Леонардо да Винчи: художник и философ

      Однажды, задумав изобразить смеющихся, он выбрал несколько человек и, близко сойдясь  с ними, пригласил их на пиршество  со своими друзьями. Когда они собрались, он подсел к ним и стал рассказывать им самые нелепые и смешные вещи. Все хохотали, а сам художник следил за тем, что делалось с этими людьми под влиянием его рассказов, и запечатлевал все это в своей памяти.

      После ухода гостей Леонардо да Винчи удалился в рабочую комнату и воспроизвел  их с таким совершенством, что рисунок его заставлял зрителей смеяться не меньше, чем смеялись живые модели, слушая его рассказы.

      Но, изучая человека как анатом, как  философ, как художник, как относился  к нему Леонардо? Страшнейшие формы  уродства изображены в его рисунках с такой поразительной силой, что кажется порой: он радуется уродству, торжествующе выискивает его в человеке. А между тем сколь пленительны образы, созданные его кистью! Словно первые – это лишь упражнения в великой науке познания, а вторые – плоды этого познания во всей его красоте.

      В своих записках Леонардо дает исчерпывающий  ответ на вопрос, как он относился  к людям: “И если найдутся среди  людей такие, которые обладают добрыми  качествами и достоинствами, не гоните их от себя, воздайте им честь, чтобы  не нужно им было бежать в пустынные пещеры и другие уединенные места, спасаясь от ваших козней!”

      Среди всех искусств да, пожалуй, среди всех дел человеческих Леонардо ставит на первое место живопись. Ибо, указывает  он, живописец является “властелином всякого рода людей и всех вещей”. Это – неотразимое свидетельство глубокой убежденности одного из величайших живописцев, когда-либо живших на свете, в величии и всепокоряющей мощи своего искусства.

      Мир познается через чувства, а глаз – повелитель чувств.

      Итак, для Леонардо живопись – высшее деяние человеческого гения, высшее из искусств. Это деяние требует и высшего познания. А познание дается и проверяется опытом.

      И вот опыт открывает Леонардо новые  просторы, дали, до него не изведанные в живописи. Он считает, что математика – основа знания. И каждая его живописная композиция плавно вписывается в геометрическую фигуру. Но зрительное восприятие мира не исчерпывается геометрией, выходит за ее рамки.

      “Тайная вечеря” – величайшее творение Леонардо и одно из величайших произведений живописи всех времен – дошла до нас в полуразрушенном виде.

      Эту композицию он писал на стене трапезной  миланского монастыря Санта Мария  делле Грацие. Стремясь к наибольшей красочной выразительности в  стенописи, он произвел неудачные эксперименты над красками и грунтом, что и вызвало ее быстрое повреждение. А затем довершили дело грубые реставрации и... солдаты Бонапарта.

      Судьба  оказалась жестокой ко многим творениям  великого мастера. А между тем, сколько  времени, сколько вдохновенного  искусства и сколько пламенной любви вложил Леонардо в создание этого шедевра.

      Но, несмотря на это, даже в полуразрушенном  состоянии “Тайная вечеря” производит неизгладимое впечатление.

      На  стене, как бы преодолевая ее и  унося зрителя в мир гармонии и величественных видений, развертывается древняя евангельская драма обманутого доверия. И драма эта находит свое разрешение в общем порыве, устремленном к главному действующему лицу – мужу со скорбным лицом, который принимает свершающееся как неизбежное.

      Христос только что сказал своим ученикам: “Один из вас предаст меня”. Предатель сидит вместе с другими; старые мастера изображали Иуду сидящим отдельно, но Леонардо выявил его мрачную обособленность куда более убедительно, тенью окутав его черты.

      Христос покорен своей судьбе, исполнен сознания жертвенности своего подвига. Его наклоненная голова с опущенными глазами, жест рук бесконечно прекрасны и величавы. Прелестный пейзаж открывается через окно за его фигурой. Христос – центр всей композиции, всего того водоворота страстей, которые бушуют вокруг. Печаль его и спокойствие как бы извечны, закономерны – и в этом глубокий смысл показанной драмы.  
 
