеть миф, опираясь на научные знания? Создаётся ли современный миф «по воле человека» или возникает независимо от неё? Как вообще возникает миф и почему человек занимается мифотворчеством? Что это ему даёт, а чего лишает? Как человеку относиться к мифу: непримиримо бороться или попытаться  использовать мифотворчество себе во благо? 

    Между тем, дабы оправдаться перед общественностью, учёные сначала пытались объяснить  «возникновение современной мифологии» не собственными, навеянными мифом рациональности заблуждениями, а низменными инстинктами невежественной толпы. В результате появилось множество наукообразно сформулированных идей, один из образчиков которых можно ниже привести: «В отличие от древнего мифа, обладавшего онтологическим статусом, современный миф — это социальное производное, чья жизнь и смерть инспирированы надеждами и фрустрациями общественного сознания». В нём произвольной установкой исследователя миф лишается своего онтологического статуса и ограничивается сферой, за пределы которой ему выходить запрещено. Вот только не понятно, можно ли причины возникновения современных мифов свести только к «надеждам и фрустрациям общественного сознания»? Насколько бесспорно лишение современного мифа его онтологического статуса лишь на том основании, что он «инспирирован надеждами и фрустрациями общественного сознания»? Кто его тогда инспирирует? Не человек ли? И чем он руководствуется при этом? Делает ли он это сознательно или мифотворчество в значительной степени бессознательный процесс? Можно ли источники современного мифотворчества блокировать, а механизм его функционирования разрушить или преодолеть, коль онтологической основы под ним нет? Судя по всему не получается. Но тогда выходит другое: мало того, что подобного рода идеи основаны на скомпрометировавших себя знаниях, но они ещё перекрывают возможность для других исследований, поскольку главные ответы, по мнению их сторонников, уже даны и тема полностью раскрыта. Но вопросы всё равно остались. И на них удовлетворительного объяснения почему-то нет.

    Таким образом, получается одно из двух: либо борьба с мифом была явно недостаточной  и велась не теми средствами, либо она  сама по себе оказалась бесперспективной, поскольку тоже стала одной из основных форм мифотворчества. Однако, ответить на этот вопрос однозначно не получается, так как тайна мифотворчества скрыта не в мифе, а в человеке, который творит его. Зачем он это делает? Почему? С какой целью? Чем определяется характер и направленность мифотворчества? Что влияет на нравственный выбор человека в пользу тех или иных мифов? Свидетельствует это о высоте его помыслов или о низменности инстинктов? А поскольку возвращение мифа было признано одним из самых заметных черт и явлений нового столетия, многих исследователей волнует вопрос происходящей ремифологизации: мы возвращаемся к мифу или миф возвращается к нам? И возможно, на самом деле никакого возвращения не было, как с открытиями Зигмунда Фрейда к человеку не вернулось подсознание, а просто человек открывает миф для себя заново? Может ли возвращаться то, что никуда не уходило? Просто изучение древних мифов всё чаще подталкивало исследователей к пониманию того, что мифы, которыми жили древние, уж слишком похожи на аналогичные явления, которыми люди живут сейчас. Так постепенно пришло понимание современного мифа, который хотя и существенно отличается от архаичного, но имеет с ним одну природу.

    Правда, нарастание современной ремифологизации  всё ещё по традиции объясняется  преимущественно господством эпохи т. н. «постмодерна», а также происходящими в мире глобальными трансформациями в сфере развития культуры, науки, технологий, межцивилизационных отношений. Однако, почему многие исследователи не могут принять «возвращение» мифа, не как следствие падения образования и нравов, а также общей деградацией человечества, но как естественный результат развития науки и нового уровня социального восприятия, позволяющего увидеть и исследовать то, что ранее игнорировалось или вовсе не замечалось, пока не понятно. В чём проблема: в объективности данных об исследуемых явлениях, позволяющих преодолеть в процессе научного познания исторически обусловленную его «вязкость» или в неосознанном коллективном предубеждении? Насколько объективным является «объективное знание» о том, что нужно про миф знать?

    Впрочем, независимо от отношения к мифу людей  науки, в мире всё более приходит и утверждается понимание, что миф  такая же данность нашего сознания, как язык и наука, остающаяся нерушимым  фундаментом всей мировой культуры. Это понимание лишь укрепляет уверенность исследователей современного мифа в том, что мифологический универсум не исчез, не был преодолён ни наукой, ни обществом, но лишь поменял способ своего выражения, сделав его более скрытым, устойчивым, гибким и опосредованным.

    К тому же, хотя в конкретном практическом плане миф может быть проигнорирован, он каким-то образом оказался тесно  связан фактически со всеми проблемами жизнеустройства человека и общества, с его нравственными ценностями и социальными идеалами, с его духовностью, подводя к мысли, что способ и содержание мифотворчества народа напрямую связаны с его  существованием. В новом виде миф предстал как символически организованное системное знание, как воплощающая символику единства «диалектически необходимая категория сознания и бытия», которую надо изучать системно, во всей полноте проявлений его многообразия, средствами всех исследующих миф наук, не теряя при этом его целостности. Что миф есть определённым образом организованная знаковая система, с помощью которой мир познаёт сам себя. Константная структура, без которой, видимо, существование человека и человечества просто невозможно.

    Так, удовлетворяя социокультурную потребность  в целостном знании, миф, организует и регламентирует жизнь человека, предписывая людям правила социального поведения, обуславливает систему ценностных ориентаций, облегчает переживание стрессов, порождаемых критическими состояниями природы, общества и индивидуума. К тому же в мифах сосредоточен жизненно важный для существования человечества ресурс устойчивых и постоянно в разных формах повторяющихся во времени ценностей, без актуализации которых дальнейшее существование и развитие человечества оказывается невозможным.