 

      “Джоконда”

      “Мне  удалось создать картину действительно божественную”. Так отзывался Леонардо да Винчи о женском портрете, который вместе с “Тайной вечерей” считается увенчанием его творчества.

      Над этим сравнительно небольших размеров портретом он проработал четыре года.

      Вот что пишет об этой работе Вазари: “Взялся Леонардо выполнить для Франческо дель Джокондо портрет Моны Лизы, жены его... Так как Мона Лиза была очень красива, Леонардо прибег к следующему приему: во время писания портрета он приглашал музыкантов, которые играли на лире и пели, и шутов, которые постоянно поддерживали в ней веселое настроение”. Все это для того, чтобы меланхолия не исказила ее черты.

      Леонардо  считал, что живопись “содержит  все формы, как существующие, так  и не существующие в природе”. Он писал, что “живопись есть творение, создаваемое фантазией” . Но в своей великой фантазии, в создании того, чего нет в природе, он исходил из конкретной действительности. Он отталкивался от действительности, чтобы довершать дело природы. Его живопись не подражает природе, а преображает ее, в основе ее не абстрактная фантазия и не эстетические каноны, раз и навсегда кем-то установленные, а все та же природа.

      Это и есть магия великого реалистического  искусства Высокого Возрождения. Недаром  так долго трудился Леонардо над  “Джокондой” в неустанном стремлении добиться “совершенства над совершенством”, и, кажется, он достиг этого.

      Достоверных скульптур Леонардо да Винчи не сохранилось  совсем. Зато мы располагаем огромным количеством его рисунков. Это  или отдельные листы, представляющие собой законченные графические произведения, или чаще всего наброски, чередующиеся с его записями. Леонардо рисовал не только проекты всевозможных механизмов, но и запечатлевал на бумаге то, что открывал ему в мире его острый, во все проникающий глаз художника и мудреца. Его, пожалуй, можно считать едва ли не самым могучим, самым острым рисовальщиком во всем искусстве итальянского Возрождения, и уже в его время многие, по-видимому, понимали это.

      Он  рисовал с натуры или создавал образы, рожденные его воображением: вздыбленных коней, яростные схватки и лик Христа, исполненный кротости и печали; дивные женские головы и жуткие карикатуры людей с выпученными губами или чудовищно разросшимся носом; черты и жесты приговоренных перед казнью или трупы на виселице; фантастических кровожадных зверей и человеческие тела самых прекрасных пропорций; этюды рук, в его передаче столь же выразительных, как лица; деревья вблизи, у которых тщательно выписан каждый лепесток, и деревья вдали, где сквозь дымку видны только их общие очертания. И он рисовал самого себя.

      Леонардо  да Винчи был живописцем, ваятелем и зодчим, певцом и музыкантом, стихотворцем-импровизатором, теоретиком искусства, театральным  постановщиком и баснописцем, философом  и математиком, инженером, механиком-изобретателем, предвестником воздухоплавания, гидротехником и фортификатором, физиком и астрономом, анатомом и оптиком, биологом, геологом, зоологом и ботаником. Но и этот перечень не исчерпывает его занятий.

      Подлинной славы, всеобщего признания Леонардо добился, закончив глиняную модель конной статуи Франческо Сфорца, т.е. когда ему было уже сорок лет. Но и после этого заказы не посыпались на него, и ему приходилось по-прежнему настойчиво домогаться применения своего искусства и знаний.

      Вазари  пишет: “Среди его моделей и рисунков был один, посредством которого он объяснял многим разумным гражданам, стоящим тогда во главе Флоренции, свой план приподнять флорентийскую церковь Сан Джиованни. Надо было, не разрушая церкви, подвести под нее лестницу. И такими убедительными доводами он сопровождал свою мысль, что дело это и впрямь как будто казалось возможным, хотя, расставаясь с ним, каждый внутренне сознавал невозможность такого предприятия.

      Это одна из причин неудачи Леонардо в  поисках возможных способов применения своих знаний: грандиозность замыслов, пугавшая даже самых просвещенных современников, грандиозность, восторгавшая их, но всего лишь как гениальная фантазия, как игра ума.  

      Философия Леонардо Да Винчи 

      Философская мысль эпохи Возрождения была тесно связана с развитием естествознания. Наиболее яркое и последовательное выражение новой тенденцией философской мысли нашли в творчестве одного из величайших естествоиспытателя эпохи Возрождения - Леонардо да Винчи.

      Титаническая  фигура Леонардо да справедливо рассматривается как наиболее полное  воплощение ренессансного гения, реализация идеала “Героического человека“. Будучи высокоодаренным и сведущим, он нередко называл себя необразованным. В данном случае он противопоставлял свой тип образованности книжной, университетской, схоластической учености. Но он был в оппозиции и к учености гуманистической. Та и другая страдали умозрительностью, преклонением перед авторитетами.

      Да  Винчи вообще отвергает знание, не опирающееся на изучение природы, на ощущения. По нему, истины Священного Писания основаны только на наитии святых отцов. Поэтому не случайно его считали еретиком. Согласно ему, опыт, основанный на пассивном наблюдении, должен быть дополнен активным целенаправленным опытом – экспериментом. Однако и опыт в целом не дает знания о бесчисленных природных причинах. Поэтому, подчеркивает Леонардо, за опытом должны следовать рассуждение, теория, объясняющая, почему дело обстоит именно так, а не иначе.

      В трудах да Винчи есть и другие идеи методологического свойства: он говорит о необходимости дополнения анализа синтезом. Исследователь не должен преступать правил, диктуемых законом природы. Однако все эти идеи не получили у него подробной и систематической разработки. Многие из них не оформлены в научные трактаты, а существуют лишь в виде отдельных незаконченных записей.

      Интересны мысли Леонардо о природе и  человеке. Человек, согласно ему, орудие самой природы. Он продолжает ее собственное  дело: из природных вещей с помощью  самой же природы создает  предметы, которых в природе никогда не было. Человек-творец оказывается выше самой природы.

      Леонардо  натурализирует человека: тело и душа у него – продукт природы. Они взаимозависимы. Душа – жизненное, деятельное, творческое, формирующее начало. Подобное понимание не допускало существования нетелесного духа, бессмертия индивидуальной души. В его философии духовное не противостоит телесному, природное – божественному.

      В сочинении «Похвала Солнцу» он говорит  о недостойности ставить человека выше Солнца. В природе нет ничего более могущественно: все души и жизнь от него. Леонардо – предвестник гелиоцентризма. Природа, по нему, не простая совокупность явлений, а целостная творческая действующая сущность. Она сливается у него с божеством. Леонардо говорит о Боге как о верховном художнике, гаранте необходимости, гармонии. Природа – лучший художник, в ее творчестве нет ничего лишнего и недостающего. Созерцание ее гармонии и есть созерцание божественного.

      Размышление о величии человека у Леонардо дополняется горечью, связанной  с его ничтожеством и скотством. Поэтому он призывает чтить и следовать людям, обладающим высокими достоинствами. Природа (как прекраснейший мир, открытый человеку) и искусство призваны облагораживать человеческую душу, вызывать в ней восхищение.

      Он  ставит живопись выше науки, поскольку она охватывает явление целиком. Наука, согласно Леонардо, Раскрывает мир абстрактно, преимущественно с количественной стороны, а искусство – с качественной.

      Творчество  Леонардо да Винчи было глубоко гуманистично. Но оно свидетельствовало и о том, что гуманизм эпохи Возрождения вступи в эпоху кризиса.

      Разрозненные  заметки общефилософского и методологического  характера, затерянные среди тысяч  столь же разрозненных записей по самым разнообразным вопросам науки, техники, художественного творчества, никогда не предназначались не только для печати, но и для сколько-нибудь широкого  распространения. Сделанные в самом точном смысле “для себя“, зеркальным почерком, никогда не приводившиеся в систему, они так и не стали достоянием не только для современников, но и ближайших потомков, и лишь столетия спустя оказались предметом углубленного научного исследования.