    Следовательно, если миф вернулся или сумел сохранить  себя, как явление, несмотря на постоянную борьбу с ним, значит, он человеку нужен, а его смысловая оценка и выбранные обществом средства борьбы оказались в значительной степени ошибочными и нуждаются в существенной коррекции. К тому же, с учётом того, что именно мифы формируют смысловое пространство сознания не только людей, но и народов, в нынешних переломных исторических условиях задача разобраться в этом крайне непростом вопросе для науки является  делом чести, а для общества – вопросом выживания. Таким образом, проблема мифа и социального мифотворчества, их роль и особенности, возможности и последствия вновь выдвигаются на передний план гуманитарных исследований. Вот только качественных изменений в характере исследований за редким исключением, к сожалению, не произошло.

    Возможно, сложность решения данной проблемы заключается в том, что миф, как  особый тип знания и универсальная  система ценностных представлений, принадлежит к числу тех изучаемых наукой явлений, которые в рамках какой-либо единственной научной специальности не могут быть даже корректно поставлены. Ведь миф является одним из самых  всеобъемлющих и универсальных понятий истории человечества. Значит, будучи основой целостности в сознании, миф нуждается в понимании себя, как целостности. Поэтому проблема  онтологического постижения мифа при сохранении его смыслового единства через установку на синкретизм выходит на первый план, так как локальные подходы к универсальному объекту заведомо односторонни.

    В свою очередь, постановка проблемы, как  открытие нового аналитического пространства, требует определения структуры актуализации. Структура актуальности включает в себя онтологические и ситуативные, концептуальные и прикладные, личностные и социальные, цивилизационные и глобальные аспекты, разворачиваемые в рамках существующего социального пространства в режиме социодинамики взаимодействия мира, культуры и науки.

    В основе проблемы актуальности стоит  вопрос о том, что даёт миф миру, социуму, человеку, эпохе, науке? И хотя он подразумевает  многоаспектность, применительно к указанным явлениям можно сказать, что через мифы, свои и чужие, они познают себя и других. Познают и меняют в ту сторону, в какую считают нужным. Причём, воздействие это происходит негласно, опосредованно, гомеопатически, в режиме «мягкой силы» согласно стратегии непрямых действий. А если учесть, что, помимо осуществления процесса постижения себя во времени относительно других, миф выступает, как тип социального кодирования и механизм духовной самоорганизации общества, придающий осмысленность всему человеческому существованию, понятно, что миф будет актуален всегда. Поэтому вполне логично воспринимать его, как своеобразное воплощение вечной актуальности бытия через постоянную жажду человека в трансценденции.

    Следовательно, миф, как объект познания, актуализирует себя  постоянно, а актуальность заявленной темы имеет для науки и общества непреходящий характер. При этом, следует учесть, что, хотя в силу своей универсальности и пластичности миф всегда воспринимался, как проблема, лишь сейчас его начинают осознавать, как механизм решения проблем. Иными словами, на данный момент в науке сложились условия для грамотного сочетания научной логики с мифической интуицией во благо науке и людям, так как наука созрела, чтобы понять миф и себя в мифе, и через это изменить своё отношение к нему, знаменуя ту стадию онтологической проявленности мифа, когда его можно оценивать, как целое.

    Таким образом, непреходящая актуальность изучения мифа определяется его онтологической сущностью, новыми представлениями  о мифе и новыми возможностями науки в его изучении, а также глобальными проблемами современности, требующими качественного пересмотра культурной парадигмы общецивилизационного развития и подводящими к выводу, что философия жизнеустройства и философия науки без анализа социального мифотворчества будут ущербными. В свою очередь за ним стоит осознание того, что каждый человек и общество в целом воспринимают окружающий мир мифологически настолько, насколько он для них является чувственно воспринимаемым, личностно выстраданным и пережитым. И, значит, синдром некой отстранённости, когда человек относился к мифу, как к чему-то ложному и изначально и однозначно порочному, в науке и в обществе постепенно преодолевается. Параллельно с этим приходит понимание того, что вырастающий из чувств, желаний и страхов миф не более порочен, чем люди, его порождающие.

В свете  этого, с одной стороны, миф был  и остаётся одним из самых сложных  и притягательных объектов исследования независимо от эпохи. И  потому его  изучение будет актуальным всегда. С другой стороны, интерес к мифу в науке и в обществе за последние годы столь быстро возрос, что нам приходится переоткрывать миф для себя заново. В значительной степени этому способствует системный прорыв в гуманитарных науках, соотносимый с возникновением квантовой физики или теории психоанализа. В свою очередь новые открытия определяют иные возможности - от формирования новой общечеловеческой мировоззренческой парадигмы до исследования онтологических основ психики и развивающихся на её основе психотехнологий. И наука старается их в полной мере использовать.

Вместе  с тем, проблема изучения мифа, как  целого, обнажает потребность в синтетических  знаниях и методиках, в исследованиях  на стыке наук, в известной доле научного синкретизма и священнодействия, где  синкретичность сочетается с синтезом образного и рассудочного, метафоры и понятия, с синтетической работой мысли и воображения. Причём, в таком виде исследование мифов может пониматься, как практика междисциплинарных и интегративных исследований социального смыслообразования, актуальность которых в новых условиях будет только возрастать.